Глава десятая
Рам Джас Рами в лесах Тор Фунвейра
Рам Джас Рами устал. Несколько часов назад он, перекинув бесчувственное тело Брома через седло краденой лошади, выехал из Козза. Его собственная лошадь была неуживчивой старой дрянью, и выбрал он ее главным образом потому, что она принадлежала какому-то чиновнику, а кирин любил красть у официальных лиц. Стражники, которые принялись искать их после боя, плохо выполнили свою работу, и Рам Джасу легко удалось выбраться из города вместе с Бромом. Козз не настолько тщательно охранялся, как Тирис или Вейр, и существовали десятки способов незаметно выскользнуть отсюда, если человеку было очень нужно.Сейчас Бром ехал следом за ним по неровной местности; они направлялись на северо-запад от торгового анклава. Молодой лорд молчал, и Рам Джас решил дать ему возможность спокойно поразмыслить о гибели отца. Кроме того, в лесу от Брома было мало толку. У него имелось много достоинств: умен, крепок духом и телом и безжалостен, но выживание в дикой местности не числилось среди его дарований. Однако любому терпению приходит конец, и Рам Джас с легким раздражением заметил:
— Я не возражаю против роли проводника, но, если ты так и собираешься ехать позади, мог бы, по крайней мере, поговорить со мной время от времени.
Перед ними лежала глубокая лощина, поросшая лесом и окруженная холмами; она вела прочь от Козза. Через два дня они должны были достичь Стен Ро, горного хребта, который тянулся на север и являлся частью Киринской тропы. Рам Джас прекрасно знал дорогу, и, по его оценкам, им предстояло добраться до Ро Тириса меньше чем через неделю.
— Мне не хочется. — Бром получил довольно сильный удар в челюсть и выговаривал слова с трудом. Конечно, повреждение не было серьезным, но Черный священник оказался сильным противником и выбил молодому человеку несколько зубов.
— Если ты будешь все время это повторять, нам предстоит долгое и тоскливое путешествие. — Кирин разозлился и не дал себе труда скрыть раздражение.
— Просто поезжай вперед, Рам Джас… езжай вперед. — Голос у Брома был усталый, и спутник его едва разбирал, что он говорит.
Рам Джас перестал настаивать и посмотрел вперед, на темнеющее небо, на фоне которого вырисовывались очертания Стен Ро. Он не считал, что их преследуют; впереди их также вряд ли ждали неожиданности, возможно, лишь за исключением парочки гигантских Горланских пауков или случайного бандита.
Прокручивая в памяти недавнюю схватку, Рам Джас упрекал себя за то, что сохранил Черному священнику жизнь. Он совершенно не испытывал угрызений совести по поводу того, что прикончил Пурпурного рыцаря, но он нарушил собственные правила и оставил свидетеля. Убийство Пурпурного священника в Тор Фунвейре было делом серьезным, и кирин про себя сокрушался о том, что через несколько дней его портрет с подписью «разыскиваемый преступник» будет украшать все столбы в королевстве.
Они скакали по направлению к лощине через редкую рощу, и убийца закатал правый рукав и взглянул на шрамы от порезов на локте; их было примерно двадцать, и каждый означал убитого Пурпурного священника. Он наносил себе эти порезы для того, чтобы никогда не забывать, кого он убил и за что. Зажав поводья в зубах, Рам Джас вытащил небольшой охотничий нож и медленно провел лезвием по свободному участку кожи ближе к запястью. Место на руке заканчивалось, и он подумал: интересно, сколько еще этих ублюдков ему предстоит убить? Он поразмыслил и решил, что, возможно, будет теперь ставить отметины на ноге, а может быть, даже и на груди, хотя последняя идея казалась менее привлекательной.
Потерев свежую царапину для того, чтобы избавиться от слабой боли, он опустил рукав. Рана должна была затянуться через несколько минут, и едва заметный шрам будет единственным доказательством смерти брата Ториана из Арнона — кстати, Рам Джас считал, что имя звучит глупо. Люди ро были помешаны на своих именах, добавляли к ним титулы, места рождения, названия профессий и прочую совершенно никчемную информацию. Даже Бром был подвержен тщеславию, когда дело касалось его имени. Лорд Бромви из Канарна, наследник герцогства Канарн — по мнению кирина, это была ничего не значащая вереница слов. Единственное слово, которое он сам добавлял к своему имени, было «Рами», означавшее «лучник» на древнем языке Каресии.
— Почему ты не убил того Черного священника? — спросил Бром, словно отвечая на беспокойные мысли Рам Джаса.
— Решили все-таки рот открыть, выше высочество?
— Он способен доставить нам массу неприятностей, не говоря уже о том, что мы так и не получили глиняный пропуск в Канарн.
Кузнец-мошенник все еще продолжал торговаться, когда Рам Джас отправился на поиски съестного, а когда вернулся, обнаружил Брома в обществе двух рыцарей. Теперь у беглецов не было необходимых документов, и кирин знал, что без них будет трудно выбраться из Тириса по морю.
— Я не убил его потому, что мы… у нас есть общие друзья, — ответил Рам Джас и тут же сообразил, насколько глупо это звучит.
Бром рассмеялся впервые с того момента, как они покинули Козз.
— Прошу прощения, я не знал, что ты свой человек на ежегодных вечеринках Черных церковников.
— Да не в этом дело, — пробормотал Рам Джас, снова не скрывая раздражения. — Я о нем слышал, вот и все.
— Ну и я тоже слышал, но убил бы без малейших колебаний.
— В таком случае мне кажется, что тебе следует тренироваться немного побольше, чтобы при вашей следующей встрече он снова не расквасил тебе губу. — Рам Джас произнес это с большим сарказмом, нежели намеревался.
Бром придержал коня и остановился в нескольких футах позади своего друга.
— Как я уже сказал, я не настроен разговаривать, но ты держи оскорбления при себе.
При встрече с Утой Призраком Бром получил не только телесные раны. Рам Джас, не останавливаясь, продолжал углубляться в лес и бросил через плечо:
— Я просто хотел сказать одно… Если ты считаешь себя вправе решать, кому остаться в живых, а кому умереть, тебе следовало бы научиться получше обращаться с этим блестящим мечом. Я одолел священника, поэтому имел полное право оставить его в живых.
Рам Джас услышал ворчание Брома — оно одновременно выражало гнев и означало согласие. Но затем раздался звук, определенно означавший ярость; Бром вонзил шпоры в бока лошади, и кирин едва успел обернуться, как Бром спрыгнул со своего коня и столкнул друга на землю.
Они полетели на заросшую травой тропу, и Бром оказался сверху.
— Я еще могу разбить морду такому недоумку, как ты, кирин! — заорал молодой лорд, стукнув Рам Джаса кулаком прямо в лицо.
Удар был неожиданным и мощным, и Рам Джасу пришлось перекатиться в сторону, чтобы избежать дальнейших тумаков. Он резко пнул Брома в поясницу, затем грубо отпихнул его в сторону.
— Больше ничего не можете, ваша светлость? — в бешенстве крикнул Рам Джас, вскочив на ноги; он снова поддал противника ногой, на сей раз в солнечное сплетение, и тот скрючился, хватая ртом воздух.
Отдышавшись, Бром бросился вперед, ухватил кирина за ноги и снова повалил его на землю.
— Для того чтобы стрелять из лука с крыши, большой смелости не нужно!
Бром яростно бил Рам Джаса руками и ногами. Большинство ударов попадало в цель, но не причиняло особого вреда. Кирин закрыл руками лицо, но тут же получил сильный удар коленом в бок, который заставил его поморщиться от боли. Тогда он вцепился в глотку противнику, и Бром прекратил драться и попытался высвободиться из захвата. За этим последовал сильный удар ладонью, и Бром отлетел назад; оба, тяжело дыша, поднялись на ноги.
Некоторое время они смотрели друг на друга. У обоих из многочисленных мелких ран текла кровь.
— Ты закончил? — спросил Рам Джас у молодого лорда Канарна. — Потому что проку от нашей потасовки никакой.
Бром, нахмурившись, дотронулся до челюсти. Рам Джас нарочно ударил его в то же самое место, что и Ута, и теперь поврежденная челюсть болела еще сильнее. В уголках рта герцога выступила кровь, кровь текла по бороде. Он еще некоторое время стоял с недовольным лицом, затем расправил плечи и сплюнул комок кровавой слизи.
— У тебя выпить что-нибудь есть? — спросил он.
Кирин обернулся к лошадям, которые, не обращая внимания на драку, щипали траву у подножия дерева.
— В седельной сумке есть бутылка дарквальдского красного, — ответил Рам Джас, и на губах его появилась обычная ухмылка. — Но это я ее украл, так что большая часть моя.
— Да плевать мне, просто мне нужно что-нибудь выпить, чтоб забыться. — Бром тяжело опустился на обочину.
Рам Джас покачал головой и пошел за лошадьми. Он отвел их прочь с тропы в глубину рощи, чтобы их не заметили другие путешественники. Затем обернулся к Брому, который так и сидел на земле, сплевывая кровь.
— Идем прочь отсюда, Бром. Когда собираешься напиться, нужно делать это в каком-нибудь укромном месте.
Рам Джас привязал лошадей к толстому дереву, и Бром поднялся на ноги. Он потирал бок в том месте, куда его пнул Рам Джас, и челюсть у него болела просто зверски. Рам Джас знал, что царапины и синяки, оставленные кулаками Брома, скоро исчезнут и он сможет с полным правом дразнить друга за его физическую слабость.
Они вскоре устроились под деревом, и Рам Джас почувствовал, что друг его предпочел бы не разговаривать, а просто выпить.
— Одной бутылки мало для того, чтобы забыть о серьезных неприятностях, Рам Джас, — заявил Бром.
— Верно, но добрый старый господин, у которого я спер вино, был подвержен и другим слабостям. — Кирин вытащил из седельной сумки небольшой кожаный мешочек. — Знаешь, что это такое?
Бром посмотрел на мешочек и покачал головой:
— Очень маленькая бутылочка виски из Волька?
Рам Джас открыл мешок, извлек бронзовую трубку и круглый сосуд.
— Это, мой дорогой мальчик, радужный дым. Похоже, наркотики в твоей стране — дело обычное, хотя священники и не желают этого признавать.
Бром рассмеялся, устроился поудобнее, привалившись спиной к стволу дерева.
— Итак, если нас поймают, мы будем лепетать, как идиоты? Мне это нравится.
— Не волнуйся, никто нас не поймает, — ответил Рам Джас, отвинчивая крышку контейнера. — В Коззе нет священников, а тупые стражники никогда не сумеют выследить нас здесь. Черному придется сначала вернуться в Тирис, а уж потом они смогут начать настоящие поиски.
Эти слова Брома явно не успокоили.
— Именно туда мы и направляемся. Прямо в пасть тролля, так, что ли?
Рам Джас очень любил своего друга, но молодой лорд иногда говорил ужасные глупости.
— Мы попадем туда несколькими днями раньше него, и, насколько я понимаю, ты не объяснил рыцарям, что собираешься делать. Они решат, что мы скроемся в глуши и, так сказать, заляжем на дно. Идея ехать в Тирис настолько невероятна, что подобное им и в голову не придет.
— Итак, именно благодаря собственной глупости мы останемся в живых? — Бром приподнял бровь.
— Именно… Я бы и сам не выразился лучше.
Рам Джас понял, что Бром, должно быть, находится в полном смятении, получив известие о смерти отца; однако, если шутки, наркотики или алкоголь могут принести другу хотя бы небольшое облегчение, пусть будет так.
Рам Джас осторожно засыпал в трубку щепотку яркого порошка и уселся рядом с Бромом.
— Знаешь, ведь мы умрем, — ни с того ни с сего сказал кирин.
Бром покосился на него:
— Что?
— Ну смотри, нас осталось только двое… твой отец мертв, значит, город разрушили и разграбили, и к тому моменту, когда мы туда попадем, спасать уже будет некого.
Бром наклонил голову.
— Это означает еще и кое-что другое, — негромко, торжественно произнес он. — Это означает, что теперь я стал герцогом Канарна.
Рам Джас протянул другу бронзовую трубку.
— Герцоги первые, милорд, — с ухмылкой произнес он.
Бром взял трубку и при помощи огнива, которое тоже нашлось в мешочке, разжег в сосуде огонь. Сделал глубокий вдох, и Рам Джас почувствовал знакомый запах высококачественного каресианского радужного дыма. Бром на мгновение задержал дыхание и едва не закашлялся. Затем медленно выдохнул облачко дыма со сладким ароматом, запрокинул голову и привалился к стволу дерева.
— Как ты думаешь, Бронвин?.. — начал Рам Джас, но Бром перебил его:
— Не надо, — сказал он. — Сейчас я еще могу представить себе, что она жива и прячется где-то в секретных туннелях. Может быть, ей даже удалось выбраться из города.
Рам Джас взял трубку.
— Тогда как я с присущим мне оптимизмом склонен рисовать себе гораздо менее радужные картины? — Он постучал трубкой о каблук, чтобы вытряхнуть сгоревшие остатки порошка.
— Именно так… просто дай мне ненадолго предаться радостным мыслям.
Рам Джас глубоко затянулся из трубки и погрузился в приятное беспамятство.
Курение каресианского радужного дыма считалось в Тор Фунвейре незаконным удовольствием, и наркотик можно было раздобыть только у бандитов и прочих темных личностей. Рам Джасу он нравился как средство забыться, и он находил отношение ро к порошку странным; возможно, это был очередной пример того, что священникам не нравится нечто только потому, что оно им чуждо и непонятно.
Радужный дым не сильно действовал на психику. Он давал ощущение покоя, уюта, мысли текли медленнее, обычно через несколько минут у человека поднималось настроение. Более сильный порошок давал приятный кайф, и, накурившись, человек мог долго сидеть, не думая ни о чем и бормоча нечто неразборчивое.
Рам Джас и Бром опустошили мешочек через час и, передавая друг другу бутылку с вином, успешно достигли некоторого душевного спокойствия.
Они как следует привязали коней, отошли подальше в лес и улеглись на поросшем травой холмике на довольно большом расстоянии от дороги. Целую ночь друзья скакали прочь из Козза, и теперь, глядя вверх, на затянутое облаками небо, Рам Джас решил, что, наверное, уже наступил полдень. Они говорили мало, просто отдавались ощущениям, приносимым наркотиком.
Рам Джас все же беспокоился за Брома. Когда тот приехал в Ро Вейр, несколько недель назад, он собирался вернуться домой в качестве освободителя. Теперь, узнав о казни герцога Эктора, молодой лорд оказался вынужден пересмотреть свой план. Рам Джас считал, что попасть в Ро Канарн будет не слишком сложно — они сумеют найти корабль, отходящий из Тириса, а до тех пор попробуют скрываться. Однако кирина тревожила мысль о том, что в Канарне им придется заручиться чьей-то помощью. Рам Джас был настоящим профессиональным убийцей, а Бром с мечом в руке являлся опасным противником, но их двоих никак нельзя было назвать армией.
— Что ты хотел этим сказать? — нарушил молчание Бром.
— Что я хотел сказать когда? — пробормотал Рам Джас, потирая глаза, чтобы сосредоточиться; его словно окутывал наркотический туман.
— Тот Черный священник… Ута Призрак. Ты сказал, что знаешь его.
— Вообще-то я сказал, что у нас есть кое-какие общие друзья, — поправил его Рам Джас.
Бром повернулся к нему и оперся на руку.
— Какие друзья?
— Это довольно долгая история… и я сейчас не в том состоянии, чтобы увлекательно рассказывать, — ответил Рам Джас с идиотской улыбкой.
Бром снова лег на спину и выдохнул дым.
— Хасим всегда говорил, что после радужного дыма ты приходишь в дурное настроение.
— Я бы на твоем месте не стал слушать мнения Хасима насчет… да насчет чего угодно. — Продолжая улыбаться, Рам Джас сел и тут же почувствовал головокружение. — Я не убил Уту потому, что отдельные люди, которых я уважаю, хорошо к нему относятся. — Кирин знал, что восставшие из мертвых живут в Глухом лесу в Канарне, но он сомневался в том, что Бром когда-либо сталкивался с ними. — Помнишь, как я рассказывал тебе про одно дерево? — спросил он.
— Про дерево с черной древесиной.
— Ну так вот, оно было… в каком-то смысле священным для моего народа… и для некоторых других существ, которые жили в Ослане.
— Других существ? Выражайся яснее, приятель, — раздраженно произнес Бром.
Рам Джас долгое время считал, что эти деревья вымерли в Тор Фунвейре, что Пурпурные священники вырубили или сожгли все, что сумели найти. Деревья еще можно было найти в некоторых областях страны раненов, но основная масса их росла в Киринских лесах.
— Обитатели лесов поклоняются этим деревьям. Они называют их Темными Отпрысками Мертвого Бога. Думаю, они их побаиваются, считают, что это не просто деревья, а нечто большее. Но мне лично казалось, что это просто очень старые, странного вида деревья.
Бром в недоумении смотрел на серое небо.
— А какое отношение все это имеет к Уте?
— Я же говорил, что слишком накурился для того, чтобы рассказывать связные истории, — отвечал кирин, жалея о том, что у них больше не осталось вина и наркотика. — Почти всю молодость я прожил бок о бок с восставшими из мертвых. Я даже выражения такого не слышал, пока не попал в Тор Фунвейр; мы всегда называли их доккальфарами.
Судя по выражению лица Брома, он, подобно большинству жителей королевства ро, верил в церковные истории насчет того, что восставшие из мертвых — чудовища.
— А я думал… — начал он.
— Да-да, ты думал, что это какие-то неумирающие монстры. Все в твоей тупоумной стране так считают. Возможно, за исключением лишь Уты Призрака.
Бром совсем перестал понимать друга.
— Он же крестоносец, Рам Джас, а это означает, что его миссия — выслеживать и убивать живых мертвецов.
— Я знаю только одно: они к нему хорошо относятся. Сколько угодно сомневайся в их хорошем вкусе, но они считают его человеком чести, и я не мог убить одного из немногих друзей народа доккальфар.
Рам Джас не знал, почему именно они считают Черного священника другом, но во время своего последнего путешествия в лес Фелл он слышал, как имя Уты Призрака произносили с любовью. Доккальфары боялись всего и всех, нелегко было завоевать их доверие и дружбу — отношение обычных людей научило их осторожности; но Ута совершил нечто такое, что заставило их забыть о десятках убитых им соотечественников. Рам Джасу не было нужды приобретать их дружбу, потому что первые двадцать лет жизни он провел рядом с ними и их необыкновенное дерево наделило его самого сверхъестественными способностями.
Его жена любила гулять в лесах Ослана, слушать пение странных неумирающих существ; Рам Джасу тоже не хватало этого пения, когда ему приходилось надолго покидать родные места. И даже теперь он старался не упускать ни одной возможности вернуться в глухие леса и провести время с доккальфарами.
— И что теперь? — спросил Бром. — Ты оставил его в живых, чтобы он продолжал охотиться на нас?
Рам Джас снова лег на траву.
— У меня есть какое-то предчувствие насчет этого священника, — загадочно произнес он. — Думаю, он больше не будет выслеживать нас.
— И все равно тебе следовало его убить… но я не хочу больше драться с тобой из-за этого. — Бром рассмеялся, и друг его понял, что радужный дым все-таки помог лорду расслабиться.
— Возможно. Но я этого не сделал, — сказал кирин.
Какая-то мысль пришла в голову Брому, и он снова озадаченно уставился на друга:
— Как же так получилось, что я совсем не знаю тебя?
— Ты знаешь меня много лет, идиот, — возразил Рам Джас.
— Но ничего из того, что ты сказал, я не знал. Сомневаюсь, что Хасим или Магнус знают это о тебе. А вообще кто-нибудь знает о тебе все, Рам Джас?
Бром задавал вопросы, которые не нравились кирину, но он не хотел его обидеть, поэтому Рам Джас решил ответить:
— Была одна женщина, но ее убили Пурпурные священники…
— О, прости, — негромко произнес Бром, закинув руки за голову.
Его немногие друзья знали, что существует граница, дальше которой расспрашивать Рам Джаса не следует. Он редко говорил о своей жене и привык к тому, что при одном лишь упоминании о ней его собеседники замолкали.
Рам Джас покачал головой, и в мозгу у него начала формироваться идея — одна из тех идей, которые приходили к нему только тогда, когда он был совершенно одурманен наркотиком.
— Бром… — вопросительно начал он.
— Да, Рам Джас.
— Мне кажется, я придумал, где нам получить помощь. — Кирин понимал, что идея не очень хорошая, но мысль о вступлении в крепость Канарн вдвоем была еще хуже.
— У тебя где-то здесь поблизости имеется дружественная армия ассасинов? — тупо ухмыляясь, спросил Бром.
— Нет, но я знаю одного… э-э… человека… хотя его нельзя в полном смысле слова назвать человеком, — ответил Кирин. — Его зовут Нанон, он живет в Глухом лесу Канарна.
— Странное имя. — На лице Брома внезапно появилось подозрительное выражение, он сел и посмотрел на Рам Джаса сверху вниз. — Кто он такой?
Кирин вздохнул:
— Он из народа доккальфаров… на их языке его зовут Тир, что примерно означает «воин».
Поскольку Бром находился под действием наркотика, он не слишком удивился и лишь посмотрел на друга с сомнением:
— И он живет в лесах у меня на родине?
— И не он один. Он рассказывал мне, что там существует большое поселение — может быть, несколько сотен жителей — в самых непроходимых чащобах.
— Уж наверняка мы бы знали, если бы деревня восставших из мертвых находилась так близко от Ро Канарна, — скептически произнес Бром, и Рам Джас понял, что молодой лорд не собирается ему верить.
— Они хорошо умеют скрываться. Ваш бог просто помешан на том, чтобы перебить их всех.
На лице Брома внезапно появилось оскорбленное выражение:
— По-твоему, я похож на священника?
— Нет, но ты все равно принадлежишь к народу ро. От тебя так и несет необоснованной гордыней.
Бром невольно расхохотался.
— Ну хорошо, так чем нам может помочь восставший из мертвых? — спросил он, прекратив смеяться.
— Допустим, если я сумею его уговорить, он может привести с собой нескольких друзей. — Рам Джас закрыл глаза, потому что солнце, выглянувшее из-за туч, светило очень ярко. День предстоял жаркий. — Это самый лучший план… если можно назвать это планом… больше ничего не приходит в голову.
— А зачем ему помогать мне возвращать мое герцогство?
— Этот народ не питает большой любви к церкви ро, поэтому их может привлечь возможность прикончить парочку-другую Красных рыцарей. — Рам Джас усмехнулся. — И будет очень хорошо, если ты пообещаешь, что, когда станешь герцогом, оставишь их лесную деревню в покое.
Бром покачал головой и потер глаза:
— Думаю, в ближайшее время мне не судьба стать герцогом. Канарн либо станет независимым государством, либо попадет под власть раненов.
— Значит, будешь верховным вождем.
— Мне кажется, я знаю, с кем нам следует поговорить, когда мы попадем в Канарн. Эта мысль засела у меня в голове с того дня, как мы покинули Вейр, и я совершенно уверен, что он еще жив, — произнес молодой лорд. — Рыцари обычно не убивают служителей других церквей, поэтому брата Ланри можно еще будет найти где-нибудь в городе.
— Коричневый священник? — переспросил Рам Джас, смутно припоминая этого человека; он встречал его, когда они в последний раз приезжали в Ро Канарн с Аль-Хасимом и Магнусом.
— Он был придворным капелланом моего отца и наверняка ненавидит Красных рыцарей не меньше тебя.
Бром по-прежнему улыбался, и Рам Джас решил, что благодаря действию радужного дыма он не впадет сейчас в гнев.
— Ну хорошо, если они его не убили, не сделали из него бабу или не посадили в клетку… — Рам Джас смотрел в небо. — Возможно, у него имеется… что, сведения о тайном проходе в крепость?
Бром бросил на друга мрачный взгляд и на несколько мгновений сбросил с себя наркотическую одурь.
— Рам Джас, в Ро Канарне жили пять тысяч мужчин, женщин и детей. Если ты не против, мне хотелось бы думать, что некоторые из них, в том числе и брат Ланри, все еще живы. — Он повысил голос, в глазах сверкнул гнев.
Рам Джас решил не развивать тему жителей Канарна. Они сражались с Красными рыцарями, и Рам Джас сомневался, что побежденных пощадили. Прежде это был оживленный город, с тавернами, лавками, и жители его отличались добротой и честностью — в отличие от остальных граждан Тор Фунвейра, которые думали только о деньгах и своем социальном положении, — и Рам Джас надеялся, что в ком-то из них еще сохранился боевой дух. Бром, как будущий правитель города, смотрел на дело с другой стороны — он считал, что население нуждается в спасении от захватчиков. Рам Джас подумал, что он уже во многом напоминает скорее раненского вождя, чем герцога ро.
— Ладно, прошу прощения за свое… идиотское бормотание, это все из-за… ты знаешь, наркотика и все такое. — Рам Джас поморщился, сознавая, как глупо звучит это извинение, но решил не останавливаться. — Когда доберемся до Канарна, поищем этого Коричневого священника. По крайней мере, он сможет сказать нам, скольких красных ублюдков нам предстоит прикончить и не разрубили ли еще на куски Магнуса.
Бром фыркнул, и Рам Джас обрадовался тому, что наркотический туман снова воцарился у него в голове.
— Если Магнус еще жив, мы освободим его из тюрьмы, а он стоит десятка Красных рыцарей.
— Если он еще жив… и если мы получим помощь… и если нас не убьют по дороге в Канарн. — Рам Джас был склонен к пессимизму во всех трех вопросах, но в эту минуту он уже не мог оставить Брома и вернуться в Ро Вейр. Он не мог не довести начатое дело до конца.
Бром довольно долго размышлял над последними словами кирина, глядя вниз с холма на редкий лес, тянувшийся на север.
— А ты не подумал о том, что, пока мы здесь валялись, наших лошадей наверняка давно сожрали Горланские пауки? — спросил он, видимо, пытаясь отвлечься от проблемы Канарна и сосредоточиться на чем-то более насущном.
— Вряд ли. Лошади ржут как сумасшедшие при виде этих маленьких мерзостных тварей… мы бы услышали, — не слишком убежденно ответил Рам Джас.
Бром приподнял брови, и они обменялись неуверенными взглядами, затем кирин сказал:
— Ну ладно, тогда пойдем лучше, посмотрим. Не хотелось бы топать до Ро Тириса пешком.
Он поднял с земли длинный лук и колчан.
Друзья с трудом встали на ноги и медленно зашагали вниз, к роще. Холм был невысоким, но даже на таком пологом склоне оба непрерывно спотыкались. Когда они спустились с холма, Рам Джас внимательно осмотрелся и только затем направился к тому месту, где они оставили лошадей.
Лошади были привязаны к стволу невысокого дерева, рядом с большим кустом ежевики, и, когда приятели приблизились к поляне, Бром опередил Рам Джаса и неловко вытащил из ножен меч.
— Вот дерьмо троллиное, — произнес молодой лорд; оба увидели дергавшееся в агонии тело лошади Брома, опутанное густой паутиной.
Второе животное было целым и невредимым; оно негромко пофыркивало и топало ногами; три крупных Горланских паука ползали по телу издыхавшей лошади. Каждый был размером с крупную собаку, а на раздутых черных животах виднелись ярко-красные пятна. Они были безволосыми и недостаточно крупными для того, чтобы напасть на человека; однако огромные клыки, которыми они терзали плоть лошади, могли нанести опасные раны. Для того чтобы излечиться от отравления их парализующим ядом, требовалось несколько дней пролежать в постели.
Самый крупный из трех монстров при виде Рам Джаса и Брома поднялся на задние лапы, две передние оторвал от земли и угрожающе выставил клыки. Существо издало громкое шипение и сделало вид, что собирается напасть, если люди подойдут слишком близко.
— Послушай, ты, восьминогий паршивец… вали отсюда, — с досадой произнес Рам Джас. — У нас и без тебя хватает проблем.
— Не думаю, что он говорит на нашем языке, — сказал Бром, не отрывая взгляда от паука.
Рам Джас подумал, что его друг побаивается пауков, и решил как-нибудь попозже припомнить ему это.
Рам Джас взмахнул руками, чтобы привлечь внимание всех трех пауков, хлопнул в ладоши, пытаясь их отпугнуть.
— Я не хочу убивать вас, пауки, — сказал он почти с сожалением, — но я перестреляю вас всех, если вы не уберетесь. — Он медленно вытащил из колчана стрелу и вложил ее в лук.
— Рам Джас, просто перестреляй пауков, и дело с концом, — бросил Бром.
Кирин не любил убивать животных, но Горланские пауки были кровожадными хищниками и ни за что бы не оставили без боя такое угощение, как взрослая лошадь.
Он медленно натянул тетиву и поджал губы, прежде чем выпустить стрелу прямо в пасть пауку. Тварь отлетела назад, поджала лапы и замерла. Два оставшихся быстро скрылись в кустах ежевики, и через несколько минут шуршание лап стихло.
Бром опустил меч и теперь, когда твари скрылись, явно почувствовал себя лучше.
— Я правда ненавижу этих уродцев.
— Они не так уж плохи. Волноваться надо при встрече с гигантскими тварями. Они водятся в Жутком лесу, и на каждого приходится тратить по три-четыре стрелы… но при этом пауки такие вкусные, — с улыбкой добавил Рам Джас.
Рам Джас обожал жареные паучьи лапы — хрустящие и на удивление мясистые. Брюхо обычно разрезали на тонкие полоски и жарили в масле, но у друзей не было необходимой посуды, и пришлось это мясо выбросить. Бром есть паука не захотел и налег на вяленую говядину, которая осталась в седельных сумках. Рам Джас посмеялся над другом — паука испугался! — зная, что волноваться не из-за чего — если не вернутся другие.
Рам Джасу в жизни не раз попадались эти существа, и ему приходилось видеть настоящих монстров. До него даже доходили слухи, будто некоторые из крупных пауков, обитавших далеко на юге, обладали примитивной способностью говорить. Было ли это правдой или нет, но кирины из Ослана давно уяснили себе: чем больше насекомые, тем они менее враждебны. Возможно, разум был привилегией самых огромных Горланских пауков.
Дальше они поехали на единственной оставшейся в живых лошади; Бром сидел на крупе. Поросшая деревьями лощина превратилась в густую чащу примерно через день пути. Рам Джаса не слишком беспокоила необходимость путешествовать по лесу Вой, потому что вряд ли они могли встретить здесь реальную опасность. С любым бандитом друзья смогли бы быстро справиться, даже обзавестись при этом второй лошадью, но у человеческих отбросов, которые охотились на Киринской тропе, обычно ничего ценного, кроме собственной жизни, не было. Встреча с такими разбойниками не представляла угрозы для Рам Джаса.
— Что ты вертишься, сиди спокойно, — угрюмо произнес Бром.
— Это моя лошадь, и я сижу на ней, как хочу. — И Рам Джас слегка двинул друга локтем в бок.
— Просто поезжай вперед и постарайся при этом молчать. — Бром снова впал в мрачное настроение и за те несколько часов, что они ехали от последнего привала, не произнес ни слова.
Ну а Рам Джасу хотелось болтать о чем угодно, лишь бы не думать о предстоящей встрече с доккальфарами. Ему не слишком обрадуются, когда он приведет в Глухой лес аристократа ро… Рам Джасу немного было известно об их образе мыслей, и он все же надеялся, что этот народ поможет им. Нанон, в частности, предпочитал драться и мстить, а не сидеть в лесу и ждать, когда его найдут священники. До сих пор его свирепость ограничивали шаманы — старейшие из населения деревни, — и советовали они всегда одно и то же: «Доккальфары просто должны терпеть все, пока не придет их время». У них имелись своеобразные взгляды на месть, и они были более терпеливыми, чем остальные народы, с представителями которых встречался Рам Джас. Он подумал, что, если Бром будет молчать, а он, Рам Джас, говорить, все закончится для них хорошо. Они могут даже получить возможность напасть на Канарн и убить небольшое число рыцарей, причинив тем самым некоторое неудобство церкви, прежде чем их самих изрубят на куски длинными мечами.
Дни тянулись медленно, а Бром и Рам Джас все еще ехали через предгорья Стен Ро, направляясь к поросшим лесом северным равнинам Тор Фунвейра. Киринская тропа была совершенно пустынна, и Рам Джас радовался, что они не встретили ни разбойников, ни крупных пауков. Путников, которые пользовались этой дорогой, вполне устраивало мнение о Киринской тропе как об опасной, враждебной местности. На самом деле, если у человека имелись необходимые сведения о тропе и если он был достаточно смелым и крепким, чтобы ими воспользоваться, то она была в основном безопасна. Рам Джас много путешествовал по Тор Фунвейру и не боялся остаться один в дикой местности. Он метко стрелял из лука, превосходно обращался с катаной и долго не размышлял, когда дело доходило до убийства.
Бром по-прежнему молчал и, хотя время от времени говорил что-то о своем отце или сестре, от самого Козза оставался все таким же замкнутым и угрюмым. Провизии у них осталось совсем мало, но молодой лорд из Канарна упрямо не желал дополнить свой рацион мясом Горланских пауков. Он даже отказался разделить с Рам Джасом вкусный суп из паучьего мяса и крапивы — густую похлебку, считавшуюся в Ослане деликатесом. Маленькие пауки, попадавшиеся им в лесу, как раз годились в пищу, но Бром испытывал к ним отвращение и начинал дергаться всякий раз, когда они с другом приближались к очередному гнезду.
— Рам Джас, что там? — И Бром указал налево, в сторону леса.
Приближались сумерки, и они как раз обсуждали, где остановиться на ночлег. Лес снова стал довольно редким, часто попадались каменистые овраги и высохшие речные русла.
Бром заметил какое-то свечение, источником которого, вероятно, являлся костер.
— Это что, чей-то лагерь?
— Скорее всего, только если мох не начал светиться, — легкомысленно ответил Рам Джас.
Огонь мерцал на земле, довольно далеко, и они не заметили никакого движения вокруг. Рам Джас придержал лошадь, наклонился и погладил ее по морде, чтобы она не ржала.
— Держи поводья, — бросил он Брому через плечо и спешился.
Очутившись на земле, Рам Джас попытался в серых сумерках разглядеть за деревьями костер. Небо быстро темнело, и Рам Джасу не удалось ничего толком увидеть; однако он услышал какие-то голоса и звуки шагов, говорившие о присутствии небольшой группы людей.
— Я подойду поближе, посмотрю, что там; но, скорее всего, это просто разбойничья шайка или кучка путешественников, — прошептал Рам Джас Брому. — Если мы хотим остановиться поблизости на ночлег, нужно знать, кто наши соседи.
Бром тоже спрыгнул с коня и привязал его к ближайшему дереву, как следует закрепил поводья, вытащил меч и присел на землю рядом с Рам Джасом.
— Я знаю, что незаметное передвижение — это не твоя сильная сторона, Бром, но ты все же постарайся не слишком шуметь… и лучше я пойду первым, — произнес Рам Джас со своей обычной ухмылкой.
— Ой, давай уже заткнись, да и покончим с этим, — ответил лорд, у которого явно не было настроения шутить.
Рам Джас быстро снял со спины лошади свой лук и достал из колчана стрелу, затем углубился в лес. Он ступал осторожно, медленно переставляя ноги, привычными движениями человека, который отлично умеет подкрадываться к людям в темноте. Бром следовал немного позади, и Рам Джас порадовался, что его друг идет через заросли относительно бесшумно.
Приблизившись к неизвестным, Рам Джас расслышал слова, произнесенные на языке ро. Несколько человек стояли вокруг костра, двое сидели. Сначала ему показалось, что он угадал и это действительно разбойничья банда, но, укрывшись за толстым древесным стволом и понаблюдав немного за людьми, он понял, что бандиты — только те, которые стояли, а сидевшие на земле — их жертвы.
Пятеро мужчин с арбалетами и короткими мечами окружали костер, держа на прицеле двоих сидящих.
Рам Джас решил подобраться немного поближе и поднял руку, давая знак Брому оставаться на месте. Киринский убийца ловко прокрался к большому валуну, из-за которого можно было слышать разговор у костра.
Бандиты пребывали в хорошем настроении, обнаружив в глухом лесу двух путников, и Рам Джас догадался, что жертвы не умеют обращаться с оружием. Один из разбойников стоял спиной к Рам Джасу, и кирин мог с трудом различить сидящего перед ним каресианца.
— Далеко от дома вы забрались, пустынные люди… может быть, в следующий раз дважды подумаете, прежде чем снова приходить в нашу страну, а? — грубо произнес один из уроженцев ро, демонстрируя гнилые зубы.
— Мотт, у них ничего нет. — Другой человек рылся в объемистых вещевых мешках, сложенных у костра. — Кроме вина, вот этого навалом.
— Где твои деньги, каресианец? — рявкнул человек, которого назвали Моттом.
Рам Джас понял, что каресианцы слегка пьяны, потому что они пялились в ночной лес, а не на людей, которые их грабили. Он не мог разглядеть их лиц, но подумал, что они слишком безмятежны для жертв ограбления — сидят перед костром, откинувшись на тюки, и не предпринимают ничего, чтобы отбиться от разбойников.
— Я с тобой разговариваю, — сказал Мотт, ударив одного из южан по лицу.
— Я знаю, что ты со мной разговариваешь, тупая скотина ро. А только мне не хочется отвечать. Видно, чтобы грабить людей на большой дороге, мозги без надобности, — заплетающимся языком произнес один из каресианцев, и Рам Джасу показалось, что он узнал этот голос.
Каресианец заработал вторую пощечину и повалился на одеяло.
— Думаешь, если будешь меня бить, это поможет тебе найти мои деньги, придурок? — ядовито произнес он, но оскорбление прозвучало неубедительно из-за опьянения и сильного акцента.
Того, кто это говорил, звали Коли, и Рам Джас понял, что его спутник, скорее всего, Дженнер. Братья-каресианцы были контрабандистами из далекого города Тракка, но что они делали здесь, оставалось загадкой. В последний раз, когда Рам Джас их видел, они вместе с Аль-Хасимом обманом выманили у кого-то лодку и незаконно ввозили в Ро Тирис каресианский пустынный нектар. Рам Джас довольно хорошо их помнил и знал, что умение драться не входит в число их достоинств, поэтому решил вмешаться.
Он махнул Брому, чтобы тот приблизился, затем подобрался к одному из бандитов и сжался в комок в темноте у него за спиной.
— Нам не нравится, что в этих лесах болтаются всякие убогие каресианцы, поэтому лучше отдавайте деньги добром, не то пожалеете, — объявил Мотт, обращаясь к сидящим каресианцам.
Рам Джас положил лук на землю и неслышно извлек из ножен катану. Все пятеро бандитов смотрели внутрь круга и были явно не готовы отражать нападение. Убийца сделал еще шаг вперед и затем бросился на ближайшего разбойника, обхватил его одной рукой за горло, а клинок прижал к его щеке.
— А как насчет киринов? — громко спросил он, когда все ошеломленно уставились на него.
— Чтоб тебя, откуда ты еще взялся? — воскликнул Мотт.
Коли с пьяным весельем захлопал в ладоши:
— Рам Джас, ты, как всегда, вовремя. Не присоединишься ко мне и моим друзьям-бандитам за бутылочкой вина? Больше всего их интересуют деньги, но я уверен, они одумаются и выпьют с нами.
Четверо бандитов прицелились из арбалетов в Рам Джаса и выстроились в линию напротив него.
— Отпусти его, кирин, и, возможно, мы оставим тебе жизнь.
— Дуйте отсюда и, возможно, вы останетесь жить, — быстро ответил Рам Джас.
Разбойники расхохотались, будучи уверенными в своем превосходстве, но из темноты внезапно появился Бром с мечом в руке. Он тоже попал под прицел арбалетов, и Рам Джасу показалось, что взгляд его стал холоднее обычного.
— Прислушайтесь к словам кирина, он не так глуп, как кажется, а вы не настолько опасны, какими себя воображаете, — произнес наследник Канарна.
— Какой замечательный меч. Думаю, я заберу его себе, когда ты будешь истекать кровью у моих ног, мальчик, — произнес Мотт, целясь из арбалета.
— Тогда приди и возьми его, ничтожество. — Из глаз Брома на разбойника смотрела сама смерть.
Эти героические разговоры начинали утомлять Рам Джаса.
— О, это уже просто глупо, — сказал он, сообразив, что его друга сейчас нашпигуют дротиками, если он не будет осторожнее.
Резкое движение, и он перерезал горло человеку, которого держал, и отшвырнул тело в огонь. Остальные отвлеклись на дым и искры, полетевшие в разные стороны, а Рам Джас нагнулся и, подняв пылающую ветку, ткнул ею прямо в лицо другому бандиту.
Бром также воспользовался суматохой, обогнул костер и выкрикнул вызов бандитам, что было совершенно излишне. Рам Джас, услышав это, неодобрительно покачал головой и нанес смертоносный удар сверху вниз в грудь какому-то разбойнику, проворно обернулся и изо всех сил пнул следующего в солнечное сплетение. Тот, задыхаясь, повалился на землю.
Разбойники успели выпустить из арбалетов два дротика, но их воинское искусство оставляло желать лучшего, и внезапное появление Рам Джаса и Брома огорошило их настолько, что ни один дротик не попал в цель.
Бром схватился с Моттом; лорд без малейших усилий взял верх над неумелым бандитом и через несколько мгновений выбил у него из рук короткий клинок. Мощный удар кулаком — и Мотт следом за мечом полетел на землю.
— Бром, это всего лишь разбойники. Небольшой выволочки с них достаточно. — Рам Джас заметил в глазах друга безумный блеск — видно, тот позволил себе дать выход гневу, копившемуся в душе несколько дней.
Мотт сидел, прижав ладони к лицу и морщась от боли. Двое оставшихся в живых преступников лежали на земле, в ужасе глядя на Рам Джаса.
— О, да хватит уже, — обратился он к трясущимся от страха грабителям. — Если бы ваш безмозглый командир не ляпнул, что хочет отобрать меч у моего друга, вы все могли бы уйти отсюда живыми.
Рам Джас не любил убивать без необходимости, а эти разбойники были обычными людьми, просто на жизнь зарабатывали не слишком честным образом.
— Ты… Мотт, или как тебя там, — приказал Рам Джас, — забирай своих людей и уходи… сейчас же. Если я тебя еще раз увижу, тебе не поздоровится. Понял меня? — Рам Джаса раздражало то, что ему пришлось спасать двух пьяных приятелей и одновременно препятствовать одному трезвому другу поддаться жажде крови.
Мотт кивнул, не отрывая взгляда от меча Брома, сверкавшего у его горла. Два других бандита поднялись на ноги, в очевидном потрясении подобрали тела погибших товарищей и потащили их прочь с поляны. Мотт отполз от Брома, забыв о своем мече, быстро пробежал мимо своих людей и скрылся в сумеречном лесу.
— Ты лорд Бромви? — спросил Коли, по-прежнему сидевший у костра.
Каресианцев не особенно взволновало побоище, развернувшееся у них на глазах. Дженнер в основном был поглощен стараниями не начать блевать.
Бром не ответил, злобно глядя в ту сторону, куда отступили бандиты.
— Да, он самый, — произнес Рам Джас. — Кстати, Коли, а вы что здесь делаете? Неужели поблизости какое-то несчастное дитя нуждается в наркоте?
Коли несколько раз моргнул. Он туго соображал после выпитого.
— Мы лишились своей лодки в Тирисе после того, как… — он бросил недовольный взгляд на брата, — кто-то потребовал, чтобы мы задержались в городе и пошли в бордель, а тем временем портовые власти конфисковали ее.
— Ту самую лодку, которую вы с Хасимом украли в прошлом году? — уточнил Рам Джас.
— Ага, по-моему, кто-то из конторы лорд-маршала узнал ее, и нам пришлось бежать из города. К счастью, эти людишки ро не слишком внимательно смотрят на поддельные глиняные документы.
— Вам их сварганил Гленвуд? — Кирин был поражен тем, что такой неумелый мошенник до сих пор на свободе.
— Мы там больше никого не знаем, а он сказал нам, что ты, скорее всего, сейчас в Вейре, поэтому мы решили, что надо пойти и поискать тебя, — ответил тот с пьяной благожелательностью, которая по неизвестной причине разозлила Рам Джаса.
— Вы решили, что надо пойти поискать меня? По Киринской тропе, по которой, судя по всему, вы вообще никогда не ходили? — спросил он неодобрительным тоном недовольного папаши.
Дженнера все-таки вырвало, и он сжал голову руками, потирая виски.
— А что тут творится? — невнятно произнес он. — Нас грабят?
Коли посмотрел на своего пьяного братца и улыбнулся:
— Спи, Дженнер, никто нас не грабит. Здесь Рам Джас.
У обоих каресианцев были красные глаза запойных пьяниц, и были они тощими, с костлявыми руками и ногами и покрытой пятнами кожей. В последнюю их встречу с Рам Джасом близнецы отмечали свой двадцать пятый день рождения в Ро Вейре. Год, прошедший с тех пор, не принес братьям улучшений в жизни. Одежда у них была дешевая, покрытая грязью после долгого пути, а имущество состояло в основном из вина. Рам Джас не заметил у них никакого оружия, и ни тот, ни другой не смогли бы защитить себя в случае нападения.
Дженнер выпрямился и сказал:
— Рам Джас, превосходно. Мы же сказали Хасиму, что найдем его. Это здорово, очень-очень здорово. — Последние слова были произнесены с идиотской радостью, а в следующее мгновение Дженнер повалился на землю ничком.
Бром устремил озадаченный взгляд на бесчувственное тело Дженнера. Рам Джас приподнял брови и остановился перед Коли, который с довольным видом раскачивался из стороны в сторону.
— О чем он говорит? — спросил Рам Джас, указывая на Дженнера.
— В Ро Канарне мы встретили Хасима, — ответил Коли таким тоном, словно это было самое обычное дело.
Бром чуть не выронил меч, спотыкаясь, пересек поляну, опустился на землю перед пьяным контрабандистом.
Схватив его за плечи, он настойчиво спросил:
— Когда?
— Мы уплыли оттуда пару недель назад, сразу после того, как Хасима поймали Красные рыцари. — Взгляд Коли сделался бессмысленным, и Рам Джас решил, что скоро тот отключится.
— Зачем вы туда поехали… зачем там появился Хасим? — Бром так торопился получить хоть какие-то сведения у пьяного, что запинался на каждом слове.
— Оставь его, Бром, от него никакого толку не будет, пока он не протрезвеет. — Рам Джаса тоже интересовала судьба их общего друга, но он хорошо знал Коли и понимал, что сейчас тот едва ли соображает, что говорит.
Слова его оказались пророческими, и Коли упал вперед, прямо в объятия Брома, глаза его остекленели, а на губах появилась пена — сейчас его должно было вырвать.
— Да очнись же ты, проклятый урод! — заорал Бром.
Рам Джас позволил другу еще немного поорать на Коли и пооскорблять его народ. Он подумал, что поскольку лишил Брома возможности перебить бандитов, по меньшей мере, надо дать ему выплеснуть гнев на пьяного контрабандиста. Киринский убийца просто сунул катану в ножны, взял с земли лук и уселся у костра.
Коли и Дженнер были человеческими отбросами — эти люди оказывались полезны, если требовалось сделать что-то тайно, но, в общем, Рам Джас их презирал. У них не имелось в жизни никаких целей, кроме денег и выпивки, и они были преданы только тем, кто им платил. Аль-Хасим часто пытался их защищать, говорил Рам Джасу, что это просто люди, стоящие вне закона и ненавидящие ро. Возможно, это и являлось правдой, но все равно они были бездарными пьяницами, которые почти ни на что не годились.
Через несколько минут Бром бессильно опустился на неровную землю. Он не отводил взгляда от двух пьяных в стельку каресианцев и тяжело, с трудом дышал, сжимая и разжимая кулаки. Рам Джас взял одну из бутылок вина Коли и зубами вытащил пробку. Вино было приличное, и, прежде чем передать бутылку другу, Рам Джас сделал большой глоток.
— Ненавижу это все… — угрюмо пробормотал Бром.
Рам Джас понимал, в чем дело, но все равно переспросил:
— Что именно?
— Вот это все, — ответил лорд, указывая на Коли и Дженнера, затем обвел рукой редкий лесочек, окружавший Киринскую тропу. — Воров, то, что надо бежать, скрываться, смерть, священников… все.
Рам Джас кивнул и понял, что если у Брома еще остались какие-то положительные эмоции от прежней бродячей жизни, то они быстро улетучивались. Молодой лорд Канарна немало лет провел в компании Рам Джаса, Магнуса и Хасима, практически вел существование преступника — они много путешествовали, искали неприятностей на свою голову и приятно проводили время. Но сейчас все было иначе. Бром наконец-то понял, что некоторые люди вынуждены вести такую жизнь. Прежде он был бродягой и изгнанником по собственному выбору, искал приключений или жил так для того, чтобы провести время со своими не похожими на него друзьями. Но теперь его называли Черным Стражем, его разыскивали священники, а от его родного дома остались одни руины.
— Ты к этому привыкнешь, друг мой, — мягко сказал Рам Джас.
— Не думаю, что мне так уж охота к этому привыкать.
Бром поднялся, ногой спихнул Коли с его одеяла. Отхлебнув вина, он улегся на спину и уставился на переплетение ветвей, сквозь которое виднелось небо.
— Просто потерпи немного, эти придурки очнутся через несколько часов и все тебе расскажут.
Рам Джас тоже удивился, когда услышал, что Аль-Хасим проник в Ро Канарн. Насколько ему было известно, этот каресианский негодяй сидел во Фредериксэнде, пользуясь гостеприимством Алдженона Слезы.
— Зачем бы Хасиму появляться там? — сказал Бром, не ожидая ответа.
— Не уверен, но, по крайней мере, мы можем выяснить, жива твоя сестра или нет.
Рам Джас говорил спокойно, стараясь не раздражать Брома. Он видел по его лицу и поведению, что тот буквально на грани срыва. Если произойдет еще что-то такое, что вызовет у него раздражение или горе, то кто знает, как это на него повлияет.
— Попробуй поспать немного, Бром, все вопросы могут подождать до завтра.
Рам Джас вообще не спал в ту ночь. Он сидел в одной позе несколько часов; Бром задремал, хотя и не сразу. Затем кирин решил прогуляться по лесу.
Сквозь кроны деревьев просачивался слабый свет луны, но вообще в лесу было темно. Рам Джас бесшумно скользил среди стволов, подобно призраку. Он никак не мог понять, как угодил в подобную ситуацию — сопровождает Черного Стража в город-крепость, занятую Красными рыцарями. Несмотря на внешнюю невозмутимость, Рам Джас больше всего хотел сейчас, чтобы его оставили в покое, хотел жить своей жизнью, бросить это глупое, отчаянное предприятие.
Бром ничего не знал о том, что произошло в Ро Канарне, кроме того, что отец его мертв, и Рам Джас подумал: вряд ли рассказ пьяных каресианцев поможет утишить гнев молодого лорда.
Назад: Глава восьмая Зелдантор в городе Кессия
Дальше: Эпилог
