Глава 4

Сауд позвонил через несколько дней и распорядился быть готовой завтра. Очень хотелось поинтересоваться, едет ли Лиана, но я сочла за благо промолчать. Если едет, я все равно ничего изменить не смогу, зато настроение себе испорчу заранее.

Все прояснилось тут же.

В шатер пришла Раиса и сообщила, чтобы я встала за два часа до рассвета и надела «вот это». Она бросила на диван абаю и никаб. Асият было велено одеться скромно и тоже быть готовой к поездке. На вопрос, кто еще едет, ответила коротко:

– Хозяин и мы с тобой. Кто тебе еще нужен?

Я с трудом сдержалась, чтобы не заверить, что мне и она-то не нужна.

Самый дорогой автопарк у… дубайской полиции – сплошные суперкары от «простеньких» Forg Mustang Shelby до Bugatti Veyron в 1001 лошадиную силу.

А как иначе догнать лихачей на какой-нибудь Aston Martin Опе-77? Или просто пустить пыль в глаза иностранцам?

Кстати, среди водителей полицейских суперкаров две дамы (это о забитых арабских женщинах).

Сауд действительно заехал до рассвета, и мы действительно поехали втроем.

Я впервые в жизни надела никаб и абаю. Глянув в зеркало, поняла, что нравлюсь себе. Асият настояла, чтобы я подкрасила глаза, получилось хорошо. Раиса с интересом посмотрела на меня и тоже кивнула:

– Тебе так лучше, чем растрепой.

Меня интересовала реакция Сауда. Тот даже обошел меня кругом, хмыкнул и потребовал, чтобы я села вперед рядом с ним, а Раиса сзади. Мне понравилось чувствовать себя загадочной и значимой.

Абая и никаб заставляют женщину двигаться и держаться иначе. Такое одеяния не позволяет суетиться, меняется осанка, поневоле начинаешь себя нести, как некую ценность. Мне могут возразить те, кто видел немало теток в абаях, мол, переваливаются утками, семенят и ковыляют. Тетка – да! Девушки и молодые женщины – нет!

Как определить, кто под абаей и никабом? По походке и манере держаться. Если загадочная королева, значит, молода, если переваливается с боку на бок, значит, муж и четверо (шестеро, десятеро…) детей, ловить нечего. Правда, если женщина в абае и никабе, ловить вообще нечего, она не желает демонстрировать себя посторонним, а таковыми являются все, кто не ее семьи.

Об этих одеяниях я еще расскажу подробней, они мне жизнь спасли. А пока вернемся к верблюдам.

Сауд сообщил, что сезон верблюжьих скачек еще не начинался, он проходит осенью и зимой, когда не жарко, но мы поедем смотреть тренировочные забеги.

Сопровождающий слова взгляд подчеркивал значимость слов. Сауд желал убедиться, поняла ли я его. Я поняла одно: абы кого на эти тренировки не пускают, и задала вопрос, проливший бальзам на душу любителя верблюдов:

– Это закрытые забеги?

– Конечно! А для женщин особенно. Потому ты будешь рядом с Раисой, не отходя ни на шаг, не произнесешь лишнего слова и не сделаешь лишнего жеста.

Очень хотелось усомниться, стоит ли рисковать, может, лучше не ехать? Но я благоразумно промолчала, лишь кивнув:

– Понятно.

Мы приехали на ипподром для верблюжьих бегов в Дубае, настоящих забегов еще не было, верблюдов пока приводили в форму после жаркого лета.

Сауд строго приказал мне во всем слушать Раису, не отходить от нее ни на шаг, поскольку я без документов… Я тут же умудрилась ехидно поинтересоваться, с документами ли сама Раиса и почему мненельзя было выдать мои, на что получила продолжение совета:

– Закрой рот и открывай, только когда тебя спросят.

Вежливо, ничего не скажешь!

– Спрашивать может кто угодно или только ты?

Раиса дернула меня за руку:

– Прекрати!

– Нет, правда, на Раисины вопросы отвечать?

Сауд приблизил свое лицо к моему и четко произнес:

– На Раисины можно.

В его глазах плясали огоньки. Я продолжила ерничать:

– Спасибо, разъяснил. Раиса, задавай вопросы, отвечать буду.

Та усмехнулась:

– Когда ты замолчишь?

А Сауд вздохнул:

– В следующий раз зашьешь ей рот или заклеишь скотчем.

Я мысленно скрутила им фигу: следующего раза не будет!

От пререканий меня отвлекла интересная картина – совсем рядом хозяин вел верблюда, у которого на спине… Я никогда не интересовалась верблюжьими бегами, но по ассоциации с лошадиными полагала, что на верблюде должен сидеть какой-нибудь жокей. А здесь была игрушка!

Не шучу, у игрушечного человечка имелась голова с жокейской кепкой и руки с длинным хлыстом и какой-то веревкой.

– Что это?

Сауд усмехнулся:

– Раиса, отвечай.

Та фыркнула:

– Пусть сама догадается.

Я догадалась, вернее, вспомнила, что читала вскользь: раньше жокеями были мальчишки-индусы, но падение с верблюда (на одногорбом жокею сидеть крайне неудобно) нередко приводило к травме и инвалидности, международные организации добились, чтобы детей заменили роботы.

Так вот как выглядит робот – верблюжий погонщик!

Зачем арабу верблюд?

Не арабу вообще, а конкретно современному арабу, получившему высшее образование в Европе или Америке и живущему на сто двадцатом этаже небоскреба в Дубае?

Для престижа.

Конечно, верблюда не поставишь на полку и не станешь выгуливать на поводке в соседнем парке. Но им можно гордиться. Хвастать. На нем можно заработать.

Коран запрещает азартные игры, потому никаких ставок, выигрышей, проигрышей и потери состояния нет, какой же заработок?

Но заводчик победившего скакового верблюда получит больше заказов на покупку следующих, а тренер, хорошо им управлявший, повысит свой тариф за тренировки. Престиж дорогого стоит, и те, у кого есть деньги, готовы за него платить.

В Дубае бега проводятся в прохладное время года дважды в неделю, вход бесплатный. Впечатление получите яркое – от топота полутора десятков животных, вес которых превышает сотню килограммов, дрожит земля.

Бегут не очень быстро – 45–60 км/час, но если разгонятся – не остановить.

Мы с Раисой стояли в сторонке и наблюдали. Несмотря на отсутствие зрителей, забег предстоял нешуточный. Верблюд, принадлежащий Сауду, тоже должен бежать. О том, что это его животное, мы поняли, когда тренер верблюда поздоровался с Саудом, согнувшись пополам. Раиса выразительно посмотрела на меня, мол, вот как здороваются с хозяином. Я пожала плечами, да пусть хоть сандалии лижут, мне-то что?

А потом мы увидели неприятную сцену, поверить в которую я не сразу смогла.

Беговой верблюд, на мой взгляд, состоит из ног и морды, остального я практически не заметила. Таких ног нет ни у одной модели, они длинные-длин ные! Понятно, что сломать ногу – значит выбыть из соревнований на весь сезон.

Когда идет забег, машины с тренерами едут по специальной полосе, и те с пульта управляют роботами, вернее, их хлыстами. Шлепнуть сильней или слабей, слева или справа… От тренера и его слаженности в животным многое зависит, не ногами едиными бежит верблюд, но и тренерским чутьем.

Находясь на расстоянии, трудно точно определить силу удара, тренер во многом работает по наитию. Может и погубить верблюда, столкнув его с другим.

Что и произошло. Сезон только начинался, сработанность еще слабая, кто-то из тренеров ошибся, и несколько верблюдов столкнулись между собой. Мы наблюдали за произошедшим в бинокль, несмотря на запрет, я не сдержалась и заорала, причем по-русски:

– Отворачивай!

Орать было отчего – наш тренер тоже сплоховал и вместо того, чтобы дать верблюду команду свернуть в сторону, направил его в кучу малу. Верблюд не лошадь, которая встанет на дыбы, чтобы не наступить на человека под ногами, он наступил, причем серьезно покалечив кого-то из пытавшихся вытащить свое животное из свалки.

В результате пострадал и человек, и верблюд – у одного сломана рука, у второго нога. Конечно, в толпе пострадали и другие, но мы смотрели только на своего.

Сауд ушел разбираться, а когда я снова навела бинокль на него, то увидела, как он наотмашь рукоятью своего хлыста ударил тренера и с досадой швырнул хлыст в разбитое лицо.

В машину садились молча, Сауд мрачней тучи. Только когда выехали с ипподрома, я рискнула спросить:

– Рука сильно покалечена?

– Раздроблена.

– А нога?

– До следующего сезона заживет.

Уже у нашего оазиса Сауд вдруг поинтересовался:

– Ты что кричала-то?

– Чтоб отвернул.

Он только хмыкнул. Раиса смотрела неодобрительно.

Уже остановив машину за воротами, Сауд задал еще один вопрос:

– Красивые животные?

Я согласилась:

– Да. Но лошади лучше.

Вслед мне несся довольный смех…

Когда Раиса сообщила, что завтра будут гости и потребовала привести себя в порядок, я разволновалась, хотя вида старалась не подавать. И все же спросить пришлось:

– Куда денут меня, если будут гости? Шатер нужно освободить?

– Нет, хозяин приказал тебя не трогать. Ты у нас особенная. Сиди, особенная, в своем шатре и носа не высовывай.

Очень мне нужно общение с этими гостями!

На сей раз машин больше, мужчин соответственно тоже (значит, не всегда только дорогие родственники приезжают?), девушки едва успевали порхать от одного к другому.

Наружу мы с Асият не выходили, но понаблюдать в щелку я ухитрилась. Недолго – быстро надоело.

Главной задачей наших красотуль было, конечно, соблазнение. Чем больше понравишься, тем богаче получишь от мужчины подарки. Асият сказала, что кроме Сауда и Рашида двое мужчин приезжают постоянно, это двоюродные братья хозяев, а вот два других сегодня впервые.

Это было заметно и без объяснений, они с любопытством озирались, рассматривали девушек, вели себя не столь уверенно. Асият объяснила, что, судя по разговорам, у одного из новеньких праздник и этот вечер ему в подарок. Именно перед ним девушки одна за другой танцевали танец живота.

Почему-то россиянки (да и вообще европейцы) считают, что соблазнять арабского мужчину лучше всего страстным исполнением танца живота.

Смотря какого мужчину и далеко не всегда стоит и соблазнять, и танцевать тоже.

Объяснение в ответе на вопрос: танцуют ли арабские жены танец живота перед своими мужчинами?

В некоторых семьях танцуют, хотя никогда в этом не признаются.

Во-первых, как бы жена ни старалась, лучше профессионалки не станцевать (они с детства учатся); если она профессионалка, то едва ли у нее муж-локал; а если лучше не получится, то к чему позориться? Умная женщина предпочтет взирать со стороны, делая замечания.

Во-вторых, зачем стараться самой, если это может сделать другая?

Для чего нужен такой танец? Взволновать мужчине кровь? Так он все равно отправится в объятья супруги… А танцевать, возбуждая мужа для другой, вообще нелепо.

В-третьих, выйдя замуж, женщина должна доказать свою способность рожать, и как можно скорей. «Норма» – четверо детей (два сына и две дочери) на одну жену. Больше можно, меньше… конечно, простят…

А родив четверых, редко кто бежит в спортзал подтягиваться и уплощаться. Абсолютное большинство теряет форму после рождения первенца. Какой уж тут танец живота?

Арабки очень хороши в юности, но с возрастом остаются только глаза, которые и блестят в прорези никаба. А вы-mo думали, скромность?..

Действительно, абая и никаб великолепные маскхалаты, под ними не видно ни дефектов фигуры, ни других недостатков. Умная женщина, помня об этих недостатках и зная, что мужу всегда будет с кем сравнить, ни за что не станет выставлять их напоказ. Разве что умные не все…

Я любоваться этим вилянием определенных частей женских тел не стала. Вообще-то, причина была еще в том, что с нашего места хорошо виден Сауд и льнущая к нему Лиана. Это меня страшно раздражало. Чего она к нему липнет?

Ушла в ванную, чтобы там порисовать. К моему вящему неудовольствию, рука сама выводила девушек, танцующих танец живота.

Позже, когда все или почти все угомонились, я услышала возбужденные голоса из соседнего шатра, спорили Сауд и Лиана, вернее, Лиана что-то требовала. Лиана требовала у хозяина? Это перед нами она заносчивая и не знающая другого взгляда кроме презрительного, рядом с Саудом становится самой покорностью и смирением.

Что должно было случиться, чтобы она повысила голос?

Разговор шел на арабском, я ничего не поняла, но заметила, что Асият тоже прислушивается.

– О чем они?

Девушка смутилась, но объяснила:

– Это о Лейле. Она танцевала лучше всех и понравилась гостю. Хозяин решил ее отдать. Лиана против, требует, чтобы оставил здесь. Говорит, что слишком привязана к Лейле. Хозяин сердится.

Закончилось все тем, что Сауд просто выставил любовницу вон.

– Асият, что еще они говорили?

– Ничего, только о Лейле.

Я нутром чувствовала, что все не так просто. Да, Лейла из ближнего круга Лианы, но чтоб так за нее держаться, что рискнуть оспаривать волю хозяина? Молчаливую Лейлу Лиана от себя не отпускала буквально ни на шаг, но и особенно не привечала.

– Сауд никогда раньше не отдавал своих девушек?

– Отдавал, и не раз. Надоедают ведь.

– Но никогда из окружения Лианы или против ее воли?

– Она не возражала, – удивлялась Асият. – До твоего прихода Рашид подарил ее Фатиму своему приятелю.

В другое время я бы ужаснулась самой возможности быть кому-то подаренной, но сейчас меня почему-то занимал именно факт бунта Лианы. Чем-то Лиана обязана Лейле или наоборот, что их нельзя разлучать.

– Асият, ты не знаешь, чем вообще занималась Лейла?

– Как все – болтала, спала, ела…

Не то…

– Но у нее относительно Лианы обязанности были?

– Да, она прически делала.

Вот оно! Я вспомнила утверждение, что Лиана вовсе не платиновая блондинка, она красит волосы. Подкрашивать, видно, приходится часто, чтобы не заметили отросшие корни, потому среди ее заказов так много краски для волос. И делала это ей Лейла!

Заменять парикмахера значит – выдать свою тайну. Да уж, тут повысишь голос даже на хозяина.

Но Сауд настоял на своем, на следующий день Лейла уехала вместе с новым хозяином. Я не заметила, чтобы она была расстроена или подавлена. Лиана тоже держалась молодцом, несмотря на то что Сауд на нее даже не смотрел.

Возможно, мое мстительное чувство удовлетворения и сошло бы на нет, но стоило гостям уехать, как Раиса вдруг объявила, что Асият перейдет прислуживать Лиане, а мне дадут другую!

Какого черта?!

Асият выглядела просто несчастной, а я встретила Раису в нашем шатре, уперев руки в бока:

– Это приказ Сауда?

– Нет, мой, – холодно отрезала Раиса тоном, не допускающим возражений.

А мне плевать на ее тон!

– Нет! Пока Сауд сам не скажет, что меня лишают служанки, Асият никуда не пойдет!

Я понимала, почему Лиана потребовала Асият – девушка на все руки мастерица, но при этом не болтлива. Но самой Асият вовсе не хотелось к тигру в пасть. Мы общались по-дружески, я никогда не подчеркивала разницу в ее и своем положении (еще неизвестно, у кого оно хуже), выполняла часть работы вместе с ней, да и просто относилась как к приятельнице. У Лианы она была бы полура быней.

Асият удалось отстоять, Раиса после угрозы позвонить Сауду и пожаловаться смирилась и просто дала Лиане еще одну служанку, которую та немедленно выгнала.

В тот же вечер у фонтана я словно невзначай сказала Лиане, что у нее явно темнеют волосы. Ответный бешеный взгляд показал, что я в рассуждениях не ошиблась. Промолчать бы, но меня «понесло»:

– Так бывает. Знаешь, а ведь шатенки и брюнетки даже умней блондинок…

Зачем я ее дразнила? Разве можно в террариуме размахивать руками перед змеей?

Змеи кусают, и даже смертельно.

Ответ не заставил себя долго ждать.

– Желающий жить самостоятельно локал (на 100 % коренной без иностранной примеси) получает от государства квартиру (не самую большую) или беспроцентный кредит на приобретение большой.

На свадьбу подарок в $20000 и виллу (квартира не в счет), при рождении первого ребенка еще $50000. Каждый месяц мужчина получает по $2000 просто на карманные расходы. Условие одно и очень простое: жениться на соотечественнице, чтобы облагодетельствованные дети были своей крови, без примеси чужеземной.

После рождения первенца все стремятся набрать многомиллионные кредиты, поскольку после рождения третьего отпрыска долги просто списываются. Вот как повышается рождаемость!

Именно эта система вызывает споры у наших соотечественников. Одни слышали о щедрых дарах государства локалам, другие – об отсутствии таковых арабам, имеющим паспорта, но не имеющим льгот.

Так есть льготы?

Есть, но только для узкого круга избранных. Ими не принято хвастать, богатые от них отказываются либо сдают свои квартиры внаем экспатам и улетают тратить деньги в Европу.

Образование для локалов в любом университете мира оплачивает государство, лечение тоже.

Правда, этот радужный шарик постепенно сдувается, мир сотрясают один за другим экономические кризисы, и даже в Эмиратах льготы начинают если не урезать, то применять реже.

Денег, как известно, не хватает всем, даже самым богатым локалам. Только им не хватает много и на очень дорогие вещи.

…Кормили нас хорошо и досыта, но кухня местная, а у бедуинов она не слишком разнообразна. Честно говоря, козлятина изрядно надоела даже мне, что уж говорить об остальных? Я понимала девчонок, мечтательно вспоминавших национальные блюда своих кухонь или что-то съеденное в дорогих ресторанах. Именно так я поняла, что большинство наших красоток украинки, литовки, польки, белоруски и румынки. Похоже, из россиянок я одна.

Девушки ожидали, что я со своими привилегиями потребую чего-то особенного, а там и они подтянутся, но этого не произошло, я не считала себя вправе требовать от Сауда пересмотра меню, вернее, очень боялась, что мне самой это навредит.

Это тоже сочли предательством общих интересов. Наверное, так и выглядело, только я не считала свои интересы и их общими. Все они сознательно приехали в оазис, прекрасно зная, чем и где будут заниматься. Для большинства оазис даже оказался приятной неожиданностью, поскольку ждали подпольный бордель и были на него согласны.

Поговорить не с кем и не о чем. Обсуждать склоки или недостатки чьей-то фигуры не хотелось.

«Успехи» обольщения гостей в виде золотых побрякушек тоже. Английский у всех на уровне рыночных торговцев, все делали вид, что ни слова не понимают по-русски.

Я старательно бодрилась, уговаривая себя, что это ненадолго, что по поводу моего предназначения здесь Сауд просто пошутил, ему самому быстро надоест такое положение дел, и я уеду наконец в Дубай и улечу в Москву. Решила не вести с Сау дом философских бесед о красоте природы, вообще больше молчать, со своими подругами по несчастью тоже.

Но меня в покое не оставили. Лиана не простила мне поездки на верблюжьи бега и потери Лейлы. И хотя во втором моей вины не было, отвечать пришлось мне.

Одно за другим произошли события, поставившие мою жизнь на самую грань – грань со смертью и грань с высшим счастьем любви.

Кондиционеры в Дубае везде, даже на крытых автобусных остановках, больше похожих на дорогие торговые павильоны.

Именно кондиционеры вынуждают дубайцев одеваться… тепло. Воздух во многих помещениях остужают до 20 и даже 18 градусов. После +50 снаружи летом такая температура кажется очень низкой.

Локалы ходят в абаях и дишдашах, а экспаты надевают кофты и пиджаки в помещениях и снимают их, выходя на улицу.

Оазис состоял как бы из нескольких частей. Самая большая – это роща и прилегающие к ней постройки конюшни.

Второй большой частью были шатры девушек, из которых самый элитный – Лианы, в нем жили кроме нее еще три особо приближенные красотки, и четыре поменьше – два хозяйских и два гостевых.

Посередине центр развлечений – фонтаны, большой шатер для вечеринок, который днем обычно превращали в навес, там не было кондиционера, бассейн и фонтаны поменьше. Кусты, цветы, несколько деревьев…

У ворот – площадка для машин с навесом и вдоль ограды углом шатры обслуги, которой много, еще хозпостройки вроде той, на крышу которой лазала я, и огромная кухня. Все расположено с умом, запахи из кухни ветер всегда сносил в сторону, они не долетали до шатров, от конюшни, хотя там совсем не пахло, тоже.

Девушкам еду прислуга носила прямо в шатры, а технические работники ели где-то в пристройке к кухне. Шатер Раисы стоял ближе к нашим у бассейна. Так ей видно все, что происходит в оазисе.

Однажды я попробовала посчитать.

Двадцать четыре девушки (я двадцать пятая «вне штата»). В их четырех шатрах по две служанки, два водителя, два конюха и два рабочих в конюшне, пара вечно занятых садовников, человек, отвечающий за всю воду в оазисе и его три помощника, повара и рабочие на кухне (я насчитала шестерых) и еще несколько занятых разными поручениями вроде «раскрыть шатер» – «закрыть шатер». И над всей толпой Раиса.

Обслуги больше, чем самих наложниц, но это неудивительно. Поражало то, что ради редких вечеринок четверых мужчин (Асият сказала, что чужие не приезжают никогда, этот случай был единственным на ее памяти) в пустыне построили и содержали оазис с полусотней жителей, всех кормили, поили, обеспечивали водой, одеждой и даже развлечениями.

Конечно, бассейн от рассвета до заката закрыт пленкой, чтобы вода не испарялась и не нагревалась до кипения, но в фонтанах она журчала круглые сутки. Мы все мылись без ограничений, что-то все время стиралось, вода нужна для готовки и лошадям тоже… А вода дорога, оазисы обычно вырастают там, где есть подземные источники, из которых ее надо выкачать.

Лошади дорогущие, машины дорогущие, девушки обвешаны золотыми побрякушками, у каждой набор косметики ценой с хороший автомобиль, сантехника, мебель, посуда, ткани…

Вывод был однозначным: деньги девать некуда!

Причем это деньги «лишние», ни один семейный бюджет на такие траты не рассчитан. Интересно, знают ли их жены о нашем существовании?

Неожиданно я объявила:

– Я знаю, чем все кончится!

– Что все? – с опаской покосилась на меня Асият.

– Вот это все. – Я обвела рукой вокруг.

– Чем?

– Хозяевам надоест бросать деньги на ветер, и они просто забудут о нашем существовании. Придется выбираться отсюда пешком. – Я попыталась смягчить пилюлю: – Я хоть на лошади ездить умею. Так и быть, посажу с собой и тебя.

Асият рассмеялась:

– Пусть так, но мы не одни.

– То есть?

– Думаешь, у них один наш оазис такой?

– Не один?!

– Да, я слышала разговор, что у хозяина и его брата еще есть шатры в таком же гареме, которым владеют приезжающие к нам гости. Говорят, там еще роскошней.

Это был даже не ушат холодной воды, а ведро помоев на голову. Сауд проводит время еще в каком-то гареме? Чтобы не думать об этом, я поинтересовалась у Асият:

– Это слуги говорят?

– Нет, Лиана и ее подруги.

– А откуда ты знаешь?

Она на мгновение замерла, потом просто пожала плечами:

– Слышала…

Я мгновенно поняла все сама:

– Асият, кому ты… помогала, пока меня не было. Ну, у кого была раньше?

– У Лианы.

Вот в чем дело! Вот почему Лиана требовала Асият обратно. Честно говоря, я могла понять ее обиду – приехала какая-то, работать не заставляют, выделили отдельный шатер, приставили Асият…

Сама Асият расценила мою задумчивость иначе:

– Амаль, я никогда не рассказываю, что происходит в твоем шатре, не выдаю твои секреты.

– Какие секреты?

– Ну… ты рисуешь левой рукой… и еду берешь тоже…

Я забыла о Лиане и прочих обитателях оазиса, изумленно вытаращила на подругу-служанку глаза.

Да, я природная левша, безжалостно переученная «добрыми» воспитательницами детского сада, а потом столь же заботливыми учителями. Писать левой «не положено», и нечего тут выделываться. Все привыкли, и ты привыкнешь, немедленно возьми ложку (ручку) в правую руку!

Конечно, в больших городах сейчас это не проблема, левшей развелось пруд пруди, но я выросла в маленьком, потому ложку держала правой рукой и писала тоже ею. А вот рисовала левой, тут мои владения, тут меня не переспорить.

– Какая разница?!

Асият опустила глаза.

– Левая рука нечистая.

Господи, на дворе третье тысячелетие, а кто-то требует, чтобы я держала чашку с кофе только правой!

– Асият, я же не мусульманка! И я совсем не боюсь, что ты проговоришься. Я тебе верю, ты лучше многих здесь.

Она только кивнула в ответ.

Душ шарддаф не зря висит с правой стороны. Мусульмане всю грязную работу стараются делать левой рукой, потому она «нечистая». Следовательно, пищу берут только правой. Брать хлеб той рукой, которой… Логично.

Сказывается обычай кушать не вилкой и ножом, а куском лепешки. Сложив его совочком, ловко подхватывают и мясо, и овощи, и подливу.

Тем, кто приезжает на арабский Восток дольше, чем на неделю, стоит помнить о приоритете правой руки. Раньше даже намеренное прикосновение левой считалось оскорблением, сейчас все сгладилось, но «Восток дело тонкое» и поныне.

Внутри родилось очередное «хочу домой!». Пусть в съемной комнате с соседками, жутко воняющими кислым молоком, которым они моют волосы, но там, где никто не диктует, какой рукой брать хлеб. Я отработаю все свои долги дома, буду рисовать день и ночь, мыть полы и даже торговать на рынке вместе с соседками по квартире, если придется, но выберусь из долговой ямы в Москве, а не в сказочной стране с дурацкими порядками и правом держать людей взаперти в пустыне вопреки их воле.

Это было не совсем так, никто меня взаперти не держал, привязывали больше черные глаза Сауда, чем удаленность оазиса от остального мира. Вопреки своей воле я ревновала Сауда к Лиане, хотя не имела на это никакого права.

Неспособность справиться с собой, со своими чувствами вызывали досаду. Я не красавица, до Лианы и многих других мне просто далеко, но, будь я неземной красоты, Сауд оставался бы далеким. Долго ли можно прожить в гареме даже Лиане? Пройдет время, и она приестся, найдут другую… Наложница, любовница – это не жена. У мусульман и жена-то не на всю жизнь, а уж такие, как окружающие меня девушки, и вовсе на минутку.

Убеждала себя, приводя разумные доводы, и понимала, что очень хочу, чтобы эта минутка случилась и в моей жизни. Это желание заставляло оставаться в оазисе, даже не настаивая на своем возвращении в нормальный мир.

Раздвоение личности никогда и никого до добра не доводило, я частенько бывала мрачной, хотя делала все, чтобы никто этого не заметил. Уходила на свою крышу, рисовала, в том числе Сауда, а потом переделывала рисунки так, чтобы никто не узнал его черты. Глупо! От отчаянья хотелось домой еще сильней, но я тянула и тянула с серьезным разговором, понимая, что должно произойти что-то очень серьезное, чтобы решиться.

Произошло, причем одно за другим.

– В Дубае сухой закон, но несколько своеобразный.

Ислам запрещает употребление вина (Пророк не предполагал, что иноверцы придумают виски или водку), потому локалы не пьют (ха-ха…).

Туристам пить можно, если они не правоверные, но лишь в барах, ресторанах или ночных клубах. Там очень дорого и чревато неприятностями (один раз нарушишь правила – больше в страну не пустят).

Экспатам пить можно и дома тоже, но!..

Алкоголь продается в «засекреченных» магазинах, о существовании которых знает весь город. Они торгуют легально, однако ни вывески, ни рекламы вы не найдете.

Мало того, алкоголь продадут только имеющим… лицензию на его употребление. Это не шутка. Чтобы получить право покупать алкоголь, нужно заполнить заявку и приложить копии: паспорта, разрешения на жительство, трудового контракта (на арабском и английском), контракта на жилье фотографии и, конечно, некоторую сумму. При этом работодатель не должен возражать, чтобы вы выпивали в свободное от работы время, а хозяин жилья, что вы будете делать это на принадлежащей ему съемной квартире.

Мало того, объем горячительных напитков, которые разрешат выпить за год, напрямую зависит от… заработной платы. Мало зарабатываешь – мало пьешь, то есть никто не позволит пропить всю зарплату за два дня, а потом ходить на работу пешком или питаться одними лепешками. А приобретать алкоголь получающим меньше 3000 дирхамов вообще нельзя.