Глава сорок первая

– У меня тут торпеды, – сказал Эванс. – Пять… погоди… уже семь.

– Откуда? – спросила Па, хотя точно знала ответ.

Атаки по всему Поясу уже оттянули боевиков Вольного флота к другим конфликтам и истощили оборону Паллады. Надо отдать должное Холдену. Он не пытался использовать её корабли как пушечное мясо.

– Станция Паллада, – подтвердил Эванс. – С кораблей никто не стреляет.

– Они на прицеле, – сказала Лаура. – Разрешение на огонь?

– Разрешаю, – сказала Мичо. – Оксана, маневрируй по ситуации. Покажи мерзавцам, как мы танцуем.

– Да, капитан, – Оксана закусила губу в сосредоточенном наслаждении. Спустя мгновение «Коннот» дёрнулся и задрожал. И над гулом систем взвился бессловесный боевой вопль Джозефа.

Фойл называла их «четыре всадника апокалипсиса». «Коннот», «Серрио Маль», «Панчин» и «Солано» – самые опытные из раскольничьего флота Па. Они шли к Палладе с четырёх сторон, стараясь заставить оборону станции как можно сильнее растянуть силы. Будь у него время, Марко и с Паллады утащил бы ресурсы, разрушил производственную структуру, а всех, кто не сумел выбраться самостоятельно оставил бы Па – спасать или дать умереть от голода по её вине.

Если бы, конечно, Вольному флоту ещё было куда бежать.

– Две готовы, – сказала Лаура. – Пять на подходе.

– Лучше поспешить, чем опоздать, – сказала Мичо.

Керамика и металл трещали и звенели от напряжения, «Коннот» разворачивался, набирал скорость, потом сбросил ускорение и лёг в дрейф, давая орудиям пространство для стрельбы. Пушки Лауры гудели, сотрясая корабль. Сбиты ещё три торпеды, несмотря на то, что корабль шел на них с фланга. Впереди поблёскивала поверхность астероида – мишень и враг Па, но также и дом десятков тысяч человек. Она оставила безопасную жизнь и карьеру ради того, чтобы помочь им и защитить.

– Если возможно, старайся не бить по станции.

– Делаю всё, что могу, капитан, – ответила Лаура, но подтекст ясен – или мы, или они, таков расклад. Мичо не могла с ней не согласиться.

– «Панчин» под огнём, – доложил Эванс. – И «Серрио Маль».

– А как «Солано»? – спросила Мичо.

Когда они отделились от флота Марко, «Солано» получил самые тяжёлые повреждения в боях и набегах. Именно потому его и выбрали жертвой – сняли с него экипаж и всё полезное. Это был центральным пунктом боевого плана Па. Три корабля отвлекают и обезвреживают Палладу, даже если при этом все корпуса будут в пробоинах, чтобы станция не смогла распылить «Солано» в мусор, неспособный причинить докам никакого вреда.

– Пока ещё далеко, он не под прицелом, – сказала Оксана.

– Ещё четыре готовы, – подала голос Лаура. – Последняя – скользкая сволочь… Есть!

– Капитан, – сказала Оксана, – если мы не хотим подойти чересчур близко к станции, нужно вернуть тормозной импульс.

– Давай, – подтвердила Мичо. – Я на связи.

– Понял, – подал голос Эванс. – Поймал вторую волну приближающихся торпед. И мы подходим к границе диапазона эффективной дальности огня.

Мичо настроила передатчик. Так близко у станции световой задержки быть не должно. Все услышат её почти сразу. После долгого нахождения там, где задержка исчислялась минутами, это казалось странным. Пока Оксана разворачивала корабль и включала торможение, Па рассматривала себя в камеру. Потом начала вещание.

– Это капитан Па с «Коннота». Обращаюсь ко всем жителям станции Паллада. Примите к сведению – мы здесь, чтобы скинуть фальшивое правительство Вольного флота и вернуть контроль над станцией её гражданам. Немедленно эвакуируйте доки. Повторяю, ради вашей собственной безопасности, немедленно покиньте все уровни доков. Мы призываем руководство Вольного флота сдаться, немедленно и безоговорочно. Если мы не получим подтверждения через пятнадцать минут, спасать судоремонтные верфи и доки будет уже поздно. Ради вашей собственной безопасности сейчас же эвакуируйтесь.

На экране связи появилось сообщение об ошибке. Её сигнал заглушили. Она усилила его, насколько позволяли трансмиттеры «Коннота», и запустила повтор. Па не особенно надеялась на мирное разрешение ситуации, но делала, что могла.

Корабль снова дернулся, рванул вперёд, вжимая её спину в кресло. Лаура выкрикивала какие-то ругательства, однако корабль не взорвался. Что бы ни произошло, на этот раз они увернулись.

– «Панчин» пропустил удар, – доложил Эванс. – Из ОТО. Выглядит ничего. «Солано» до сих пор не в приоритете угроз для Паллады. – Он помедлил, перепроверил данные на мониторе. – Работает.

– Спасибо, – сказала Мичо. – Начинаем выводить из строя их ОТО.

– Уже на прицеле, – сказала Лаура. – Как только я отобьюсь от этих торпед… – Она умолкла, концентрируясь. Мичо ее не прерывала.

Она этого не хотела. Никогда не хотела. Вся эта дрянь началась из-за мечты о Поясе для астеров – независимая жизнь без эксплуатации превосходящими силами системы тогда так много значила. И вот теперь она сражается на стороне Земли и Марса. Против астеров.

Санджрани дал им три года. Три с половиной. Потом – голодная смерть. А она собиралась взорвать доки главного порта, чтобы Джеймс Холден смог всех обыграть, опять открыв путь колонистам. Она согласилась это сделать. Это её часть войны за то, чтобы остановить Марко и попытаться сохранить Пояс, пусть даже тот, каким он станет через три года.

Каждый шаг на её пути был исполнен смысла, и всё же теперь она оказалась здесь. Все, с кем она имела дело, поначалу выглядели порядочными, компетентными и преданными. И все стали разочарованием. А теперь она сама собирается поступить так же. Мичо так много раз меняла сторону, что уже и не знает, кто она.

Если сейчас она не последует плану, если отступит…

Мы дрались с угнетателям. И продолжаем драться. Мы шли на зов наших сердец. Подчинимся ему и сейчас. Обстоятельства изменяются, но это не значит, что меняемся мы.

Чёрт.

– Эванс, – заговорила она. – Каков сейчас статус «Солано»?

– Следует намеченным курсом, капитан.

– У нас есть над ним контроль?

Эванс взглянул на неё. Глаза широко распахнутые, неуверенные. Паника.

– Да, телеметрия есть.

– Замедляй его, – она включила шифрованный канал связи с «Панчиным» и «Серрио Малем». – Дай нам больше времени, чтобы уничтожить их оборону.

Капитан Фойл вышла на связь первой, следом за ней – Родригес. В отдельных окнах на экране они выглядели как инвертированное отображение друг друга – его бледная кожа и её тёмная, но оба с одинаковыми редеющими и короткими волосами. На картинки накладывались несовпадающие помехи, поскольку «Панчин» и «Серрио Маль» уворачивались от ударов.

– У нас изменение плана, – сказала Мичо. – «Солано» не будет таранить станцию. Поставим его задним ходом в док, внутри зоны безопасности, разогреем эпштейн и будем сжигать всё, что выходит из порта. Блокада.

Глаза у Фойл оставались холодными и застывшими, выражение лица не изменилось. За покерным столом с ней было бы нелегко.

Родригес поджал губы.

– Как так? Уже поздно переделывать план.

– Лучше поздно, чем никогда, – сказала Мичо. – Астеры с Паллады нам не враги. И я не хочу сделать их врагами. Действуйте аккуратно. Уничтожить орудия. Разбить пушки и торпедные шахты. Сенсоры. Мне нужно, чтобы станция ослепла и лишилась когтей.

Минуту оба капитана молчали. Она сама слышала все возражения в собственном голосе. Мичо утраивала опасность миссии. Она тратила куда больше вооружения – торпед и орудийных снарядов, чем требовалось для сопровождения одного корабля-жертвы. Своих капитанов, их экипажи и семьи она подвергала смертельному риску ради сохранения станции, которая активно пыталась их уничтожить.

– Вы должны мне довериться, – сказала она.

Громкий хлопок возвестил, что снаряд ОТО пробил корпус «Коннота». Оксана кричала что-то о герметизации палубы. Мичо не отводила взгляд от экрана. Пусть видят, что она тоже рискует.

– Согласна, – прокуренным голосом прихрипела Фойл. – Ты командуешь, капитан, мы подчиняемся.

Родригес покачал головой, бормоча какие-то ругательства, устало посмотрел в камеру.

– Отлично.

Мичо разорвала соединение. Когда она снова проверила управление огнём, Лаура уже изменила настройки. Каждое орудие на поверхности станции помечено красным, они – мишени для уничтожения. Но не доки. Эванс оставил кресло-амортизатор и сейчас заливал герметиком дыру в том месте, где корпус пробил снаряд. Удар прошёл сквозь командную палубу, примерно в метре от головы Па. Она могла умереть. И любой из её людей. Это знание разрывало её на части. Одна была в ужасе от того, что могли пострадать Лаура, Эванс или Оксана. Другая просто отмахивалась от того, чего не случилось. Это просто работа. Она сделала такой выбор, и он правильный.

Два последующих долгих часа корабль уворачивался и дёргался, поливая огнём снарядов поверхность Паллады. То, что должно было стать молниеносной атакой, превратилось в затяжную схватку, где вопрос решали скорее выносливость и количество вооружения, чем разумная тактика. «Панчин» и «Серрио Маль» не отставали, нанося удар за ударом, как молотом по наковальне. Глушители радиосигнала были установлены так глубоко в камне, что даже торпедами выбить непросто, и всякий раз, как изгиб астероида скрывал из вида её корабли, Мичо боялась того, что могло случиться. Что она больше их не увидит. После особенно длинного пропуска «Панчин» появился с зияющим шрамом и одной отогнутой секцией на корпусе.

Вокруг доков постепенно проступало слепое пятно. Подходы к Палладе из космоса больше не защищены. Эванс медленно, метр за метром, подводил к станции «Солано», пока тот не оказался зафиксирован на орбите Паллады всего одним толчком маневровых двигателей.

– Они найдут способ его уничтожить, сэр, – сказала Оксана. – Это займёт часы или дни, но такую блокаду долго не удержать.

– Дай мне линию прямой связи с «Панчиным», Оксана.

– Сэр.

На экране появился ухмыляющийся Родригес. Что само по себе неплохой признак.

– Как твой корабль, капитан Родригес? – спросила Мичо, через силу возвращая улыбку.

– Пробит, погнут, оттрахан, поддат и ещё далеко от дома, – засмеялся Эцио. – Парочка в лазарете, один в морге, но дело мы сделали, да? Выдрал станции все зубы, выбили половину глаз, мы, считай, лос чемпионс.

– Это точно, – сказала Мичо. – А теперь вы должны это охранять. Отойдите настолько, чтобы вас ничем не достали с Паллады. И возьмите под свой контроль «Солано».

– Присмотреть за ним?

– И замотай себе корпус как конфетку в бумажку, Эцио. Я не отпущу тебя на Титан.

Благослови Бог этого человека, выглядел он расстроенным.

– Бист бьен. Будем держать оборону. Но вы с Фойл отдайте нам торпеды, сколько осталось. Про запас. С помощью орудий и моей неотразимой улыбки мы справимся с чем угодно.

– Спорить не стану, – сказала Мичо.

– Что скажешь, когда я могу его запалить, чтобы сжечь мерзавцев?

– Когда будешь знать, что уничтожаешь Вольный флот, а не простых людей. Лучше уж потерять этот корабль, чем убивать гражданских. Убивать людей просто за то, что они попались на пути – это для внутряков. Для уродов из Вольного флота. Мы не такие.

– Да, чёрт возьми, не такие, – вздохнул Родригес.

Когда он отдал честь, на пальцах виднелась кровь.

Мичо перенаправила запрос вызова на один из менее повреждённых узлов станции, хотя и не была уверена, что это хорошая идея. Даже если полуразбитое оборудование функционирует, ей незачем принимать это сообщение. Но она приняла.

На мониторе появилось знакомое лицо, тёмное и рябое. Он смотрел на нее из хорошо оснащённого офиса, светлого, и, должно быть, расположенного глубоко в недрах станции, куда не достать без ядерного оружия или без взрыва всей станции путём разгона реактора.

– Капитан Па, – заговорил он. – Похоже, ты переходишь от одного подлого дела к другому?

– Розенфельд, – ответила Па.

– Когда ты порвала с Инаросом, я это понял. Я даже отнёсся к этому с уважением. Я был разочарован, когда ты обратилась к Джонсону. Но это? Стать марионеткой Крисьен Авасаралы и Эмили Ричардс. И Холдена? – он покачал головой. – Что с тобой стало, Мичо? Ты изменилась.

– Ситуация изменилась. А я всё та же. И вот что случится дальше. У меня в вашем доке – разогретый двигатель Эпштейна. Если я увижу любую активность – расстреляю всё и подорву доки. Если увижу любые поднимающиеся с поверхности корабли – я собью их и подорву доки. Если замечу хоть что-то, напоминающую попытку подобраться к «Солано», я просто подорву доки. Если хоть один корабль Вольного флота приблизится к Палладе на сто тысяч км, я подорву доки. И ты окажешься губернатором старой разбитой станции, которая не в состоянии ни получать, ни вывозить припасы.

– Принято к сведению, – сухо сказал Розенфельд.

Говорить больше было не о чем, но она не разрывала соединение. Пока. Потом добавила:

– Используй возможности.

– Что, извини?

– Ты же прирождённый политик. Используй эту возможность. Я даю тебе повод выйти из этой битвы. Можешь сказать Марко, что я тебя вынудила. Тебе даже врать не понадобится. Даже если он уничтожит всех нас, ты же знаешь – он не может управлять системой. А твой план?

– Мой план? Что за план?

– Тот, где ты встаёшь позади трона. Марко – лицо на публику, марионетка, а ты – реальная сила. Только этот план не сработает. Он не даст себя контролировать. Он с трудом предсказуем. Я тебя не виню. Я сделала ту же ошибку. Увидела в нём то, что хотела видеть. Но я ошибалась, как и ты. – Лицо Розенфельда осталось невозмутимым. Мичо кивнула. – Ты знаешь волшебное слово?

– Нет. – В голосе слышалось презрение. – Какое ещё волшебное слово?

– Упс. Тебе нужно бы сказать «упс», Розенфельд. И признать, что сделал ошибку. Что мой корабль нацелен задницей прямо на тебя. Это твой шанс исправить то, что ты выбрал неверную сторону.

– Хочешь, чтобы я тебя за это благодарил?

– Лучше проследи за тем, чтобы у всех на станции были вода и пища. Обеспечить им безопасность, пока всё не закончится.

– А когда это произойдёт?

– Я не знаю, – сказала Мичо и разорвала соединение.

Она несколько долгих минут неподвижно сидела в кресле, пристёгнутая ремнями, и слушала знакомые голоса и звуки. Челюсть ныла – так сильно она стиснула зубы. На ключице появился синяк, и она не смогла вспомнить откуда. Мичо прикрыла глаза. Лаура сообщала Бертольду, сколько у них осталось снарядов ОТО. Оксана и Эванс смеялись, просто так – стряхнуть напряжение, порадоваться, что они в каком-то смысле всё-таки выиграли бой. Пахло горячей сваркой и герметиком – на корпусе латали пробоины. Её дом. Её люди. Всё это наполняло ее легкие.

Дисплей связи призывно защебетал. Запрос от «Серрио Маля». Мичо приняла его. На экране появилась Сюзанна Фойл.

– Капитан Па, – сказала она.

– Капитан Фойл.

– Родригес сказал, что в итоге мы не забираем все три корабля на Титан.

– Верно.

– При этой миссии не предполагалось использование такого большого объёма боеприпасов, – продолжала Фойл.

– Тоже верно.

– Выходит, мы останемся в меньшинстве и разоружёнными.

Это звучало не как упрёк, скорее, просто констатация фактов.

– Мы не окажемся здесь единственными кораблями, – ответила Па. – У нас будет поддержка.

Спокойствие на лице Фойл впервые сменилось гримасой.

– Коротышки и пыльники. Ни на кого из них мы не можем рассчитывать.

– Мы все повязаны, – сказала Па, и Фойл кашлянула в ответ.

– Пока ты идёшь впереди, мы будем следовать за тобой. Лёгкой жизни нам и не обещано. Заплатки на месте, раны перевязаны. Если ты готова лететь, значит, и мы с тобой.

– Благодарю.

Фойл кивнула и разорвала соединение. Па вывела на экран широкомасштабную тактическую карту со всеми сражениями в системе. Пакет обновлений с Весты. Гонка между боевиками Вольного флота и десятком марсианских военных кораблей, когда силы Марко попытались покружить возле Марса. Силы обороны Цереры, преследующие Вольный флот. Орбитальная защита Земли перешла в состояние повышенной готовности, большинство патрульных кораблей покинули позиции и атакуют. Присутствие всей человеческой расы в Солнечной системе свелось к насилию. На самом краю дисплея, чуть не за гранью, едва не потерянные – «Джамбаттиста» и «Росинант», уже замедляющиеся перед кольцом врат, и два быстроходных боевых корабля, спешащие их перехватить.

«Удачи тебе, паршивец, – подумала Мичо, коснувшись рукой крошечной золотистой точки, отмечающей «Росинант». – Только не заставляй меня жалеть, что тебе доверилась».

А потом сказала по корабельному радио:

– Сообщение всем постам. Следуем к месту нового боя. Не задерживаемся.