Бойцы сидели в комнате, которую называли столовой. Комната столь высокого звания не заслуживала. У Подразделения «А» не было столовой. Нам её организовали только в 2001 году, уже по месту нового расположения Группы. В этой комнате можно было только погреть еду, принесённую из дома.

Бойцы расселись и каждый достал свою пайку. Виктор Иванович неторопливо вытащил маленькие баночки с капустой и морковкой. Хлеба, мяса и всего такого прочего он не ел.

Блинов вообще не любил еду. И всё с ней связанное. Он не ел, а вводил в организм необходимые вещества. Кулинарию он презирал, как и все остальные человеческие слабости. Когда ему приходилось участвовать в каких-нибудь праздниках желудка, он это терпел, но списывал время как потерянное. После выходных на даче, если его спрашивали: «Ну как выходные провели, Виктор Иваныч?», Блинов бурчал что-то вроде: «Сидели на даче, жрали как свиньи».

Он не любил и людей, связанных с едой. Я слышал про него такую байку. В девяноста первом «Альфа» вошла в структуру Главного управления охраны России, и бойцы ездили на обед в кремлевскую столовку в здании Арсенала. В обеденный перерыв все грузились в автобус и ехали в Кремль. Выгружались веселой толпой в своих синих куртках и брюках — униформе лётно-технического состава. Такой была наша рабочая одежда в то время. Бойцы брали дешевое мясо. Виктор Иваныч выставлял на поднос свои баночки и начинал наполнять их овощами. Он садился и употреблял свои овощи, сосредоточенно и не торопясь. Как бы не чувствуя страстных взоров буфетчиц, которым он нравился. Огромный мужик волновал их приувядшие чувства. Однажды самая смелая — и самая пышногрудая — буфетчица, кокетливо поводя глазками и всем остальным, спросила Блинова, как ему понравился компот. Блинов обернулся и сказал: «Судя по этому компоту, с водопроводом у вас все в порядке». Бойцы вышли из столовой и дружно заржали. В тот день буфетчицы потеряли всякую надежду…

— Где моя ложка? — внезапно рыкнул Блинов.

— Какая ложка? — спросил Сережа Филяшин.

— Ну тут лежала моя ложка. Кто взял?

— Виктор Иваныч, я ее бросил в стакан с ложками. Подумал, валяется бесхозная, — замялся Серёжа.

— Бросил, Сережа? — Блинов подался вперёд. — Эта ложка у меня с Афгана. Как бросил, так давай ищи! — рыкнул он.

Серёжа быстро выковырял ложку из общего стакана, и Виктор Иваныч начал ковыряться в своих баночках, аккуратно держа маленькую вещицу в своей огромной лапе.

— Виктор Иваныч, ну Вы нас измордовали. Случись сейчас что, мы в бой пойти не сможем. Разве что поползем, — пробормотал молодой офицер, с трудом проталкивая слова через набитый рот.

Вообще-то мы были с ним согласны. Но говорить не хотелось. Мы отходили от кросса. Страшно хотелось жрать. И отдыхать. Лучше — в горизонтальном положении. Ещё лучше было бы делать и то и другое одновременно. Но это было невозможно. Природа не предусмотрела, что такое умение человеку может понадобиться. Природа не предусмотрела Блинова.

— Жуй-жуй, глотай, — отреагировал, наконец, Виктор Иванович. — Тебе сколько? Тридцать? В тридцать ты в бой должен идти как новенький после любой нагрузки.

— Виктор Иваныч, а помните деда в Осетии? Того, с ведрами, — сказал Леша Лосев.

— Помню, Леша. Расскажи этому дохлому, чтобы не ныл, — разрешил Блинов.

— Короче, были мы в Осетии, — начал Леха. — Только разместились, выходим, а наши уже турник смастерили. И уже народ стянулся на нас посмотреть. Девчонки местные тоже смотрят. Ну мы и начали выделываться. Подтягиваемся, подъем-переворот, все дела. Вдруг идет мимо дед. Старый, лет семьдесят ему было. Может, больше. С ведрами куда-то идет. И вдруг подходит к турнику. Ведра поставил, за турник схватился и давай подтягиваться. Пять, десять, пятнадцать — дед все тягает и тягает. Мы насчитали тридцать раз. Спрыгнул, молча ведра взял и пошел дальше. Еще походка такая — ковылял.

— Так что для тебя в тридцать двенадцать с ускорениями — это еще по-божески, — подытожил Виктор Иванович — И ты должен быть такого деда по «физике» на голову выше. Потому что у этого деда внутри силища. И он будет жилы рвать, чтобы тебя в бою уничтожить. Потому что дед — кавказец…

Он не договорил. Вбежал дежурный.

Тревога. Захват заложников в здании, численность и вооружение неизвестны. Берём всё штатное вооружение и спецсредства для здания. Выезд через 20 минут.

Мы бросили всё и рванули в ружкомнату. Я успел увидеть, как Виктор Иванович, прежде чем вскочить с места, резким движением сунул свою афганскую ложку во внутренний карман.