Глава девятая

Звуки слышались даже на камбузе – глухой стук, пауза и еще один стук. И с каждым стуком Холден слегка прищуривался. Наоми и Алекс сидели рядом, пытаясь не обращать на звуки внимания, но о чем бы они ни говорили – о состоянии корабля, успехе миссии, отдаться ли на волю судьбы и превратить часть кают команды в карцер – разговор замирал от этих медленных и нескончаемых ударов.

– Может, мне с ней поговорить? – сказал Холден. – Наверное, стоит поговорить.

– С чего это ты так решил? – возразил Алекс.

Наоми только пожала плечами. Холден проглотил последний кусок искусственной баранины, вытер губы салфеткой и выбросил всё в утилизатор. В глубине души он надеялся, что кто-нибудь его остановит. Но никто не остановил.

Спортзал «Росинанта» выдавал свой возраст. Две ленты эспандера отличались по цвету, на серо-зеленых матах в тех местах, где материя истончилась, виднелись белые полосы, а в воздухе чувствовался застарелый запах пота. Бобби закрепила тяжелую боксерскую грушу между полом и потолком. Ее плотно сидящий серый спортивный костюм промок от пота. Волосы были связаны сзади, а взгляд не отрывался от груши, вокруг которой она скакала на мысках. Когда вошел Холден, она повернулась влево и вложила всю силу в прямой удар с ноги. С этого расстояния звук был такой, будто уронили что-то тяжелое. Система сообщила, что сила удара составила чуть меньше девяноста пяти килограмм на квадратный сантиметр. Бобби оттанцевала обратно, не отводя глаз от груши. Она переместилась вправо и ударила другой ногой. Звук оказался чуть тише, но показатели увеличились на три кило. Бобби снова отпрыгнула. Ее голени покраснели и покрылись ссадинами.

– Привет, – сказала она, не повернув головы.

Удар. Отскок.

– Привет, – отозвался Холден. – Как дела?

– Отлично.

Удар. Отскок.

– Ни о чем не хочешь поговорить?

Удар. Отскок.

– Неа.

– Ладно. Отлично. Если ты… – Удар. Отскок. – передумаешь…

– Я тебя найду.

Удар. Отскок. Удар.

– Прекрасно, – сказал Холден и вышел.

Бобби так на него и не посмотрела.

На кухне Наоми приготовила для него грушу с кофе. Он сел напротив, а Алекс наконец выкинул остатки еды в утилизатор. Холден глотнул кофе. Раз в неделю кофеварка «Роси» проходила калибровку, а перед отлетом с Луны они загрузили запасы кофе, так что наверняка только его воображение придало напитку излишнюю горечь. Но Холден все равно высыпал в кофе щепотку соли и покрутил грушу, чтобы размешать.

– Вы знали, что ничего не выйдет, – сказал он.

– Я этого ожидала, – ответила Наоми, – но не знала.

– Просто подозревала.

– Всерьез подозревала, – сказала она почти извиняющимся тоном. – Меня бы это не удивило.

– Стоит оставить Бобби в покое, кэп, – сказал Алекс. – Она вынырнет с другой стороны.

– Просто… мне просто хочется понять, что ее так беспокоит.

Алекс прищурился.

– Она еще на Ио мечтала вступить в схватку с говнюками. И наконец, один из них оказался рядом, а она застряла в четырех стенах, пока мы стреляли.

– Но мы победили.

– Да, – сказала Наоми. – А она просто смотрела, как мы пытаемся вытащить ее из ловушки. К тому времени, как она была на свободе, всё закончилась.

Холден снова глотнул кофе. Вкус улучшился только чуть-чуть. Не помогло.

– Ладно, я просто хотел понять, что ее беспокоит, в надежде чем-то помочь.

– Мы знаем, – ответила Наоми. – Но понимаем, и насколько это сложно.

По внутренней связи донесся голос Амоса:

– Есть кто? Я уже десять минут пытаюсь связаться с командной палубой.

Алекс включил систему.

– Уже иду.

– Ладно. Кажется, я нашел пробоину. Скажи, на что похоже с твоей стороны.

– Ага.

Алекс кивнул. Холден и Наоми и направился к командной палубе, заняться ремонтом. Команда «Лазурного дракона» не успела добраться до рубки, но она и не пыталась действовать прицельно. Куда проще отрезать часть корпуса, когда тебе плевать, что именно ты при этом сломаешь. Но сейчас любое повреждение корабля – это как зуд, когда не можешь почесаться. Частично это происходило от понимания, насколько верфи Луны стеснены в средствах. Дни, когда можно было заскочить на Тихо, где корабль починили бы люди Фреда Джонсона, вероятно, уже миновали, а на Луне земной флот имел преимущество перед Холденом и его командой.

Но дело заключалось не только в этом. А еще и в том же, что подтолкнуло Холдена поговорить с Бобби. А перед этим – с Клариссой Мао. Он хотел, чтобы все было как надо, а чувствовал, что это не так. И не будет.

– А что насчет тебя? – спросила Наоми, глядя из-под завесы темных кудряшек. – Хочешь поговорить?

Холден хмыкнул.

– Хочу, но не знаю, что сказать. Мы вроде как герои-победители, захватили пленных и важные данные, но чего-то не хватает.

– Да.

– Как всегда, так утешительно.

– Я в том смысле, что ты не ошибся. Тебе не по себе не из-за того, что с тобой что-то не так. Всё это выбивает из колеи. Ты не облажался. Просто такова ситуация.

– Но от этого не… Знаешь, а вообще-то от этого мне слегка полегчало.

– Вот и хорошо. Потому что я должна знать, что дело не в Марко и Филипе. Что… из-за них тебе тяжело видеть меня рядом.

– Нет. С этим мы разобрались.

– И потом разберемся еще лучше, когда всё закончится. Но ты и правда так думаешь?

– Я бы выкинул в шлюз кого угодно, лишь бы ты была рядом. Так что дело не в этом. По поводу Марко Инароса я беспокоюсь лишь об одном – что он снова попытается тебе навредить.

– Приятно это слышать.

– Я люблю тебя. И всегда буду любить.

Холден ответил на тот вопрос, который, как он считал, ей хотелось задать, но Наоми резко отвернулась. Ее улыбка была печальной, но подлинной.

– Всегда – долгий срок.

– Я капитан этого корабля. Если говорить о формальностях, то могу жениться на тебе хоть сейчас.

Она засмеялась.

– А ты хотел бы?

– Я простой человек. Мне это кажется излишним. Отношения мужа и жены выглядят менее интересными и вдохновляющими, чем отношения Холдена и Наоми. Ты же знаешь, он не может победить.

– Еще как может. Марко сам решает, когда ему побеждать.

– Нет, я над этим размышлял. Вольный флот… это всё глупости. Они нанесли много ущерба. Убили кучу людей. Но всё дело во вратах. Если бы не люди, бросившиеся осваивать новые колонии, Марс бы не погибал. Астеры не беспокоились бы, что их оттеснят на грань вымирания. Не случилось бы ничего, что дало бы Марко точку опоры. Но врата никуда не делись. И он пытается бороться с лавиной? Она его сметет. Люди всё равно хотят добраться до новых планет и найдут способ это сделать. А уже существующие колонии хотят поддерживать с нами контакты и торговать. По крайней мере, пока не встанут на ноги, а на это могут потребоваться поколения.

– Ты считаешь, что он сражается против хода истории.

– Да, – сказал Холден.

– Тогда что сказать о людях вроде меня? Я выросла в Поясе. Мне бы не хотелось жить в гравитационном колодце. Врата никуда не денутся, как и астеры. Или денутся?

– Ты о чем?

Он пожала плечами.

– В истории человечества не раз случался геноцид. Если ты прав, то в будущем останутся либо врата, либо астеры. Астеры… Мы люди. Мы не железные. Мы можем умереть. А врата? Даже если бы люди сумели их уничтожить, то не стали бы. Слишком много недвижимости.

Холден опустил взгляд.

– Ладно. Это была моя очередь.

Наоми вопросительно подняла бровь.

– Я сказал нечто гораздо менее утешительное, чем намеревался, – пояснил Холден. – Извини.

– Да ничего. И вообще, я имела в виду совсем другое, сказав, что Марко сам решает, когда выигрывать. Ты не понимаешь, насколько он скользкий тип. Что бы ни случилось, он вывернет всё так, будто с самого начала это и планировал. Если бы он остался последним человеком в мире, то представил бы так, будто апокалипсис был необходим, и объявил о победе. Вот он какой.

Хотя они действовали по воле Крисьен Авасаралы, «Росинанту» и «Лазурному дракону» потребовалось семнадцать часов, чтобы получить место в доках Луны. Когда это наконец удалось, они оказались на военной верфи рядом с комплексом Пацаева, где стояли гражданские спасательные корабли. Доки кишели людьми – кучками и растянувшимися в очередь, некоторые тупо таращились в пространство, как жертвы эпидемии, некоторые рыдали от облегчения или истощения, а может, от того и другого одновременно. Воздух провонял потом и затхлостью, даже в тех местах, где создавали легкий ветерок поглотители.

Комплекс лунной станции – доки и конференц-залы, отели и жилые дома, школы, офисные здания и склады – мог вместить сотню миллионов человек, но система жизнеобеспечения начинала испытывать перегрузки и при половине от этого количества, несмотря на то, что благодаря массе и условиям на поверхности Луна поглощала избыточное тепло. Станции в точках Лагранжа имели меньше возможностей. Пробивая путь через толпу, Холден пытался сделать мысленные подсчеты. По некоторым оценкам, половина населения Земли уже погибла. Пятнадцать миллиардов умерли или умрут, потому что их не успеют спасти. Из выживших две трети «в крайне сложной ситуации», как называют это в новостях. Десять миллиардов человек нуждаются в пище, воде или крыше над головой. А выше гравитационного колодца найдется место, может, для четверти миллиона. Две с половиной тысячных процента от необходимого. Он не мог поверить в правильность выводов и пересчитал снова. Цифры вышли такими же.

И тысячи миров за пределами Солнечной системы, по другую сторону врат. Главным образом враждебные миры, но не более враждебные, чем сейчас Земля. Если нашелся бы способ телепортировать людей из Бостона, Лиссабона и Бангкока, может, они бы спаслись. Может, они создали бы из руин Земли нечто новое и прекрасное, ведь существуют тысячи возможностей.

Вот только этого не случится из-за транспортных сложностей. И люди умрут, потому что их невозможно достаточно быстро переместить в место получше.

– Всё в порядке, кэп? – спросил Амос.

– Всё отлично. А что?

– Выглядишь так, будто хочешь дать кому-нибудь в морду.

– Нет, – ответил Холден. – Это бы всё равно не помогло.

– Сюда, – сказала Бобби.

Охранники перед зданием администрации были в бронежилетах и с автоматами. Они посторонились и пропустили Бобби в большую серую дверь, а остальные последовали за ней, как выводок утят. Офисы как будто принадлежали другому миру. Освещение полного спектра напомнило Холдену летний полдень. Свисающие с воздухоочистителей мхи и плющ колыхались на слабом ветерке. Коридоры были на полметра шире, чем на «Росинанте», и гораздо роскошней. Лишь слабый запах лунной пыли, похожий на порох, и гравитация в одну десятую g напоминали о Луне. Всё остальное выглядело в точности как кабинеты в ООН или в Гааге.

Бобби вела их так, словно знала дорогу, по коридору мимо еще двух вооруженных охранников, через несколько дверей из матового стекла. Комната была похожа на зону для отдыха – кресла, диваны и низкие столики. В ней находилось человек восемь-десять – попарно и мелкими группами, и несколько секунд Холден не мог сообразить, кто это.

Когда-то всё здесь было черно-белым, лишь время оставило всплески цвета. Коричневый кружок от чашки с кофе на подушке, зеленоватая царапина на боку кресла. В дальнем конце комнаты стояла Авасарала, ее оранжевое сари сияло факелом. Она разговаривала с седой темнокожей женщиной с узкими бедрами. Когда Авасарала с улыбкой подняла на него взгляд, женщина обернулась. Холден споткнулся.

– Мама Софи? – сказал он, а потом, словно оптика наконец сфокусировалась, узнал и всех остальных. Годы их изменили, а видеть людей с экрана и через камеры – это совсем другое. Отец Том набрал лишний вес, а отец Сесар похудел, но они шли к нему, рука об руку. Отец Антон облысел, а мама Элиза выглядела старше и более хрупкой, чем на экране. И ниже. Все выглядели ниже, потому что компьютер на ферме стоял на столе. Много лет Холдену приходилось смотреть на них снизу вверх, и он осознал это только сейчас.

Все восемь его родителей столпились вокруг, слегка напирая и взявшись за руки, прямо как в детстве. И Холден заплакал, снова став маленьким мальчиком, окруженным заботой любящих и сильных восьми родителей. А теперь он стоял среди них, самый сильный из всех, потрясенный любовью, радостью и кошмарным пониманием, что и тот мальчик, которым он когда-то был, и родители вокруг него, какими они когда-то были, уже исчезли и никогда не вернутся. Они тоже рыдали. Отец Димитрий, мама Тамара, отец Джозеф. И новая семья Холдена.

Наоми прижала руку к губам, словно пыталась сдержать слова или эмоции. Алекс улыбался так же широко, как и родные Холдена, его глаза сверкали. Авасарала и Бобби выглядели довольными, как люди, устроившие отличный сюрприз. Удивительно, но Кларисса Мао с перебинтованной рукой, стоявшая в одиночестве, содрогалась от едва сдерживаемых рыданий. Амос посмотрел на всех так, будто вошел, когда как раз досказывали анекдот, пожал плечами и решил не вмешиваться в это не пойми что. Холдена накрыл прилив теплых чувств к нему.

– Стойте, стойте, – сказал он. – Вы должны познакомиться… кое с кем. Наверное. Это Наоми.

Все родители повернулись к ней. Глаза Наоми слегка расширились. Вероятно, только Холден заметил, как ее ноздри чуть-чуть раздулись в панике. Повисла неожиданная пауза, неловкий момент, когда он увидел Наоми их глазами. Вот астерка, с которой спит их сын. Вот бывшая любовница человека, уничтожившего весь мир, олицетворение всего случившегося. Одна из них. Это длилось одну секунду, потом еще одну. Огромную, как космос между мирами.

– Я так много о тебе слышала, дорогая, – сказала мама Элиза, подошла к Наоми и обняла ее.

Остальные последовали за ней, выстроившись в очередь, чтобы поздороваться. Но Холдену не померещилось. Те секунды были. Даже когда обе семьи слились – отец Димитрий, отец Антон и Алекс разговаривали о кораблях, мама Тамара и Амос смотрели друг на друга с чем-то вроде приятного замешательства – Холден ощущал сомнения. Родители полюбят ее, если он попросит, но она не из их породы.

Он почти не замечал стоящую рядом Бобби, пока та не заговорила.

– Такая уж у нее манера. Она находит способы отплатить.

Она кивнула вглубь комнаты. Авасарала стояла там в одиночестве и смотрела на них, улыбаясь одними губами. Холден подошел к ней.

– Они уверяли меня, что у них всё нормально, – сказал он. – Когда мы разговаривали, они утверждали, что опасность им не грозит.

– И до сих пор это было правдой, – ответила Авасарала. – Реакторы там пока работают. И у них больше запасов провизии, чем у других. Они протянули бы еще… возможно, месяц? Откуда мне знать? Консервы. Да кто на хрен теперь сам делает консервы?

– Но ты их эвакуировала.

– Еще неделю или еще месяц. Но не год. Они не были бы в безопасности вечно, а когда поняли бы, что дело труба, все места были бы заняты. Я дала им приоритет в эвакуации. Я это могу. Я же теперь босс.

– А где…

Она пожала плечами.

– Они получат жилье здесь или на L-4. Не такое огромное, как в Монтане, но они будут вместе. Это я могу устроить. Может, когда-нибудь они даже вернутся на ферму, когда всё закончится. Случались и более удивительные события.

Холден пожал ей руку – холодную и более сильную, чем он ожидал. Авасарала впервые посмотрела ему в глаза. Теперь и ее глаза улыбались.

– Спасибо, – сказал он. – Теперь я твой должник.

Ее улыбка перестала быть официальной, холодной и отстраненной. Авасарала тихо хмыкнула.

– Это уж точно, – сказала она.