Глава тридцать пятая

Секс относился к тем вещам, которые работали с ним не так, как предполагалось. Амос знал всю эту ерунду про любовь и нежность, и она казалась ему лишь прикрытием. Он понимал про прикрытие. И он понимал, как люди говорят об этом, и мог болтать так же, чтобы не выбиваться из общей массы.

На самом деле он признавал силу, таившуюся в соединении с другим телом, и уважал её. Напряжение, нараставшее за недели и месяцы полета, напоминало голод или жажду, только росло медленнее. И оно не убьет, если его игнорировать. Амос никак не боролся с ним. Во-первых, это глупо, во-вторых, бесполезно. Он просто отмечал его и следил. Признавал, что оно где-то тут, так же, как поступал бы с чем-то мощным и опасным, делящим с ним рабочее пространство.

Попав в какой-нибудь достаточно крупный порт, имеющий лицензированный бордель, он отправлялся туда. Не потому, что это безопасно – уж он-то знал все опасности подобных мест, и его не застать врасплох. Там он делал всё необходимое и на некоторое время избавлялся от проблемы.

Может, у других все иначе, но с ним это работало.

Но обычно он мог после этого спать. По-настоящему. Глубоко, без сновидений, не просыпаясь. А сейчас он просто лежал, глядя в потолок. Последняя девушка – Мэдди – свернулась калачиком рядом с ним, положив руку под подушку, и легонько похрапывала. Если брать комнату на всю ночь, тебе дают тихую, подальше от входа. Амос уже брал Мэдди раньше, когда «Роси» бывал на Тихо, и она ему нравилась, насколько вообще мог нравиться человек не из его клана. То, что она считала безопасным спать рядом с ним, растапливало что-то у него в животе. Что-то, обычно остававшееся холодным.

У нее была щербинка между передними зубами и самая белая кожа из всех, кого он встречал. Она умела сознательно краснеть – отличный трюк – и занималась своим ремеслом с детства. До того, как прилетела на Тихо, чтобы заниматься этим законно. Собственное детство, проведенное в нелегальном борделе, облегчало Амосу разговоры с ней, а для нее означало, что он не станет заводить душеспасительную бодягу вроде «ты достойна большего», не начнет от стыда называть ее сучкой и грубить, как некоторые клиенты. Ему нравилось болтать с ней после того, как всё закончилось, и обычно ее сопение не мешало ему уснуть.

И он знал, что сейчас не спит вовсе не из-за этого.

Амос тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить девушку. Он уже заплатил ей и снял комнату на всю ночь, и вряд ли заведение сделает ему возврат, так что пусть она немного отдохнет. Собрав свои вещи, он выскользнул в коридор, чтобы одеться. Направлявшийся к выходу клиент смущенно кивнул, встретившись с ним взглядом, и Амос дружелюбно улыбнулся и посторонился. Застегнув комбинезон, он тоже вышел и отправился к докам.

На Тихо «Роси» провел больше времени, чем в любом другом порту, как правило, зализывая раны после очередного приключения. Не дом – ничто, кроме «Роси», не могло быть домом – но все же достаточно знакомое место, чтобы Амос мог чувствовать перемены. В том, как люди говорят друг с другом в коридорах. В сюжетах новостей. Он уже видел, как место может измениться безвозвратно. Как Земля. Теперь вот Тихо. Будто от места падения метеоритов медленно расходились круги по воде и распространялись по всем местам обитания человечества.

Кое-кто на Тихо узнавал его. Не так, как узнавали Холдена. Тот не мог войти в комнату, чтобы народ не начал шушукаться, таращиться и показывать пальцем. Амос чувствовал, что рано или поздно это превратится в проблему, но не знал, как ее решить. И даже в чем именно она будет выражаться.

На корабле он направился к себе в машинное отделение. «Роси» сообщил ему, что Холден на камбузе с Бобби, Наоми отдыхает, а Персик меняет уплотнение люков, о котором они говорили. Он пометил себе перепроверить, когда она закончит, хотя и знал, что всё будет в порядке. Персик оказалась отличным работником. Умная, сосредоточенная, никогда не жаловалась на тяготы корабельной жизни, и, похоже, ей действительно нравилось что-нибудь ремонтировать. Он решил, что всё зависит от перспективы. Самый дерьмовый корабль лучше самой распрекрасной камеры, хотя бы тем, что ты сам выбираешь, находиться на нем или нет.

Он скользнул в кресло, вывел технические отчеты и прокрутил их, как раньше. Не то чтобы он ожидал найти что-то новое. Просто проверить, будет ли какая-то реакция, когда он дойдет до того странного куска. Он посидел некоторое время, глядя на данные. Торпеды, которые выпустила Бобби. Их траектории. Записи об ошибках. То же самое чувство. Что-то его беспокоило.

Он выключил терминал.

– Привет, – произнесла Персик, появившаяся из инженерного отсека с контейнером жидкого полимера на плече.

– Привет. Как оно?

Она все еще слишком тощая, самый маленький комбинезон висит мешком. Пришлось внести изменения в программу, чтобы убедить «Роси», что кто-то на борту может быть таким легким. Однако от работы она окрепла.

Кларисса открыла шкафчик, поставила контейнер на место и рухнула в свое кресло.

– Подправила все уплотнители, но мне не нравится внутренняя дверь шлюза в грузовом отсеке. Ошибок не выдает, но питание нестабильное.

– Совсем-совсем нестабильное? Или в пределах погрешности, но тебя это бесит?

– Второе, – ухмыльнулась Персик, но ее улыбка быстро померкла. – У тебя всё нормально?

– С чего ты спрашиваешь? – улыбнулся он.

– С того, что явно не всё.

Амос откинулся в кресле, поерзал, чтобы щелкнули шейные позвонки. Ему хотелось поговорить с ней о торпедах, но это было бы скорее поступком Холдена. И поэтому Амос просто пожал плечами:

– Надо кое-что обсудить с капитаном.

– Значит, возвращаемся к плану «бросаем на них корабли, пока у них не кончатся боеприпасы», – голос Бобби был ясным и резким. Человек, не знающий ее, решил бы, что она раздражена, но Амос был уверен, что все отлично.

Он помялся за дверью камбуза. По правде говоря, даже если они решат немедленно на всех парах идти к Медине, все равно пробудут в порту еще пару дней. Еще будет время задать вопрос, не вмешиваясь в процесс планирования. Но он хотел наконец-то нормально поспать.

Они склонились над столом, сидя друг напротив друга, как пара школьников, режущих лягушку. Экран между ними светился голубым и золотом. Холден выглядел усталым, но Амос видел его и в худшем состоянии. Холден из тех ребят, что сжигают себя дотла, если считают это правильным.

– Надо снова поговорить с Па, – сказал Джим, кивая Амосу. – Если отправимся на станцию, рискуем потерять кучу людей.

Амос расслабленно прошелся до автоматов с едой. Они были только что заправлены, предоставляя большой выбор. В глубине души ему больше нравилось, когда выбор почти отсутствовал.

– На то она и война, сэр, – сказала Бобби. В слове «сэр» скрывалось жало, напоминание о том, что они больше не одни. – Нам известна скорость стрельбы и наводки, можем всё рассчитать. Если сумеем отправить хотя бы маленькую группу на поверхность…

– …инопланетной станции, о которой мы ни черта не знаем, но куда напихали кучу артиллерии, – продолжил Холден, но Бобби не позволила себя перебить.

– … сможем взять их под контроль. Слабая защита станции – мой лучший шанс.

Амос таки сделал свой выбор – суп с лапшой, и автомат заурчал.

Холден вопросительно приподнял бровь.

– Твой шанс?

– Я поведу отряд, – объяснила Бобби.

– Ну нет, слушай, отправлять тебя туда только лишь ради желания пострелять…

– Не дури. Назови мне хоть одного человека, который лучше подходит для боевых действий на враждебной станции – и я уступлю, без проблем.

Холден открыл рот. Замер, напоминая выброшенную на берег рыбу. Закрыл рот и лишь обреченно пожал плечами.

Амос усмехнулся. Холден и Бобби обернулись на звук, и одновременно из автомата с едой показалась дымящаяся миска, распространившая вокруг запах соли и заменителя лука.

– Чтобы вот так заткнуть нашему кэпу рот, надо и самому быть очень крутым, – заметил Амос, вооружаясь ложкой. – Слушайте, я вот ни разу не командир и всё такое, но держать Бобби в тылу, при ее-то талантах? Нужно заварить шов – берем сварку. Нужно кого-нибудь грохнуть – берем пушку. Нужно профессионально завалить толпу засранцев – берем Бобби Драпер.

– Инструмент хорошо работает в умелых руках, – произнесла Бобби. От нее это прозвучало как благодарность.

– Мы говорим не об инструментах, – сказал Холден. Вздохнув, признался: – Но и вы правы. Ладно. Дайте только посоветоваться с Па, Авасаралой и советом АВП или как их там теперь звать. Вдруг у кого еще светлые мысли появятся.

Амос втянул в себя накрученную на ложку лапшу и с усмешкой начал жевать.

– Ладно, – согласилась Бобби. – Только одно замечание – неплохой план здесь и сейчас однозначно лучше гениального плана, когда уже поздно.

– Понятно, – ответил Холден.

– Ладно, – повторила Бобби. – А что насчет того козла Дуарте? Что считает Авасарала, какая может быть реакция?

– Слушай, – прервал ее Амос с полным ртом лапши. – Извиняюсь, что перебил, но мне бы с кэпом обсудить кое-что тет-а-тет.

– Проблемы? – спросил Холден.

– Не вопрос, – одновременно с ним ответила Бобби.

– Тут мелочь одна просто, – улыбаясь, пояснил Амос.

Холден обратился к Бобби:

– Иди отдыхай. Я отправлю наши замечания. Если хорошенько выспимся и не спеша позавтракаем, может, даже получим ответ.

– Хорошо, – ответила Бобби. – Сам не забудь поспать.

– Буду дрыхнуть как убитый, – пообещал Холден. – Но сначала дела.

Бобби встала и направилась к выходу, по пути хлопнув Амоса по плечу. Молчаливая благодарность. Она ему нравилась, но поддержал ее он вовсе не из-за этого. Если нужно забить гвоздь, бери хренов молоток, всего и делов.

Амос сел на освободившееся место боком, протянув одну ногу вдоль скамьи. Его терминал звякнул. Системное сообщение о каком-то обновлении, которое устанавливает Персик. И еще одно: Алекс снова на борту. Амос закрыл оба.

Холден выглядел хреново. Не просто уставшим, это уж точно. Восковая кожа и запавшие глаза – это не утомление, что-то еще. Он был похож на ребенка, сиганувшего в глубокую половину бассейна и пытавшегося решить – не то опозориться, позвав на помощь, не то потонуть, сохранив достоинство.

– Ты как? – спросил Холден, опередив не успевшего собраться с мыслями Амоса.

– Я? Да отлично, кэп. Ты же помнишь – последний уцелевший и все такое. Сам как?

Холден неопределенно махнул рукой, сумев охватить этим жестом все подряд – переборки, потолок, станцию и вселенную.

– Ничего.

– Ну понятно. Короче, мы с Персиком тут наводили порядок.

– И?

– Я проверял записи, сделанные в ходе боя, по обычной схеме – убедиться, что «Роси» делает все, что надо, и так далее. Чтобы не было задержек, неполадок. В том числе проверяется и эффективность орудийных систем.

Челюсть Холдена чуть двинулась. Не настолько, чтобы выдать его за покерным столом, но Амос заметил и запомнил. Он зачерпнул еще ложку супа.

– Те торпеды, что выпустила Бобби в конце, – продолжил он. – Одна из них попала в цель.

– Я не знал.

– Ясно.

– Я не проверял.

– Она попала, но не взорвалась. Это серьезная проблема, и я стал искать причину.

– Я их отключил, – сказал Холден.

Амос опустил миску, забыв в ней ложку. Дисплей, на который смотрели Холден и Бобби, засветился, не понимая, что нужно показать.

– Но так было правильно.

Слова Амоса прозвучали не как вопрос. Утверждение, с которым Холден мог согласиться. Или нет. Амос не хотел показать, что это важно. Холден провел рукой по волосам с таким видом, будто находится где-то далеко. И Амос не знал где.

– Он показал мне ее ребенка, – сказал Джим. – Марко показал мне сына Наоми. Показал, что он на корабле. И… я не знаю. Он похож на нее. Не копия, но семейное сходство есть. Я не мог забрать его у нее, не мог убить.

– Это понятно. Она – одна из нас, а мы заботимся о своих, – отозвался Амос. – Я спрашиваю только потому, что мы снова собираемся драться с теми плохими парнями. И если не хотим выиграть бой, то зачем премся на ринг?

Холден кивнул и проглотил комок в горле. Дисплей отключился, и на камбузе стало чуть темнее.

– Это было до того, как мы добрались сюда.

– Ага, – осторожно сказал Амос. – Внезапно стало сложновато понять, кто входит в твое племя. Если ты новый Фред Джонсон, то решив не взрывать людей, изменишь и представление о том, кто в твоем племени.

– Это точно, – горестно согласился Холден. – Не знаю, поступил бы я сейчас иначе или нет. Я не жалею о том, что сделал. Но знаю, что такого больше не повторится.

– Наоми, наверное, тоже с этим справится.

– Я собирался поговорить с ней. Но что-то как-то все откладывал.

– И пришлось спросить мне, – сказал Амос.

– Да уж.

– Ты уверен, что подходишь для этой работы?

– Нет, – ответил Холден. – Но я ее получил и намерен выполнить.

Амос подождал пару секунд, анализируя, устраивает ли его такой ответ.

– Ладно, – наконец сказал он и встал. Суп остыл и подернулся пленкой. Амос бросил его в утилизатор. – Рад, что мы это прояснили. Что делать нам с Персиком? Мне кажется, надо бы осмотреть вооружение Бобби.

– Уверен, она уже сто раз сделала это сама, – выдавил улыбку Холден.

– Может, и так. Ну, ладно тогда.

Амос направился к двери, но его остановил голос Джима:

– Спасибо.

Он оглянулся. Холден показался ему сгорбленным, будто защищавшим что-то. Или будто кто-то пнул его в грудь. Забавно, что по мере того, как образ Джима становился значительнее в чужих глазах, сам он начал казаться меньше.

– На здоровье, – ответил Амос, толком не понимая, за что его благодарят. – И вот еще что. Если хочешь, я изменю настройки доступа, и ты больше не сможешь обезвреживать торпеды. Ну, если тебе так будет легче.

– Не надо. Со мной всё в порядке.

– Ну и славно, – сказал Амос и вышел.

В машинном отделении Персик убирала инструменты и просматривала последние данные диагностики.

– Проверила новые уплотнители, – сообщила она.

– Все хорошо?

– Терпимо. – На ее языке это означало, что всё в порядке. – Завтра перепроверю еще раз, когда полимеризация полностью завершится.

– Ладно.

Система звякнула, Персик прочла сообщение, нажала «ОК» и выключила дисплей. – Пойдешь на станцию?

– Не-а, – ответил Амос.

Теперь, когда он удосужился обратить внимание, он ощущал себя медлительным и отяжелевшим, как бывает после слишком долгой горячей ванны. Интересно, проснулась ли Мэдди? Если поторопиться, он может закончить ночь там. Хотя нет. К тому времени, как он начнет клевать носом, она уже заступит на смену и решит, что он пришел снова перепихнуться. Будет неудобно. Если только не… Он поразмыслил, не хочет ли еще раз, потом тряхнул головой.

– Не, я только вернулся. Пойду вздремну чуток.

– Рано вернулся?

– Да. Не мог уснуть. Но теперь смогу.