Техас

Из иллюминатора самолета, заходившего на посадку в международном аэропорту в Хьюстоне, я впервые бросил взгляд на Техас — штат Одинокой Звезды, «землю свободных, родину смелых».

Боже мой, мелькнула в голосе мысль, я сел не на тот самолет, а может, это пилот сбрендил и целых одиннадцать часов мы нарезали круги над Англией? За окном был самый настоящий Линкольншир.

Во все стороны, насколько хватало взгляда (а с высоты в 15 тысяч футов в ясный день его хватало намного) простиралась плоская, однообразная скукотища, какую не сумели бы нагнать спичрайтеры ни одного партийного лидера.

В следующие две недели я исколесил этот второй по величине штат США в поисках какого-нибудь интересного в геологическом отношении места, но, кроме жалкого ущельица возле Лаббока, не нашел ничего.

Говорят, что к западу от Эль-Пасо начинается настоящая пустыня. Может быть, но во всех других местах Техас представляет собой множество абсолютно плоских полей, которые тот там, то сям перемежаются какой-то кукурузной ерундой.

Техасские городки такие же невзрачные. Одному богу известно, о чем думал британский певец Тони Кристи, когда решил обессмертить в своей песне омерзительное нагромождение домишек под названием Амарилло. В этом городе даже нет ни одного сколько-нибудь приличного заведения из тех, которые на техасском жаргоне называют «сисько-бар».

Единственным местом, привлекшим мой интерес в Лаббоке, было агентство по прокату автомобилей в местном аэропорту. Подумать только, а ведь этот город подарил миру Бадди Холли и Джеймса Дина! Впрочем, не зря, видимо, оба они сделали оттуда ноги.

Боюсь, что про Хьюстон я скажу едва ли больше. Панорама города впечатляет — особенно торчащие высотки, построенные, как полагаю, на нефтебаксы. Следов человеческой жизни на улицах Хьюстона не просматривалось.

Первые несколько вечеров в Хьюстоне мы провели, шляясь по улицам в поисках хорошего ресторана, и жаждали приключений, однако все, что в итоге отыскали, — забегаловка, уникальное торговое предложение которой заключалось в разрешении бросать шелуху от фисташек прямо на пол.

И это четвертый по величине город Америки, штаб-квартира НАСА, мировой центр по производству силиконовых грудей и родина большинства «девушек месяца» журнала Playboy в 1994 году!

В конце концов мы оказались в отвратительной, мелкой забегаловке в компании блюзмена Рая Кудера, который старательно пытается создать атмосферу, перебирая струны своей гитары.

Лишь на четвертый день мы поняли, в чем дело. Оказывается, все хьюстонские магазины, бары и рестораны расположены в подвалах, и соединяет их такая сложная сеть пешеходных дорожек, что в ней заблудился бы сам Ранульф Файнес. Там-то и попрятались люди, которые в свое время проголосовали за президента Линкольна.

Летом в Хьюстоне жара (для сравнения хьюстонцам стоит побывать в глубине Австралии), поэтому для удобства посетителей все заведения углублены в землю и снабжены мощными кондиционерами.

В общем, город я возненавидел в первого взгляда, как возненавидел и наш отель, в который как раз съехалась вся Америка на турнир по бриджу. Бридж я тоже терпеть не могу.

Но затем, как это водится при каждом выезде нашей съемочной группы к черту на кулички, мы начали знакомиться с местными людьми, и на моем лице стала проскальзывать улыбка.

Первым из местных нам подвернулся Клайд Пакетт — хозяин пикапа, незадолго до нашего приезда официально признанного самым уродливым автомобилем Техаса. Если бы такой человек ненароком зашел к вам домой, вы бы в ужасе позвонили сначала в полицию, а потом в санэпидемстанцию. Телосложения он крупного, длинные его волосы собраны в хвост на затылке, а борода чуток не доходит до пупа, выглядывающего из-под майки.

Несмотря на свой вид, Клайд хорошо воспитан и бого­боязнен. Он ведет очень простой образ жизни в техасской глубинке, коротая дни в компании грузовичка и верного пса, как две капли воды похожих друг на друга.

Мы приехали к нему, потому что я хотел выяснить, почему американцы в целом и техасцы в частности покупают так много пикапов.

Для жесткости и еще чтобы машина не опрокидывалась, когда в кузов нагружено много «дряни» (это словечко то и дело слышишь в Техасе), пикапы снабжены подвеской, которая могла бы подпирать небоскреб.

Попробуйте подойти к пикапу, оставленному на улице каким-нибудь янки, и попытаться его раскачать. С таким же успехом можно попробовать раскачать лондонский Тауэр.

Разумеется, наличие такой подвески означает, что стоит вам наехать на маленький камушек, как ваш позвоночник разлетится в мелкие дребезги. Зубы ваши тоже не останутся целыми, поскольку в движении машина то встает на дыбы, как рассвирепевший от голода зверь, то так же свирепо обрушивается назад. Пока колеса пикапа в воздухе, вы, естественно, не можете управлять им, но это не проблема, поскольку из-за раздробленного позвоночника вы в любом случае не смогли бы вертеть баранку.

В общем, ездить на пикапе еще менее комфортно, чем на лошади.

Обратимся к практичности пикапа. О да, в его кузове очень много места для... трудно даже сказать, для чего именно. Никто не спорит, время от времени, примерно раз в год, приходится вывозить на свалку старый диван, но станете ли вы ради этого терпеть костоломку все остальные 364 дня? Мы в Англии не стали бы.

Огромность грузового отсека означает резкое уменьшение драгоценного пассажирского пространства. В кабине большинства пикапов могут усесться рядышком трое, а в некоторых моделях с удлиненными кабинами — пятеро, хотя, по правде, учитывая размеры среднего американца, в последнем случае хорошо, если влезут двое.

Для передвижения этого громоздкого транспортного средства требуется такой же громадный двигатель. Поэтому-то даже самые дешевые, самые маломощные и немудрящие модели снабжаются восьмицилиндровым мотором на пять литров. Но владельцам пикапов этого мало — они тюнингуют эти двигатели, резко увеличивая крутящий момент. В итоге получается машина, идеально подходящая для выкорчевывания гигантских деревьев. К сожалению, расплачиваться за это приходится падением мощности.

Если пикап еще и обременен автоматической коробкой передач (а механическая коробка встречается в США так же редко, как у нас телевизоры без пульта дистанционного управления), то вы сильно удивитесь тому, как медленно он едет.

Их владельцы уверяют, что у пикапов хорошая приемистость, иными словами, что они быстро разгоняются от светофора. Это чушь: даже дизельный Ford Escort дважды сделает самого мощного из американских пикапов.

О максимальной скорости пикапов не стоит и начинать разговор. Какая скорость может быть у автомобиля с аэродинамическими свойствами платяного шкафа?

Неумеренное количество потребляемого пикапом горючего — еще одна из того бесчисленного множества причин, по которым идея пикапа заслуживает такого же отношения, какое возникло бы у вас к медведице, на медвежат которой вы только что ненароком наступили.

Однако в этом случае как объяснить следующий факт? В 1994 году в Техасе 21 000 человек купили Ford Taurus — самый продаваемый в Америке автомобиль. Он представляет собой некую помесь Ford Mondeo и Ford Granada, он же Scorpio, хотя в данном случае важно не это, а сама цифра — 21 000 покупателей.

В тот же самый год 110 000 техасцев купили себе пикап «Форд». В этом штате пикапы продаются в пять раз чаще обычных машин. Совершенно очевидно, что техасцы выжили из ума, но еще не дошли до той стадии, на которой сажают в дурдом.

Клайд Пакетт психом не был: он ездил на пикапе, потому что зарабатывал на жизнь перевозкой «дряни» — но он такой один. В Остине, столице Техаса, парковка у ресторана «Сломанная спица» битком набита пикапами, одного взгляда на которые достаточно, чтобы понять, что в их кузове едва ли перевозилось что-нибудь тяжелее упаковки баноч­ного пива.

Посетители этого «танцевального ресторана» уверяли нас, что пикапы безопаснее, удобнее, практичнее и эстетичнее любых других автомобилей. Кроме того, пикап такая же часть техасской униформы, как и широкополая ковбойская шляпа.

Делать нечего, я надел на себя Ford F150 небесно-голубого цвета и отправился на встречу еще с парочкой людей со странным сдвигом в мозгах. И как раз набрел на человека по имени Билл Клемент. Билл заведует своего рода собачьим приютом для старых «шевроле» — он подбирает и восстанавливает еще работающие экземпляры. У него их скопилось великое множество: одни он продает, а другие просто живут у него в гараже.

Ничего интересного в этом всем не было, пока Билл не сказал, что его любимцами являются модели, на решетке радиатора у которых есть значок SS. «Но они популярны только у поклонников Третьего рейха», — говорил он, сидя за столом и играясь с немецкой каской времен Второй мировой.

В роли стола выступал капот от «шевроле» 1955 года, однако меня заинтересовал не он, а список «имен черномазых», который Билл шлепнул в мою потную ладонь. «Как зовут твою дочку?» — хрипло спросил он.

«Ээ… Эмили», — ответил я, запинаясь от волнения.

«Хорошее имя. Оно что-то значит, в отличие от имен из этого списка».

«Интересно, что значит Эмили?»

«А черт его знает».

Попасть в мастерскую к Биллу было непросто, так как над входной дверью висела огромная вывеска, на которой ясно и понятно написано, кто может войти, а кто нет. А именно, она гласила: «Запрещено входить людям, охочим до сниженных цен, слишком чувствительным, трепачам, кредиторам, предъявителям чеков, компьютерщикам, студентам колледжей, уставшим, нетрезвым, фантазерам, ездящим не на «шевроле», владельцам «фордов», девушкам, любителям гудеть в сирены, землемерам, политикам, побирушкам, налоговым агентам, адвокатам, лицам, симпатизирующим чему-либо, людям в отпуске, женам и нытикам».

А среди вещей, которые Биллу нравились, были сквернословие, шовинизм, стервозность, наличные деньги, невоздержанность, дурной вкус, общество владельцев стрелкового оружия, рязгильдяйство и фанатизм. Еще одна табличка на окне мастерской гласила: «Говорим по-английски или дружно идем нах».

Мне было разрешено войти даже несмотря на то, что я явно попадал в билловские категории «сраный бритиш» и «земляк богомерзких Rolling Stones и желчного пузыря рок-н-ролла Джона Леннона».

Я попытался было изобразить интерес к машинам, то тут оказалось, что у Билла есть помощник Боб, который едва ли не интересней самого Билла.

Это был здоровенный мужик в джинсах, которые он купил, когда еще был маленьким. А когда вырос, то не выбросил их в мусорку и не похудел, а просто скрепил их себе под задницей и прикрыл выглядывающий спереди и сзади срам длиннополой рубашкой. Все было замечательно, пока Боб не наклонился. Это было еще то зрелище — бобовская задница. Отличный кадр для Motorworld!

Кроме задницы, Боб еще и говорил. Не желаю ли я про­ехаться на его потрясающем, свежевосстановленном El Camino SS с движком 7,4 литра на 430 лошадей, который в свое время был выпущен на техасском заводе General Motors в Арлингтоне?

Нет, ни за что, если за рулем будет Боб, подумал я, но поскольку вслух ничего не произнес, чтобы не показаться грубым, мне пришлось ехать. «Не езди через ниггерский город», — только и успел прокричать мне вслед Боб.

Машина, что и говорить, была великолепной (хотя и пикап). Ее глушитель звучал лучше, чем гитара «Стратокастер». Она не слишком хорошо слушалась руля и выглядела так, словно ее буквально на день выпустили погулять из семидесятых годов, но мне понравилась ее манера набирать скорость, явно оставшаяся от времен до эпохи политической корректности. У Билла на майке было написано: «Если ты не видел бога, значит, ты ездишь не слишком быстро».

Приехав назад, я спросил Билла, не бывало ли случаев, чтобы его машины угоняли. «О нет, — охотно отвечал он, — Если какой-нибудь ниггер попробует сюда вломиться, мы в Техасе имеем право защищать свою собственность всеми доступными средствами, вплоть до убийства того, кто на нее посягает. Как-то ночью один ниггер попробовал сюда забраться, но быстро умер от избытка свинца в организме».

«Ты убил его, что ли?»

«А то нет. Невелика потеря для общества».

Этот человек был настоящий социальный взрыв с замедленным детонатором. При съемке интервью с ним мы лишь с десятого раза смогли записать дубль, в котором не звучало слов «ниггер» или «фак».

Боже мой, думали мы, уезжая от него, что за необычный человек! И, конечно, попали пальцем в небо: в Техасе Билл — это все равно что кишмиш в море изюма.

Возьмите, к примеру, Стэнли Марша — директора одной из техасских телекомпаний, который, хоть и носит одежду а-ля бомж, имеет большой авторитет у местных жителей.

Он ездит на розовом «кадиллаке» и занимается тем, что придумывает причудливые слоганы для специальной серии дорожных знаков, образцы которой понатыканы по его родному городу. Допустим, подруливаете вы к перекрестку, и там вместо знака «Уступи дорогу» видите привычный перевернутый треугольник, а под ним надпись «Поющая толстушка», или «Двухголовый младенец», или еще что. Выглядит странно и не слишком помогает ориентироваться.

Дома у Стенли собирается целая тусовка студентов-недоучек, один из которых совершенно явно взял за образец для подражания нашего знакомого Боба из Лаббока. Он носит джинсы в настолько спущенном состоянии, что его член чуть не вываливается наружу. Не знаю почему, но я, увидев это, тут же стал представлять, смог бы так носить джинсы самый старый в Британии политик-консерватор Дуглас Хэрд.

От этих мыслей меня отвлек Деннис, всегда выдержанный и благоразумный директор нашей группы. Он собрал в кулак всю свою врожденную учтивость и сказал Стенли: «Сэр, полагаю, что было бы хорошей идеей съездить...»

В ответ Стенли заорал так, что Деннис навсегда за­ткнулся: «ЭЙ, ПАРЕНЬ, ЧТО ЗНАЧИТ "ПОЛАГАЮ, БЫЛО БЫ"? ЕСЛИ ТЫ ОТ МЕНЯ ЧТО-ТО ХОЧЕШЬ, ТО ПРИДИ И СКАЖИ ПРЯМО».

С 51-летним Деннисом еще никто так не разговаривал, а «парнем» его перестали звать уже очень давно.

В общем, Стенли любит, когда с ним изъясняются без обиняков, и не возражает, когда у него что-то просят сделать на ясном и четком английском.

Ясная и четкая манера выражаться — специальность Стенли. Когда я спросил, больше ли в Техасе чудаков и оригиналов, чем в любом другом штате, он ответил: «Нет, просто среди людей, живущих на островах и питающихся рыбой, процент унылых зануд гораздо выше».

Это он, случаем, не о Британии?

«А то нет! Не представляю, как вы там живете, на вашем дурацком островке. Он весь провонял рыбой, а его земля покрыта рыбьей чешуей».

Оказалось, что Стенли не слишком большой поклонник бритишей. Нашу никчемность как нации он демонстрирует на примере Стоунхенджа. Возле его дома проходит федеральная автострада, недалеко от которой прямо в чистом поле он вкопал в землю стоймя, капотами вниз, десять «кадиллаков». Зачем, поинтересовался я, ему это понадо­билось?

«Просто я захотел создать нечто покруче Стоунхенджа. Заняло меньше недели».

Видимо, у Стенли после этого развился настоящий заскок по поводу закапывания машин. Перед его домом прямо посреди ухоженного газона вкопан по самые дворники ярко-оранжевый VW Beetle. Словом, Стенли — настоящий псих: об этом говорило еще и то, он единственный техасец из всех нами встреченных, который не имел пикапа.

Техас вызывал у меня чувство отчаяния до тех пор, пока мы не прибыли в столицу штата — город Остин. Ее легко узнать по тому, что тамошнее правительственное здание представляет собой точную копию вашингтонского Капитолия, с той лишь разницей, что в чисто техасском духе купол в Остине больше по размерам.

Я сразу понял, что этот город мне понравится, когда узнал, что в нем имеется один-единственный памятник — Стиви Рэю Вону, мальчику, ставшему самым известным гитаристом мира.

Музыка — одна из главных тем этого города. На Шестой авеню в любое время дня и ночи слышишь все мелодии на свете от блюза и кантри до самого старомодного рок-н-ролла. Каждое здание — это бар, а в каждом баре играет настоящий оркестр. Дюваль-стрит во флоридском Ки-Уэст даже рядом не стояла с Шестой авеню в Остине, и больше тут сказать нечего.

Что необычно для Америки, улица эта сделана полностью пешеходной, и ездить по ней можно только на конной тяге. Людям приходится парковать машины где-то вдали и дальше идти пешком, хотя во всех других местах США фраза «идти пешком» уже практически вышла из употребления.

Я, что называется, «ходил пешком», причем много, по центральным улицам Остина и не верил своим глазам. Пикапов не было нигде, за исключением буквально нескольких экземпляров на задворках баров с кантри-музыкой. Все парковки были забиты «хондами», «тойотами» и мелкими «доджами».

Оказалось, что в Остине находится самый крупный в Америке университет, где учится больше 50 000 студентов со всего света. Это обстоятельство придает городу космополитичную атмосферу. Мне она понравилась, потому что благодаря ей на целых два блаженных дня я забыл, что я в Техасе.

Увы, вскоре пришлось оттуда уезжать — в Хьюстоне предстояло взять самое большое в программе Motorworld интервью. Нам пообещали аудиенцию сразу у всех трех музыкантов группы ZZ Top.

Этому событию предшествовали целые месяцы подготовительной работы, в ходе которой с менеджером группы были обговорены все мелочи вплоть до проблемы потоотделения у вокалиста Дасти. Нам объяснили, что он сильно потеет, поэтому каждые несколько минут во время съемок необходимо делать перерывы, пока гримерша — которую мы должны специально под это дело взять с собой — будет припудривать ему лоб.

Непонятно только, почему местом проведения интервью была выбрана закусочная Tex-Mex без кондиционеров, расположенная в одном из трущобных районов Хьюстона, а временем — один из самых жарких и душных вечеров в году. На улице было 114 градусов по Фаренгейту, а под нашими съемочными софитами — раза в два жарче. В общем, Дасти предстояло нелегкое испытание.

Всякий раз, когда гримерша начинала промакивать потекшего Дасти, мы брали крупным планом Фрэнка или Билли, но к тому времени, как подходил его черед отвечать на какой-нибудь вопрос, с его лба уже опять низвергалась Ниагара.

Кто-то принес портативный вентилятор и предложил использовать его как средство охлаждения Дасти, пока на того не повернется камера. Идея состояла в том, что, как только камера поворачивается, Дасти должен быстро опустить вентилятор и отвечать на вопрос. Она понравилась не только самому Дасти, но и нашему звукооператору Мюррею, который сказал, что мягкое гудение вентилятора не создаст никаких проблем.

И вот в тот самый момент, когда я перед камерой беседовал с Билли, случилось неизбежное: вентилятор каким-то макаром запутался в бороде, и мы убили целый час, выпутывая его обратно.

На самом деле это была своего рода проверка. Если бы эти парни оказались обычными тупыми и наглыми рок-звездами, они бы после всего этого встали и моментально свалили. Но они остались. Впрочем, Билли все равно не мог никуда уйти, поскольку ржал так, что чуть не лопнул по швам.

Музыканты оказались повернуты на автомобилях. Когда они были еще подростками, то где-то надыбали сплетенный из стальной проволоки шар с сиденьем внутри. Оригинальное предназначение шара так и осталось загадкой. Подростки придумали играть с ним в такую игру: кто-нибудь забирался в шар и запирал проволочную дверь изнутри, а его друзья сбрасывали шар с борта движущегося на полной скорости грузовика. После того как Фрэнк пережил сброс на скорости 80 миль в час, была написана песня «Мастер искр».

Сегодня их интерес к машинам стал более разнообразным. Фрэнк собрал коллекцию из «феррари», включая Ferrari 250 GTO, которую он превратил в кабриолет.

У Дасти был огромный, толстый спорткар 1950-х годов с обрубленной крышей.

Лучше всего известны автомобильные пристрастия Билли. Обычно он ездит на Mercedes SL, но в гараже у него стоит тот самый Eliminator — потрясающая машина, фигурировавшая в видеоклипах ZZ Top.

К девяти часам интервью закончились, и настал черед «кислотного теста». Год назад мы брали интервью у знаменитого рок-певца и музыканта Боба Сегера, по окончании которого Боб остался вместе с нами поужинать. Что сделают эти, из ZZ Top?

Дасти быстро ушел, но Билли и Фрэнк остались: они без удержу рассказывали разные истории из жизни и смолили сигареты одну за другой. Обычные, совершенно нормальные люди, которых совсем не испортил статус мега-рок-звезд. Они долго смеялись, когда мы спросили, не записали ли они альбом Sharp Dressed Man после того, как увидели нашего звукооператора Мюррея, который имел обыкновение заправлять рубашку в трусы.

Мюррей чувствовал себя как дома на сборище техасских фанатов автогонок. Проблемы с одеждой бывают у всех автогонщиков, но в Техасе эти люди одеваются особенно идиотским образом.

Автомобили у них под стать одежде. Это, конечно же, не автомобили в точном смысле, а пикапы. Гонки на пикапах выглядят так: вся шайка выстраивается у перекрестка перед огромной лужей, и, как только загорается зеленый, каждый пытается побыстрее преодолеть двести ярдов до другого берега лужи.

Несколько тюнингованных пикапов разбрызгивали колесами грязь вполне красочно, но поскольку большинство гонщиков приехали на самых заурядных «тойотах» и «хондах», соревнование по плетению корзин было бы более захватывающим зрелищем, чем эти гонки.

Только потом стало понятно, почему на трибунах собрались такие толпы зрителей. Они пришли посмотреть на «Бигфут».

Вид этого пикапа внушает благоговейный ужас. Он весит пять тонн, а его колеса достигают в диаметре шести футов. Забираться в его пластиковую кабину надо через дверцу между колесами. Днище пикапа сделано из прозрачного оргстекла.

Внутри есть гоночное сидение с пятиточечным ремнем безопасности и приборная панель, перекочевавшая сюда прямо из фантастического сериала Thunderbird.

Вы садитесь, включаете все помпы и нажимаете большую красную кнопку, которая запускает восьмицилиндровый двигатель объемом 9,7 литра. Чуть нажали на газ — и в трубу улетает целый галлон топлива. Только успели подумать «Ни фига себе, какой рев!», и сжигается еще один галлон топлива, а в движении эта машина потребляет галлон каждые 300 ярдов.

Коробка передач, как мне сказали, у него автоматическая, но переключать скорости все равно надо вручную, перемещая рычаг назад. Но вот беда: я не думал, что «перемещать» будет значит «тянуть до посинения».

Раскрутив двигатель до 6000 оборотов, я потянул рычаг переключения передач, но ему хоть бы хны. Обороты продолжали расти и уже перевалили за 8000, потом за 9000, наконец, я в бешенстве дернул за рычаг так, что чуть не вырвал его с корнем. Подумать только, сработало. Машина тронулась, я воткнул вторую и машина рванула вперед, как пуля из пистолета.

Этому монстру для разгона с 0 до 60 миль/час нужно меньше пяти секунд. Но дара речи меня лишило не столько это, сколько цепкость, с какой толстенные колеса держались за поросшую мокрой травой землю.

Еле заметное движение крошечного гоночного руля — меня тут же качнуло вбок, и машина моментально поменяла направление. Особенно странное впечатление при езде на «Бигфут» оставлял пол из оргстекла, сквозь который был виден несущийся под колесами асфальт.

Хозяева машины не разрешили мне включать задний мост, потому что, сказали они, тогда она может наделать бед. А позже они стали жалеть, что вообще пустили меня за руль.

Даже через десять минут езды я все еще не мог освоить переключение скоростей, а стрелка тахометра намертво застряла на отметке 9200 оборотов. Поездка проходила под аккомпанемент оглушительных выстрелов из выхлопной трубы, от которых публика прыгала от восторга, а владельцы рвали на себе волосы от отчаяния.

Пребывая в блаженном неведении о разворачивавшейся за моей спиной драме, я попрактиковался переезжать через снопы сена, выставленные в качестве препятствий, и уже готовился разогнаться и перепрыгнуть через шестерку стоящих в ряд автомобилей.

И тут двигатель вырубило. Я не сразу сообразил, что на всякий случай, если вдруг водитель сойдет с ума и начнет давить зрителей, у владельцев был пульт дистанционного управления, отключавший зажигание. Они его и отключили. Пока я выбирался из кабины, кто-то назвал меня «чокнутым придурком».

Что ж, в Техасе это вполне нормальный комплимент. С тех пор на каких бы скоростных, огромных или дорогущих машинах я ни ездил, моим абсолютным фаворитом остается «Бигфут». Этот автомобиль стал бы сенсацией даже в стране, полной других поразительных вещей, а в Техасе он просто лишал дара речи всякого, кто его узрел.