И сначала всё было прекрасно.

Кадырову был нужен надёжный человек, лично знающий основных силовиков и глав военных ведомств. Их всех Торшин помнил ещё с войны, разговаривать с этими людьми ему было приятно, а договариваться — легко.

Кадыров поселил Торшина в президентском городке. Это закрытый поселок из 26 коттеджей в центре Грозного, прилегающий к резиденции Президента. Ему достался шикарный трёхэтажный дом, уставленный роскошной мебелью. Жена прилетала к нему, они гуляли у танцующих фонтанов в центре Грозного. Покупали разную вкуснятину на рынке. Она готовила Юре потрясающие ужины.

Торшин мотался между Грозным и Москвой, его телефон всегда разрывался — звонили люди со всей страны с разными, в том числе и странными вопросами.

— Откуда я знаю, стоит ли им везти в Грозный липы, чтобы разбить там парк, я что, садовод, — комментировал Юрий Николаевич очередной звонок.

Находясь в Чечне, он перестал употреблять алкоголь. В мусульманском обществе это не принято. Он помолодел. Чувствовал себя нужным и востребованным.

Но и это всё-таки было не то, не то, не то.

Однажды он возвращался с женой из очередного отпуска. В машине, по дороге в Грозный, достал коньяк, отхлебнул прямо из горлышка. Жена забеспокоилась:

— В чём дело?

— Нервы, — сказал Торшин и сделал ещё пару глотков.

После чего признался, что не может забыть службу в «Альфе». Что работа в Чечне интересна, но он скучает — его должность гражданская, а не военная, и этим все сказано. Свободного времени стало слишком много. И чтобы его убить, он сидит один в огромном доме, перечитывает книги. Или общается с немногочисленными друзьями. Он подружился с чеченским министром внутренних дел. Торшин приходил к нему в кабинет, они разговаривали, но сколько мог длиться такой разговор — максимум час. Он даже стал гладить белье, чтобы убить время. Хотя ненавидел глажку всю жизнь. Он даже жене перед свадьбой сказал: «Валюша, никогда не делай двух вещей: не вари мне макароны и не заставляй гладить». Но теперь он стал тратить на глажку несколько часов в день.

В Чечне у Юрия была должность и статус, в Москве — жена и товарищи. Но ни там и ни здесь не было боевой работы, которую он любил больше всего.

Может быть, больше жизни.