ГЛАВА 8
Жениться на Бевисе Брозе
— Госпожа Юн, благодарим вас за рукопись «Желтая Шляпка», переданную в наше издательство, но вынуждены отказать в публикации…
Несс с выражением читала письмо от издательства, куда Ленар передал рукописи юного таланта. Надо сказать, что с тех пор, как мне пришел отказ, у редактора явно проклюнулись ростки человечности. Чувства Софии Вермонт никто и не думал щадить. Хотя, возможно, если бы мою первую книгу передал старший партнер «Рейсон, сыновья и Ко», они бы еще написали, что искренне, отчаянно, безмерно сожалеют об отказе.
— Видели? — хвастливо вымолвила графоманка. — Они мне ответили! Вот что значит иметь хорошие связи. Сказала же, знакомство с Бевисом Брозом откроет мне двери в большую литературу.
При этом она бросила презрительный взгляд на затылок Риты, склонившейся над учебником по изящной словесности. Фея фыркнула и выразительно закатила глаза, заставив меня улыбнуться.
— Тебе же отказали, — справедливо заметила одна из слушательниц.
— Зато у меня есть вот это! — Несс потыкала пальцем в адрес на конверте. — Я теперь знаю, где находится крепость и кто в ней сидит! Будем брать штурмом. Они еще не читали мой новый роман…
Новый роман писался по следам скандала с Эдоном Рауфом. Со стороны выглядело так, будто столичная штучка столкнулась с ним во время бала и в мгновение ока рассмотрела красавца под плохо сидящим костюмом. Отец оказался против союза и едва не упек будущего зятя в каземат, еле-еле извлекли из-за решетки. В общем, ужасно романтическая история про принцессу и Золушка, потерявшего на лестнице туфельку сорок второго размера.
Благородные девицы решили, что этой осенью он планировал сыграть свадьбу с Эварой ди Норберг, но из писем помощника Кристофа я знала, что он прятался в провинции поглубже нашей. Не столько боялся несостоявшегося тестя, сколько трясся перед перспективой разбираться с законником настоящего Бевиса Броза.
— Мир еще узнает о Нестейше Юн! — то ли пригрозила, то ли провозгласила писательница.
— Эй, непризнанный талант, — рявкнула Рита, — между прочим, тут кое-кто пытается к экзаменам готовиться!
Девчонки примолкли. До экзамена оставалось всего две недели, градус напряжения в коридорах института рос в геометрической прогрессии, и желающих связываться с обозленной феей перед финальным испытанием не находилось. Не проклянет, конечно, но мало ли, вдруг покусает? Клыки-то имеются.
— София, — остановилась возле нашего стола второкурсница, — тебя к ректору вызывают.
— Что опять ты сделала не так? — фыркнула недовольная Рита. — Помешала Тео Лансу и Диаре Арно выбирать свадебные наряды?
Внутри заныло от дурного предчувствия. Конечно, неожиданная свадьба взбудоражила институт похлеще, чем весенняя новость о том, что на законоведческом отделении преподает Бевис Броз, но матримониальные планы парочки, вернее, их возможный срыв, точно были ни при чем. Поспешно собрав учебники и письменный набор, я заторопилась в башню, где находился ректорат. Ноющее чувство, поселившееся в груди, заставляло идти быстрее. К приемной я подскакивала, практически задыхаясь.
— Он тебя ждет, — прошептала Милдрет, одарив меня сочувственным взглядом.
Когда я толкнула дверь, то ожидала обнаружить что угодно, от папаши Арно в компании истеричной дочери до бывшего стряпчего, ужасно недовольного отставкой. Однако в круглом кабинете за массивным столом из красного дерева сидел один ректор.
— Устраивайтесь, госпожа Вермонт, — мягко предложил он, а сам поднялся: — Может быть, водички?
Если он хотел морально подготовить меня к дурным новостям, то у него отлично получилось! Перед глазами потемнело. Почти в полуобморочном состоянии я плюхнулась на стул и выпалила самую страшную догадку:
— Пришло послание из пансиона моей сестры?
— Получили по магпочте всего пятнадцать минут назад, — как будто смущенно произнес он и протянул мне серую бумагу с выжженным колдовским знаком. Плохо соображая, не с первого раза я усвоила содержание послания, сделанного аккуратным незнакомым почерком. Двое суток назад Иветта сбежала из пансиона! Директриса требовала, чтобы старшая сестра Вермонт срочно приехала в столицу и сама разобралась с беглянкой.
Бумажка в моих руках тряслась. Я лихорадочно считала часы. Если немедленно собраться, то в столице можно оказаться уже к вечеру! Оставалось надеяться, что удастся купить билет на ближайшего дракона и не ждать до середины дня.
— Со своей стороны хочу сказать, что у нас принято немедленно информировать родственников, — для чего-то ворчал ректор. — Они протянули два дня, прежде чем с вами связались. Ни в какие ворота не лезет!
Ответная улыбка вышла жалкой.
— Господин ректор, могу я воспользоваться магической почтой? Надо написать моему законнику…
Через девять часов огромный дракон с подвязанным на стропы вагончиком плавно подлетал к Аскорду. Путешествовать воздухом я никогда не боялась. Величественные гиганты с необъятными кожистыми крыльями вызывали если не восхищение, то точно уважение. Чуткие к магии, они слушались каждого приказа погонщика. В отличие от простых людей, я чувствовала, как магия сильных колдунов, управлявших драконом, наполняла пространство, текла в воздухе, сильная и спокойная, а потому совершенно не нервничала.
С любопытством я смотрела через круглое окошко. Внизу замелькали предместья Аскорда, озаренные вечерним затухающим солнцем: точно игрушечные дома, коричневые ленты трактов, крошечные, похожие на муравьев экипажи. Мелькнули городская стена и башни с высокими шпилями, появился воздушный порт. Дракон, подчиняясь воле погонщика, заложил большой круг над городом и начал медленное, неумолимое снижение. Петля за петлей, плавно и аккуратно, чтобы не испугать, не потревожить пассажиров. Легкий толчок, и вагончик оказался на земле.
— Господа пассажиры, наш полет подошел к концу, — объявила улыбчивая проводница. — Добро пожаловать в Аскорд.
Я сняла с полки над головой дорожный саквояж со сменой одежды и вместе с остальными попутчиками вышла из прохладного вагончика, где комфортную температуру поддерживали с помощью магии. В воздушном порту было людно, шумно и очень душно. Не обращая внимания на суету, я торопилась к выходу и прикидывала, сколько времени займет дорога до пансиона Иветты, находившегося в предместьях города.
— София! — в людском гвалте прозвучал знакомый уверенный голос.
Я повернулась на зов резко, всем телом, и остолбенела, уверенная в обмане зрения. В зале прилетов меня дожидался Кристоф. В белой рубашке с закатанными рукавами и узком костюмном жилете. Пиджак был переброшен через руку, хвост галстука высовывался из кармана брюк.
Сказать откровенно, отправляя сообщение в контору законника, я совершенно не рассчитывала, что он получит его вовремя. Просто бросала просьбу о помощи в пустоту и никак не ожидала увидеть Кристофа, стоящего в толпе встречающих.
Кто-то толкнул меня и проворчал:
— Встала посреди дороги!
Действительно, чего это я застопорилась? Пока направлялась к Ленару, лихорадочно соображала, как следовало поздороваться. Стоило протянуть руку или просто ограничиться вежливым кивком? Особенно учитывая, что мы расстались при весьма странных обстоятельствах, а в течение двух месяцев я общалась только с его помощником Дэниаром. К слову, если судить по письмам, секретарь был весьма приятным молодым человеком, грамотным, педантичным и с разборчивым почерком.
Кристоф решил дилемму без участия смущенных выпускниц Института благородных девиц. Пока я продумывала варианты, он сгреб меня в тесные объятия вместе с саквояжем, напоясной сумкой и взвизгнувшим от восторга внутренним голосом.
— Привет, господин Броз.
— Здесь жарко, — хотела стыдливо отодвинуться я.
— Как в аду, — согласно пробормотал он мне в макушку. — Я весь день провел в зале суда и едва не опоздал. Ты просто божественно пахнешь!
— Я шесть часов провела в вагонетке под брюхом дракона. — Мандраж схлынул, и ко мне вернулась ирония. — Божественно пахнуть я могу только коровником.
Ленар пробормотал нечто невразумительное, кажется, обругал благородных девиц, умеющих тонко портить романтичные моменты (какая романтика, когда к спине платье липнет?), и отстранился.
— Тебе не стоило приезжать, экзамен уже на носу. — Он забрал саквояж.
— Моя младшая сестра пропала из пансионата двое суток назад. Что мне прикажешь, сидеть и спокойно зубрить грамматику? — раздраженно буркнула я. — Я понятия не имею, где она.
— У меня в конторе, — подсказал Ленар, осторожно подталкивая меня к выходу.
— А? — исключительно по-умному отреагировала я.
— Ты же прислала магическую почту. Как только послание пришло, твою сестру начали искать. Иветта сутки провела в стражьем участке — некому было внести залог. Когда я был на слушании, мне передали записку, что с ней все в порядке.
— Почему ее арестовали? — ужаснулась я и поймала себя на идиотской мысли, что из нас получились отвратительные потомки славного рода Вермонт. Одна пишет эротику, а вторая бродяжничает, и мы с одинаковой скоростью катимся по наклонной дороге в преисподнюю. Вот, наверное, дед обрадуется встретить внучек в полном комплекте! Он всегда говорил, что на том свете попадет в ад.
— Она пыталась сдать в ломбард магический артефакт, — продолжал Кристоф, пока мы направлялись к широко раскрытым дверям порта. — Хозяин решил, что вещь краденая, и вызвал стражей.
Нет! Определенно в ад нам скатываться не стоило! Если бабка Вермонт тоже попала к бесам, то за попрание семейной гордости и сбыт с трудом утаенных от кредиторов реликвий она примется Иветте грызть мозг (не в прямом смысле этих слов, хотя кто знает, что делается в аду).
— Не понимаю, за что я перечисляю огромные деньги в пансион, если оттуда убегают дети, — недовольно проворчала я. — Иветта всегда была послушной девочкой!
— Может, твоя послушная девочка начала взрослеть и стала непослушной?
— Ты ничего не понимаешь в нравах благородных девиц, — буркнула я.
— Я выставил из собственной спальни почти три десятка несовершеннолетних соблазнительниц! Поверь мне, после такого нападения я кое-что понимаю в нравах благородных девиц.
— Не чеши всех под одну гребенку, — огрызнулась я.
— Даже не собирался. По сравнению с тобой остальные девицы — воплощения святых угодников на земле, — со смешком объявил Ленар.
— Много же тебе понадобилось времени, чтобы это просечь.
Пока мы добрались до старинного особняка, где располагалась контора «Рейсон, сыновья и Ко», завечерело. Солнце спряталось за двускатные черепичные крыши, нагретый воздух стал прозрачно-сизым. Хотя суета в центре города начала стихать, Аскорд все равно оставался непривычно шумным, людным и окутанным всевозможными запахами: магии, благовоний и зловоний, лошадиного пота, горячего камня. В тихой провинции, где фонари зажигали только под козырьками домов, а об уличном освещении читали разве что в книжках, всегда пахло пылью, травой и землей. Я выходила из кареты с гудящей головой и невольно задавалась мыслью, сумею ли жить в огромном, похожем на осиное гнездо городе?
За годы, прошедшие со времен судебных разбирательств, внутреннее убранство конторы совершенно не изменилось. Большой, отделанный мрамором холл по-прежнему казался нечеловечески тихим. Как склеп предков Вермонт на кладбище Эсхоль. Там, к слову, еще перед смертью дедушки зал облицевали натуральным мрамором.
Мы пересекли широкий коридор с вощеным наборным паркетом и встали у двери, мимо которой я ходила столько раз, что не перечесть. Правда, никогда не интересовалась именем на табличке с золотыми буквами. В то время, когда я с маленькой сестрой на руках билась за наследство Вермонтов, не за сокровища, а за крохи, все законники казались мне стервятниками, а значит, не имели права носить имена.
— Проходи, — пропустил меня Ленар в прохладную строгую приемную.
Из-за стола поднялся кудрявый фей с зелеными волосами.
— Добрый вечер, господин Ленар.
— Дэниар, — кивнул тот, — познакомься с госпожой Вермонт.
Я поприветствовала человека, вернее, не совсем человека, с кем два месяца общалась посредством писем, а потом не удержалась и высказалась, хотя замечание было совершенно неуместно:
— Вы выглядите именно так, как я и представляла.
— Ну а вы выглядите еще красивее, чем я думал, глядя на ваш почерк, — с каменным лицом сделал он комплимент.
Я уже упоминала, что без артефакторного пера не писала, а перебирала буквы? Строчки выходили размашистые, наполненные завитушками, ни один урок чистописания в гимназии не помог.
— А Иветта? — обеспокоенно уточнила я.
Он указал на закрытую дверь.
— В кабинете господина Ленара. Заперта. — Секретарь достал из верхнего ящика ключи. — Хорошо, что мы на втором этаже, иначе пришлось бы применять радикальные меры и сажать ее в чулан.
Едва он громыхнул ключом, как дверь резко распахнулась, будто девчонка только и ждала, чтобы сделать рывок и пробиться к свободе. В приемную выскочило всклокоченное рыжеволосое существо в грязном форменном платье. Не видя ничего вокруг, Иветта ловко поднырнула под локоть Дэниара и, выставив голову тараном, понеслась в центр приемной. Когда моя маленькая сестренка превратилась в свободолюбивого дракона Суслика? Пожалуй, они бы нашли общий язык, учитывая единодушную тягу к побегам.
— Иви? — тихо вымолвила я.
Она встала как вкопанная, выпрямилась и уставилась на меня огромными разноцветными глазами.
— Софи, ты нашлась! — артистично заревела бунтарка и потянула ко мне руки, как в детстве, когда устраивала какую-нибудь гадость, а потом страшно боялась оказаться выпоротой розгами. — Они меня держали в клетке, как обезьянку! А я просто хотела приехать к тебе!
Последние слова она мычала мне в плечо. Еще осенью она задирала голову, чтобы посмотреть мне в лицо, а сейчас мы почти сравнялись ростом. Открытие оказалось настолько ошеломительным, что я потеряла дар речи и в панике посмотрела на Ленара. К моему огромному удивлению, человек, заявлявший, будто неплохо разбирался в воспитании непослушных девчонок, с деловитым видом подхватил со стола секретаря какие-то бумаги и поспешно скрылся из приемной.
— А я… — Дэниар в панике огляделся. — Я должен отнести папку в секретариат!
Подозреваю, что там они и встретятся. Законнички!
Показная истерика Иветты закончилась так же внезапно, как началась. Мы закрылись в кабинете Ленара, с дорогой мебелью и книжными шкафами, заставленными томами свода королевских законов. Сестра говорила, жаловалась и всхлипывала. Прочувственная речь несла единственную мысль, что в столичный пансион, где училось всего полторы сотни девочек самых благородных фамилий, она не вернется ни за какие коврижки.
— Не говори глупостей, я уже оплатила следующее полугодие, — поднялась я с дивана и оправила платье. — Собирайся.
— Не поеду! — топнула она ногой и скрестила руки на груди.
Я говорила, что Иви повзрослела? Ха-ха три раза! Ростом вымахала, а сама дитя дитем!
— Иветта, я многое делаю, чтобы ты получила хорошее образование, — начала раздражаться я. — После этого пансиона ты сможешь получить стипендию в Королевской Академии!
— А зачем ты много делаешь? — подняла она злые глаза.
— Прости? — поперхнулась я.
— Если бы я не жила в пансионе, то тебе не пришлось бы писать порнушку! Ты бы смогла придумывать красивые истории о принцессах, а не о том, что с ними делают!
— Я не пойму, ты только что назвала мои романы порнушкой?! — рявкнула я, неожиданно задетая, хотя сестра не погрешила против истины. От магического посыла, вложенного в гневное восклицание, на окнах кабинета взметнулись портьеры, зазвенели стекла, со стола слетели сложенные аккуратными стопками бумаги.
— Ты сама с первого дня ненавидишь Бевиса Броза! — со слезами в голосе выкрикнула Иветта, и стеклянные дверцы книжных шкафов пошли трещинами.
В комнате стало очень тихо. Медленно опускались на пол клочки распотрошенных документов. Неприятно хлопало выбитое ударной волной окно. Мы с сестрой стояли друг напротив друга и тяжело дышали.
— На следующей неделе начинаются вступительные экзамены в твой институт. Я поеду с тобой, — заявила Иветта.
— Ты поедешь в пансион, — спокойно опровергла я. — Прямо сейчас.
— Тогда я снова сбегу!
Раскрывшаяся дверь спасла бунтарку от оплеухи. В напряженной тишине в кабинет заглянул Ленар.
— Дамы, вы закончили? — мягко спросил он.
— Нет! — в два голоса огрызнулись мы с сестрой, и на столе разлетелся осколками графин, хлынула на паркет вода, посыпалось стеклянное крошево.
— Хорошо, — миролюбиво поднял руки Кристоф. — Громите кабинет дальше. Только постарайтесь не пораниться.
Когда он начал тихонечко прикрывать дверь, из приемной послышался индифферентный голос Дэниара:
— Господин Ленар, я уже говорил, что жениться на девушках из магических кланов опасно для жизни? Поверьте, хуже только на феях.
Дверь закрылась, щелкнул замок. Мы с Иветтой недоуменно переглянулись.
— Мне показалось, или они обсуждают женитьбу? — немедленно переключилась на другую тему сестрица.
— Они оба вообще очень странные.
По дороге в пансион Ленар завез нас с сестрой в небольшое уютное местечко на ужин. После пресной институтской еды, где из изысков подавали только нарезанные фрукты, и то раз в месяц, вкус блюд казался слишком насыщенным. Да и обстановка, царившая за столом, оставляла желать лучшего. Мы ели в гробовом молчании, без удовольствия. Кристоф попытался склеить светскую беседу, но в итоге ограничился парой анекдотов про воскресшего клиента.
— Бабуля Вермонт умирала четыре раза, — не купившись на шутку, припомнила Иветта, как мы безрезультатно провожали на тот свет старую ведьму. — В последний раз папа предлагал сразу заколачивать гроб, чтобы не передумала отправляться на Эсхоль.
Полагаю, что Кристоф проклял момент, когда решил угостить поссорившихся сестричек чем-то поприличнее свиных сосисок с уличного лотка. Должна сказать, что запах от чана, где плавали сосиски, шел восхитительный — как пробрался в окошко кареты, так слюнки потекли.
— И чем все закончилось? — полюбопытствовал он.
— Чем обычно заканчиваются похороны? — резко отозвалась я. — Замуровали в склеп, и если даже она очнулась, то родственники уже разбежались.
Не хватало, чтобы Иветта припомнила, что потом дух бабули три месяца летал в поместье Вермонтов и скандалил из-за белого цвета савана. Она завещала похоронить в красном, чтобы доставить деду удовольствие.
— Как профессиональный законник, могу с уверенностью заявить, что у обычных людей они, как правило, заканчиваются вскрытием завещания и судом… Кхм…
Поддержал, называется, беседу! Светский лев, чтоб его разобрало проклятьем… Ой! Святые угодники, не надо его ничем разбирать! Даже насморком. Нам еще Иви везти в пансион на другой конец Аскорда!
— Хорошо! — Я отложила вилку и обратила взор на сестру. — Что ты собираешься изучать в замшелом институте? Иностранные языки с акцентом западных провинций? Изящную словесность?
— Нет, одного Бевиса Броза в нашей семье достаточно, — скривилась Иветта. — Я пойду на законоведческое отделение.
Я многозначительно покосилась на Кристофа, намекая, что уважительный кивок определенно был лишним.
— Семейное право — скучнейший предмет, — объявила я, — особенно если с преподавателем не повезет.
— Я бы с этим поспорил… — попытался защищаться законник, хотя сам прекрасно понимал, что преподавательским талантом святые угодники его обделили.
— Ничего, — с вызовом изогнула рыжую бровь Иви, — выучу! А потом осужу у дядьки поместье Вермонт.
— Отсужу, — поправил Ленар.
— Ага! — с азартом согласилась она. — Все у всех отсужу, никому ничего не оставлю!
В предместья мы добрались уже в темноте. Дэниар предупредил директрису, что мы возвращаем беглянку, и едва экипаж остановился напротив высоких кованых ворот, как привратник распахнул створки. Сразу припомнилось, что у нас в институте дядьку Дрю было невозможно дозваться. Сколько раз кареты разворачивались и возвращались в Осно, чтобы утром взять штурмом неприступную крепость с благородными девицами.
Миновав темную аллею, мы остановились напротив парадной лестницы с колоннами, озаренной ярким фонарем. Не было никаких сомнений, что магический камень под стеклянным колпаком менялся ежедневно. Здесь, в отличие от провинциальной дыры, никто не ждал, пока он перегорит, засыпав лампу едким пеплом. И потом еще неделю не упрашивали разнорабочего вложить новый камень, чтобы ночью никто не свернул шею на лестнице. Помню, когда я впервые оказалась в пансионе, меня подкупил именно педантичный порядок в мелочах.
С той же педантичностью, но уже не восхищавшей, а злившей, сидя на краешке кожаного дивана, в течение получаса директриса чихвостила Иветту за неуступчивый нрав и отвратительные манеры.
— Ваша сестра совершенно неуправляема, — некрасиво поджимая губы, объявила она. — Безответственна, непослушна. По ночам она читает любовные романы! Понимаете? Не классическую прозу, а Бевиса Броза! «Белоснежку и семь рыцарей»!
— Ты читала «мужиконедельку»?! — охнула я, повернувшись к сестре, низко опустившей голову.
— Ну, не только же ее писать… — Убоявшись ментальной оплеухи, Иветта совершенно скукожилась на кожаном диване и спрятала ноги в истоптанных ботинках. Однако мама нас учила, что пользоваться колдовством на людях, даже если это самое колдовство слабенькое, считалось дурным тоном. Если отвешивать подзатыльники с помощью магии, то уж за закрытой дверью. Впрочем, самой матушке это никак не мешало отправлять за нами карающие розги. Бывало, прилетит плетка в спальню и давай жалить.
Мама являлась сильным магом, унять заколдованную ею вещь было почти невозможно, приходилось ждать, пока сжалится гувернантка и потушит колдовство. Я говорила, что гувернантка нам досталась исключительно раздражительная и мстительная? В общем, в детстве мы боялись розог, матушку и активно недолюбливали гувернантку. Однажды я спрятала все плетки и даже своровала из конюшни хлысты…
— Вещи вашей сестры уже собраны в дорожный сундук, — вернула меня в реальность директриса.
— Простите? — чуть не поперхнулась я на вдохе. — Что значит, дорожный сундук? Вы выгоняете Иветту из пансиона?
Видимо, поэтому нам не предложили даже водички, хотя после выслушанных гадостей у меня пересохло во рту. Не от стыда, а от яростно сдерживаемого желания ответить.
— Не выгоняем, а отчисляем, — огладила она юбку на коленях. — Точнее, уже отчислили.
— По какой причине? — мягким голосом вымолвила я.
— А чем, по-вашему, я занималась половину часа? Объясняла причины, по каким ваша сестра больше не может находиться в пансионе. Она подает плохой пример девушкам.
Поджав губы, я покосилась на сестру. В разноцветных больших глазах Иветты светилась незамутненная радость оттого, что ее погнали метлой из стройных рядов благороднейших девиц.
— Госпожа директор, — я послала любезную улыбку, — в своей длинной и пространственной тираде… Да-да, я специалист по изящной словесности и знаю слово «пространственный»… Так вот, вы не уточнили одну немаловажную деталь. Когда пансион вернет на мой счет перечисленные за следующий семестр деньги?
— После всех треволнений, что мы испытали из-за вашей сестры… — немедленно начала она.
— Хорошо. Однако как специалист по изящной словесности я знаю громкое слово «мошенничество», — перебивая грабительницу, я поднялась и кивнула Иветте, чтобы та не задерживалась в кабинете, где настольную лампу, возможно, приобрели на мой гонорар. — Если вы не возражаете, то я позову нашего законника. Господин Ленар — старший партнер в «Рейсон, сыновья и Ко». Вы что-нибудь слышали о них?
— Кхм, — только и смогла выдавить немного позеленевшая директриса.
— Вижу, что слышали, — кивнула я и светским тоном добавила: — Он как раз дожидается в приемной…
— Госпожа Вермонт! Мы всегда можем договориться! — немедленно заулыбалась директриса, вскочив с дивана следом за нами. В знак расположения она даже прикоснулась к моему локтю, но руку немедленно отдернула, видимо, осознав, что тело оппонента неприкосновенно.
— Договориться? — состроила я задумчивый вид. — Думаю, я соглашусь.
— Отлично! Мы же цивилизованные люди.
— Я имею в виду, что согласна на дополнительную компенсацию, — подсказала я с улыбкой. — Когда будете перечислять деньги за полугодие, не забудьте добавить десять процентов за моральный ущерб. Знаете, мы платим за ваш пансион, как за крыло дракона, а потом вылавливаем детей из стражьих участков.
Улыбка директрисы померкла.
— А еще они меня в чулан закрывали, и там было очень темно! — мстительно заявила Иветта и добавила: — Я тоже хочу моральную компенсацию! Ночник!
Мы с директрисой синхронно повернулись к тяжелому письменному столу, на котором красовалась очень милая лампа на длинной ножке и с красивым изогнутым плафоном…
— Госпожа Вермонт, у меня нет слов, как это неблагородно! — растерявшись от неожиданной пакости, пробормотала она. — Вы же наследницы древнейшей профессии!
— Простите? — вкрадчиво уточнила я, чувствуя, как меняюсь в лице.
— Магия! — воскликнула она и выдала неуместный смешок: — Святые угодники! Я имела в виду, что вы обе наследницы одной из известнейших в нашем королевстве магических фамилий… Кхм… Законник в приемной?
— И, скорее всего, слышал наш разговор.
— Ох, вот как? — Директриса кашлянула. — Говорите, Иветте понравилась настольная лампа?
Когда с чеком в ридикюле и с настольной лампой под мышкой я выходила из кабинета, Ленар, изучавший позавчерашний газетный лист, поднялся с дивана. Вопросительный взгляд сначала остановился на медной ножке от лампы в моих руках, а потом на плафоне, который тащила довольная, как сытый котенок, Иветта. Директриса, увязавшаяся нас провожать, видимо, из страха, что разбойницы Вермонт утащат еще какой-нибудь крайне важный предмет мебели, например стул из приемной, нервно улыбнулась:
— Счастливо добраться до западных провинций, дамы.
Секунду спустя она закрылась в кабинете и провернула ключ в замке.
— Она отказалась со мной знакомиться?
— Она боится законников, — пожала я плечами.
— Удивительное дело, — иронично хмыкнул он. — Настольные лампы отжимают благородные девицы, а за что-то боятся законников.
В задумчивом молчании мы ехали по озаренным фонарным светом улицам Аскорда. Я подумывала о том, чтобы снять комнату в недорогом постоялом дворе, где жила, пока шли судебные слушания, но неожиданно возница привез нас на узкую тихую улочку с домами из красного кирпича и высокими крылечками. Район был престижный, почти центр города. Гостиницы здесь стоили дорого и были мне не по карману.
— Где это мы? — заволновалась я. Иветта, дремавшая в обнимку с лампой, пробудилась и с любопытством поглядела в окно.
— На постоялом дворе, — спокойно объявил Ленар. — Две свободные спальни, горячая вода в любое время суток и ужин. Моя повариха отлично готовит.
Если он думал, что из ложной скромности я откажусь от бесплатного постоя и домашней еды, то сильно заблуждался. Я кивнула сестре, чтобы та не таращилась, а поскорее выбиралась из кареты, пока глупый хозяин особняка не передумал и не отправил нас в какой-нибудь постоялый двор. Откровенно сказать, на его месте я бы насторожилась еще в ту минуту, когда мы с Иветтой вынесли из директорского кабинета светильник. Но, видимо, у Ленара в хозяйстве было предостаточно ламп, может, даже имелись лишние…
Дом законника оказался таким, как я его и представляла: строгим, почти пустым и с гуляющим эхом. Чувствовалось, что жилье приобрели недавно и исключительно ради статуса.
— Ты здесь бываешь? — усмехнулась я, разглядывая холл, где стояли только вешалка с зонтами да закрытый обувной шкаф.
— В основном ночую, — подтвердил мою догадку Ленар.
Потом началась суета. Принесли дорожный сундук Иветты, куда в пансионе абы как упаковали вещи. Экономка и повариха в одном лице, добрая полнотелая женщина, накрывала на стол. Ужинали мы вяло, младшая сестра, не привыкшая к ночным бдениям, клевала носом прямо над тарелкой. В итоге, подперев щеку кулаком, задремала и проснулась, когда выронила вилку. Девочка была тут же отправлена спать, а когда я поднялась, то обнаружила, что она бухнулась поперек кровати прямо в одежде и башмаках. Стянув с Иви пыльную обувь, я потушила магический камень и, прикрыв за собой дверь, тихонечко вышла из комнаты.
В узком коридоре, привалившись спиной к стене, стоял Кристоф.
— Составишь мне компанию? — тихо спросил он.
— Все равно спать еще рано, — согласилась я, и мы оба сделали вид, что время не перевалило за полночь.
Кабинет хозяина находился тут же, на втором этаже. В отличие от гостевой спальни, он выглядел обжитым. На столе лежали бумаги, письменный набор с ополовиненной чернильницей. Свет горел приглушенный, только чтобы немного развеять темноту.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил Кристоф, звеня хрустальным графином и стаканами.
— Виски, — отозвалась я, а когда за спиной воцарилась странная тишина, оглянулась: — Что за выражение на лице? Выпивать меня учил призрак деда Вермонта, а тот при жизни ничего кроме виски не пил.
— Сколько тебе было лет?
— Обычно в этом возрасте девочки пробуют безалкогольный пунш и хмелеют, — хмыкнула я.
Веселые были деньки. Отец пришел в ярость и попытался дедушкин дух заключить в амулет, а потом мстительно утопить в ручье. Топиться дух отказывался, так что папа проводил какой-то зубодробительный ритуал на кладбище Эсхоль. Чуть было склеп не разнес, но предка, обучавшего девочку неподобающим благородным девицам вещам, все-таки упокоил.
— Какое любопытное семейство, — с явным неодобрением пробормотал Ленар и протянул мне стакан с тонюсенькой полоской виски. — Как тебе дом?
— Красивый, — согласилась я, — и очень пустой.
— А кабинет?
— Удобный, — кивнула я. — Наверное, в нем хорошо работается, и улица тихая. Никто не галдит, не шумит. Еще мне нравится кожаный диван.
Вообще, конечно, про диван я упомянула зря, в голове немедленно закрутились сцены из книг с участием этого предмета мебели.
— Как поживает твоя подруга? — спросил Ленар, подходя чуточку ближе.
— Готовится к экзаменам.
— А лицо у поэта зажило? Забыл его имя.
— Тео собирается жениться на Диаре Арно…
В следующий момент Кристоф подался вперед и прижался губами к моему приоткрытому рту. На секунду он замер, словно ожидая, что благородная девица вмажет ему по лицу заклятьем глажки и тогда придется красоваться с женской пятерней на физиономии. Наивный, мало что столичный законник! Мы целовались упоительно и со вкусом. Я чувствовала жадные губы, жаркое тело, стонала от уверенных, смелых ласк. Мы налетели на стол, свалили бумаги, разбили стаканы с виски.
Когда стало ясно, что на столе заниматься страстными глупостями не очень-то удобно, Ленар подхватил меня на руки и толкнул ногой внутреннюю дверь. (Именно так, как я описывала в романах.)
— У тебя кабинет смежный со спальней? — пробормотала я между поцелуями, пока мы добирались до высокой огромной кровати. — Очень предусмотрительно.
— Это был комплимент? — сыронизировал он.
— Констатация факта, — прошептала я, впиваясь в его губы поцелуем.
После любви, усталые и разморенные, мы тихо лежали в темноте. Кристоф пальцем рисовал на моей голой спине узоры. За окном светало, день начинался с грязноватых сумерек. На первом этаже гулкого дома забили напольные часы.
— Почему молчишь? — тихо спросил Ленар.
— Мне ужасно стыдно, — призналась я.
В следующее мгновение Кристоф стремительно развернулся, и я оказалась придавленной к кровати.
— Я сделал что-то… — с тревогой заглядывая мне в лицо, прошептал он.
— Да нет, дурашка, — фыркнула я, мягко погладив его по подбородку с пробившейся щетиной. — Я поняла, что неправильно описывала эротику! Это же какой стыд! У Бевиса Броза три четверти описаний — это самое дело, а оно неправильно подано. Не зря говорят, что личный опыт — основа хорошего романа… Что ты делаешь?
Я охнула, когда губы Ленара прижались к вмиг затвердевшему соску.
— Помогаю вам накопить личный опыт, госпожа Бевис Броз, — промурлыкал он.
Когда я заснула, так и не поняла. Кажется, только-только мы говорили о каких-то незначительных и одновременно ужасно важных вещах, как вдруг открыла глаза и осознала, что комнату заливал солнечный свет. Я лежала одна в огромной кровати, по привычке вытянувшись в струнку на самом краешке, словно снова оказалась на узкой общежитской койке, а Кристофа не было. Без зазрения совести воспользовавшись ванной комнатой хозяина, я привела себя в порядок и заглянула к Иветте. Спальня пустовала.
Сестра нашлась в столовой в компании Дэниара. Они завтракали.
— Доброе утро, — сверкнула счастливой улыбкой Иви. — Как спалось?
— Неплохо, — медленно кивнула я и уточнила: — А где господин Ленар?
— Он уехал по делам и попросил проводить вас в воздушный порт. У нас дракон в двенадцать дня, так что не торопитесь. Бремя с запасом.
— Превосходно, — чувствуя страшное разочарование, постаралась изобразить я бодрую улыбку и уселась за стол, хотя аппетит пропал напрочь.
Когда, попрощавшись с экономкой, собравшей нам в дорогу корзину еды, мы усаживались в карету, сестра прижала к груди директорскую лампу и заявила:
— Господин Ленар очень хороший. И дом у него отличный. — Она помолчала и добавила: — Пустой только и комнат маловато. Всего две спальни, хозяйская и гостевая. Вообще, негде лечь двум благородным девицам. Скажи?
Чувствуя себя ужасно сконфуженной, я лишь сдавленно кашлянула.
— Зато когда он отсудит поместье Вермонтов, то комнат будет сколько душе угодно. Главное, повыгонять всех духов, а то они плохо влияют на здоровые отношения молодоженов.
— Каких еще молодоженов? — не поняла я.
— Разве он не надумал жениться на Бевисе Брозе? — пожала Иветта плечами, словно знала куда как больше нас с Кристофом.
— Не собирался, — сухо опровергла я.
— Святые угодники, Софи, ты такая взрослая и такая дурочка, — хмыкнула нахалка.
В воздушном порту господин Ленар, якобы возжелавший жениться на Бевисе Брозе, не появился. Дэниар помог сдать в багаж дорожный сундук и довел нас до вагончика, где мы тепло попрощались.
Иветта пробралась на место рядом с окном. Немедленно села, пристегнулась и раскрыла любовный роман Шарли Пьетро. Половина вагончика пустовала. Западное направление популярным не было: ни моря, ни озер, леса да Драконья горная гряда, каменной щеткой торчавшая из земли.
До отлета оставалось всего несколько минут, в окошко я следила, как разнорабочие загружают в отсек под вагончиком дорожные сундуки. Переместила взгляд на здание воздушного порта, и сердце пропустило удар. Хорошо, что я уже сидела, иначе бы упала от радости, ведь к трапу торопился Ленар с папкой в руках. Не глядя по сторонам, он заскочил в вагончик, исчезнув из поля зрения.
— Ты чего? — Иветта оторвалась от чтения, когда я не усидела на месте и от волнения встала в проходе. Никогда не замечала за собой подобной сентиментальной порывистости, но тут будто пружина распрямилась и вытолкнула меня из кресла. Кристоф ворвался в салон, цепким взглядом осмотрел пассажиров и бросил, обращаясь к Иветте:
— Госпожа Вермонт, закройте глаза.
— Зачем? — вылупилась та.
В следующий момент он схватил меня за затылок и прижался губами к приоткрытому рту. Поцелуй длился всего несколько секунд, но, кажется, он был жарче, чем те, что он дарил мне ночью.
— Какое счастье, что я успел до взлета.
— Ты только что испортил мое реноме! — пробормотала я, глянув через плечо на салон, и народ с нарочито скучающим видом принялся отворачиваться к окнам.
— На то и был расчет, — прошептал он мне на ухо и с улыбкой поцеловал в кончик носа. — Удачи на экзамене.
Потом прискакала проводница и попросила возмутителя спокойствия выйти, хотя лично мне показалось, что зрители пребывали в восторге от картины, словно сошедшей со страниц любовных романов. Ленара вытолкали взашей. Правда, напоследок он успел пихнуть мне в руки ту самую серую папку, а потом улыбался широко и белозубо, дожидаясь, пока дракон поднимется в воздух.
— Иветта, — процедила я, не глядя на сестру. — Никаких комментариев!
— Да я вообще молчала, — со смешком отозвалась мелкая поганка.
Когда воздушный порт исчез из поля зрения, а огромный, величественный гигант набрал высоту, я осторожно распутала завязки на папке и не поверила своим глазам. Внутри лежало судебное решение о том, что поместье Вермонт отобрали незаконно и теперь оно возвращалось нам с Иветтой.
Сверху было приколото коротенькое послание, написанное четким почерком Кристофа:
Госпожа богатая наследница, как твой поверенный, советую перед нашей свадьбой заключить брачный договор.
— Какая чудовищная самонадеянность, — насмешливо фыркнула я, закрывая папку.
В голове с немыслимой скоростью складывалась новая история о том, как столичный законник пытался вывести на чистую воду изворотливую выпускницу Института благородных девиц, писавшую эротические романы под мужским псевдонимом. Новая книга называлась «Поймай меня, если сможешь». Самая правдивая история о самом скандальном писателе королевства.
