Глава 27

На секунду в комнате повисла тишина, потом Сеня спросил:

– Кто и что попросил вас сделать? Повторите, пожалуйста.

– Зинаида велела спящую девочку отвезти в Подмосковье и отдать мужику, – повторил Гайкин.

– Можете назвать дату, когда выполнили поручение? – ожила я.

– Десятое октября, в мой день рождения, – ответил Гайкин. – Помню, я проснулся и думаю, как на душе тошно! Ба! Именины ж у меня. Ни подарков, ни торта, ни гостей. Стал вспоминать, сколько мне стукнуло. Во! Юбилей! Круглая дата! Где мой орден от президента? Встал, умылся, водички из-под крана вместо шампанского хлебнул и попер в пешеходный переход. Понадеялся, что в особый день и год мне повезет.

– Почему Зинаида выбрала именно вас для столь деликатного поручения? – осведомился Собачкин. – Вы водили близкое знакомство? Дружили?

Мошенник скорчил гримасу.

– Сегодня вы в десны целуетесь, а завтра разругались. Разве есть гарантия, что с кем-то на всю жизнь рядом останешься? Даже мать сына выгнать может, чего уж от посторонних ждать? Разосрешься с друганом, и мигом тайна твоя из очка выплывет. Нет. Для такого дела совсем чужой нужен.

Я справилась с изумлением.

– Как вы с Зинаидой познакомились?

– Случайно, – пояснил Афанасий. – Я в сложном материальном положении оказался. Сплошные проблемы навалились, бытовые, но из-за отсутствия денег неразрешимые. Я хотел честно жить, а как закон не нарушить, если работы нет? Туда-сюда не один день тыркался. Нигде был не нужен! Дал от отчаяния объявление в бесплатную газету. Точно его содержания не помню, что-то вроде: «Выполню любое поручение за разумную плату. Жду вас каждый день в подземном переходе с двенадцати до семи вечера на улице Беркутова, у выхода из метро, у ларька с газетами. Синяя шапка, черная куртка. Ваня-помощник». И стал туда ходить, как на службу. Никто не появлялся, я расстроился. И тут женщина, которая журналами торговала, спросила:

– Чего маячишь? Спереть у меня что-то решил?

Я с ней ругаться не стал, мирно ответил:

– Я не ворую. Работу ищу.

И рассказал про объявление. Баба поинтересовалась:

– Прямо на любую службу готов?

Я подтвердил:

– Что ни попросят, все выполню.

Она спросила:

– Украдешь, если велят?

Пришлось ее вежливо послать.

– Если есть для меня работа, говорите. А просто так любопытничать не надо. Не от хорошей жизни тут прыгаю.

Тетка оказалась отзывчивой. Кофейку мне налила, пирогом угостила, взяла надо мной шефство. Я прыгал в переходе, на что надеялся, непонятно. Десятого октября решил, что мне сегодня точно повезет, день рождения все-таки. И точно! Подошла женщина в плаще. Волосы у нее были темные, завитушками, на носу очки от солнца, сумка, туфли, платок на плечах. Помада на губах красная, лицо круглое, напудренное. Видно, что ухоженная, не бедная, в перчатках она была, в светлых. Я подумал: брезгливая, не хочет в метро ничего руками трогать. Голос приятный, спокойный. Иногда кашляла.

– А как вы про голос узнали, если она мимо прошла? – не выдержала я.

Афанасий цокнул языком.

– Ну бабы! Вечно перебивают! Договорить не дадут.

Я смутилась и замолчала, Гайкин продолжал:

– Она вроде мимо безо всякого интереса протопала, потом я услышал звук: псс-ссс-ссс. И повернулся. Гляжу, тетка мне рукой машет, подзывает. Я к ней, она быстро вперед – и к метро. Там народу! Лом! Испугался я, что потеряю женщину, но не упустил ее из виду. Она меня завела в тихий переулок в подворотню, спрашивает:

– Баба из ларька сказала, ты все сделать можешь. Это правда?

Я предупредил:

– Убивать никого не стану.

– И не надо, – ответила она. – Слушай! Меня зовут Мария Ивановна Кузнецова. А тебя как?

Я сказал:

– Николай Петрович Иванов.

– Через два часа приходи на стоянку у торгового центра. Видишь его? Вон там, слева. Найдешь машину по описанию, ключ возьмешь под бампером, документы в бардачке. На заднем сиденье, завернутый в одеяло, спит ребенок. Не проснется, ему дали лекарство. Отвезешь его по адресу, который я тебе назову, отдашь ребенка мужчине. Он сам к тебе подойдет. Машину вернешь на стоянку, ключ сунешь туда, где взял. Все.

И продиктовала нужную информацию. Дала задаток. Пообещала, что остальные деньги завтра отдаст, позвонит мне. Записала номер моего домашнего телефона. Мобильного у меня тогда по бедности не было. Я ее поручение выполнил. Нашел тачку, сел. Сзади кто-то лицом к спинке лежал, в одеяло почти весь завернутый, только макушка торчала. В бардачке документы, права с фоткой. Я сразу бабу узнал. Зинаида Львовна Комарова. Умора! Мне она представилась Марией Ивановной Кузнецовой. Конечно, я ей ни на секунду не поверил. Но говорить «врете, дамочка» не стал. Зачем? Мне бабки были нужны. Мария Ивановна она? Да на здоровье. Хоть Физдипекла Афиногеновна. По барабану мне. Только плати. И бумс! Документики. Очень по-бабски: имя придумала другое, а то, что в правах настоящее указано, не дотумкала. Отвез я ребенка. Мужик его забрал. Машину я отогнал на парковку. Ушел. Сплошной гутен морген, танцен битте! Стал ждать ее звонка. Тишина. День, другой, третий. И что делать? На аванс, который баба дала, я вместо убогой комнатки квартиру снял, отдал все. Думал, жилье нужнее еды, на жрачку я заработаю. Ну и на остальную часть башлей рассчитывал. Ага! Кука с маком! Разозлился я круто. Решил Зинаиду Львовну найти! У меня был тогда приятель, из полиции за пьянку вылетел, но связи у алкаша остались. Решил к нему поехать. Сначала на метро пер, потом на автобусе. Вышел, смотрю, подземный переход так далеко, что его и не видно. Побежал через проспект. И очнулся в больнице. Оказалось, меня парень сбил. Вот повезло!

– Да уж! – хмыкнула я. – Невероятная удача.

– Я не шучу, – в который раз осадил меня мошенник, – это была самая крупная везуха за всю жизнь. Светофора там не было. Но оказалось, что я бежал по зебре. Дождь шел, грязи полно на дороге, разметка полустерлась, я ее не заметил. Понимаете? Я аккуратный пешеход получился. Сшиб меня мажор пьяный, ваще никакой. Его папаша, долларами, как гусь яблоками, нафаршированный, в палату прибежал: «Проси, чего хочешь! Только не гони волну. В полиции я все уладил. Пожалей парня, он от несчастной любви за бутылку схватился». Я ему объяснил: «Жить негде, работу не могу найти, в кармане мыши насрали, да на их дерьмо хлебушка не купишь. Хоть бы тачка была, таксовать мог бы». Олигарх давай мне одеяло поправлять, подушку взбивать. «Лежи, ни о чем не думай! Все решу». Я получил машину, деньжат корзину, квартиру, которую на несколько лет мне сняли. Нет худа без добра. Ну и живу с той поры, как умею.

– Больше Зинаиду Львовну не искали? – поинтересовался Кузя.

Афанасий поднял пустую чашку.

– Нет! Подумал: если ребенка вот так, неизвестно с кем, отправили, дело нечисто. Лучше мне помалкивать, а то главным виновником стану. Плесканите-ка мне заварочки в чашку. И пока я на вытяжке лежал, злость ушла. Отходчивый я, чем всегда бабы пользуются. В первый момент кипятком бурлю, ору, ругаюсь. Потом пар выпущу, выдохну и думаю: оно мне надо – с дурой отношения выяснять? Да пошла она! Просто над собой посмеялся, эх, облапошила тебя, Афанасий, бабень. На деньги кинула, зато ты опыт приобрел. Идиотка Зинка окончательная, не назвалась, телефона своего не оставила, очки темные здоровенные не сняла, лицо измазюкала краской, напудрилась. Решила, что замаскировалась. А потом машину свою дала, в ней доверенность, документы – везде ее имя стоит. Ну кто она после этого? Коза! А ты, дружок, козел!

– Мужчину, который девочку унес, можете описать? – спросил Сеня.

Афанасий прикрыл один глаз.

– Обычный! В бейсболке. Борода, усы. Лица я не рассмотрел. Сверху козырек, снизу волосы торчали. В очках темных был.

– Что он сказал? – продолжал допрос Собачкин.

Мошенник скривился.

– А ничего. Молчал. Не хотел, чтобы я голос его слышал. На пустыре мы встретились, там с одной стороны помойка, с другой лес. Он из-за деревьев вышел, посмотрел на машину, приблизился, сделал жест рукой, типа отвали. Я отошел. Он опять махнул, иди, мол, подальше. Когда я к лесу отодвинулся, он в салон залез. Некоторое время там сидел.

– Ничего особенного в его облике не заметили? – безо всякой надежды на положительный ответ осведомилась я.

– Руки у него были грязные, – неожиданно сказал аферист, – но не как у бомжа, пальцы темно-желтые, выше цвет был побледнее, а за запястьями уже нормальный. На зоне мужик сидел, наверное, кожу красил, сумки шил. Вот поэтому у него такие грабли и были. Чего он, придурок, перчатки не натянул?! Бородатый из машины вылез, потом ребенка в одеяле вытащил и унес.

– Куда? – поинтересовалась я.

– Ну ты и спросила! – заржал Гайкин. – Я его не спрашивал. Мне неинтересно. Хотел поскорей тачку вернуть, пенендзы получить. А мне фиг!

– Адрес поселка помните? – не отставал от него Сеня.

– Колтыково, Московская область. Проехать надо было не через городок, а по окружной, на свалке ждать.

Кузя потер глаза кулаками и заговорил:

– Ну и память у вас. Верблюжья. Другой мигом забыл бы.

Гайкин отхлебнул чаю, который я налила в его чашку.

– Так не каждый день юбилей, не постоянно меня обманывают с баблом, и поручение такое я один раз за всю жизнь выполнил.

– Имя, фамилию человека, который унес ребенка, назовете? – спросил Сеня.

– Ну чем ты слушаешь? – возмутился Гайкин. – Сколько раз повторять! Он молчал, я тоже! Бейсболка, очки, борода. Кудрявые или прямые волосы на роже росли, не помню, цвет вроде темный, точнее не скажу. И не надо это вам, потому что он ребенка куда-то отпер, бейсболку, очки снял, бородищу фальшивую сорвал. Простые феньки, но работают. Все! Теперь я могу уходить?

– Мы только начали. Зачем вы в «Школу аромата» ходите? – поинтересовался Сеня.