Целую неделю после этого магическое сообщество трясло, словно в лихорадке, а Корн и вовсе был похож на встрепанное, беспрестанно рычащее чудовище, которое не — вовремя пробудили от зимней спячки.

Взрыв в той каверне почувствовали все. И маги, и не маги, и особенно маги Смерти, у которых от прошедших по темной стороне судорог едва не случилось помрачение рассудка.

Правда, о том, что к моменту взрыва во Тьме находилось около двух десятков моих коллег, я узнал гораздо позже. Как и о том, что после него бедняг на протяжении половины дня кого выворачивало наизнанку, кого просто мутило, а самые чувствительные рухнули без сознания на том месте, где их застала взрывная волна, и пришли в себя лишь к следующему утру.

При этом стоило признать, что темная сторона Алтира пострадала далеко не так сильно, как я опасался. Вышедшая из берегов Фемза изрядно подпортила береговую линию. Несколько десятков прибрежных строений взрывной волной разрушило до основания, многие дома остались без стен, но большинство все-таки устояло, поэтому и в реальном мире серьезных разрушений не случилось.

Да, те здания, которые были серьезно повреждены на темной стороне, и в обычном мире оказались на грани разрушения. Жившие по соседству люди ощутили в момент взрыва беспричинную тревогу и даже страх. Кто-то поддался панике и выбежал из дома. Кто-то забился в угол в твердой уверенности, что наступил конец света. Домашние животные полночи выли, мяукали, пищали, хрюкали и чирикали на все голоса. Но к рассвету и они успокоились. А когда выяснилось, что новых убийств в Алтире не случилось, паника среди мирного населения постепенно сошла на нет.

Тем не менее Орден всполошился, и на протяжении целой недели сотрудники Управления носом землю рыли, обшаривая оба наших мира в поисках источника случившегося катаклизма. Искали умруна, искали его логово, детенышей, пропавших магов и особенно причину, по которой на темной стороне случился жуткий переполох.

Я, естественно, провел эту неделю в Управлении и вместе со всеми ходил в патрули, изображая бурную деятельность. Однако держался от коллег особняком, всячески избегал разговоров, по-прежнему предпочитал гулять по Тьме в одиночестве, тем самым доводя Хокк до настоящего бешенства. А еще, к собственному удивлению, обнаружил, что никто, кроме меня, не воспринимает раскинувшуюся во Тьме Фемзу как нечто подозрительное или опасное. О том, что под тонким слоем «воды» скрывается пустое пространство, никто из магов даже не заикнулся. И, естественно, под воду тоже не полез. Один я, улучив момент, все-таки слазил туда полюбопытствовать, но убедился, что ничего, кроме праха, в каверне не осталось, и только после этого вздохнул с облегчением.

Был, правда, неловкий момент, когда Корн вызвал меня в кабинет и грозно осведомился, какого демона я не прибыл на начатую той ночью облаву и почему Хокк, как старшая в группе, понятия не имела, куда я запропастился. При этом вопрос был поставлен ребром, и шеф смотрел на меня со вполне обоснованным подозрением. А когда я честно признал, что не знал о приказе, потому что в тот день отправился домой, а слуги имели приказ не будить хозяина до утра, он еще и разозлился. Даже пригрозил, что с завтрашнего дня все-таки повесит на меня и следящий, и переговорный амулеты одновременно, чтобы впредь держать ненадежного сотрудника под контролем.

Мягко говоря, он намекал, что на облаву я не пошел специально и предпочел отсидеться дома в то время, как остальные рисковали на темной стороне.

Я не стал его разубеждать. Но на всякий случай напомнил, что в ГУСС меня перевели неофициально и всего на несколько дней, пока не закончится расследование. После чего Корн, который вряд ли успел хоть раз толком выспаться за эту неделю, окончательно рассвирепел и довольно грубо послал меня… обратно на западный участок. Куда я и свалил в тот же день ко всеобщему удовольствию.

Ну, не совсем ко всеобщему — встретивший меня на следующее утро Шоттик этому факту совсем не обрадовался. Вернее, при виде моей персоны его буквально перекосило. Но, судя по тому, что количество вызовов для сотрудников Йена резко сократилось, вопли господина Жольда все же возымели эффект, и теперь ни один сотрудник городской стражи не рисковал передать нам дело, пока в нем не появлялись достоверные сведения о том, что оно действительно наше.

С Корном я с тех пор больше не общался. Но и приказа об увольнении тоже не получил, хотя, если честно, был почти уверен, что вскоре мне вручат соответствующее уведомление. Тот факт, что я так его и не дождался, свидетельствовал о редком благоразумии шефа. Но при этом означал, что я все еще его внештатный сотрудник со всеми вытекающими правами и обязанностями.

По этой же причине писать отчеты о проделанной работе мне все-таки пришлось. А потом тащить их в ГУСС, чтобы оставить на регистрационной стойке с пометкой: «Нельсону Корну. Лично».

С Хокк я с тех пор тоже больше не виделся, но предпочел ее не искать — после моего исчезновения леди маг все еще была зла. А Триш я видел лишь однажды и то мельком, но и она оказалась настроена недружелюбно.

С отцом Гоном я тоже успел перемолвиться парой слов и искренне порадовался, узнав, что душа его брата действительно вернулась в лоно нашего бога. О том, откуда жрецу стало об этом известно, допытываться не стал. Но и раскрывать все подробности встречи с умруном тоже не торопился.

Впрочем, как оказалось, оно и не требовалось, потому что святой отец и так прекрасно знал, что именно случилось на барже. Более того, даже кое-что дополнил в моем рассказе и согласился, что создание врат между мирами не могло быть затеей обычного умруна или даже демона. Правда, ответа на мой вопрос, какой твари под силу такое осуществить, он не знал. И напоследок посоветовал вести себя во Тьме осторожнее.

Я честно сказал, что попробую. Но поскольку до врученной жрецом книги до сих пор не добрался, то надолго в храме задерживаться не стал и пообещал вернуться, когда разберусь с делами и одолею вышеупомянутый томик. Отец Гон после этого расщедрился на благословение, от которого наконец-то перестали ныть и саднить полученные во время взрыва царапины. А потом вдруг решил дать совет.

— Тьма многогранна, Артур Рэйш, — сказал он, прежде чем мы расстались. — И в ней сокрыто много уровней, на некоторые из них простому магу нет хода. Но не забывай: самые крупные хищники предпочитают дремать на дне. А в более светлые воды они поднимаются лишь во время охоты.

Предупреждению я внял, хотя и не до конца его понял. Но с того дня взял за правило, куда бы ни пошел, присматривать подходящие места для прокладки прямых троп. Во всех районах столицы. На крышах, в переулках, возле храма и даже на вершине городской ратуши, куда, кроме как по единственной лестнице, было не взобраться. За эти дни я облазил город вдоль и поперек, запоминая и отмечая на карте все мало-мальски подходящие места для безопасного перемещения. И заодно занося в память данные об объектах, рядом с которыми граница между мирами истончалась больше всего.

Да, с некоторых пор я тоже научился ее видеть. И теперь мог если не предотвратить, то хотя бы предугадать, в каком месте высшая нежить — а ее, я полагаю, в кавернах под Алти ром осталось немало — чисто теоретически способна выйти в реальный мир.

В том, что уничтоженные мною врата были не последними, я не сомневался. На барже под Фемзой я уничтожил лишь исполнителей. Пешек. Но раз организатор всего этого безобразия мне на глаза не попался, значит, рано или поздно он, как гигантский кашалот, все же всплывет на поверхность.

И к тому времени я хотел точно знать, где его искать.

В ту ночь я долго не ложился, по-настоящему увлекшись книгой отца Гона, до которой у меня наконец-то дошли руки. Чтиво оказалось более чем занимательным, хоть и непривычным по стилю изложения. Зато я многое для себя выяснил и даже подметил в тексте пару знакомых имен, простив после этого автору и чрезмерно сложный, местами даже вычурный язык, и обилие описаний.

О том, что темный пантеон пришел в нашу страну из Лотэйна, я знал давно, поэтому первые несколько десятков страниц нетерпеливо пролистал, не горя желанием вникать в детали непростой жреческой жизни и запоминать значения ритуалов. Но вот упоминание о темных магах меня насторожило, и дальше я читал уже вдумчиво, порой возвращаясь к началу главы и заново перечитывая то, что не понял с первого раза.

Как выяснилось, помимо собственно жрецов, у темных богов были и другие последователи. Простые люди, от которых, как правило, не требовалось ничего, кроме слепого поклонения, случайные поклонники, готовые изображать верность ради одного-единственного дара, вдумчивые служители, которые искали в храме какие-то свои истины. И, разумеется, маги, отношение к которым у разных богов было неоднозначным.

Большинство богов одобряло посвящение и всеми силами поощряло проведение обрядов над магами всех видов и возрастов. Изначально в Лотэйне была такая практика, что едва родившегося младенца с даром посвящали тому или иному богу, не спрашивая согласия даже у родителей.

Потом времена изменились, нравы смягчились, и жрецы, вероятно не без подсказки свыше, пришли к выводу, что осознанное и добровольно принятое посвящение гораздо ценнее того, что проводится над неразумным дитем. От обрядов над новорожденными, конечно, служители храмов не отказались, однако все чаще над детьми стали проводить ритуалы так называемого предпосвящения. Тем самым как бы обозначая, что ребенок предназначен конкретному богу, но даря ему иллюзию выбора, дата которого назначалась лишь после того, как у мага окончательно формировался дар.

Подобная практика существовала во всех отделениях темной части жреческого Ордена. И только Фол, самый могущественный и непримиримый, этого не одобрял. Вместо предпосвященных владыка ночи предпочитал видеть в своих рядах несговорчивых, непреклонных, но сильных духом. Как простых людей, так и магов. Вернее, особенно магов. И особенно темных, среди которых со временем появилась совершенно особая, ни на кого не похожая каста так называемых жнецов.

С каждым из них темный бог заключал своеобразную сделку — служение в обмен на некоторые привилегии. При этом слепого подчинения Фол не только не требовал, но и не любил, вследствие чего среди жнецов было очень много хороших магов, но крайне мало истинно верующих и ни одного слепого обожателя, которыми так дорожили светлые боги.

Условия сделки для каждого жнеца были разными, Фол не скупился на благословения, поэтому жнецы обретали немалую власть на темной стороне и во многом превосходили обычных магов, поскольку обладали способностью видеть Тьму через Тьму, практически не старели, пребывая на темной стороне, и, что меня больше всего порадовало, безнаказанно пользовались прямыми темными тропами.

Автор трактата даже высказал предположение, что обратить таких магов в свою веру для владыки ночи было намного ценнее, нежели отыскать очередного жреца. Воины Фола испокон веков олицетворяли все то, что древний бог высоко ценил — независимость, даже если порой она граничила с дерзостью, способность развиваться, здраво мыслить и никому и ничему в этом мире слепо не верить.

В этом была какая-то своя, особая философия, которой я в ту ночь коснулся лишь краешком. Но после этого мое отношение к владыке ночи несколько изменилось. И, поразмыслив над полученными сведениями, я пришел к выводу, что каждому из жнецов Фол таким образом предоставлял тот самый выбор, в котором многим из нас изначально было отказано. Давал возможность прийти к нему самостоятельно. Со временем, но по доброй воле. Да, не без приманки в виде новых возможностей и силы. Но при этом Фол никого не заставлял. И, взращивая из многочисленных жнецов единицы истинно преданных ему магов, он на протяжении тысячелетий сохранял неоспоримую власть над темной стороной, которую олицетворяли те самые маги, в чьих телах до поры до времени хранилась божественная благодать.

— Хозяин? — осторожно позвал Нортидж, появившись в кабинете. — Простите, что отвлекаю, но мне кажется, вам стоит на это взглянуть.

— Что, под наши окна подбросили очередной труп? — не отрываясь от книги, хмыкнул я.

— Да, хозяин. И боюсь, вам это не понравится.

Неохотно отложив книгу, я поднялся из за стола, без спешки спустился на первый этаж, вышел на улицу, добрался до защитной сети, которую тоже успел преобразить и вплести в заклинания учителя свои собственные, сотканные из Тьмы, чтобы именно она хранила покой в моем доме. Остановившись возле границы, я засунул руки в карманы и насмешливо хмыкнул, обнаружив лежащую за оградой голову. Да, просто голову, без тела. Причем седовласую голову, которую не так давно прямо на моих глазах кое-кто благополучно отгрыз у новорожденного умруна.

Что ж, теперь я понимаю, что именно встревожило Нортиджа. Об умрунах он ничего не знал, поэтому решил, что одна моя знакомая тварь пристукнула кого-то из темных магов и приволокла его голову, чтобы похвастать добычей.

В том, что она уцелела при взрыве, я не сомневался. Кукла сумела пережить ловушку для демонов. И раз уж даже я, находясь на грани истощения, сообразил доковылять до берега, то уж ей то сам Фол велел благополучно спастись, вместо того чтобы по-глупому сгореть в моем пламени.

Без всякого удивления осмотрев успевшие изрядно подпортиться останки, я одним движением швырнул в них сгусток огня и, дождавшись, когда они прогорят, перешагнул через границу.

— Хозяин, вы куда?! — не на шутку всполошился дворецкий. — А вдруг она еще здесь?!

Я только улыбнулся.

— Конечно, она здесь. Как и одна знакомая мне леди, она всегда где-то рядом… эй, мелочь! Покажись! Я хочу тебя видеть.

Собаки у ограды глухо заворчали, Нортидж непонимающе умолк, но через пару мгновений приглушенно ахнул, когда в окне соседнего дома возникла неказистая кукла и, спрыгнув с подоконника в одно движение оказалась возле того места, куда недавно положила свой трофей.

За эти дни она успела сменить старый носок на новый и выглядела чуточку опрятнее, чем в прошлый раз. Копоти на нарисованной мордочке почти не осталось. Более того, судя по имеющимся разводам, тварюга честно пыталась умыться. Но поскольку нормальных рук у куклы не было, то получилось у нее не очень удачно. Нарисованные угольком глаза расплылись и поблекли. Вместо пуговицы на месте носа появилась некрасивая дыра. Ротовая щель на этот раз была закрыта, но я не сомневался, что количество зубов в ней осталось прежним.

Под моим внимательным взглядом кукла неожиданно забеспокоилась, переступила лапами и нервным движением поправила сбившиеся на макушке колтуны. После чего неуверенно глянула на меня снизу вверх.

— У тебя был миллион возможностей меня убить, — медленно проговорил я, изучая ее с высоты своего роста. — Вчера, сегодня, месяц назад, но ни одной из них ты не воспользовалась.

Кукла замерла. А когда я присел перед ней на корточки, без брони, абсолютно безоружный, и вовсе попятилась, словно всерьез опасалась, что я ее пораню.

— За все время, что я тебя видел, ты не напала ни разу, — тихо сказал я, глядя на то место, где у твари были глаза. — Даже в Верле ты охотилась лишь на гулей. Именно ты убила тех двоих, что хотели коснуться меня на входе в Управление. А также тех, кто ринулся в погоню. И особенно тех, кто посмел на меня огрызнуться. Верно?

Кукла отступила еще на шажок, а потом неуверенно подняла пару верхних «пальцев» и согласно ими щелкнула.

— Тогда, у ловушки, ты ведь не хотела меня убить? — прищурился я. И тогда кукла щелкнула гораздо увереннее. — Ты пошла за мной, но лишь потому, что я сам велел тебе это сделать. Так?

И снова — согласный щелчок.

— Ты видела знаки, которые нарисовал во внутреннем круге Лойд?

Третий щелчок.

— Знала, что они способны меня уничтожить?

Четвертый щелчок. Сразу двойной, словно тварь вспомнила про обман и рассердилась.

— Значит, это ты вытолкнула меня из круга, когда Лойд его активировал?

— Тс-с-с! — сердито прошипела кукла, снова переступив ногами и царапнув костяшками смерзшуюся землю.

Я улыбнулся и встал.

— И это ты его убила, пока я резал гулей возле старой мельницы. Ты слышала, как я его проклял. И сделала то, на что у меня не хватило времени.

Кукла издала странный воркующий звук и щелкнула на этот раз трижды. По-видимому, отвечая на каждое из моих обвинений. А затем с гордостью тряхнула жутковатой головой — на случай, если в первые ее ответы я не поверил.

А я удовлетворенно кивнул и окончательно успокоился, потому что наконец-то получил ответы на вопросы, которые так долго меня тревожили.

Безусловно, Лойд не мог умереть так глупо, как это прозвучало в отчетах. Что-то или кто-то должны… просто обязаны были его подтолкнуть. Напугать до такой степени, что он даже закричать толком не сумел. А единственное, на что его хватило, это отмахнуться от напавшей на него твари. Или, быть может, не напавшей, а всего лишь привидевшейся ему. Скажем, в том самом зеркале, куда маг смотрелся во время бритья. И где в самый неподходящий момент промелькнула жутковато оскалившаяся рожица.

При виде нее даже я, скорее всего, отшатнулся бы и попытался его разбить. Лойду же просто не повезло. Именно поэтому, когда я пришел, в ванной меня ждал не растерзанный труп с признаками насильственной смерти, а всего лишь нелепо убившийся маг, который на редкость неудачно приложился затылком о наполненную водой бадью.

Конечно, поначалу я мог лишь догадываться о причинах, побудивших Лойда ударить по зеркалу. И до последнего скорее подозревал, чем был уверен, что напугала его именно кукла. А вот когда проанализировал все, что с нами случилось, и вспомнил все наши встречи с тварью, то со временем понял одну простую вещь — кукла явилась в Алтир не за нами с Йеном, а только за мной. Именно мне она с таким фанатичным упорством демонстрировала свои трофеи. Обычно так поступают охотничьи псы. Или правильно воспитанные коты, приносящие хозяевам убитых мышей и этим демонстрируя свою преданность.

Но нежить — не пес. И выражать свою преданность не стала бы даже демону — для этого у нее попросту не хватало мозгов. Оставалось понять лишь одно — с чем именно мы имели дело? И, кажется, сегодня я наконец-то нашел правильный ответ.

— Значит, ты — служитель, — заключил я, когда проанализировал и отбросил самые невероятные гипотезы. — Быть может, с несколько расширенным набором функций, с возможностью пребывания не в реальном мире, а на темной стороне. Но все-таки дух. Не нежить.

Кукла, как мне показалось, с облегчением щелкнула.

— Это значит, у нее есть хозяин… — тихонько прошептал спрятавшийся за моей спиной Нортидж. — И это он велел ей вас оберегать!

Я прищурился.

Хозяин? В Алтире, где меня никто не знал, а если и знал, то пребывал в полной уверенности, что Артур де Ленур давно сгинул со света? Нет. Что-то тут было не так. Да и не помню я друзей, кто мог бы иметь в подчинении духа такого уровня, да еще отправить его за мной следить с наказом охранять от любых опасностей.

Я знаю — на Кенсингтонском кладбище именно кукла расправлялась с гулями, пока я разбирался с могилой. Именно она столь бездумно и самоотверженно атаковала явившегося по мою душу моргула. Она молчаливо следовала за мной по пятам в Верле. Невзирая на полученные в ловушке раны, упорно притащилась в столицу. Настойчиво напоминала о себе, притаскивая пред мои очи убитых тварей в надежде, что однажды до меня все-таки дойдет, почему она это делает. И даже в каверну умудрилась пролезть, вмешавшись именно в тот момент, когда это было нужно.

Скажите, какой из магов мог позволить себе создавать таких сильных духов? И кому из них я мог быть настолько дорог, чтобы он оставил мне в наследство это маленькое, но невероятно полезное чудовище?

— Кто твой хозяин, мелочь? — прошептал я, во все глаза уставившись на неловко поправляющую локоны куклу.

Та вскинула голову, уставившись на меня долгим, но определенно разумным взглядом. После чего досадливо щелкнула, попыталась что-то сказать. А когда вместо нормальных слов из ее глотки вырвался лишь невнятный клекот, неожиданно подпрыгнула, быстрее молнии совершив на лужайке широкий круг. Ловко, почти идеально ровно процарапала в земле двойную замкнутую линию. После чего быстро и уверенно начертала внутри две литеры, при виде которых я едва не поперхнулся.

— «А.Р.», — растерянно прочитал Нортидж, с любопытством подлетев ближе. — Что это означает, хозяин?

Я ошеломленно промолчал. Но когда кукла выпрыгнула из круга и испытующе на меня посмотрела, задумчиво уронил:

— Артур Рэйш. Но я, хоть убей, не понимаю, что это значит.