Глава 15
Бьорн Съёберг дождался в порту рыболовецкий траулер, с которого сообщили о пойманной сельдевой акуле с присосавшейся миксиной. Ученый обещал хорошее вознаграждение за неповрежденный экземпляр паразита. Капитан судна, передававший ему миксину, желал знать, с какой целью она понадобилась Съёбергу.
- Для опытов. Она выделяет вещество анестезирующее место укуса. Хотим синтезировать такое же. Природа, лучший подсказчик в таких делах. – Соврал ученый.
– Вон что, а я подумал, что из-за слизи, в которой эта пиявка живет?
– Слизи? Нет, какой прок от ее слизи. Я не по этой теме.
Дома ученый оборудовал в своей ванной бассейн со схожими условиями проживания миксины. На дно насыпал стерильного песка и подсолил воду до нужной концентрации. Семью, задававшую ненужные вопросы, пришлось отправить на север страны, напугав грядущими проблемами. Хотелось бы еще выселить и семью бельгийцев, проживающих в их квартире по программе помощи беженцам, но это было невозможно. Государство насильно селило пострадавших, обещая проблемы тем хозяевам, кто будет возмущаться, и ничего не предлагая взамен. К счастью, бельгийцы целый день пропадали на работах, чтобы добыть пропитание.
В этом году Швеции лето, кажется, не грозило. Июнь начался с метелей и даже морозов. У побережья страны до сих пор плавали льдины, затрудняя путину. Большая часть населения была занята рыбным промыслом и переработкой рыбы. Швеция, как никогда раньше, пахла селедкой.
Морской паразит после некоторой адаптации, прижился. Отлично питался кусочками протухшей рыбы и разводил вокруг себя отвратительную слизь. Бьорн Съёберг преступно добыл в родном институте образцы зараженных фотосинтезирующих бактерий и фитопланктона. Развел их в разных сосудах, чтобы убедиться в том, что каждый образец имеет способность выделять коллоид. Вода в каждом варианте на глазах теряла свои привычные свойства.
Особняком стоял сосуд со слизью миксины. Ученый, по подсказке старого друга Черныха, ждал, что находящиеся в ней микроорганизмы начнут питаться ею, разлагая коллоид выделяемый миксиной. Ингвар был прав, постепенно слизь становилась все более текучей. Но процесс этот был настолько медленным, что в природе ожидать эффекта можно было очень долго.
Часть одноклеточной микрофлоры миксины заразилась и сама начала продуцировать мощный коллоид, но часть осталась устойчивой. Устойчивые микроорганизмы справлялись с коллоидом, выработанным зараженными бактериями и фитопланктоном, еще медленнее. Но и это можно было считать удачей. Съёберг передал результаты опыта Черных.
В комнате отдыха шел мозговой штурм. Черных ходил взад-вперед, заламывал руки и глядя в потолок, громко охал.
- Проще всего передать данные генетикам, они перепрограммируют код ДНК, но мы знаем, что из этого выйдет. Лекарство должно появиться у всех сразу, иначе катастрофа просто перейдет из одной стадии в другую, алчную.
– А вдруг иного способа нет? – Предположил Кирилл. – Можно годы потратить, выводя нужную культуру. Столько времени у нас нет
- Есть. Мы даже не пытались его придумать. Давайте же, дипломированные специалисты с учеными степенями, напрягите свое серое вещество.
– Нужна кросс культура
– А как ее получить при митотическом делении?
– А что происходит с зараженной культурой, когда она достигает стадии затвердевания воды? Гибнет, или впадает в цисту?
– Надо использовать фактор холода, чтобы выявить процесс изменения активности.
Что если при отрицательных температурах воды может случиться обратный эффект?
Черных сделал пометку в блокноте. Эта идея ему понравилась.
- Всю планету заморозить не получиться. Надо искать возможность обучения зараженной микрофлоры синтезу веществ, разрушающих коллоид.
– Это реально? Без генетиков это вряд ли возможно. Я на сто процентов уверен, что в природе этой заразы заложена возможность ее нейтрализации. Не может такого быть, чтобы любой процесс заражения существовал бесконечно долго.
– Тогда надо перейти к вопросу происхождения этой катастрофы. Космическая, местная природная или рукотворная. Начало катастрофы подскажет нам причину ее возникновения. Что если это дело рук человеческих. Кто-то слишком смелый решил таким образом бороться с жидкими отходами, превращая их в гель, не способный просочиться в почву, или испариться в воздух.
– Почему же все началось в Индийском океане, а не на суше? Основная теория, и этому есть свидетельства, космическая. В Индийский океан было зафиксировано падение довольно крупного космического тела, разбившегося в атмосфере на несколько частей. Радары зафиксировали это и сейсмические датчики.
– А нахрена в космосе такие вирусы? Там вода всегда находится в ледяном состоянии?
– Ну, уж не скажи. Кометы нагреваются, проходя рядом с солнцем. Их шикарный хвост в основном состоит из воды.
– Допустим. Получается, кометы населены микроорганизмами?
– Почему бы и нет.
– А что если они таким образом борются с испарениями воды на ней? – Кириллу на ум пришла целая концепция, объясняющая существование жизни на кометах. – Смотрите, когда вода на поверхности кометы начинает нагреваться, зараженные микроорганизмы, хочу поправиться, зараженные для нас, но для кометы они самые что ни на есть здоровые, начинают ее активно связывать коллоидом, создавая изолирующий слой. Под этим слоем складывается вполне себе нормальная температура для размножения. Пока орбита кометы проходит рядом с солнцем, там происходит стадия активного деления. А потом…
– А потом все вмерзают в лед. – Ехидно продолжил Петрищев.
– В лед, или еще какое состояние, я не знаю. Факт в том, что пройдя атмосферу Земли, обгорая в ней, да еще и ударившись о поверхность океана, они не погибли, а совсем наоборот, заразили собой всю воду.
– Звучит красиво. – Черных уставился на Кирилла. – И как это нас приблизило к разгадке?
– Пока не знаю. Жизнеспособность этого вируса невероятная, это факт, но на комете обязательно должны существовать условия, регулирующие размножение. По идее, там два состояния среды, жара и жуткий холод. Если жара период размножения, то холод, соответственно, период гибели.
– Это мы и без твоей теории знаем. Потому и прячемся здесь. Только заморозка не убивает их, а затормаживает. – Петрищев считал, что оппонировать его призвание.
– Предлагайте свои теории, я послушаю их с удовольствием. – Кирилл обратился по большей части к Петрищеву.
Тот пожал плечами и ничего не ответил. Черных сделал еще одну пометку в блокноте.
– Так, часовой перерыв на обед. После снова соберемся здесь.
После обеда Кирилл, Маша и Карл вышли на палубу БДК. Погода была отвратительной. Мокрый снег, гонимый промозглым ветром, хлестал по лицу. Без солнца, скалы и вода выглядели депрессивно серыми. Торчать на открытом воздухе категорически не хотелось.
– Пойдемте в каюту. – Маша не выдержала экзекуцию.
– Что? А, да, пойдемте. – Растерянно согласился Кирилл.
– Ты всё о микробах на комете думаешь? – Спросила она.
В ее голосе была ревность. Маше хотелось, чтобы Кирилл больше времени думал о ней. Но молодой ученый не уловил ревности.
– Да, о них. Никак не могу представить, что могло бы их заставить в наших условиях запустить процесс разрушения коллоида. Чем наши условия отличаются от условий на космическом теле?
– Невесомость. – Предложила Маша.
– Да, это важно.
– Излучения радиоактивное от солнца.
– Разумеется, я тоже думал об этом.
– Я замерзала.
– В смысле? А, я понял, идемте.
Кирилл выпал из жизни, как и положено человеку одержимому наукой. Даже Карл почувствовал, что хозяину не до него и не пытался как-то обратить на себя внимание.
– Он сейчас в другом мире, Карл. На комете. Микробом. – Маша гладила загривок мопсу.
Благодарный пес смотрел на нее влажными влюбленными глазами. Кирилл не замечал колкие шутки в свой адрес. Неожиданно он вскочил и направился к дверям.
– Ты права. – Произнес он вдохновенно.
– В чем? Ты микроб? – Удивилась Маша.
– В смысле? Какой микроб? Нет, я про радиоактивное излучение и про низкие температуры. Надо попытаться воссоздать это в лабораторных условиях.
Кирилл покинул каюту. Маша выскочила следом.
– Кирилл, ты куда, на дворе уже ночь?
– Да? Может, Черных не спит?
Кирилл постучал в каюту к начальнику лаборатории. Тот действительно не спал. Глаза у него были красные, как у вампира.
– Ты чего?
– Да так, на ум пришло кое-что. Вы можете рассказать вашему шведу о моих предположениях.
– Заходи.
Бьорн Съёберг отвез образцы с зараженной водой в физическую лабораторию, где их подвергли жесткому радиоактивному излучению. Обратно он вез свои банки в контейнере, отделанном свинцовой рубашкой. Затем ему надо было поместить их в криогенную камеру. Так просил сделать Ингвар Черных, давний друг, сходящий с ума от безделья на далеком острове.
Образцы пролежали сутки при температуре близкой к абсолютному нулю. Везде, где ему приходилось просить о помощи, он сочинял истории, отвлекающие внимание. К счастью, его репутация честного ученого открывала перед ним двери без всяких расспросов. А он-то знал, какие условия секретности были вокруг тех, кто искал лекарство от всемирной заразы и согласен был с Ингваром в том, что правительства государств в решении проблем катастрофы – лишнее звено.
После всех жестоких процедур, которые, по идее, должны были привести к гибели материала, Бьорн вернулся домой. Без всяких надежд на успех он взял в руки первую банку с образцом. Еще до открытия он понял, что там бултыхается жидкость. В это не верилось. Он взял другую и встряхнул её. И в ней бултыхалось. Ученый облачился в костюм химической и бактериологической защиты, напугав сожителей беженцев. Включил инфракрасные лампы. Поставил на запись камеру. Прямо под ее объективом открыл первый образец.
Баночка шикнула, выпустив какой-то газ. Очень хотелось снять противогаз и понюхать, но Бьорн считал это безрассудством. В банке была жидкость, на вид, как обычная вода. И следующая банка дала тот же результат и почти каждая. В некоторых жидкость еще была тягучей, но уже не гелеобразной. Это был ошеломительный успех. Вопрос с тем, как это открытие применить к выправлению ситуации оставался открытым, но в природе заражения осталось меньше белых пятен.
Черных ликовал и совал в камеру телефона молодого человека по имени Кирилл.
Именно благодаря его сообразительности удался этот эксперимент.
– Надо попробовать соединить культуру, прошедшую стадии облучения и заморозки с той, которая ничему не подвергалась. Надо посмотреть, что произойдет. – Предложил Черных.
Бьорн Съёберг понял, что русские ученые предлагают идею о том, что пройдя последовательные стадии, вирус менял свои характеристики на противоположные, а именно перепрограммировался на механизм разрушения коллоида. Их идея казалась правдоподобной. Ограниченное пространство кометы не могло без конца синтезировать жизнь. Нужны были периоды обновления, или гибели старых микроорганизмов.
Съёберг отнес образцы в химическую лабораторию, где получил совершенно потрясающий ответ. Жидкость оказалась водным раствором мощного антифриза, становившегося летучим уже при околонулевых температурах. Микроорганизмы включали обратную реакцию и перерабатывали свой защищающий от солнечных лучей гель назад в жидкую воду, поддерживаемую в таком состоянии при помощи собственного антифриза.
Лабораторные «крысы», как о них отозвался Съёберг, утянули часть образцов. По их обморочной реакции на состав антифриза можно было подумать, что они размечтались о Нобелевской премии по химии.
По дороге домой Съёбергу почудилось, что красный хэтчбек слишком часто попадается ему на глаза. На душе стало тревожно. Он прибавил шаг, забежал в квартиру и закрылся на все замки.
– Ингвар, кажется, я был неосторожен. За мной следят. Я могу не успеть приготовить вакцину самостоятельно.
– Черт! Бьорн, весь процесс изготовления «отрицательного» вируса собери в одну папку и разошли тем ученым, которым доверяешь, и которые могут его повторить.
– Их же сразу отследят, Ингвар. Надо этот вирус физически сбросить в теплые воды, чтобы начался процесс, и желательно, в нескольких местах по планете, чтобы власти не могли локализовать его размножение.
– Ах, ты ж, незадача. – Черных потер лысину ладонью. – Бьорн, беги в российское посольство. Я предупрежу о твоем появлении. Надо будет сказать, что ты специалист в области вирусологии и что-то знаешь. Пусть заинтересуются, чтобы не выдать. Надо потянуть время, а там придумаем что-нибудь.
– Хорошо, другого выхода я не вижу.
Бьорн прервал связь. Собрал все оставшиеся образцы в сумку и собрался уходить. В коридоре за дверью послышалась подозрительная возня. Ученый замер. В дверь постучали. На цыпочках он вышел в спальню, в которой теперь жила семья из Бельгии, выбрался на балкон и спустился вниз по пожарной лестнице. На удачу, сразу попалось такси.
- В Стокгольм, живее!
Руслан долго сидел в сыром окопе, не понимая, что делать. Ночь была темной и почти бесшумной. На сопке словно ничего и не происходило накануне. Ему стало страшно от мысли, что он пролежал в земле несколько дней. За это время следы происходившего здесь страшного сражения были убраны.
Макаров решил, раз его бросили здесь, то сражение осталось за китайцами, у которых он теперь в глубоком плену. Свои бы выкопали его и вообще, сопку не бросили бы. Жутко было остаться одному на территории врага. Надо было идти к своим, но Руслан чувствовал, что сил у него не так много. Еще бы денек набраться сил и на следующую ночь попытаться отправиться на север.
Руслан прислушался к звукам ночи, надеясь услышать далекую стрельбу, но слышен был только писк комарья. Он поднялся и выбрался из окопа. Ноги разъезжались на скользком геле. Идти было почти невозможно. Дорога на вершину сопки отняла все силы. Танки стояли там же, где и во время сражения. От них пахло порохом и солярочным дымом. Их броня тоже была покрыта клейким слоем загустевшей воды.
От страха, что вся вода превратилась в слизь, захотелось пить. В ночи и думать не стоило о том, чтобы разыскать бутылку с ней. Дай бог, чтобы она осталась вообще. Ушлые китайцы наверняка подобрали все, что можно.
Руслан вспомнил про блиндаж. Он знал его примерное расположение и решил, что сможет найти. Глаза уже привыкли к темноте и по отраженному блеску различали рельеф. Поскальзываясь и спотыкаясь, измазавшись в липкой грязи как поросенок, Руслан все же нашел его. Прямым попаданием настил блиндажа был разрушен. Макаров попытался протиснуться в проход между бревнами, почувствовал неприятный запах разложения и оставил свои попытки забраться внутрь. Вдруг, стало суеверно страшно. Не хотелось встречаться с покойником в ночи.
Утро долго не наступало. Скорее всего из-за напряженного ожидания. Едва полоска света озарила горизонт и стало возможно различать куда идти, Руслан сразу вернулся к своей огневой позиции. Ее завалило, но он помнил, где копать, чтобы добраться до своих припасов.
Макаров был слишком занят раскапыванием, чтобы глазеть по сторонам. Когда же ему, наконец, удалось вытащить свой рюкзак с едой и питьем, он выпрямился, чтобы оглядеться и обомлел. Он не узнавал местность. Из всего, что он видел, знакомым осталась только сопка, да часть подбитой техники рядом с ней. Не было леса. Вместо него какие-то редкие плешивые пятачки деревьев. Танки и БМП, которые стояли на удалении полукилометра, тоже куда-то подевались.
Все вокруг выглядело так жутко, будто случился апокалипсис. Усугублялась картина разрушения пугающей тишиной. Руслан передернул плечами, когда ему пришла в голову мысль о том, что он остался один во всем мире. Даже враги-китайцы показались ему более милым явлением, чем абсолютное одиночество. Макаров открыл бутылку с водой и выпил за раз больше половины, затем перекусил кашей.
Чем яснее становился день и отчетливее проступали следы непонятного разрушения, тем невероятнее они казались. Насколько хватало глаз, леса не было. Вместо него какая-то свалка, похожая на грязные завалы. Руслан взвалил рюкзак и решил пройтись вдоль сопки.
Шел над окопами, будучи уверенным, что за ним никто не наблюдает. Прошелся по правому флангу, отметив, что погибших бойцов никто не собирал. Мучила загадка, почему нет наших, почему нет врагов, и что, черт возьми, случилось, пока он был без сознания?
С обратной стороны сопки лес был нетронут, но если приглядеться вдаль, то там были видны следы катастрофы. Макаров решил, что непогода не остановилась на одном дожде, а бахнула жутким смерчем, выкорчевавшим лес на площади в тысячи гектаров. Если так, то может быть и не стоило бояться идти днем? Если китайцы попали под экологическую «раздачу», как войска Чингисхана при попытке переправиться в Японию, то им сейчас совсем не до наступления.
Руслан нашел «Калаш», разобрал его, почистил от грязи. Снаряженных магазинов на разгрузке было еще много, и в рюкзаке достаточно. Он уже решил, что пойдет в сторону лагеря, искать своих. Никакого транспорта возле сопки не было. Ее покинули все машины, оставшиеся на ходу танки и БМП. Макаров решил, что была срочная эвакуация. Он бы много дал за то, чтобы увидеть своими глазами причину таких глобальных разрушений.
Он прошел с километр, когда следы загустевшей воды исчезли. Дорога была сухой, идти по ней было намного приятней. Воздух здесь пах зеленью, ослабляя чувство тревоги и одиночества. До лагеря было два часа ходу пешком. На подходе он услышал шум двигателя и спрятался на обочине, за деревом. На дороге показался грузовик российской армии. Руслан выскочил ему наперерез. Засвистев тормозами и подняв клубы пыли грузовик остановился перед самым носом Макарова.
- Ты откуда, боец? – Из окна высунулся удивленный водитель.
– Серьезно? – Водитель посмотрел на него недоверчиво.
– Макаров! Живой, скотина? – Из дыры в тенте вылезла перебинтованная наискосок, через глаз, голова Шарова.
– Командир, ты? Живой?
– Почти. Осколок пробил каску, но застрял в черепушке. Водила, давай его в кузов, это свой.
– Забирайся.
Макарову помогли забраться. Все, кто был в грузовике, были ранеными. Шаров и Макаров обнялись.
– Я был без сознания. Очнулся на столе. Смотрю на мир одним глазом. А ты как? – Шаров отстранился и посмотрел на Макарова.
– А я очнулся ночью, под землей. Выбрался, никого, тишина, слизь эта кругом.
Рассвело, е-моё, а вокруг не пойми что случилось.
– А что ты видел? Мужики говорят, смерчи бушевали, один за другим.
– Я видел только последствия, леса нет, технику подбитую то ли сдуло, то ли завалило, не поймешь.
– Китайцы попали под раздачу. В аккурат перед их атакой началось. Мы, думали, это наш последний бой. – Сообщил хриплый голос из сумрака грузовика.
– Да, небо почернело, дождь пошел, а потом эти столбы появились. До нас не дошли, а вот китайцев запылесосило нахрен. – Вторил ему другой голос.
– Как я рад Руслан, что ты выжил. – Шаров снова обнял Макарова. – Неправильно как- то, что из всего взвода один командир остался.
– Что Андреем Щербаковым, не знаешь? – Спросил Руслан.
– Нет. Тех раненых давно вывезли.
– Слушай, а почему сопку бросили? Из-за смерча?
– Ага, ты ведь не в курсе еще. – Шаров серьезно посмотрел на Макарова одним глазом.
– Отступаем. По всей ширине фронта.
– Как, отступаем? Зачем? Мы ведь еще и не воевали путём? – Несмотря на пережитое, Руслан был готов стоять насмерть.
– Нам не докладывают. – Прохрипели из сумрака грузовика.
- Реально никто не знает. Отступаем бодро. – Подтвердил Шаров. – Я думаю, что у командования есть информация насчет климата. Скоро здесь будет невозможно жить из-за ураганов.
– А может, как в Америке, дойдем до самого севера, а потом отбомбимся по своей же территории ядерными ракетами. – Произнес боец с перевязанной рукой.
– В смысле? Америка ударила ядерным оружием? – Макаров понял, что отлеживаясь на сопке, он пропустил очень важные мировые события.
– Так говорят. Всему верить нельзя, сам знаешь, нигде не врут так, как на охоте и войне. Наши спутники якобы зафиксировали двенадцать взрывов мегатонной силы.
– Да? – Руслан не готов был поверить в такое. – Кто-то сыграет в Фоллаут по- настоящему.
А мир, тем временем, на самом деле находился на волоске от настоящей ядерной войны. США, пользуясь своей исключительностью, теряя штат за штатом, решились на применение ядерного оружия. Объединенная армия Латинской Америки подошла вплотную к Большим озерам, лакомому куску больших запасов пресной воды, еще не тронутых катастрофой.
После тщательной разведки, власти США дали добро на применение ядерных ракет. Июньскую ночь озарили ослепительные вспышки взрывов. Их свет был виден из Канады, а ударная волна ощущалась даже на Аляске. Российские военные спутники зафиксировали все стадии применения оружия, от пуска до взрыва.
На международном уровне факт применения ядерного оружия создал прецедент, развязывающий руки державам, имеющим его в своем составе. Россия, понимая, что традиционная война против Китая может завершиться потерей всей территории страны находящейся за Уралом, всерьез рассматривала такой вариант. Она не собиралась бомбить Китай, а по аналогии с США собиралась применить его по своей территории, но по войскам противника.
Китай, потерявший после катастрофы вертикаль власти и разделившийся на два центра силы, был недоговороспособен. Один центр считал Сибирь отличной возможностью заполучить себе безопасную территорию, даже ценой больших потерь. Второй центр, занявший высокогорья Китая, традиционно китайской политики, не поддерживал агрессивных планов. Москва, дабы не развязать ядерную войну между двумя государствами, пошла на сделку. Между вторым центром силы Китая и российской властью был заключен мирный договор и договор о продуктовой взаимопомощи. Согласно им, второй центр обещал не отвечать на ядерную бомбардировку китайских войск находящихся на территории России, за что Москва обещала снабжать их продуктами питания.
В соответствии с этими планами по всей границе с Китаем и Монголией началась эвакуация войск. Мирного населения там уже не осталось.
Съёберга в российском посольстве ждали. Черных позаботился об этом. Дипломаты оплатили такси и дали таксисту денег сверху ха молчание. Водитель-араб пообещал держать язык за зубами.
Шведский ученый переживал из-за того, что не знал, до какой степени были осведомлены дипломаты относительно его опытов. Он боялся ляпнуть лишнего и превратиться в заложника. Первым делом он попросил связать его с Черных.
– Привет, Ингвар. Спасибо тебе, я нахожусь в безопасности, в российском посольстве.
– Рад слышать, Бьорн, что у нас получилось. Я хотел договориться с властями насчет того, чтобы они доставили тебя сюда, на Кергелен, но мне отказали. Мы потеряли все оборудование и теперь нас считают нецелесообразными для исследований. Не видят смысла в том, чтобы везти тебя к нам.
– Что мне делать, Ингвар? Я иногда чувствую себя, как на пороховой бочке.
- Тебя возьмут в состав экспедиции, которая скоро отправится в Индийский океан. Думаю, ты им пригодишься. Я уверен, что твои знания помогут спасти мир, и станут достоянием всей планеты.
За эти пафосом Черных пытался спрятать рекомендацию Бьорну, держать язык за зубами вплоть до самого ответственного момента, перезаражения выведенной культурой вод Индийского океана.
Из Стокгольма Съёберга отправили самолетом в Сочи. Оттуда прямым рейсом на транспортнике прямо на Мальдивские острова. Международный аэропорт был зачищен от всякой опасности прилетевшим накануне российским спецназом. Тяжелая техника и солдаты в бронежилетах на голое тело контролировали периметр острова-аэропорта.
Ученого удивило большое количество сгоревших пассажирских самолетов, разрушенное здание аэропорта, но больше всего его поразило то, как машины спокойно ездят по поверхности океана. По телевизору это выглядело не настолько противоестественно, как вживую.
Мальдивы встретили невероятной жарой. Бьорн ждал высокой влажности и духоты, но все оказалось совсем наоборот. Воздух был сух, как в сауне. Вначале, жара даже не ощущалась, но через десять минут пребывания на солнце, Съеберг почувствовал себя как стейк на сковородке.
Группа серьезно выглядевших автомобилей, с пулеметами на крыше ждала ученого. Съёберг, прижав к себе сумку с образцами, забрался в один из них. Помимо солдат в машине находились и российские ученые. Они поприветствовали его.
– Добри ден. – Ответил Бьорн. Он знал несколько расхожих русских фраз и понимал, что они значат, чтобы применить их по назначению.
Колонна тронулась. Съехала с пляжного песка прямо на застывшую воду. Бьорн почувствовал, как прогнулась поверхность под тяжестью машин. Над головой шумно прошел военный вертолет. К Съёбергу подсел мужчина и протянул руку.
– Евгений.
– Бьорн.
– Нам рекомендовал вас Игорь Черных. Он сказал, что вы достигли некоторых положительных результатов? – Спросил на английском Евгений.
– Вы ученый? В какой области?
– Конечно, вирусолог. Работаю в министерстве здравоохранения.
– Вы больше чиновник, чем ученый? – Бьорн не хотел рассердить человека, но желал знать, кто перед ним, чтобы случайно не показаться подозрительным.
– А это важно? – Евгений как-то напрягся.
– В принципе, да. Ученый служит науке, чиновник – государству.
– Ясно, почему вы решили покинуть страну. Вас принудили работать на государство?
Хотели использовать ваши опыты ради выгоды?
– Да, поэтому. Ингвар убедил меня в том, что вы заинтересованы в распространении результатов опытов на весь мир.
– Мы? – Евгений замолчал и посмотрел на Бьорна, как на блаженного. – Конечно, мы в этом заинтересованы.
Теперь Съёберг был на сто процентов уверен в том, что расскажи он Евгению о том, что везет в своей сумке культуру готовую обратить катастрофу вспять, как ее изымут и ни за что не дадут использовать по назначению.
– Вы уже близки к решению проблемы? – Спросил Евгений.
– Не могу сказать. В Швеции нет материала для работы. У нас с Ингваром были идеи, которые хотелось бы применить.
– Ммм, понятно. – Евгений потерял интерес к собеседнику и вернулся на свое место.
Бьорн уставился в маленькую бойницу из толстого пуленепробиваемого стекла. Застывшая поверхность океана походила на обычную, жидкую, как при тихой погоде, только зафиксированную на фотоснимок. Колесящие по океану машины, с непривычки, воспринимались, как проявление сверхъестественных сил.
Мимо проносились застывшие в воде лодки и катера. Бьорн слышал из самых первых новостей о катастрофе о том, сколько здесь погибло людей в первые дни. Помнил репортажи про побоище в аэропорту. Первые репортажи о катастрофе пугали, а потом все привыкли. Когда гибла Азия, Африка, Южная Европа и Латинская Америка люди думали только о том, как избежать проблем, вызванных миграцией населения. Признаться и сам Бьорн Съёберг, когда пришло время делить жилье с беженцами, впал в депрессию. Хорошо, что ему попались европейские бельгийцы, а не беженцы из Северной Африки.
Через час кортеж остановился. Ученый, делая вид, что смотрит вперед, через лобовое стекло, рассмотрел, как заводится военный грузовик. Водитель просто повернул ключ в зажигании и машина заглохла. Ученые вынули специальные изолирующие палатки. Установили их, затащили оборудование и продезинфицировали ультрафиолетом. Бьорн делал вид, что полностью сопричастен труду коллег. Активно помогал, делал замечания, усыпляя бдительность.
Он вспотел. Пот лился ручьями. Вся его майка по спине стала мокрой, а там где она успела высохнуть, покрылась белыми соляными пятнами. Бьорн отошел в сторону и сделал вид, что спрятался в тень грузовика, перевести дух. Водитель увидел ученого и сел рядом с ним.
– Говорите по-английски? – Спросил ученый.
– Немного. – Ответили водитель. – Часто бываю за границей.
– По работе?
– Ага, в командировках.
– Мощная у вас машина. – Бьорн причмокнул. – Жрет топлива, наверное?
– Само собой, бронированная, тяжелая.
– Назад-то топлива хватит доехать?
– Хватит. Два раза туда-обратно сгонять хватит.
– Классная, как раз для океанического сафари.
– Видели бы вы, как мы тут приземлялись. Из транспортника вылетали с ходу, до остановки и в бой. Видите, - Водитель ткнул пальцами в отметины на бортах машины. – пытались пробить. Куда им, со своих пукалок. Знаете на сколько хватило их сопротивления? – И не дожидаясь вариантов, сам и ответил. – На пять минут. Мы их подавили, как детишек неопытных.
– Молодцы. Настоящие воины. Пойду, возьму кое-что в своих вещах.
– Давай. – Водитель не заметил ничего подозрительного.
Бьорн забрался в салон, прошел к водительскому сиденью. Ключи были вставлены в зажигание. Он не был человеком склонным к аферам. Сердце тревожно забилось и появились предательские мысли ничего не делать. Переборов слабость, Бьорн прыгнул на водительское сиденье и завел машину. Зарокотал мощный дизель. С улицы раздался крик водителя.
– Я прокачусь! – Крикнул ученый и тронулся с места.
Он жал педаль газа в пол, но машина разгонялась нехотя. Многотонный вес да еще и по прогибающейся подушке океана, ускорить было тяжело даже мощному мотору. Бьорн Съёберг не ждал, что ему выстрелят в спину, но был уверен, что погоня за ним начнется. После заминки, когда поймут, что он решил не прокатиться, а угнать машину с неясной целью, обязательно устроят погоню. Очень хотелось успеть за это время уехать из пределов видимости. Рация, висевшая на панели, ожила и заговорила. Бьорн, не зная как ее отключить, дернул так, что оборвал провод.
Бьорн, набрав крейсерскую скорость в шестьдесят километров в час, позволил себе расслабиться и посмотреть в зеркала заднего вида. А в них почти ничего не было видно. Машина все время находилась в яме, созданной своим весом, серьезно ограничивая вид назад. Бьорн посмотрел на часы и засек время. Первую остановку он решил сделать через полчаса, если раньше его не поймают.
Мысль о том, что у него может ничего не получиться навела его на интересную идею. Бьорн разглядел на руле надпись на кириллице «круиз», поиграл со значениями, пока не разобрался с тем, как работает функция круиз-контроля. Выставил на шестьдесят километров в час и покинул водительское сиденье.
Пробрался в салон и вынул из своего рюкзака баночку с культурой, зараженной «отрицательным» вирусом. Он открыл крышку. Из под нее вышел пахучий газ. Бьорн открыл дверь пассажирского отсека и выбросил банку наружу. Сделал он это из-за страха, что остальные образцы у него могут изъять. Бьорн не был уверен, что попав на горячую и сухую поверхность океана, вирус подействует, однако маленькая надежда на результат была.
Бьорн снова сел за руль и повернул налево. Проехал так километров пять и снова выбрался в пассажирский отсек. Открыл люк, из которого выглядывал стрелок, управляющий пулеметом, и посмотрел назад. Вдалеке он увидел черные точки автомобилей. Между ним и преследователями был запас в три минуты. Бьорн спустился вниз и обшарил салон. Он нашел армейский штык-нож. С его помощью он собрался прорезать верхний слой и выпустить зараженные микроорганизмы в более активную влажную среду.
Съёберг остановил машину. Пулей выскочил из нее и сразу же воткнул нож в поверхность океана. Он вошел тяжело, лезвие ножа было широким. Бьорн вырезал квадрат, вынул плотную часть, толщиной больше десяти сантиметров и вылил в ямку раствор с микроорганизмами. Снова заткнул «пробкой». Шум преследовавших его машин приближался. Надо было спешить.
Машина разгонялась неохотно. Бьорн переходил на низшую передачу, чтобы набрать на ней максимальных оборотов, а потом резко, по-спортивному, подтыкал высшую, но все равно потерянной секунды машине хватало, чтобы серьезно потерять скорость.
Как только ему удалось выйти на стабильные шестьдесят километров в час, ученый поспешил к люку, чтобы оглядеться. Преследователи были совсем рядом, метрах в трехстах. Но кроме них появились еще и другие машины, гражданские, передвигающиеся, даже на первый взгляд, с большей скоростью. Они шли впереди, будто держали дистанцию и наблюдали за тем, чем закончится эта гонка.
Съёберг решил, что оказался между двух огней и теперь не знал, как поступить. Его пугали, как преследователи, так и эти, держащиеся в стороне легковушки. Он бы сдался любой из этих сторон, но только после выполнения священной миссии. До этого момента он ценил свою жизнь и хотел ее сберечь любой ценой. Думая о том, что ждет его после, Бьорн испытал равнодушие, будто стоящая перед ним задача и была целью его жизни.
Сколько могла продолжаться эта гонка? Ученый повернул вправо, чтобы пересечь маршруты преследовавших его броневиков и легковушек. Ему хотелось отвлечь их друг на друга, спровоцировать к активным действиям, а самому улизнуть под шумок.
Стая легковушек испугалась его маневра и открыла огонь. Две пули ударили в лобовое стекло, но выдержали. Бьорн взял еще правее. Психологически он не был готов к тому, чтобы видеть, как пули летят ему в лицо. С российских броневиков ответили. Красные трассеры легли в стаю легковушек. От нее отделилась машина с прицепом. Бьорну она показалась опасной, он решил, что машина заминирована и ею управляет фанатик.
Автомобиль с прицепом двигался зигзагами, выписывая длинные дуги. Бьорн подсознательно старался идти не по его следу, держался правее. Гонка утомила его, хотелось уже какого-то результата, но он не видел выхода. Выбрался в люк стрелка, чтобы понять, как близко от него преследователи. Три серо-зеленых броневика были совсем рядом, метрах в пятидесяти. Ствол пулемета ближнего к нему автомобиля смотрел прямо на Бьорна.
Что он мог сделать в этой ситуации? Наверняка, военные скоро получат команду на применение оружия. После чего осмотрят его вещи, найдут «вакцину», затем найдут и локализуют участки, где он ее применил, а сами победоносно вернуться домой, чтобы подарить государству мощный рычаг давления на остальной мир. Для свободной души ученого эта мысль была невыносима. Он глянул на свою сумку и почти решил выбросить ее в окно. Так у него было время для того, чтобы «отрицательные» микроорганизмы успели распространиться настолько, чтобы их не удалось локализовать. Ведь никто еще не знал, что лекарство от катастрофы существует.
Планы неожиданно поменялись. Все три броневика неожиданно провалились сквозь поверхность океана. Они одновременно ухнули передней частью вниз, как в полынью. Бьорн не мог понять, по какой причине это случилось, пока снова не глянул вперед. Легковушка с прицепом пошла вправо, явно желая перекрыть ему маршрут. Ученому хватило ума совместить ее движение и подозрительное исключение из гонки российских машин.
Бьорн вывернул руль вправо до отказа и поехал в обратном направлении. Машина с прицепом и остальные его товарищи, развернулись и начали догонять броневик Бьорна. Ученый, грешным делом, решил пугнуть их из крупнокалиберного пулемета. Встал на место стрелка. Приклад удобно лег в плечо. Прицелился через открытый прицел в сторону машин, закрыл глаза и нажал на спуск. Ничего не произошло, хотя лента была вставлена и он видел розовые латунные патроны в ней.
«Помощь» пришла, откуда не ждали. Над головой прогрохотали винты вертолета, а потом град огня накрыл преследователей. В мгновение ока все автомобили были уничтожены. Легковушки занялись огнем. Бьорн понял, что теперь ему точно не уйти от погони. Против вертолета у него не было шансов.
Очередь из снарядов легла перед машиной. Броневик подскочил на воронках, но не застрял. Вторая очередь была гуще и легла ближе. Бьорн крутанул руль, но машина все же зацепилась одной стороной, упала на бок и проехалась по поверхности океана, разбирая его острыми углами.
Бьорн сильно ударился головой, разбив ее в кровь. Может быть, он даже отключился на мгновение. Как только он стал нормально соображать, сразу же кинулся к своей сумке. Выбрался наружу через люк стрелка и направился к воронкам от снарядов. Вертолет садился рядом, но машина скрывала действия Бьорна от экипажа вертолета. Ученый открывал банки, одну за одной, и выливал их содержимое в затягивающиеся лунки от снарядов. Пустые банки сложил назад в сумку и спрятал ее под резиновый слой.
За спиной раздались голоса. Бьорн Съёберг побежал. Он хотел увести подозрения с собой, подальше от того места, в котором должна была начаться обратная реакция.
– Эй! Стой! Ты куда? Что ты задумал, идиот?
Бьорн не очень понимал по-русски, но смысл последнего слова уловил. Летчики не погнались за ним. Вместо этого они осмотрели перевернутую машину, чтобы найти личные вещи шведского ученого. Мало кто сейчас понимал, что стояло за подозрительными действиями ученого. На первый взгляд они походили на шпионаж, но только на первый. Съёберг ничего не узнал и даже не пытался это сделать.
Бьорн постоянно оглядывался, чтобы увидеть, когда поднимется вертолет и направится за ним. Он почему-то медлил. Вероятно, пилоты считали, что убежать и спрятаться здесь невозможно. Это было правдой. Ученый так увлекся бегом, что не заметил, как рядом появилась легковая машина. Она какое-то время не приближалась, издалека разглядывая беглеца. Урок, преподнесенный вертолетом, не прошел даром. Затем, легковушка обогнала Бьорна и встала у него на пути.
Ученый остановился, когда увидел ее на расстоянии ста метров. Легкие ходили мехами, пот застилал глаза. Она представлял себе застывшую поверхность Индийского океана безжизненной пустыней, а тут шагу нельзя было шагнуть, чтобы не попасться на глаза. Пот и солнце бьющее в глаза, мешали ему разглядеть людей. Бьорн поднял руки вверх и помахал. Крутанулся вокруг себя, чтобы показать, что не вооружен. В ответ, со стороны машины раздался выстрел. Тяжелый удар пришелся в грудь. Мир перевернулся. Бьорн увидел свои ноги, подлетевшие вверх, небо, чистое и голубое. Почувствовал какое-то блаженное спокойствие, будто освободился от оков и провалился во тьму.
Он резко пришел в себя ночью. В воздухе пахло тем самых запахом «антифриза», выделяемого микроорганизмами. Бьорн пошевелил рукой и понял, что находится в воде, очень теплой, как в ванной. Ему стало так весело и легко, что захотелось кричать. Он попытался это сделать, но горячий спазм электрическим разрядом прошел сквозь грудь. Изо рта хлынула кровь. Бьорн закрыл глаза и уснул. Навсегда. На его лице застыла счастливая улыбка.
Роман с товарищами слышали далекую канонаду. Они были удивлены, потому что в этих краях уже никто без их согласия не открывал огонь. Судя по звукам, калибры оружия были немаленькими, что несколько тревожило. Неужели кому-то удалось вооружиться так, что захотелось оспорить сложившийся порядок в этом районе. Роман захотел отправить гонца на место стрельбы, но передумал. Не хватало, чтобы за ним прицепились. Проще было сделать несколько кругов «резаками» в радиусе трех километров от корабля, чтобы очертить безопасную зону. С ходу его не преодолеть, а застряв, можно было попасть под огонь с корабля. На автовозе уже стояло несколько «ЗУ - двадцать три», превративших неподвижное гражданское судно в настоящую крепость.
Они как раз ехали, чтобы обменять пару пикапов на боеприпасы в ним. Обучение стрельбе из зенитных установок быстро привело к истощению запасов. Обмен прошел без проблем, как обычно. Роман поделился информацией о том, что по дороге слышали стрельбу.
«Оружейники» приняли информацию к сведению. Поводов опасаться у них было еще меньше, чем у «автовозов». Обратно колонна двинулась в ночь. Роман сел за руль сам, отправив сменщика спать.
Впереди колонны шла «лодка». Автомобиль-амфибия, который был обнаружен на борту автовоза. Из-за удлиненной формы корпуса ему удавалось проскочить на брюхе ловушки конкурентов, вырезанные в поверхности океана. Он был сигнальным для остальной команды. На нем всегда горел свет задних фонарей. Роман привычно смотрел на огни «лодки» не ожидая ничего опасного, но вдруг они заморгали стоп-сигналом. Роман резко дал по тормозам. Тяжело груженый грузовичок свистя тормозными колодками остановился.
Сменщик открыл глаза, секунду соображая, но потом схватил автомат. Роман тоже взял в руки автомат и открыл окно. В нос ударил странный непривычный химический запах.
– Что за ерунда? Газовая атака?
– Аттак? – Переспросил сменщик.
– Ноу, пасбл (нет, возможно).
Сменщик закрыл окно. Роман не стал этого делать. Включил свет, чтобы понять, что случилось с сигнальной машиной. От нее бежал Лайэм. Он добежал до машины, где сидел Роман и отдышался.
– Ромэн, уат хэпенд? (Роман, что происходит)
– Ты про вонь? – Роман погонял воздух ноздрями.
– Еа, стинк, энд сёрфейс из дифферент (да, вонь и поверхность изменилась)
– Что это значит?
Роман выпрыгнул из машины и сразу почувствовал разницу. Раньше ноги стояли жестче, а теперь, будто под резиновым слоем находилась вода. Роман вынул нож и всадил его в поверхность прямо перед машиной, в свете фар. В дыру ударила водяная струя. Мгновение на нее смотрели в полном ступоре, открыв рты. Теплая струя воды распространяла вокруг себя сильный запах.
– Уат хэппэнд? – Повторил Лайэм, но в этот раз в его голосе был страх.
– Живо, по машинам! Гоу, гоу! Цурюк накхауз, блин, или как там у вас, янки, гоу хоум!
Лайэм встал на ступеньку, чтобы его подбросили до «лодки». Колонна двинулась домой в том же порядке, но значительно прибавив скорости. Роман, как и многие, решил, что начался обратный процесс, превращения воды, в то, чем она и должна была быть. Из-за химического запаха он предположил, что было создано вещество, поворачивающее процесс вспять. Непонятно только, как оно попало в океан. Если его не распыляли воздухом, значит, оно могло попасть подводными лодками. Океанические глубины до сих пор были жидкими. Такое предположение удовлетворило Романа.
– Ай финк, сабмэринс спрэй мэттэ андэ сёрфейс. (я думаю, подводные лодки распылили вещество под поверхностью)
– Аха, пасбл. – Испуганно согласился сменщик.
Машины стали уходить все глубже и им все тяжелее становилось ехать. Колонна представляла из себя четыре воронки, скрывающие из виду друг друга. Роман приказал остановиться.
– Скидываем груз! Карго офф! – И первым начал выбрасывать деревянные ящики из машины.
Первый же ящик острым углом пробил поверхность до воды. Под машиной сразу стала набираться лужа. Роман понял, чем это может грозить.
– Мув, форвард! (езжай вперед)
Сменщик поехал, а Роман выбрасывал ящики с патронами, гранатами и снарядами на ходу. Колонна из положения «след в след», перестроилась в шеренгу, чтобы быть на виду друг у друга. До дома оставалось не меньше двух часов езды. Солнце начало подниматься из- за горизонта и с рассветом стало видно, как меняется поверхность океана. Ее разгладило собирающимися под ней газами. Все неровности и морщины, что были раньше, исчезли, как после укола ботоксом.
Поверхность прогибалась все сильнее, даже под порожними машинами. Роман держал дверь открытой, чтобы успеть выпрыгнуть, если машина провалится. Фортуна дала колонне еще час, а потом крайний правый грузовик провалился передним водительским колесом в воду. На том месте, где это случилось, поднялся столб газированной воды. Она со свистом вылетала из прорехи.
Лайэм поспешил на своей амфибии на помощь пострадавшим товарищам. Роман остановился и приказал сменщику покинуть машину, чтобы самим не оказаться в скором времени в положении пострадавших. Перевернувшийся грузовик на глазах уходил под воду. Лаэйм бросился к кабине, открыл дверь и помог товарищам выбраться наружу. Парни были на грани потери сознания, надышавшись газами. Их отволокли подальше от фонтана и дали время отдышаться.
– Едем дальше на амфибии. – Роман произнес по-русски, но его прекрасно поняли.
Прежде, чем отправиться дальше, он забрал автомат из машины и выпустил вдаль длинную очередь. В том месте, где пули пробили поверхность, ударили фонтанчики. «Лодка» сильно просела под весом семи мужиков. Она проехала еще пару километров и прорвала своим весом поверхность океана. Бежать было некуда. Ногами точно не успеть. Газ дурманил, отбирал силы к сопротивлению. Роман видел, как отключилась команда. Он держался до последнего, но когда понял, что сил больше нет, успел произнести:
– Геля, прости.
С сожалением, что не успел совсем немного, потерял сознание.
– Гад дэмн! – Сквозь шум в ушах послышался удивленный голос Лайэма.
Роман открыл глаза. Солнце садилось за горизонт. Шум был не в ушах. За бортом амфибии плескался океан.
Эвакуация войск застопорилась. Возможности железных дорог не справлялись с потоком солдат, оставшихся гражданских и техники. Макарова, как здорового, оставили на потом. Первыми грузились раненые. Шаров, как ни пытался замолвить слово за товарища, ничего не смог сделать. Он даже собрался остаться из солидарности, но Макаров и слушать не стал.
– Езжай, командир, день-два, поток схлынет и мне найдется место. Что я тут, один7 Вон сколько нас, здоровых.
– Да ты здоровый с виду. Не видно же, что тебя с землей смешало и ты сутки без сознания был. Может у тебя гематома под черепом?
– Ладно, командир, нет никакой гематомы, все хорошо будет. Езжай со спокойной совестью.
Перед посадкой Руслан обнялся с однополчанами. До слез хотелось сесть с ними в поезд и уехать отсюда подальше, но он держался. Тепловоз свистнул, вагоны дрогнули и покатились, набирая ход. Руслан развернулся и пошел сквозь толпу. Надо было еще отметиться у здешнего коменданта, чтобы он определил дату отправки.
Полустанок, еще неделю назад пустой, бурлил людьми и техникой. Наскоро собранные платформы для погрузки техники ни минуты не стояли без дела. Танки, БМП, БТРы, грузовики грузились бесконечно. В воздухе сильно пахло соляркой. Руслан решил, что этот запах теперь навсегда будет ассоциироваться с войной.
Руслан мимоходом рассматривал лица военных. Разница с тем, что было на них написано неделю назад и сейчас, была существенной. Они стали суровее и резче, в глазах остался отпечаток пережитых боев. Бойца, успевшего хлебнуть войны, сразу было видно. Его взгляд был тяжелее. Видимо, по этой причине, некоторые мужики быстро отводили глаза, не выдерживая тяжкого взгляда Руслана.
Окраина леса, примыкающего к станции, была забита военными, отправка которых была отложена. На ветках висела их экипировка, одежда, носки, напоминая какой-то цыганский табор. Макаров тоже решил расположиться в лесу. Выбрал пустое местечко, повесил над головой рюкзак, китель и сел, опершись о ствол дерева и вытянув вперед ноги. Он хотел задремать, но услышал рядом молодой голос. Парень разговаривал по телефону. Руслан подскочил, напугав молодого бойца.
– Друг, дашь позвонить. – Шепотом попросил Руслан, для пущей убедительности провел ребром ладони по шее.
Боец ответил кивком головы и быстро закончил разговор.
– Только недолго, у меня денег на балансе мало осталось.
– Спасибо, друг, я за счет вызываемого позвоню. – Руслан взял в руки телефон, казавшийся после оружия слишком хрупкой вещью.
Контузия не смогла выбить из головы отпечаток номера телефона Натальи. Жестким, деревянным пальцем Руслан набрал его и с замиранием сердца прислушался к гудкам. В его городе еще было утро. Трубку сняли.
– Ало? – Раздался испуганный голос жены.
– Натаха… - Внезапно голос Руслана осекся. Комок закрыл гортань и не давал произнести ни слова.
– Русланчик, Русь, это ты? Русь, ты живой? Руслан?
– Натах…, да…, это я…, живой.
В трубке раздались частые всхлипывания.
– А я…, у нас тут такое показывают…, а ты не отвечаешь. – Наталья тихо заскулила, сдерживая плач.
– Все нормально, я выбрался, жду эвакуации. Раненых уже отправили, а мы, здоровые, вторым рейсом. – Макарову удалось взять себя в руки.
– Я чуть не умерла, когда увидела незнакомый номер.
– Натах, так мы перед боем сдаем телефоны, чтобы враг не навел по ним ракеты. А в часть я уже не вернулся.
Наталья хлюпнула носом.
– Понятно. Слава богу, Руслан, что ты позвонил. Я места себе не находила, все наперекосяк, все из рук валится.
– Натах, позвони моим, я не могу, с чужого телефона звоню, да и номер не помню.
– Хорошо, Русь. Сейчас и позвоню.
– Ну, ладно, Натах, давай, не будем человека напрягать. У меня все хорошо, но когда дома буду, не знаю.
– Пока, Русь, береги себя.
Руслан отключился и отдал трубку. На душе стало гораздо легче.
– Спасибо тебе, большое.
– Вы были там? – Спросил владелец телефона.
– Там? – Руслан задумался о своем, не сразу поняв вопрос. – Был.
– И как это? Страшно?
– Страшно до и после. В бою времени нет бояться.
Молодой боец хотел что-то еще услышать про героические сражения, но Руслан понял, что хочет побыть один.
– Извини друг, спасибо, что дал телефон, но у меня нет сил сейчас. Я пойду, прилягу под деревом, а вечером, если ты еще не уедешь, поговорим.
– Ничего, я вас понимаю. На вас лица нет, я вижу. Отдыхайте.
– Угу. – Руслан прилег под деревом, положив голову на рюкзак и накрутив ремень автомата на руку, чтобы не утащили и сразу же уснул.
Проснулся он от воя сирен. Первое, что пришло на ум, это авианалет или ракетный обстрел. Народ суетился, но спросонья разобраться в ситуации было сложно. Бойца с телефоном не было.
– Эй, мужики, что случилось? Налет?
– Какой налет, очнись, это предупреждение о ядерном ударе.
– Каком ударе, шутите? – Руслан подумал, что от него хотят отвязаться. Он обратился к другим.
– Мужики, по какому поводу сирены?
– Ты не слышал что ли объявления по громкой?
– Нет, я спал. – Признался Руслан.
– Сейчас будут бомбить вдоль границы. Часовая готовность до ядерного удара. – Боец посмотрел на часы. – Нет, уже пятьдесят минут осталось.
– Ядерного? Серьезно, что ли?
– Ты что, до этого в подтанцовке у Петросяна работал?
– Нет, а куда идти прятаться?
– Кто куда. Сказали искать овраги. Предупредили, что мощная вспышка приведет к возгоранию леса, так что, сильно не углубляться.
– Ясно. Вот почему мы оставили сопку. – Догадался Руслан.
– Воевал? – спросил боец.
– Да уж, пришлось.
– Давай с нами.
– Ага, спасибо. – Руслан снял свои пожитки с дерева и присоединился к группе бойцов.
Стрелки тикали в такт биению сердца. Оставались последние минуты до удара. Ясно было, что ударят по врагу, но радости от этого было мало. Ума хватало понять, что использование ядерного оружия весьма спорный довод остановить войну. Китай был такой же ядерной державой и мог ответить адекватно. К этому моменту добавлялся страх перед разрушительной мощью ядерного оружия. Лицезрение его воочию, в непосредственной близости и без стоящего укрытия, совсем не походило на веселый аттракцион.
Руслан мусолил во рту стебель какого-то дикого злака, растущего на склоне оврага. Как это будет выглядеть? Вначале яркая вспышка, потом ударная волна, а за ней мощный поток пыли и мусора, ломающий деревья? Руслан представлял себе ядерный взрыв именно так.
Пошла последняя минута. В овраге наступила тишина. Народ смотрел в небо, думая разглядеть в нем подлет ракеты или разделение боеголовок. Руслан слышал свое сердце, метрономом отстукивающее последние секунды. Еще мгновение и мир погрузиться в ядерный хаос.
«Тук-тук-тук». Напряжение росло. Нашлись те, кто не смогли высидеть, покинули овраг и побежали. Вряд ли они отдавали себе отчет в том, что делают. Их не останавливали, понимая, что сейчас яркая вспышка возвестит о начале нового времени. Времени, после ядерной войны, аналоге отсчета времени от рождества Христова.
Минута прошла, вторая, третья. Вспышки все не было.
– Отменили, может? Передумали. – Раздалось в овраге.
– А вдруг, сбили?
– Кто, китайцы? У них нечем.
– А если это было названо время пуска, а не взрыва?
– Ладно, ждем еще полчаса.
– А потом что? Пойдем гулять, как раз и жахнут в это время. Сидим до отбоя.
Прошел час. Руслан перестал слышать свое сердце, даже успокоился до такой степени, что вынул остатки сухпая. Там остались только галеты и банка с салом. После таких переживаний годилась любая еда. Руслан сделал бутерброд, положил кусок сала между двух галет и с аппетитом ел.
– Как тебе кусок в горло лезет? – Спросил офицер с майорскими звездами на полевых погонах.
– Ужин, товарищ майор, война войной, сами знаете.
– Форма у тебя почему такая грязная?
– Землей завалило, а потом дождиком полило сверху.
– Ты был на передовой?
– Угу. – С полным ртом ответил Макаров.
– Понятно. – Майор полез в свой рюкзак и вынул оттуда бутылку с минеральной водой.
– На, запивай, а то давишься.
- Спасибо. – Макаров открыл ее и сделал несколько больших глотков, потом передал бутылку дальше.
– Чего не начинают? – Руслан кивнул головой назад, в сторону южного склона оврага.
– Без понятия.
– Сколько ждать будем в овраге?
– Пока не придет команда. За это не переживай, если случится отбой, нас обязательно известят.
Бойцы осмелели и бродили по дну оврага, но выбираться наверх не решались. Руслан познакомился с майором. Его звали Сергеем, и он был одним из тех, кто отвечал за погрузку техники на станции. Он рассказал, что когда получил приказ организовать эвакуацию на необорудованном полустанке, решил, что правительство договорилось сдать китайцам Сибирь. Слишком все напоминало бегство, до тех пор, пока не пришло сообщение о нанесении ядерного удара.
– Американцы ударили, значит и нам можно. Только разница в том, что мексиканцам ответить нечем. Зато, теперь я спокоен за Сибирь.
Стемнело. Горизонт так и не озарили вспышки ядерных взрывов. Руслан прислонился к теплому склону оврага, пахнущему влажной землей и молодой зеленью. Сон пришел мгновенно. Ему снилось море, голубое и бескрайнее. Влажный ветер трепал одежду и раздувал паруса судна, на котором он плыл. Скрипели мачты, бились волны о борт и кричали чайки.
– Началось! Началось! Все началось обратно!
– Что началось?
– Хватит орать, спать мешаешь.
– Мужики! Вода снова становится жидкой!
Руслан подскочил. Утро только начиналось. Полный овраг натянуло зябким туманом. В сумерках кто-то размахивал светящимся экраном телефона.
– Вода снова становится жидкой! Это началось и снова оттуда же! – Кричал боец. – По телеку новость передают. Там наши специалисты были, говорят, что это они смогли! Больше войны не будет. Никакой ядерной бомбардировки. Скоро по домам!
– Эй, друг, ты не придумал это все? – Крикнул майор. Он вынул телефон и набрал номер.
– Блин, у них ночь еще?
– Жене звонишь? – Предположил Руслан.
– Не, товарищу в штаб. Он наверняка должен знать. Алло? Пал Петрович, не разбудил? Не спишь? … Серьезно? Это официально? – Глаза майора, даже в сумерках наполнились светом. – А мы тут по оврагам до сих пор сидим, ядерного удара ждем. Про нас забыли что ли? Всё, давай, спасибо за хорошие новости.
Майор отключил телефон.
– Понял?
– Понял. – У Руслана снова комок подошел к горлу. – Войне конец?
– Миру начало.
На станции пискнул рупор громкоговорителя.
– Отбой ядерной тревоги! – На всю округу произнес искаженный металлический голос.
По оврагу прокатилось и долго не стихало «ура», приправленное менее пристойными, но не менее счастливыми выкриками.
Высохшая атмосфера, жадно впитывала влагу. Перегретый океан охотно ее отдавал, восстанавливая нарушенный баланс. Над океанами и морями разразились жуткие грозы и шторма. Ветра понесли теплые массы к полюсам, нивелируя температурную разницу. Природу корежило и ломало, еще сильнее, чем во время начала катастрофы, но то были благоприятные перемены.
Конец
