Глава 27
Океанографический институт Танаки
Залив Монтерей, Калифорния
Самоотвозный земснаряд «Макфарланд» – это 319-футовый стальной монстр. Проржавевший корпус выкрашен красной краской ниже ватерлинии, с черной каймой сверху, белая кормовая надстройка возвышается на пять этажей. Построенный судостроительной компанией «Бетлехем стил» еще в 1967 году, земснаряд поначалу входил в состав флотилии земснарядов инженерных войск США – судов, предназначенных для дноуглубительных работ основных судоходных каналов.
Работающий, точно гигантский пылесос, земснаряд оснащен двумя всасывающими трубами с грунтозаборными устройствами – сосунами, втягивающими ил – смесь воды с песком. В свою очередь, ил проходит через грунтоприемник, откуда по рукавам поступает в бункер. Загрузочный бункер представляет собой массивный резервуар, который тянется через все судно, будто бассейн для Олимпийских игр. Вместительность бункера «Макфарланда» составляет более 6000 тонн ила, который затем сбрасывается через гигантские днищевые стальные заслонки.
Несмотря на внушительные размеры и водоизмещение 10 000 тонн, земснаряд является быстроходным и маневренным судном, снабженным двумя двигателями по 3000 лошадиных сил и носовым подруливающим устройством мощностью 500 лошадиных сил.
После сорока лет эксплуатации «Макфарланд» был списан вследствие сокращения финансирования флота земснарядов бюджетно-контрольным управлением США. С тех пор земснаряд потихоньку ржавел в доках Филадельфии, пока не нашелся частный предприниматель, решивший спасти судно от сдачи на металлолом.
Джонас с Маком стоят на мостике «Макфарланда», отделанная красной плиткой рубка оснащена рядами новых компьютерных консолей и системами GPS, установленными с четырех сторон от больших панорамных окон. Впереди простирается главная палуба и гигантский бункер, занимающий все пространство между мостиком и носом судна. Резервуар длиной 175 футов, шириной 45 футов и глубиной 55 футов, предварительно очищенный от застарелых илистых отложений, заполнен морской водой. Правый и левый сосуны земснаряда зафиксированы на небольшой глубине, чтобы закачивать в бункер не песок, а морскую воду.
Мак удивленно качает головой:
– Когда ты успел все это сделать?
– Четыре года назад. Через три месяца после появления детенышей Ангела. Я понимал, что мы не сможем содержать шестерых взрослых мегов, и прикинул, что нам понадобится нечто реально большое для транспортировки некоторых из них потенциальным покупателям. Федералы отдали судно практически задаром. У нас ушло еще двести тысяч на то, чтобы поменять начинку и навести кое-какой блеск. К тому же нам списали налоги.
– Замечательно! А где в это время был я?
– Проводил медовый месяц. Я ведь тебе все рассказал, когда ты вернулся.
– Когда ты толковал о земснаряде, я решил, что ты просто хочешь расчистить дно канала. – Мак подходит к панорамному окну, выходящему на корму, которая находится менее чем в ста футах от ворот в канал лагуны Танаки. – А каково расстояние между воротами в канал и днищевыми заслонками?
– По оценкам капитана, примерно двести двадцать пять футов. Просвет между нижней частью киля и дном составляет только шесть футов, и это нам на руку. Мы опустим тяжелые грузовые сети с обоих бортов судна, а также со стороны носа, это заставит Ангела свернуть прямо в открытый резервуар.
– А что, если она не захочет заплывать внутрь?
– Мы положим в резервуар наживку. Плюс доктор Николс будет стимулировать ее с помощью трансмиттера. Более того, надеюсь, анестетик немного поумерит ее боевой дух. Когда акула окажется в бункере, доктор Николс усыпит ее на время поездки – и дело в шляпе! По моим прикидкам, до Марианской впадины где-то дней пять пути.
– Мне нравится, – улыбается Мак. – А знаешь, какая часть из твоей программы мне нравится больше всего?
– То, что тебе не придется лезть в воду?
– Вот именно. Постой-ка! Ты вроде сказал «анестетик»? А кто будет проводить анестезию? Ты?
– Всего и делов-то! Я же не буду спускаться в канал. Просто вставлю подающий шланг в одно из отверстий.
– Джей Ти, не люблю затасканные клише, но ты слишком старый для подобного дерьма. Пусть этим займется один из наших аквалангистов.
– После того, что случилось с Хендриксом, это дохлый номер. Никто не согласится. Да и вообще, мы до сих пор не знаем, кто передал записи камер наблюдения «Загона для мега» этим отмороженным защитникам животных. Мы с Терри хотим выпустить Ангела без лишней огласки. Ведь все думают, что земснаряд просто расчищает вход в канал. Сегодня вечером в Океанариуме Монтерея у Терри состоятся дебаты с новым представителем R. A. W. К тому времени, как наш персонал и весь остальной мир поймет, что Ангел исчезла, мы уже будем в открытом море.
– Мило.
– А Триш не будет возражать против твоего отъезда?
– Думаю, все будет нормально. – Мак устремляет взгляд на канал, улыбаясь от уха до уха.
– Что?
– Триш тащится от нашего младенца. Это мальчик.
– Да неужели? – Джонас хлопает друга по спине. Мак Младший, а? Черт, это здорово! Вот и на твоей улице праздник.
– Только боюсь, мне придется учить его играть в бейсбол, передвигаясь на ходунках. Знаешь, нам следует все заснять.
– Рождение твоего сына?
– Нет. Выпуск Ангела на волю. Спорим, это будет отличный документальный фильм. Уже заранее предвкушаю, как вытянутся рожи у всех этих засранцев из R. A. W., когда они его увидят.
– Мы над этим работаем. Дани взяла руководство на себя. И только что наняла съемочную группу. – Джонас показывает на корму, где высокий лысеющий блондин с бородкой о чем-то беседует с коренастым итальянцем с зализанными назад волосами.
У Мака глаза лезут на лоб:
– Эрик Холландер и Джеймс Гелет? Ты что, пригласил шестерок Марена?
– Холландер не знал о планах Марена. А кроме того, они отлично сделали свое дело. Ты видел их документальный фильм «Акула в действии»? Это шедевр.
– Ну, я не знаю… А Холландер полезет вместе с тобой в воду?
– Черт, нет, конечно!
Мак коварно ухмыляется:
– Поживем – увидим.
Океанариум Монтерей-Бей
Монтерей, Калифорния
Океанариум Монтерей-Бей расположен в семи милях от Океанографического института Танаки, в деловой части Монтерея, неподалеку от Каннери-Роу, и входит в число лучших океанариумов мира. В нем насчитывается двести галерей и выставок, включая настоящий лес из ламинарии. Именно этот океанариум первым стал содержать и экспонировать больших белых акул.
Дебаты между Океанографическим институтом Танаки и прославленной представительницей R. A. W. организованы на первом этаже океанариума, в «Портола кафе», на открытой террасе с видом на океан. Служба безопасности и местная полиция уже оцепили зону отдыха, отделив участников дебатов и съемочную бригаду программы новостей Пятого канала от публики.
Лана Вуд закрывает глаза, позволив гримерше нанести грим на веки. Бывшая кинозвезда явно взволнована перспективой вновь появиться перед камерами, она чувствует приятное возбуждение, хотя всего-навсего представляет группу защитников животных.
Терри Тейлор отказывается от грима, ее миндалевидные глаза устремлены вдаль, на линию горизонта, где неподалеку от лагуны Танаки стоит на якоре огромное судно. У Терри тоже сердце бьется сильнее обычного, но больше от страха, ведь она знает, что ее муж в очередной раз вступил на опасную тропу.
Боже, спаси и сохрани его! И пусть все на этом закончится, раз и навсегда…
Барбара Рэби, президент калифорнийского отделения Лиги женщин-избирательниц, занимает место на сцене. Поприветствовав гостей, она начинает дебаты:
– Мисс Вуд…
– Зовите меня, пожалуйста, просто Лана.
– Лана, последние четыре года R. A. W. требует, чтобы руководство Океанографического института Танаки выпустило на свободу содержащихся в неволе мегалодонов. Итак, вы поддерживаете их позицию с учетом того, что на данный момент общественное мнение явно склоняется в пользу изоляции этих опасных хищников?
– Барбара, я искренне верю в то, что главная миссия океанариумов и зоопарков – просвещать публику, демонстрируя диких животных. Однако я решительно не могу поддержать заведение, где животные подвергаются насилию. Наша организация наглядно продемонстрировала, что перенаселенность «Загона для мега» привела к смерти одного из детенышей, гибели тренера Стивена Моретти, а несколько дней назад едва не стала причиной масштабной катастрофы, когда один из детенышей мега едва не разбил вдребезги обзорное окно галереи. Оставшиеся два детеныша уже слишком крупные, чтобы делить один бассейн на двоих. В связи с этим мы просим Океанографический институт Танаки выпустить оставшихся мегов в дикую природу, которая является их родным домом.
– Миссис Тейлор…
– Институт признает необходимость неотложных мер для обеспечения Лиззи и Белль достаточным жизненным пространством. И тем не менее выпускать этих хищников на волю смертельно опасно.
– С чего вы это взяли? – парирует Лана. – Вы ведь сами не раз говорили, что обычно меги не питаются людьми. Залив Монтерей входит в Красный треугольник, где обитают сотни больших белых акул, а также популяции тюленей и морских львов, которые служат кормовой базой для акул. Тогда почему эти создания не могут существовать в гармонии с Природой подобно их современным кузенам?
– Белль и Лиззи – взрослые мегалодоны, а не большие белые акулы. Они характеризуются другими поведенческими привычками и демонстрируют абсолютное бесстрашие, атакуя все, что их провоцирует.
– Да. Мы уже видели, как ваши тренеры их провоцировали с помощью электрошокеров в пять тысяч вольт.
– Мисс Вуд, Лиззи и Белль никогда не подвергались насилию! – вспыхивает Терри. – Пять тысяч вольт для них все равно что тазер для бешеного слона. Что касается нападения Белль на окно галереи, то записи видеокамер, сделанные в тот день, отчетливо зафиксировали, как подросток в толпе провоцирует Белль, пустив в ход лазерную указку.
– Да, случай действительно ужасный, – соглашается Лана. – И все же это не является причиной держать двух детенышей в неволе.
– Есть еще одна причина. Сестренки, как мы их называем, выработали специфические симбиозные хищнические взаимоотношения в отстаивании своих территориальных претензий. По нашему глубокому убеждению, если выпустить их в залив Монтерей, это кардинальным образом нарушит пищевые цепи, а также подвергнет опасности пассажиров судов и дайверов. Коли на то пошло, гораздо безопаснее выпустить на волю Ангела, нежели сестренок.
Это заявление вызвало шоковую реакцию у зрителей.
Барбара Рэби призывает к тишине:
– Миссис Тейлор, я не думаю, что члены R. A. W. или другие зоозащитники предлагают выпустить на волю Ангела… Что скажете, Лана?
Лана Вуд отыскивает взглядом в толпе зрителей Джесси Томпсон, которая энергично качает головой.
– Конечно нет. Ангел, похоже, вполне счастлива в своей лагуне. Нас волнует только судьба ее детенышей, подвергающихся жестокому обращению.
Терри усмехается:
– Эти детеныши, как вы их называете, в один прекрасный день перерастут свою мамашу и станут не менее свирепыми. Мы ведь сейчас обсуждаем не истребление тюленей ради шкур или гарпунную охоту на китов. Мисс Вуд, мы имеем дело с очень крупными и очень опасными хищниками.
Океанографический институт Танаки
Залив Монтерей, Калифорния
– Знаешь, я передумал. Я не полезу в воду к этому монстру! – Тридцативосьмилетний Эрик Холландер, оттолкнув Джеймса Гелета, который протягивает ему баллон с воздухом, расстегивает мокрый гидрокостюм.
– Эрик, я понимаю, тебе до чертиков страшно. Но ты же сам слышал, Тейлор сказал, что это абсолютно безопасно.
– Тогда сам туда и лезь!
– Эй, я всего лишь продюсер. Ты у нас режиссер. Ну а кроме того, я не слишком хорошо плаваю.
– Я тоже! Особенно когда конечности парализованы от страха.
– Эрик, подумай о фильме. Ты можешь снять что-то такое, чего никто никогда не видел. Помнишь, как мы снимали интервью со Спилбергом? Так вот, это вещи одного порядка. Подобные кадры совершат прорыв в документалистике. – (Эрик, начавший снимать жилет-компенсатор, останавливается на полдороге.) – Подумай хорошенько. Ты же слышал, что говорил Макрейдс. Если один из нас не согласится нырнуть в воду, он пригласит Крэга Лаутербаха из «Рацио продакшнс». А потом телеканал «Хистори» будет крутить это семь раз в месяц, и мы потеряем шанс получить нашу «Эмми».
– Мне глубоко наплевать.
– А как насчет DVD? Сделай это, и мы будем делить дивиденды шестьдесят на сорок.
– Нет, семьдесят на тридцать.
– Шестьдесят пять на тридцать пять, и твое имя будет стоять на первом месте.
Эрик перегибается через леер:
– Я тебя ненавижу.
– Да, но уже через час ты меня полюбишь. – Гелет поспешно прикрепляет баллон с воздухом к компенсирующему жилету своего партнера. – Только запомни, подплыви как можно ближе к отверстиям в воротах, а иначе мы получим размытые кадры.
– Что значит – как можно ближе?
– Ну, я не знаю. Может, на пару футов. Впрочем, какая разница? Если ты будешь находиться по другую сторону ворот в канал, Ангел не сможет до тебя добраться.
Внезапно лицо Эрика Холландера становится бледным как полотно. Он перегибается через леер, и его рвет.
Проходящий мимо Мак хлопает режиссера по спине:
– Вот так, сынок. Не держи это в себе. Все лучше, чем блевать в маску.
Двое ныряльщиков прыгают солдатиком в воду за кормой «Макфарланда». Джонас тащит за собой восьмидюймовый резиновый шланг. Эрик Холландер крепко сжимает подводную HD-видеокамеру. У Холландера так сильно стучит в висках, что ему кажется, будто у него вот-вот случится аневризма головного мозга.
– Джонас, я не могу.
– Конечно можешь. Оглянись. Ты упускаешь классный материал.
Повернувшись, Холландер видит прямо перед собой киль земснаряда, на фоне спаренных винтов и подруливающего устройства аквалангисты кажутся карликами.
– Вот это да! – Холландер снимает крышку объектива, после чего снимает под широким углом гигантский киль «Макфарланда» от середины до носа, через открытые днищевые заслонки струится солнечный свет. Повернувшись направо, Холландер видит завесу из выброшенных за борт грузовых сетей, которые опускаются на илистое дно в девяноста футах ниже ватерлинии. – Невероятно! Я чувствую себя… букашкой.
– Это еще только легкая закуска. Главное блюдо у нас впереди. – Выровнявшись на глубине шестидесяти футов, Джонас плывет в сторону величественных ворот в канал, которые вырисовываются в дали.
– Ты что, специально используешь подобные термины?! – Эрик старается не отставать от Джонаса, но быстро выдыхается из-за волнения и отсутствия навыка.
Джонас останавливается в пятидесяти футах от ворот. Тут явно что-то не то…
Эрик завис в воде возле Джонаса. Между створками ворот прямо перед ними безмятежная морская синева – и никаких признаков расплывчатого белого пятна.
– Джонас, где она?
– Достаточно близко, чтобы тебя учуять. Жди здесь. – Подплыв к заросшей водорослями и ракушками стене, Джонас ждет появления пленницы лагуны; дыхание вырывается из груди прерывистыми толчками, глаза напряженно вглядываются в даль.
Ничего.
Подплыв к отверстию шириной два фута, Джонас заглядывает внутрь, переводит взгляд наверх, потом – вниз.
В канале никого нет.
Дэвид обшаривает глазами бетонную стену.
Между набегающими волнами в воду падает золотистая завеса солнечного света, подпорные стенки густо покрыты водорослями, океанское течение игриво колышет бурую массу, заставляя ее танцевать.
Выждав несколько секунд, Джонас включает встроенный в маску передатчик:
– Мак, в канале Ангела нет. Ты ее видишь в лагуне?
Мак, стоя на мостике лицом к корме, направляет бинокль на лагуну и сразу замечает движущееся под лазурной водой белое пятно:
– Похоже, она сейчас на глубине. Нарезает круги. – Мак поворачивается к Бренту Николсу, который с открытым ноутбуком сидит возле компьютерной консоли. – Эй, док, а тебе не кажется, что размеры «Макфарланда» и его близость к ее лежбищу пугают нашу рыбку?
– Что ж, не лишено вероятности. – Доктор Николс внимательно смотрит на экран, компьютерная программа настроена на нервную систему Ангела. – У нее слегка учащен пульс и дыхание. Полагаю, она вполне может воспринимать судно как более крупного противника.
– Снимок на миллион долларов, да? – кипятится Эрик Холландер, забыв о прежних страхах. – И что мне теперь прикажешь делать? Переименовать свой документальный фильм? Назвать его «Цыпленок в океане»? – Эрик наводит камеру на отверстие в створке ворот, снимая лазурное безмолвие. – Всего-навсего перебивка для фильма. Пустая трата времени.
Джонас внимательно обследует стальные створки, мысленно возвращаясь к тому времени, когда впервые увидел Ангела под водой у этих самых ворот. Тогда он был совершенно другим человеком. Ему шел всего сорок второй год, он недавно женился, но на плечи уже давил неимоверный груз переживаний из-за потери первого ребенка и финансовых проблем Океанографического института Танаки. В тот день Джонас отправился проверить петли ворот в канал, а в результате едва не лишился жизни. Куда ушли все эти годы? Что бы он изменил, если бы смог перевести часы назад?
В тот день Бог тебя спас, дав второй шанс… и вот пожалуйста, через двадцать с лишним лет ты вернулся на то же самое место. Так заслужил я второй шанс или же бездарно его профукал?
От грустных мыслей Джонаса отрывает голос доктора Николса:
– Частота пульса Ангела уже зашкаливает. Не думаю, что она испугалась «Макфарланда». Скорее, она разъярена его присутствием.
– Джонас, это Мак. Она покидает лагуну. Ты ее видишь?
Джонас подплывает к другому отверстию, смотрит на голубовато-зеленую воду и ждет, ждет… И неожиданно видит свою рыбку.
У Джонаса моментально учащается сердцебиение. Он испытывает нечто вроде дежавю, когда, буквально за долю секунды оценив скорость Ангела, положение ее тела, манеру поведения, осознает, что балансирует на опасной грани между жизнью и смертью.
Первое, инстинктивное желание Джонаса – уплыть прочь. Но, переборов себя, он делает рывок к Эрику Холландеру и хватает его за локоть.
Режиссер сердито вырывает руку:
– Ты что, спятил?! Ты портишь мне кадр.
– Она нацелилась на ворота! Шевелись! – Джонас пытается оттащить Эрика, но безуспешно.
Тогда Джонас, быстро проплыв мимо стальных стенок, ищет укрытие за южной подпорной стенкой канала.
Режиссер поворачивается к отверстию в воротах, успокаивая себя тем, что толстые стальные ворота удержат взаперти акулу-альбиноса, уже попавшую в поле его зрения.
БАБАХ!
Чудовищный рев, подобный раскатам грома, едва не разрывает барабанные перепонки, заглушая все остальные звуки и высвобождая по второму закону Ньютона заряд энергии, который с нечеловеческой силой толкает несчастного режиссера вперед. Прямо на него несется морское дно, ударная волна вдавливает Холландера лицом в песок, подбрасывая изломанное тело, точно тряпичную куклу, мучительный звон в голове не позволяет оперативно отреагировать на пронзительный протяжный скрежет выламываемых из проржавевшей рамы петель. Этот душераздирающий звук был последним, что восприняли органы чувств Эрика Холландера до того, как его сознание сказало «довольно» и отключилось.
Ангел, мотая головой, как бешеный бык, протискивается между сорванными с петель створками в открытый океан. По мере ее приближения к более крупному противнику включаются первобытные защитные механизмы, а также инстинкт доминирования. Спина Ангела выгибается дугой, грудные плавники опускаются, хвостовой плавник напрягается, отчаянно взбивая воду. Доисторическая акула идет в атаку. Она вгрызается в перо руля, затем устремляется вдоль дна, нацелившись на кровь, капающую из вспоротого брюха противника.
Уроженец Теннесси, вахтенный офицер Кристофер Шейн Лонг, помогавший одному из матросов спустить в бункер приманку, внезапно чувствует мощный подводный толчок. Перегнувшись через ограждение правого борта, Кристофер Лонг оглядывается на канал:
– Вот черт!..
Колючую проволоку и буи, еще несколько секунд назад ограждавшие вход в канал, медленно уносит течением.
Лонг снова поворачивается к бункеру, собираясь предупредить об опасности, но крик замирает в горле. В бункере внезапно возникает мощный водоворот, в котором появляется треугольная голова цвета слоновой кости – шире и длиннее, чем бетономешалка зятя Лонга.
Кристофер отчаянно хватается за леер, пытаясь удержаться, когда монстр начинает таранить стальные стенки. Мощные удары раскачивают судно, вода из бункера выплескивается на палубу.
Мак подходит к переднему панорамному окну капитанского мостика:
– Она уже внутри! Капитан, закрывайте заслонки! Док, срочно начинайте давать наркоз!
– Не могу! – Доктор Николс лихорадочно работает на компьютере. – Уровень тестостерона превышает порог восприимчивости. Она слишком возбуждена!
К стоящему у окна Маку присоединяется капитан «Макфарланда» Роберт Нилис. Капитан с ужасом смотрит на творящийся внизу хаос. Акула, яростно взбивая воду хвостом, рвет зубами трубы.
– Макрейдс, ради всего святого, сделайте хоть что-нибудь, пока она нас не потопила!
Покинув мостик, Мак спускается на главную палубу, но неожиданно трап уходит у него из-под ног, и он буквально повисает на леере. Поспешно включив рацию, Мак истошно орет:
– Розенфельд, размотай рукав и начинай качать!
Вахтенный офицер, тридцатичетырехлетняя рыжеволосая красотка Робин Розенфельд, с командой из трех человек разматывают на корме триста футов резинового рукава, прикрепленного к лебедке. Свободный конец шланга соединен с гидравлической помпой и емкостью размером с джакузи, содержащей смесь морской воды с трикаин метансульфонатом.
Джеймс Гелет, увертываясь от брызг и стараясь не путаться под ногами у разъяренной Робин, снимает происходящее на камеру с использованием стабилизатора.
– Гелет, убери от меня эту чертову камеру! – Робин уже готова отпихнуть Гелета, но тут ее внимание переключается на спешащего к ней Мака. – Макрейдс, мы разматываем рукав. Что, черт возьми, случилось?!
– Ангел в бункере! Дайте мне пространство для маневра и начинайте закачивать анестетик.
– Будет сделано.
– Эй, погодите! – Гелет прекращает съемку. – Значит, мег уже на борту? Ну а где ж тогда Эрик с Тейлором?
– Все еще внизу. С минуты на минуту должны выплыть на поверхность.
Конец рукава тянется от борта судна через всю главную палубу. Розенфельд переключает лебедку на нейтральное положение, потом – на реверс, вытравливая рукав в сторону Мака, который ловит конец и тянет мокрый рукав через лабиринт тридцатишестидюймовых труб на шкафут главной палубы.
Гелет обращает взгляд в сторону океана, но не видит никого на поверхности воды. Эрик в порядке. Иди и сделай снимок на миллион долларов! И Гелет, отбросив ненужную рефлексию, спешит за Маком.
С десяток матросов, вцепившись в леерное ограждение вокруг бункера, замерли в проходах вдоль правого и левого борта, а прямо под ними разъяренный белый левиафан таранит стенки своей клетки, нагоняя на главную палубу шестифутовую волну.
Мак тащит шланг вниз к правому проходу. Подоспевший на помощь матрос помогает Маку направить рукав прямо в бункер. Джеймс Гелет пересекает правый проход и, обхватив ногами леерную стойку, начинает лихорадочно снимать, а Мак истошно орет в рацию:
– Давай, Розенфельд, давай!
Ангел прыгает, пытаясь достать Мака, но промахивается. Ее голова появляется на поверхности в десяти футах ниже мостика, жуткие челюсти в ярости грызут металлическую обшивку, а Мак тем временем направляет струю молочно-белой жидкости прямо в открытую пасть.
Акула скользит обратно в воду, после чего снова совершает пробный прыжок, однако Мак в очередной раз подлавливает ее, вливая анестетик в бездонную глотку.
Мощный анестетик поступает через жабры в организм, успокаивая нервную систему. Ангел протестующе мотает головой, но по мере воздействия лекарства ее движения становятся все более вялыми. И вот буквально через минуту монструозная голова исчезает под водой, и акула принимает горизонтальное положение, пытаясь плыть, чтобы дышать.
Мак кричит в рацию:
– Капитан, запускайте всасывающие насосы!
Две массивные всасывающие трубы, проложенные по бортам судна, начинают закачивать воду в переднюю часть бункера, обеспечивая тем самым устойчивый поток, поддерживающий мега на плаву.
Теперь, когда нервная система Ангела пришла в норму, Брент Николс получает возможность настроить ее мозг на другую волну. Доктор переводит мега в «спящий режим», который позволяет акуле отдыхать, поскольку в спинном мозгу срабатывает механизм, контролирующий плавательные мышцы, которые толкают ее вперед, чтобы она могла дышать.
Джеймс Гелет продолжает снимать. Но теперь над поверхностью воды в бункере виднеется лишь кончик спинного плавника. Ангел уже приспособилась к скорости течения воды, накачиваемой сосунами: хвостовой плавник медленно движется из стороны в сторону.
Повернувшись, Мак с Гелетом замечают рядом Джонаса, все еще в гидрокостюме.
– Она в бункере! Слава богу!
Гелет довольно улыбается:
– Похоже, вы, парни, пропустили самое интересное. Но не волнуйтесь. – Продюсер любовно похлопывает по камере. – Я все успел заснять на пленку. Похоже, Эрику придется поторговаться по поводу его доли от продажи DVD. Кстати, а где он сам?
– Он в лазарете с контузией, вывихом плеча и тремя сломанными ребрами. – Джонас сует Гелету камеру Холландера. – Прежде чем пересматривать условия сделки, советую сперва проверить отснятый материал.
