Юрий Николаевич продвигался дальше, приближался к столовой. Шум нарастал. Он прижался к стене. Выглянул. Угол обзора позволял видеть только огромные чаны и детей, толпящихся вокруг них. Дети были раздеты до трусов. Трусы — в грязи и крови. Они наклонялись к чанам и жадно пили. Как потом узнал Торшин, в чанах размораживались куриные туши — дети пили растаявший лед.

Чуть дальше на полу сидели малыши-первоклашки и грызли печенье.

Николаевич высунулся больше и увидел, что столовая набита людьми. Заложники сидели на полу. Кто-то лежал, скорчившись, на полу. В окнах стояли женщины — их выставили как живые щиты. Под окном кричала женщина без руки — видимо, оторвало при взрыве в спортзале.

Кто-то тронул его за плечо. Он резко обернулся. Это был боец «Вымпела» Андрей Туркин. Он был ранен в плечо. Николаевич спросил, сможет ли он идти дальше. Андрей ответил: «Конечно».

Начался штурм столовой. Боевики выхватывали детей из толпы и, прикрываясь ими, вели огонь. «Альфовцы» и «вымпеловцы» затаились в укрытиях, стреляли прицельно, чтобы не зацепить заложника. Террористы смещались к выходу, оставляя сотни заложников позади.

Тут его дёрнули за штанину. Рядом стоял ребёнок. Он держал руки над головой, как на детском утреннике.

— Маму убили, — сказал он. — А я зайчик.

Потом выяснилось, что боевики кричали заложникам: «Держи руки зайчиком», — в смысле «над головой». Но это выяснилось потом. Торшину было некогда думать. Он просто взял ребёнка на руки и понёс.

Торшин уже почти вышел, когда из кладовой в зал вылетела граната и упала под ноги женщине и двум пацанам. Андрей Туркин стоял в пяти метрах.

У Андрея была беременная жена. Он уже знал, что у него будет сын. Он мог подумать о своей женщине и о своём ребёнке. Он мог спастись.

Туркин бросился на гранату и накрыл её собой.