Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
В нашем мире сложно не то, что он неразумен, и даже не то, что он разумен. Чаще всего беда в том, что он разумен — но не совсем. Жизнь не бессмыслица, и все же логике она не по зубам. На вид она чуть-чуть логичней и правильней, чем на самом деле; разумность ее — видна, бессвязность — скрыта.
Г. К. Честертон, писатель, ХХ в.
Люди, воспитанные в индустриальном мире и с энтузиазмом воспринимающие системное мышление, как правило, склонны допускать большую ошибку. Они часто полагают, что системный анализ, увязывание огромного количества разных параметров и мощные компьютеры дадут возможность прогнозировать и контролировать развитие ситуаций. Такая ошибка возникает из-за того, что мировоззрение индустриального мира предполагает существование ключа к предсказанию и контролю.
Поначалу я тоже так полагала. Мы все так считали, будучи энергичными студентами великого университета, именуемого Массачусетским технологическим институтом. Невинные и очарованные тем, что мы видели сквозь призму нового подхода, мы делали то, что и многие исследователи. Мы преувеличивали свои результаты. Мы не намеревались обманывать окружающих, а лишь выражали таким образом собственные ожидания и надежды. Системное мышление было больше, чем тонкая и запутанная игра разума. Оно должно было заставить системы работать.
Подобно путешественникам, которые обнаружили Западное полушарие в попытке отыскать путь в Индию, мы нашли кое-что, что оказалось совершенно не тем, что мы искали. Это было настолько новое, так сильно отличалось от искомого, что мы даже не знали, что делать. Погрузившись в системное мышление, мы поняли, что находка имела большее значение, чем предполагалось, но не в том смысле, в котором изначально задумывали.
Наше первое «пробуждение» случилось в момент, когда до нас дошло, что одно дело — понять, как исправить систему, но совершенно другое — подобраться к ней поближе и на самом деле ее исправить. Мы много дискутировали на тему «реализации», где главной задачей было найти способ заставить менеджеров, мэров и директоров следовать нашим советам.
По правде говоря, даже мы сами не слушались собственных советов. Мы читали лекции на тему зависимостей, но не могли отказаться от кофе. Мы знали все о динамике систем, о том, как они могут увести от цели, но уклонялись от выполнения собственных программ бега по утрам. Мы предупреждали о ловушках эскалации конфликтов и перекладывания бремени, а затем сами же попадались в эти ловушки в собственных браках.
Социальные системы не что иное, как внешнее выражение культурного мышления и основных человеческих потребностей, эмоций, достоинств и слабостей. Изменить их сложнее, чем сказать об этом, и даже человек, который понимает, что такое «хорошо», необязательно будет делать то, что хорошо.
Мы столкнулись с другой проблемой. Наши знания принципов функционирования систем помогли понять многие вещи, но не все. Более того, с каждым ответом появлялся как минимум еще один новый вопрос. Как и все другие изобретения, придуманные человеком, чтобы лучше понять микро- и макромир, наш инструмент тоже позволял обнаружить невероятные вещи, а вместе с ними и тайны. Эти тайны лежали в области человеческого разума, сердца и души. Далее приводятся примеры лишь некоторых вопросов, которые возникли у нас во время работы.
Разгадывание систем… вызывает еще больше вопросов!
Специалисты, размышляющие о системах, не первые и не единственные люди, которые задают подобные вопросы.
| Новый информационный цикл обратной связи в данной точке системы заставит ее работать лучше. Но органы принятия решения не принимают необходимую информацию! Они ее не замечают, не доверяют ей и не знают, как ее интерпретировать. Почему люди активно сортируют и отбирают информацию определенным образом? Как они определяют, что пропустить, а что принять; с чем работать, а что игнорировать? Почему получается так, что одну и ту же информацию разные люди по-разному воспринимают и приходят к разным выводам? |
| Если данный цикл обратной связи можно было бы сориентировать на определенное значение, то система выдала бы результат, который всех устроит. (Не вырабатывать больше энергии, а предоставлять больше услуг, где она используется. Не ВНП, а материальный достаток и безопасность. Не рост, а прогресс.) Нам не нужно менять значения, необходимо лишь заставить систему работать с реальными значениями. Что представляют собой ценности? Откуда они берутся? Они универсальны или определяются культурой? Что заставляет людей или общество отказываться от «истинных ценностей» и принимать дешевые фальшивки? Как настроить цикл обратной связи на качество, которое невозможно измерить, вместо количества, которое измерить можно? |
| Допустим, перед вами система, которая кажется искаженной по всем пунктам. Она провоцирует неэффективность, уродство, разрушение окружающей среды и человеческое страдание. Однако если от нее избавиться, то никакой системы вообще не останется. Нет ничего страшнее, чем остаться без системы (когда я писала об этом, я имела в виду коммунистическую систему СССР, но это не единственный возможный пример). Почему периоды с минимальной структуризацией и максимальной свободой творчества так пугают? Почему определенный взгляд на мир так широко распространен, что ведомства, технологии, производства, здания и города создаются в соответствии с ним? Как системы создают культуру? Как культура создает системы? Если культуре и системе недостает чего-то, обязательно ли условие, что измениться они могут лишь через хаос и разрушение? |
| Люди, находящиеся внутри какой-либо системы, мирятся с неблагоприятной политикой, потому что боятся перемен. Не верят, что существует система лучше. Считают, что не в их власти что-то требовать или вносить изменения. Почему людей так легко убедить в их беспомощности? Почему они становятся такими циничными, когда речь идет об их способности изменить что-то согласно своему видению? Почему они более склонны слушать тех, кто убеждает их в том, что они не могут ничего изменить, чем людей, убеждающих их в том, что это возможно? |
В попытке найти ответы мы обнаружили, что существуют целые отрасли знаний, библиотеки, полные книг, масса историй, в рамках которых задавались те же вопросы. И мы даже иногда находили ответы на некоторые из них. Уникальным в нашем исследовании был тот факт, что системное мышление, подкрепленное достижениями в области техники и математики, использованное в компьютерах и зародившееся в попытке научиться предсказывать и контролировать, ставит исследователей лицом к лицу с самыми глубокими человеческими тайнами.
Системное мышление показывает даже самому ярому технократу, что для того чтобы существовать в мире сложных систем, одной технократии мало.
Самоорганизующиеся нелинейные системы с обратными связями по своей природе непредсказуемы. Они не поддаются контролю. Их можно понять лишь в общем виде. Цель точно предсказать будущее и подготовиться к нему — недостижима. Сложная система, которая делала бы все, что желает создатель, просуществовала бы в лучшем случае лишь короткое время. Мы никогда не сможем полностью осознать этот мир, особенно в том смысле, который предполагает современная редукционистская наука. Сама наука, от квантовых теорий до математики хаоса, приводит нас к неопределенностям. Любую цель, которая не будет тривиальной, мы не сможем оптимизировать. Мы даже не знаем, что именно оптимизировать. Мы не можем следить за всем. Мы не сможем установить правильные отношения с природой, друг с другом и созданными нами же общественными институтами, если будем подходить к вопросу с точки зрения всезнающего завоевателя.
Тем, кто привык вести себя подобно всезнающему завоевателю, тяжело принять неопределенность, свойственную системному мышлению. Если невозможно что-то понять, предсказать и поставить под контроль, то что же остается делать?
Стоит только перестать слепо верить в иллюзию контроля, системное мышление приведет нас и к другому очевидному выводу. Он заключается в том, что есть много того, что необходимо сделать, но эта «деятельность» отличается от привычной. Будущее невозможно предсказать, но его можно представить и воплотить в жизнь. Системы невозможно контролировать, но их можно создавать и переделывать. Мы не можем вмешиваться в мир с уверенностью, что не будет никаких сюрпризов, но мы можем ожидать непредсказуемые повороты событий, учиться благодаря им и даже извлекать пользу. Мы не можем навязывать системам свои желания. Мы можем прислушиваться к тому, что системы нам говорят, и найти способ, как связать особенности системы и наши ценности, чтобы создать что-то лучше, чем то, что можно создать, лишь опираясь на нашу волю.
Мы не можем контролировать системы или до конца их понять, но мы можем двигаться с ними в такт!
В какой-то степени я это уже знала. Я научилась двигаться в такт с непостижимыми силами, когда сплавлялась по рекам на каяке, выращивала растения, играла на музыкальных инструментах, каталась на лыжах. Все эти увлечения требуют повышенного внимания, вовлеченности в процесс и реагирования на обратную связь. Я просто не думала, что те же требования применимы к интеллектуальной работе, к управлению, к общению с людьми.
Но в каждой созданной мной компьютерной модели я улавливала намек на это. Успешная жизнь в мире систем требует большего, чем просто умение считать. Она требует всех присущих человеку качеств: рациональности, способности отличать правду от фальши, интуиции, сострадания, воображения и морали.
Я бы хотела завершить эту главу, подытожив все «системные мудрости», которые я почерпнула, когда моделировала сложные системы и общалась с создателями таких систем. Это ключевые уроки, концепции и практические моменты, которые так глубоко пронизывают область систем, что человек, который начинает на каком-то уровне ее постигать, будет их применять не только в профессиональной сфере, но и в обыденной жизни. Они представляют собой поведенческие последствия мировоззрения, которое основано на идеях обратной связи, нелинейности и системах, ответственных за собственное поведение. Когда некий профессор из Дартмута отметил, что мы «другие», и задумался почему, я думаю, что именно эти различия он и имел в виду.
Вероятнее всего, список неполный, так как я все еще остаюсь ученицей школы систем. Этот список не уникальная особенность системного мышления — существует много способов научиться танцевать в такт с системой. Но здесь в качестве вводного урока по танцам перечислены практические методы, которые мои коллеги, осознанно или нет, усваивают, начиная работать с новыми системами.
Прежде чем вмешаться в работу системы, понаблюдайте за тем, как она себя ведет. Будь то музыка, поток реки или колебание цен на рынке, уловите и изучите их ритм. Если речь идет о социальной системе, посмотрите, как она работает. Узнайте ее историю. Расспросите людей, долго бывших в этой системе, о том, что произошло. По возможности найдите или составьте временной график с реальными показателями системы: человеческая память не всегда надежна, когда речь идет о точном времени.
Совет обманчиво кажется простым. До тех пор пока сами не попробуете применить его на практике, вы не поверите, от какого количества ошибок такой метод способен уберечь. Анализ поведения системы вынуждает работать с фактами, а не с теориями. Именно факты способны предотвратить соскальзывание к собственным и чужим убеждениям или заблуждениям.
Удивительно, сколько существует заблуждений. Люди клянутся, что количество осадков сокращается, однако если вы посмотрите на данные, то обнаружите, что происходит изменение климата: засухи становятся сильнее, но и потопы имеют большие масштабы. Меня убеждали в том, что цена на молоко растет, когда она на самом деле падала, что процентные ставки падают, когда они увеличивались, что дефицит составлял большую часть ВНП, чем когда-либо ранее, на самом же деле все это было не так.
Особенно интересно следить, как различные элементы системы изменяются, выявлять, связаны ли они между собой или нет. Наблюдение за тем, что действительно происходит, вместо выслушивания человеческих теорий, может развеять много легкомысленных гипотез. Каждый сотрудник администрации штата Нью-Гэмпшир уверен, что рост экономики в городе приведет к снижению налогов, но если нарисовать график зависимости налогов от показателей роста экономики, то можно увидеть разброс точек столь же хаотичный, как и расположение звезд на небе над Нью-Гэмпширом. Никакой зависимости между этими двумя показателями не существует.
Для изучения поведения системы в первую очередь необходимо применять динамический, а не статический анализ — не только ответить на вопрос: «Что не так?», но и «Как мы тут оказались?», «Какие другие варианты поведения возможны?» и «Если не изменить направление, то где мы окажемся?» Учитывая сильные стороны системы, можно спросить: «Что именно здесь хорошо работает?» А изучив истории изменения нескольких параметров и построив на их основе один график, можно понять не только, какие элементы образуют систему, но и как они взаимосвязаны.
Наконец, если оценку работы системы мы будем начинать с изучения ее истории, то избавимся от ошибки — перестанем определять проблему системы, не основываясь на ее реальном поведении, а прибегая к любимому способу решения («Проблема в том, что надо добыть больше нефти», «Проблема в том, что надо запретить аборты», «Проблема в том, что нам не хватает продавцов», «Проблема в том, что надо найти способ стимулировать дальнейший рост города»). Прислушайтесь к обсуждению любого вопроса, будь то в кругу семьи, на совещании или в СМИ, и обратите внимание, как люди перескакивают к решениям в режиме «предсказать, контролировать и навязать собственную волю», не обращая внимания на то, что происходит с системой и почему.
Когда мы рисуем диаграммы и составляем уравнения, мы обязаны четко формулировать свои предположения и записывать их в доступной форме. Каждое предположение или допущение, имеющее отношение к системе, должно быть размещено таким образом, чтобы все (включая вас самих) смогли их увидеть. Наши модели должны быть завершенными и логичными. Наши предположения не могут быть абстрактными (ментальные модели очень абстрактны), и если есть противоречие, то его необходимо вынести на обсуждение в дальнейшем.
Совсем не обязательно для демонстрации ментальной модели рисовать диаграммы и писать уравнения, но такая практика полезна. Можно изложить ее на словах, используя таблицы, рисунки или стрелки, которые показывают взаимосвязи в модели. Чем чаще вы это практикуете, тем более четким и гибким становится ваше мышление, тем быстрее замечаются и исправляются ошибки. Гибкость мышления — способность раздвигать границы, замечать переход системы к новому поведению и совершенствовать ее структуры — просто необходима в мире гибких систем.
Помните, что все, что знаете вы, и все, что знают другие люди, лишь модель. Покажите свою модель там, где ее заметят. Попросите ваших слушателей сделать критические замечания и высказать свою точку зрения. Вместо того чтобы специализироваться на объяснении одной-единственной гипотезы или модели, соберите как можно больше мнений других людей. Считайте их верными до тех пор, пока не найдете доказательств, что это не так. Только так вы объективно увидите, что ваше предположение неверно, в противном случае оно могло бы ассоциироваться с вашей личностью, и от него вам было бы сложно избавиться.
Выставление моделей напоказ, тщательная их проработка, проверка, поиск доказательств и безжалостное отсеивание, если они неверны, — не что иное, как применение научного подхода. Такой подход, к сожалению, редко используется даже в сфере науки, особенно социальных дисциплин, и почти не используется в менеджменте, управлении и повседневной жизни.
Вы уже видели, как информация удерживает элементы системы вместе и как отложенная, искаженная, рассеянная или утерянная информация вызывает сбои в работе циклов обратной связи. Специалисты, принимающие решения, не могут реагировать на информацию, которая до них не доходит, не могут дать правильный ответ на неверную информацию и не могут вовремя откликнуться на запоздалую информацию. Предполагаю, что основная часть ошибок в работе систем происходит в основном из-за искажений, запаздывания или отсутствия информации.
Если б я могла, то к десяти заповедям я бы добавила еще одну: «Не искажай, не задерживай и не утаивай информацию». Можно очень легко извратить работу системы, для этого достаточно вмешаться в ее информационные потоки. А можно заставить систему работать более эффективно, если своевременно предоставлять ей более четкую и полную информацию.
Например, в 1986 году в США был утвержден документ под названием «База данных по выбросам токсичных веществ». В соответствии с федеральным законодательством компании ежегодно должны подавать сведения по всем источникам загрязнения воздуха на своих заводах. А по закону о свободе информации (с точки зрения систем — один из важнейших законов в стране) эти данные общедоступны. В июле 1988 года опубликовали первые данные по химическим выбросам. Хотя выбросы оказались ниже допустимых значений, они портили репутацию компаний, когда их названия публиковали в местных газетах под заголовком «Горячая десятка главных загрязнителей». Это все, что произошло. Не было ни судебных исков, ни требований о сокращении количества выбросов, ни штрафов. Однако в течение двух лет выбросы химических токсичных веществ сократились на 40% (по крайней мере, такую информацию дали СМИ). Некоторые компании разработали и внедрили программы по сокращению выбросов на 90%, и все благодаря тому, что ранее утаиваемую информацию опубликовали.
Информация — это сила. Любой человек, заинтересованный в том, чтобы добиться власти, быстро начинает это понимать. СМИ, пиарщики, политики, рекламные агентства, которые регулируют большую часть общественного потока информации, имеют больше власти, чем предполагает большинство людей. Они отбирают и направляют информацию. Зачастую они это делают ради личной выгоды. Неудивительно, что наши социальные системы так часто выходят из-под контроля.
Наши информационные потоки облачены в основном в языковую форму. Наши ментальные модели вербальны. Уважительное отношение к информации подразумевает, во-первых, стремление не засорять язык, разговаривать на наиболее чистом его варианте. Во-вторых, желание обогатить свой словарный запас, чтобы можно было обсуждать все сложности и тонкости работы систем.
Фред Кофман как-то написал в журнале о системах:
«Язык… может служить инструментом, с помощью которого мы создаем новые понятия и новые реалии, когда начинаем говорить о них. Кстати, мы не говорим о том, что видим, мы видим только то, о чем можем говорить. Наши взгляды на мир зависят от взаимодействия нервной системы и языка: оба работают в качестве фильтров, через которые мы воспринимаем мир… Язык и информационные системы организации не служат объективным средством описания внешнего мира — они конструируют на фундаментальном уровне восприятие и действия всех ее членов. Перестройка измерительной и коммуникативной систем общества означает изменение всех потенциальных взаимодействий на самом базовом уровне. Язык… как отображение реальности более первичен, чем стратегия, структура или… культура».
Общество, которое непрерывно говорит о продуктивности, но которое едва понимает значение слова «устойчивость», вероятнее всего, будет продуктивным, но неустойчивым. Общество, которое не понимает значение термина «ограниченная емкость», превысит свои нормы емкости. Общество, которое говорит о «создании рабочих мест» как о том, что могут делать лишь компании, не будет вдохновлять людей создавать рабочие места ни для себя, ни для других. Такое общество не будет ценить своих работников за их роль в «создании прибыли». И конечно, общество, которое называет межконтинентальную баллистическую ракету «Миротворцем», говорит о «побочном ущербе», «окончательном решении» и «этнической чистке», пользуется, по словам Уэнделла Бэрри, «тиранийским» языком.
«Мне кажется, что на протяжении последних полутора веков мы наблюдаем растущую тенденцию искажения и разрушения смыслов языка. Я уверен в том, что такая возрастающая нестабильность языка по времени точно соответствует дезинтеграции людей и обществ…»
Затем он добавляет:
«В такой деградирующей системе учета язык почти утратил свою власть средства коммуникации, так как его осознанно используют, чтобы он не обозначал ничего конкретного. Внимание акцентируется на процентах, категориях, абстрактных функциях… Человек, пользующийся таким языком, вряд ли будет отстаивать его и защищать. Единственное его практическое применение — поддержка “экспертным мнением” уже начавшегося обширного и обезличенного технологического развития… Этот тиранический язык — тиранийский».
Первый шаг на пути формирования бережного отношения к языку заключается в том, чтобы сохранять его точность, смысловую наполненность и правдивость — часть необходимых действий, позволяющих поддерживать чистоту информационных потоков. Второй шаг — увеличение словарного запаса языка, чтобы он соответствовал нашему возрастающему уровню понимания систем. Если у эскимосов так много слов, обозначающих снег, то лишь потому, что они научились его использовать. Они превратили снег в ресурс, в систему, с которой можно двигаться в такт. Индустриальное общество только начинает придумывать и использовать слова для описания систем, потому что оно только недавно стало обращать внимание на них и использовать сложные системы. Допустимая емкость, структура, разнообразие и даже система — старые термины, которые наделяются более широкими и точными значениями. Новые слова еще предстоит придумать.
Мой текстовый редактор имеет функцию проверки орфографии и грамматики и позволяет добавлять слова, которых ранее не было в его словаре. Интересно взглянуть на термины, которые мне пришлось добавить при написании книги: обратная связь, производительность, самоорганизация, устойчивое развитие.
Наша культура, помешанная на цифрах, подкинула нам идею о том, что все, что поддается исчислению, гораздо важнее, чем то, что мы подсчитать не можем. Задумайтесь об этом на минуту. Это значит, что для нас количество важнее качества. Если количество задает цели наших циклов обратной связи, если количественный показатель стоит в центре внимания и языка, и общества, если мы мотивируем себя, оцениваем себя и вознаграждаем себя, исходя из своей способности производить количество, то количество и будет результатом. Посмотрите вокруг и составьте свое мнение о том, что в большей степени характеризует мир, в котором вы живете, — количество или качество.
Нам неоднократно приходилось выслушивать насмешки со стороны коллег, работающих в этой же области, по поводу того, что в своих моделях мы использовали такие переменные, как «предвзятость», «самооценка» или «качество жизни». Так как для компьютерных расчетов требуются цифровые значения, нам неоднократно приходилось придумывать количественные шкалы для измерения качественных показателей. «Допустим, предвзятость изменяется от –10 до +10, где 0 — к вам относятся непредвзято, –10 — крайнее предубеждение против вас, +10 — крайне позитивная предвзятость, означающая мнение окружающих, что вы не можете ошибаться. Теперь, допустим, уровень предвзятости по отношению к вам оценили значением –2, или +5, или –8. Как бы это отразилось на вашей работе?»
Взаимосвязь между предвзятостью и производительностью труда как-то раз даже действительно пришлось добавить в модель. Исследование заказала компания, которая хотела понять, какую политику лучше проводить по отношению к работникам — представителям меньшинств и как помочь им продвигаться по карьерной лестнице. Все принимавшие участие в опросе единогласно согласились, что между предвзятостью и производительностью труда действительно существует взаимосвязь. Выбор шкалы для измерения взаимосвязи между этими параметрами значения не имел, она могла быть в пределах от 1 до 5 или от 0 до 100. Но не учитывать в процессе исследования такой параметр, как предвзятость, в данном случае было бы ошибкой. Когда сотрудников попросили показать на графике, как они оценивают связь между их производительностью и предвзятым отношением к ним, то мы получили одну из самых сильных нелинейных зависимостей, которые я когда-либо видела при моделировании.
Если делать вид, что чего-то трудно измеримого не существует, то мы можем создать модели, имеющие определенные недостатки. Вы уже знакомы с системными ловушками, которые возникают в случаях, когда цели задаются таким образом, что в них учитывается параметр, который легко измерить, а не тот, что действительно важен. Не попадайтесь в эту ловушку. Людям свойственна способность не только считать, но и оценивать качество. Станьте своего рода «ходячим и говорящим счетчиком Гейгера», который регистрирует наличие или отсутствие определенного качества.
Если вы встретили нечто уродливое, то скажите об этом. Если что-то низкокачественное, неприемлемое, несоразмерное вредит морали, истощает экологию или умаляет человеческое достоинство, то не принимайте этого. Не позволяйте фразе «если это невозможно измерить, то это нужно игнорировать» сбивать себя с толку. Никто не может дать точное определение справедливости, демократии, безопасности, свободы, истины или любви и измерить их. Никто не может точно определить моральные ценности. Однако если никто за них не заступится, если системы не включают их, если мы не будем их упоминать, то они перестанут существовать.
Президент Джимми Картер обладал необычной способностью мыслить категориями обратных связей и создавать стратегии на их основе. К сожалению, ему было сложно объяснить свою логику прессе и обществу, которые не понимали, что такое обратная связь.
Во времена, когда объемы импортируемой нефти находились на высоком уровне, он предложил ввести топливный налог, величина которого была бы пропорциональна доле импортируемой нефти в общем количестве потребляемого топлива. Если бы импорт продолжал расти, налог продолжал бы увеличиваться до тех пор, пока не упал бы спрос, что привело бы к продвижению заменителей и сокращению импорта. Если бы импорт упал до нуля, то и налог стал бы равен нулю.
Налог не был введен.
Картер также пытался решить проблему нелегальных иммигрантов из Мексики. Он предположил, что до тех пор, пока возможности и уровень жизни в США и Мексике так сильно различаются, иммиграцию не остановить. Вместо того чтобы тратить средства на сооружение границ и содержание пограничных служб, говорил он, лучше оказывать помощь мексиканской экономике до тех пор, пока иммиграция не остановилась бы.
Этого также не произошло.
Думаю, вам понятно, почему управлять саморегулирующейся динамической системой с обратной связью, используя статичные негибкие методы, нельзя. Гораздо проще, эффективнее и дешевле разработать политику, которая будет изменяться в зависимости от состояния системы. Особенно в тех случаях, когда в системе существуют большие неопределенности. Лучшие системы содержат не только циклы, но и метациклы обратной связи, которые изменяют, корректируют и расширяют обычные петли обратной связи. Такие системы включают обучение в процесс управления.
Хороший исторический пример такой системы — Монреальский протокол, принятый с целью защиты озонового слоя. В 1987 году, когда протокол был подписан, определенной уверенности в том, какой вред наносится озоновому слою, какова скорость его разрушения и какое действие оказывают различные химические вещества, ни у кого не было. Протокол содержал план уменьшения производства вредных химических веществ и предусматривал необходимость контроля ситуации и повторного собрания международного конгресса для изменения плана в случае, если вред окажется меньше или больше установленного. Тремя годами позднее, в 1990 году, в план-график внесли изменения, предусматривающие новые сроки его исполнения, а также добавили ряд других вредных химических веществ, так как вред, наносимый озоновому слою, оказался значительно выше, чем предполагалось в 1987 году.
Это и есть стратегия обратной связи, нацеленная на обучение. Мы все надеемся, что ее приняли вовремя.
Помните: иерархии существуют, чтобы удовлетворять потребности более низких уровней, а не более высоких. Не доводите до максимума отдельные части системы или подсистемы в ущерб целому. Как однажды сказал Кеннет Боулдинг, не утруждайтесь оптимизировать что-то, когда это совершенно никому не нужно. Стремитесь улучшать общие показатели системы, такие как рост, стабильность, разнообразие, устойчивость и самодостаточность, независимо от того, сложно ли их оценить в численном выражении или нет.
Поддерживайте и поощряйте силы и структуры, которые позволяют системе работать самостоятельно. Обратите внимание на то, что большинство таких сил и структур располагается на нижнем уровне иерархии. Не вмешивайтесь необдуманно в работу системы, чтобы не разрушить ее способность к самоподдерживанию. Прежде чем попытаться что-то изменить с целью улучшить работу системы, обратите внимание на те положительные моменты, которые уже в ней заложены.
Один мой друг, Натан Грей, сотрудник гуманитарной организации, однажды находился в Гватемале. Он рассказал, насколько был разочарован работой иностранных агентств, намеревавшихся «создать рабочие места», «увеличить предпринимательские способности» и «привлечь внешних инвесторов». Сотрудники этих агентств проходили мимо цветущего местного рынка людей, плетущих корзины, торговцев овощами, мясников, продавцов сладостей. Все они демонстрировали предпринимательские способности, занимая рабочие места, которые сами для себя создали. Натан разговаривал с людьми на рынке, расспрашивал их о жизни и бизнесе и пытался понять, что не давало этим бизнесам расти и увеличивать прибыль. Он пришел к выводу, что им нужны не внешние инвесторы, а внутренние. Небольшие займы, выданные под разумные процентные ставки, и обучение письму, чтению и счету принесли бы больше пользы местному сообществу, нежели строительство завода при помощи внешних инвесторов.
Эта рекомендация и для тех, кто занимается анализом систем, и для тех, кто создает их. При проведении анализа определяйте, за счет каких факторов система сама задает свое поведение. Обращайте внимание на ключевые события в системе — внешние факторы, которые провоцируют определенное поведение этой системы. Иногда эти внешние факторы можно контролировать (например, сокращение количества патогенных микроорганизмов в питьевой воде с целью снижения риска заражения опасными инфекциями). Иногда это невозможно. А иногда поиск виноватых или попытка контролировать внешние факторы отвлекает от простого решения — повышения уровня ответственности в самой системе.
Внутренняя ответственность подразумевает, что система построена таким образом, что обратная связь о последствиях принятых решений быстро поступает непосредственно к лицу, принимавшему решение. Пилот, управляющий самолетом, такой внутренней ответственностью обладает. Он напрямую будет испытывать последствия своих решений.
В Дартмутском колледже понизили уровень внутренней ответственности, когда убрали термостаты из классов и кабинетов и передали процесс принятия решений о температурных режимах центральному компьютеру. Это было сделано с целью экономии энергии. Однако с точки зрения нижних уровней иерархии основным негативным последствием стали большие колебания комнатной температуры. Когда в моем офисе становилось слишком тепло, вместо того чтобы самой убавить значения термостата, мне приходилось звонить в главный офис, который вносил изменения не сразу (иногда это занимало часы или даже дни), а иногда изменение температуры было настолько сильным, что в помещении становилось холодно и приходилось снова звонить. Один из возможных способов повысить, а не понизить ответственность в этой системе заключался в том, чтобы разрешить профессорам самим регулировать температуру в кабинетах и выставлять им счета за потребленную энергию, тем самым приватизируя общий ресурс.
Создание системы с внутренней ответственностью подразумевает, например, требование к городам или компаниям, сливающим отходы в реки, устанавливать водозаборные трубы ниже по течению, чем трубы, через которые они осуществляют слив отходов. Это означает, что ни страховые компании, ни общественные фонды не должны покрывать медицинские расходы за последствия курения или за аварии, в которых мотоциклист был без шлема, а водитель не пристегнул ремень. Это означает, что конгресс больше не сможет издавать законы, от которых члены конгресса освобождаются (существует много правил, от исполнения которых освобождены члены конгресса, включая политику равных возможностей при найме и необходимость подготовки заключений о воздействии на окружающую среду). Большую часть внутренней ответственности системы утратили, когда правители, объявляющие войну, освобождались от личного участия в ней на поле боя. Ведение военных действий стало еще более безответственным, когда появилась возможность нажать на кнопку и нанести огромные разрушения, находясь на таком расстоянии, что самих разрушений не будет видно.
Гарретт Хардин говорил о противниках абортов, что они применят на практике внутреннюю ответственность только в том случае, если будут готовы взять нежеланного ребенка на воспитание!
Эти несколько примеров достаточно ясно демонстрируют, как мало наша нынешняя культура уделяет внимания ответственности внутри действующих систем и что в создаваемых системах лица, принимающие решения, не ощущают последствий своих действий.
Системное мышление научило меня больше доверять своей интуиции и одновременно готовиться к неожиданностям. Работа с системами, с компьютером, с природой, с людьми и организациями постоянно напоминает мне о том, насколько несовершенны мои ментальные модели, насколько сложен окружающий мир и сколько в нем всего, чего я не знаю.
Когда вы чего-то не знаете, не стоит врать или стесняться, лучше просто учиться. Учимся мы через эксперименты, или, как сказал Бакминстер Фуллер, путем проб и ошибок, ошибок и еще раз ошибок. В мире сложных систем недопустимо устремляться вперед с категоричными, неуклонными убеждениями. «Придерживаться курса» можно лишь в том случае, если вы уверены, что вы на правильном пути. Притворяться, что у вас все под контролем, когда на самом деле это не так, — отличный способ не только набить себе шишки, но и отказать себе в возможности чему-либо научиться. Правильный подход заключается в том, чтобы учиться, продвигаясь вперед небольшими шагами, постоянно отслеживая достижения и оставляя за собой право изменить направление движения в случае необходимости.
Это сложная задача. И надо иметь в виду, что ошибки будут и что придется их признавать. Психолог Дон Майкл называет это «принятием ошибок». Требуется большое мужество, чтобы признать и принять свои ошибки.
«Ни мы сами, ни наши коллеги, ни люди, которые во всем этом участвуют… не можем наверняка знать, что происходит или может произойти, если мы поведем себя так, словно у нас на руках находятся все факты, будто мы знакомы со всеми нюансами, знаем точно, какие могут быть результаты, и уверены в том, что достигнем самых предпочтительных. Более того, если в случае поиска ответов на сложные социальные вопросы мы будем вести себя так, словно точно знаем, что делаем, то мы просто-напросто подорвем доверие к себе… Недоверие к институтам и авторитетным лицам растет. Сам факт признания неопределенности мог бы воспрепятствовать такой тенденции.
Принятие ошибок становится обязательным условием для обучения. Необходимо искать, использовать — и распространять — информацию о том, что пошло не так, почему успех не достигнут. И принятие ошибок, и жизнь с высоким уровнем неуверенности увеличивают нашу личную и социальную уязвимость. Мы склонны скрывать свою уязвимость и от себя, и от окружающих. Однако… чтобы быть тем человеком, который действительно принимает на себя ответственность… необходимо обладать знаниями и осознавать себя как личность на более высоком уровне, нежели тот, которым обладает большинство в современном обществе».
Признайте: вселенная беспорядочна. Она нелинейна и динамична. В ней постоянно что-то происходит. Ее поведение всегда носит временный, переходный характер и далеко от математически точного равновесия. Она самоорганизуется и развивается, одновременно создает и разнообразие, и однородность. Именно в этом заключается красота мира. Именно поэтому он такой интересный. Именно это заставляет его работать.
Человеческое сознание по какой-то причине предпочитает прямые линии, а не кривые, целые числа, а не дроби, однородность, а не разнообразие, определенность, а не тайны. Но есть что-то еще внутри каждого из нас, что заставляет проявлять противоположные тенденции, и это не случайно, так как мы все развивались из сложных систем с обратными связями, сформированы ими и сами же их представляем. Но какая-то наша часть — та, что сравнительно недавно появилась, — проектирует здания в форме коробок непременно с прямыми линиями и плоскими поверхностями. Другая же часть интуитивно признаёт, что природа создает свое разнообразие при помощи фракталов, прорисовывая мельчайшие детали при любых масштабах — от микроскопических до макроскопических. Эта наша часть воздвигает готические соборы и ткет персидские ковры, пишет симфонии и романы, шьет карнавальные костюмы и изобретает искусственный интеллект, при этом наделяя все творения мельчайшими деталями — такими же сложными, как мир вокруг.
Мы можем ценить и поощрять самоорганизацию, творческий беспорядок, разнообразие и многосторонность. Некоторые из нас даже составляют моральный кодекс, как, например, это сделал Альдо Леопольд в своей этике земли: «Вещь правильна, когда у нее есть тенденция сохранять целостность, стабильность и красоту биологического сообщества. Она неправильна, когда имеет обратную тенденцию».
Одним из худших нововведений, придуманных человечеством, стала ставка кредитования, что повлекло за собой появление понятий «срок окупаемости» и «учетная ставка», которые предоставляют рациональный количественный повод игнорировать долгосрочные перспективы.
Официальный временной горизонт современного индустриального общества не охватывает события, которые произойдут после следующих выборов или по окончании срока окупаемости инвестиций. Временные границы в семьях все-таки еще затрагивают более длительные периоды — жизнь детей и внуков. Многие культуры американских индейцев просчитывали последствия своих действий вплоть до седьмого колена. Чем шире действующие горизонты времени, тем больше шансов на выживание.
Как сказал Кеннет Боулдинг:
«Существует много исторических фактов, подтверждающих, что общество, перестающее себя определять в контексте последующих поколений и лишающееся позитивного видения будущего, вскоре утрачивает и способность решать проблемы настоящего и распадется… Всегда было что-то вдохновляющее в том, чтобы жить подобно птицам, но забота о потомстве у птиц имеет иное значение; может, нам всем стоит… дружно выйти на улицу и, уподобившись птицам, жизнерадостно напачкать где-нибудь? Однако, будучи человеком старой закалки, которому свойственно думать о завтрашнем дне, я не могу принять такое поведение…»
Строго говоря, системы не воспринимают четкое деление на краткосрочное и долгосрочное. Феномены, происходящие в разных временных масштабах, вложены друг в друга. Действия, совершенные в настоящий момент, имеют как немедленные последствия, так и последствия, которые могут проявиться через десятки лет. Сегодня мы испытываем последствия решений, принятых вчера, десять лет назад и сотню лет назад. Связь быстрых и медленных процессов иногда крайне сильна, а иногда слаба. Когда медленные процессы доминируют, кажется, что ничего не происходит; когда быстрые берут верх, то все происходит с ошеломляющей скоростью. Системы постоянно объединяют и разъединяют крупное с мелким, быстрое с медленным.
Когда вы идете по извилистой, незнакомой тропе, где вероятна неожиданная встреча с диким животным и повсюду преграды, вы вряд ли будете смотреть только под ноги, просчитывая лишь следующий шаг. Также было бы глупо устремить взор вдаль и игнорировать то, что находится под ногами. Необходимо следить и за тем, и за другим — за системой целиком.
Не важно, какую специальность вы получили, что написано в учебниках и даже то, что вы считаете себя высококлассным специалистом в своей области, — следуйте за системой, куда бы она ни вела. Она точно будет проходить сквозь традиционные границы учебных дисциплин. Чтобы понять систему, необходимо уметь учиться, не ограничивая себя специализацией в одной из дисциплин, будь то экономика, химия, психология или теология. Нужно освоить научные термины, принять то, что говорят специалисты в данной области, понять то, что они видят сквозь призму своих представлений, и отбросить искажения, которые вызваны узостью и неполнотой их перспективы. Задача не из легких.
Чтобы увидеть систему в целом, требуется больше, чем просто «междисциплинарность», которая подразумевает собрание специалистов из разных областей науки и ведение пустых разговоров. Междисциплинарный подход работает только тогда, когда существует реальная проблема, которую необходимо решить, а представители различных наук озабочены непосредственно решением задачи, а не своей академической правотой. Им придется войти в режим обучения, и признаться в своем незнании, и быть открытыми для получения знаний друг от друга и от системы.
Это возможно. Мало того, это увлекательно.
Жизнь в мире сложных систем будет успешной, если вы не только раздвинете временные горизонты и границы восприятия, но и, в первую очередь, станете интересоваться ею во всех проявлениях, не оставаясь безразличным и бездушным человеком. Конечно, вроде бы так и должно быть, для того и существуют моральные принципы. Но если одной морали недостаточно, то системное мышление предоставляет практические аргументы, которые подкрепляют этические доводы. В реально существующей системе все взаимосвязано. Ни одна часть человечества не обособлена ни от других людей, ни от глобальной экосистемы. В этом взаимосвязанном мире сердце не способно выжить, если откажут легкие, компания не сможет эффективно работать, если ее служащие не достигнут результата, богачи Лос-Анджелеса не смогут существовать, если не будет бедняков, Европа не выживет без Африки, а глобальная экономика рухнет, если погибнет глобальная окружающая среда.
Что же касается всего остального, большинство людей уже знают о взаимосвязях в системе, благодаря которым моральные и практические правила начинают совпадать. Людям просто необходимо поверить в то, что они и так уже знают.
Пример самого разрушительного системного архетипа — «тенденция к снижению производительности» — процесс, с помощью которого современное индустриальное общество разрушает моральные устои. Ловушка сработала по классическому сценарию, а последствия стали ужасающими.
Примеры далеко не лучшего поведения людей превозносятся, преувеличиваются СМИ и признаются обществом. Этого можно было ожидать. В конце концов, все мы люди. Более многочисленные примеры проявления настоящих положительных человеческих качеств при этом игнорируются. Ну да, это не ново, это — исключения, а мы не святые. Не всем же так себя вести.
Как следствие, занижаются ожидания. Разрыв между желаемым поведением и тем, что мы наблюдаем, сокращается. Все реже приходится видеть случаи проявления благородства. Общество пропитано цинизмом. Государственные деятели не скрывают свою аморальность и не несут за это ответственности. Идеализм высмеивается. Разговоры о морали вызывают подозрение. Гораздо проще на публике говорить о ненависти, нежели о любви. Литературный критик и натуралист Джозеф Вуд Кратч выразился так:
«Никогда прежде человек не был так удовлетворен тем, чем он обладает, и не был столь уверен в своей возможности делать все, что придет ему в голову. И он еще никогда не принимал столь низкую оценку того, что он собой представляет. Тот же научный подход, позволивший ему обрести богатство и власть, привел к тому, что биология и психология досконально объяснили человеческую природу, или по меньшей мере все то, что раньше считалось уникальным или даже таинственным… При всем материальном богатстве и власти человек беден духовно».
Мы знаем, что делать, если в системе есть стремление к худшему. Не придавайте плохим новостям больше веса, чем хорошим. Оставайтесь на высоте!
Системное мышление лишь дает совет. Оно не может что-то сделать за нас. Мы снова видим пропасть, которая существует между пониманием и практической реализацией. Само по себе системное мышление не построит мост через нее, но подведет нас к пределу, до которого можно воспользоваться системным анализом, и укажет, что может и должно быть сделано силой человеческого духа.
Войти с помощью соц. сетей: