Глава 31

Галина скрестила руки на груди.

– Когда мальчику четыре года исполнилось, я заметила, что он совсем не похож на отца. Ничем! Ни внешностью, ни характером, весь в Зину удался. Но это же неудивительно. Дети часто на одного родителя смахивают, потом меняются. Затем на свет явилась Алина. Илья, помнится, день и ночь напролет орал, не спал, зато аппетит у него был зверский, постоянно ел и не толстел. Наверное, потому, что бегал много, вертелся, прыгал. Девочка же была тихая, апатичная, могла полдня продремать, ничего не ела, но все равно была пухленькой. Потом случилась трагедия. Я, к сожалению, уехала на море в Феодосию. Не сразу стала учительницей, работала тогда в одной военной организации. Меня на лето отправили в Крым директором пионерского лагеря, который при моей службе был. Я обрадовалась. Девяносто дней на море, на всем готовом. Еда, проживание – ни копейки не потрачу, да еще зарплату дадут. Работать с детьми мне всегда нравилось, общий язык легко с любым ребенком находила. Вот счастье! Взяла Илью и укатила. Времена давние, мобильных не было, компьютеров тоже. Чтобы в Москву позвонить, надо было рулить в Феодосию, лагерь не в городе располагался, а в двадцати километрах от него. Почту к нам не носили. Полный отрыв от цивилизации, что мне особенно нравилось. Домой мы с Ильей вернулись в конце августа. Я мальчика к сестре привезла, смотрю, Зина сильно похудела, прямо прозрачная стала. Я испугалась:

– Ты заболела?

Она шепотом:

– Я нет.

Ее ответ обусловил мой следующий вопрос:

– А кто болен?

Зинаида зарыдала:

– Алина умерла. Менингит.

Вот ужас! Досталось Зине горя полной чашей. Да еще, представляете, она наедине с бедой осталась. Я в пионерлагере. Павлу Ильичу дали путевку в Карловы Вары, желудок у него болел. В советское время мужа с женой редко за рубеж вместе отправляли. Один из пары всегда оставался дома, был гарантом возвращения супруга. Правда, в Чехословакию могли семье поездку разрешить, и Комаров мог бы кого надо об этом попросить. Но Алина была маленькой, вот Зина и не полетела. Это сестра мне потом рассказала. Да я думаю, что Павел не очень хотел со своим самоваром и пряниками в Тулу катить. Он был хорошим человеком, щедрым, содержал семью, не пил, не курил. Но мужского эгоизма у Комарова было море бездонное. Он любил тишину, покой, абсолютно не занимался детьми, терпеть не мог шум, гам. Отец давал деньги на покупки для Ильи, но сказки ему на ночь не читал, никуда его не водил. Я была твердо уверена: Павел три четверти своей жизни провел, как хотел, брака ни с кем не оформлял. А когда понял, что нужна супруга, которая о нем, старике, позаботится, стал подыскивать себе жену. И столкнулся с проблемами. Ровесницы Павлу были не нужны, зачем ему старухи? Те, кому тридцать-сорок, как правило, разведены, с детьми. Кормить чужого подростка? Восемнадцатилетние девицы на далеко не юного Ромео даже не посмотрят, он для них ископаемое. И вдруг! Зинаида. Юная, симпатичная, активная, да еще влюбилась в него. Зинуля искала второго папу с деньгами, Павел – жену-няньку. Сошлись два эгоиста и на удивление стали жить счастливо. Зина, лицемерка с артистическим талантом, ловко прикидывалась, что любит Павла. На всех праздниках мужу осанну пела, как ни приду к ним в гости, Зинуля вокруг супруга хлопочет, чай ему несет, сама заваривает. А он снисходил до жены, сердце у него по-прежнему было холодное. Шубы покупал, зарплату ей отдавал, но никогда не жалел, не утешал жену. Все вокруг считали их брак идеальным, и он таковым являлся, потому что у Зины и у Павла оправдались их ожидания, каждый обрел что хотел. Но любовью там и не пахло. Когда Алина умерла, Зина была совсем одна в квартире. Подруг, кроме меня, у нее не было. И вот тут мне впервые стало ее по-настоящему жалко. Страшно представить, что пережила мать, устраивая похороны младенца. Правда, она попыталась связаться со мной, отправила телеграмму в Феодосию. Но ее в пионерлагерь не доставили. Куда депеша делась, почему не вручили адресату – ответа на эти вопросы мне искать не хотелось.

Зина больше детей не рожала. И ясно почему, боялась: вдруг ребенок опять умрет. Одному чаду всегда не просто, родители возлагают на него все надежды. Зина видела сына ученым, профессором на кафедре, доктором наук. А парень после кончины отца стал в ларьке торговать. Какие мать ему скандалы закатывала! Оперы! Музыка разная, либретто всегда одинаковое. Илья приносит деньги:

– На, мамочка! Здесь на еду и оплату счетов.

Та трагическим тоном:

– Опять в своей будке сидел?

Сын молчит. Зинаида со слезами на глазах:

– Для чего тебя учили музыке, иностранным языкам? Чтобы пиво мужикам продавал? Позор. Стыдно во двор выйти! Соседи точно думают: «Да уж, у Зинаиды-то сынок – несчастье семьи».

Галина села к столу.

– И так постоянно. Заело пластинку.

– Но деньги она у Ильи брала, – заметила я.

– О! В точку, – обрадовалась собеседница. – Один раз я сказала ей: «Не одобряешь способ Илюшиного заработка?» Зинаида на своего конька села: «Позор. В нашей семье торгаш! Сигареты, пиво! Перед людьми стыдно». Я говорю: «Уверена, что соседи тебе все поголовно завидуют. Они с детьми-захребетниками живут. Их интеллигентные дочки-сыночки читают с утра до ночи толстые книги, на службу не ходят, все учатся. А родители бутылки пустые на помойке собирают. У тебя дома позор ходячий, но ты в шоколаде, вкусно ешь, не думаешь, где копеек на хлеб взять, знаешь – Илья принесет. Будь последовательна. Раз парень занимается стыдным делом, то и деньги у него стыдные, не бери их». Она возмутилась:

– Думай, что говоришь! Павел Ильич умер, я одна с парнем осталась. Еле-еле работу нашла, платят мало.

Я отбила мяч:

– А ты тоже соображай, что несешь. Илье обидно слышать, как мать чужих отпрысков хвалит, а его пинает.

Но Зинаида не дрогнула.

– Илье надо поступить в вуз, потом защитить кандидатскую.

– А кормить вас кто будет? – осведомилась я. – Кто денежку притащит, тебе в ладошку положит? Сейчас ты сидишь передо мной в новом платье, в красивых туфлях. Их тебе в магазине подарили? Нет? Кто ж тебе денег-то дал?

У Зины ответа не нашлось. Вроде не глупая женщина, но патологически от общественного мнения зависимая. Скажет ей кто в трамвае: «Вот дура! Нацепила красную юбку. Неприлично такую носить». Зина сконфузится, прибежит домой, юбку забросит куда подальше, больше ее не тронет. Переубеждать ее, что она прекрасно сидит, цвет такой сейчас самый модный, на дворе лето, время ярких вещей – бесполезно, я для нее не авторитет. А идиот с улицы – глашатай истины. Чужие у нее всегда правы. Свои – дураки. А свадьба!

Галина рассмеялась.

– Илюша позвонил мне и сообщил:

– Тетя Галиночка, я женюсь!

На мой взгляд, в его возрасте рано было вериги брака на шею вешать. Правда, Илюша на ноги встал, молодой, а деньги приличные зарабатывать стал, сам уже в ларьке не сидел. Я давай его поздравлять, расспрашивать, кто у нас невеста, ну и, конечно, поинтересовалась:

– Что вам подарить?

Он ответил:

– Все есть. В квартире я ремонт затеял, поэтому гуляем в ресторане.

В назначенный час я приехала, привезла комплект постельного белья, ничего другого в голову не пришло. Народу было человек пятьдесят. На мужчинах малиновые пиджаки, на шеях золотые цепи, на пальцах перстни. Типаж известен?

Я кивнула:

– Первые богатые люди, бизнесмены, создавшие свои фирмы в начале девяностых. У них своя мода была. Женщинам даже летом надлежало щеголять в шубах, в бане сидеть в лабутенах на самых высоких каблуках, на рынок идти в пудовых бриллиантах, шофера и домработницу подзывать: «Пст, сюда живо». А мужчинам предписывалось ездить на джипе размером с троллейбус, часы на двух запястьях носить, передвигаться в кольце охраны. Они были в большинстве очень молоды.

– Вот такие там и собрались, – сказала Галя, – возраст у них был до тридцати. Еще я, Зинаида и ее подруга Лида. Сестра моя как увидела приятелей сына, так и села. Все они не интеллигенты, не кандидаты наук! Невеста ее шокировала. Настя была в платье, похожем на торт в стразах. Оно горело, переливалось. В прическе шпильки с драгоценными камнями, на макушке диадема, на шее ожерелье, на запястьях браслеты, на всех пальцах кольца. Очень нескромно. Лиду же перекосило от зависти, она мигом заявила:

– Зина! Вот уж не ожидала от Илюши! Он вроде хорошо воспитан, но посмотри на его ботинки! На каблуках камни блестят. Какой ужас! Неприлично свое богатство демонстрировать, когда у меня денег на масло не хватает.

Мне и смешно, и за Илюшу обидно стало, поэтому я высказалась от души:

– Лидия Андреевна, Илья у вас ничего не украл. И масла много в вашем возрасте жрать вредно.

Бабу прямо затошнило, правда, есть и пить она за троих стала. Зинаида же сидела, словно уксусу хлебнула, ни к одному блюду не притронулась. За нее тосты поднимали, танцевать звали. Но мать новобрачного застыла статуей скорби и укора. Неинтеллигентно у сына народ гуляет. Вот Лида считает, что это неприлично. Свадьба же пела, плясала, какие-то конкурсы дурацкие устраивали. Кто-то напился, упал в бассейн в глубине участка. Гости обрадовались, почти все в чем были в воду попрыгали. Торт вынесли, букет молодая жена швыряла, подвязку с ее ноги жених зубами стягивал. Я так хохотала, что скулы заболели. Подарков горы! С конвертом никого. Когда у людей проблем с деньгами нет, им ассигнации не преподносят, дарят картины, скульптуры, драгоценности, антиквариат, пледы из натурального меха. Короче, повеселились от души. Молодых усадили в белый лимузин, они уехали в Шереметьево, оттуда улетели отдыхать. Я через день приехала к Зине, а у той все лицо в слезах. Оказывается, вчера к ней заглянула Лида и говорит:

– Вот моя дочь Катя и Леша свадьбу играли. Это пример всем. Отметили торжество в кафе у дома. Позвали шесть человек. Никакого платья из занавески со стразами у невесты. Красивый голубой костюм, она его потом долго носила. Выпили по бокалу шампанского. Все было тихо, мирно, играла симфоническая музыка, диск мы с собой принесли. Пирожные подали, чай. Никакого купеческого пятиярусного торта. Вот тебе правильная свадебка. Мне ни за дочку, ни за зятя перед людьми не стыдно. Не выпендривались. Не орали. Подарили им конвертики. Суммы приличные, но небольшие. Очень неинтеллигентно золотые вазы преподносить, бриллиантами сверкать. Фу! Твой Илья новый русский, вор, всех нас, простых честных людей, ограбил, нищими сделал. Ужас, Зина, как ты с ним живешь?!

Ясное дело, моя сестрица в рыданиях забилась. Как же! Лида ее осудила. А то, что все гости сына от свадьбы были в восторге, Зину не радовало. Для нее Лида авторитет. Она же подруга и соседка! Понимаете? Сейчас всем во дворе растреплет, что Илья новый русский гад.

Я кивнула:

– К сожалению, зависимые от чужого мнения люди встречаются часто. А кое-кто рад сказать соседу пакость, испортить настроение или праздник. Это зависть, которая прикрывается выражением: «Так себя не ведут». По-настоящему воспитанные люди никогда не станут выражать свое недовольство на чьей-то свадьбе, тем более демонстрировать его матери жениха. Они будут улыбаться, поздравлять молодых, веселиться, потому что им с детства внушали: дружить надо с теми, кто тебе близок по духу, а по отношению к остальным проявлять вежливость, нельзя никого осуждать, порицать, раздавать, когда не просят, советы, считать, что все обязаны жить, как ты. А если чувствуешь себя чужим на празднике, молча, не привлекая к себе внимания, уйди.