Глава 17
Но поспорить толком и со вкусом они не сумели. Их спор остановил Нарышкин.
– С этим мы разобрались, – произнес он громко и решительно. – Очень хорошо. Тайна назначения Вениамина на пост директора раскрыта. Теперь поговорим о другой нашей жертве, поговорим о племяннике Зинаиды Никитичны – Георгии.
– А что про него говорить? Он помогал тетке красть из фондов. И он же убил Веню. Ясно, тетка его науськала. У Георгия самого ума бы не хватило такую аферу столько лет подряд крутить. Он бы не стал осторожничать, мигом себя выдал.
– И выдал, – кивнул Нарышкин. – Все те предметы, которые попали на «черный» рынок, – это была доля Георгия. Свою часть Зинаида Никитична берегла и не трогала.
– Но зачем она это делала? Из-за денег?
– Денег у Зинаиды Никитичны и так было предостаточно. Родители оставили ей целое состояние в золоте и ювелирных украшениях. Сама Зинаида Никитична очень ловко распорядилась оставленным ей наследством: что-то из драгоценностей продала, деньги удачно вложила. И еще в мутные девяностые сумела сколотить себе состояние, которое с годами лишь преумножала. Так что сейчас она очень богатая женщина.
– Тогда зачем она стала красть из фондов?
– Дело в том, что Зинаида Никитична считает себя одним из потомков великого фельдмаршала. Где-то в десятом колене ветви ее генеалогического древа и впрямь пересекались с древом Суворовых. Но такое случалось сплошь и рядом, учитывая, что жениться дворяне предпочитали на своей ровне. Все приличные фамилии так или иначе состояли в родстве. Но нашей Зинаиде Никитичне эта идея ударила в голову. Она решила, что имеет больше прав владеть этими вещами, чем музей.
– Вот негодная!
– Она подучила своего племянника, как им осуществить кражи. И вечно нуждающийся в деньгах Георгий охотно пошел на поводу у тетки. Какое-то время все шло хорошо. Георгий крал, тетушка «скупала» у него украденное. Но затем Георгий решил, что тетушка платит ему за добычу до обидного мало. Наверное, так оно и было, учитывая скаредность Зинаиды Никитичны. И Георгий без особого труда нашел других перекупщиков, людей, которые платили ему куда больше, чем жадная тетка.
– Так украденные вещи и попали на рынок, где их вскоре и обнаружили!
– Когда Зинаида Никитична поняла, что по вине племянника их могут разоблачить в самое ближайшее время, гнев ее был так велик, что она приняла решение убить племянника. Устранить его также требовало элементарное чувство самосохранения. Именно Георгий засветился у «черных» антикваров, именно его задержала бы полиция. Стал бы Георгий покрывать свою тетушку? Вряд ли. И Зинаида Никитична рисковать не собиралась. Георгий был приговорен, а приговор был приведен в исполнение.
– Но сначала она заставила его убить Веню.
– Да, по вине Инны Карловны бедного Веню все считали новым директором. Все, включая главбуха. И Зинаиде Никитичне совсем не понравилась идея молодого человека уволить ее. Она вызвала к себе Георгия, хорошенько его накрутила, наверное, напугала, что Веня собирается идти в полицию. И напуганный Георгий совершил убийство.
– Не так уж он сильно был и напуган, если при этом еще догадался записать голос Вени на диктофон. Помните? «Я занят! Работаю!»
– Еще бы не помнить, – усмехнулся Нарышкин, – если я из-за этого диктофона познакомился с нашим уважаемым следователем. Диктофон-то был мой. Я случайно забыл его в кабинете Вени, когда объяснялся с ним. А Георгий, который явился туда после меня, похоже, нашел диктофон и использовал в своих целях.
– Как Георгию удалось уговорить Веню записать эту фразу на диктофон?
– Георгий подделал голос Вени. Надеялся, что тем самым отсрочит момент обнаружения тела.
– И отсрочил. Никто за целый день не рискнул сунуться к Вене.
– Но почему они с теткой не сбежали сразу, как только начались проблемы?
– Как я понимаю, после убийства Вени Зинаида Никитична решила, что увольнение ей не грозит. А значит, она может остаться и дальше воровать из фондов.
– Но кто бы стал ей помогать? Георгия-то она тю-тю… ликвидировала.
– Со временем она бы сумела найти себе нового помощника. У нее был свой метод. Она и Георгия заставила ей помогать, снабдив того деньгами, а затем начав требовать их возврата. Поймала его на крючок, слезть с которого он уже не мог.
– Жуткая женщина, – высказался Глеб Михайлович.
И все присутствующие молча с ним согласились.
После этого последовала опись возвращенных фондам музея украденных раритетов из числа принадлежащих лично фельдмаршалу вещей. Тут были и личные письма, и оружие, и награды, и даже предметы обихода. Потерять все это было бы крайне обидно. И всех охватило необычайное воодушевление. Зло окончательно оставило стены этого музея. Справедливость восторжествовала, и силы зла были повержены.
Когда опись была составлена и полицейские ушли, Ксюша подошла к Нарышкину:
– А Кристина? С ней как быть? Про нее не было сказано ни слова.
– Это потому, что она к нашей истории отношения фактически не имеет.
Ничего себе!
– Но Зинаида Никитична проломила Кристинке череп.
– Тогда, я думаю, Кристина свою историю расскажет нам сама. Предлагаю навестить ее в больнице прямо сегодня. Что скажешь? Согласна?
Разумеется, Ксюша была согласна. Так они оказались в больнице, где медленно приходила в себя Кристина. Впрочем, выглядела она уже совсем неплохо. Разве что бледность кожи да замотанная бинтами голова напоминали о пережитом женщиной кошмаре.
– Врачи сказали, что я должна была умереть. Я и сама чувствовала, что умираю. Все как полагается, картинки из моей жизни замелькали. Все, в чем виновата была, все я увидела. И знаете, так мне тоскливо стало! Как же, думаю, умру, а как моя мама? Кто о ней позаботится? Кому она, кроме меня, нужна? И не умерла. Врачи говорят, что это похоже на самое настоящее чудо.
Ксюша с Нарышкиным уже успели пообщаться с врачами, и те именно так и отозвались о случае своей пациентки:
– Не знаем, почему она выжила. По всем прогнозам она должна была умереть, но почему-то осталась жива. Могла остаться инвалидом, но каким-то чудом идет на поправку очень быстро. Сегодня мы сделали ей снимок головы, такое впечатление, что никакого перелома черепа и не было вовсе.
Самочувствие пациентки было стабильно хорошее. И Кристина с радостью принимала визитеров.
– Я ведь понятия не имела, что Зинаида Никитична тырит вещи у нас из музея. Я к ней в больницу поехала, проведать хотела, из лучших побуждений действовала.
– Мне-то ты можешь сейчас не заливать, – хмыкнула Ксюша. – Какие там добрые побуждения! На деньги одинокой старушки ты позарилась. Так прямо и скажи.
– Не знала я, что эта старушка за фрукт такой. Думала, она такая тихая и вежливая, что я мигом ее окручу. А она вон какой шкодой оказалась. Меня чуть не убила.
– А как это было? Расскажи хоть!
– Началось все с того, что Зинаиды Никитичны в больнице не оказалось. От нас ее в Мариинскую увезли, а когда я туда примчалась, мне объяснили, что такой пациентки у них нету. Я ей самой давай звонить. А она мне таким слабеньким голоском, мол, в больнице я лежу. Как же, спрашиваю, вы в больнице, если в справочном говорят, что вас тут нет. Она мне, ошибка. Ничего мне не надо. И приходить ко мне тоже не надо. Ну, делать нечего, поехала к себе домой, маму покормила, прибрала все, а сама все про Зинаиду Никитичну думаю. Снова в больницу звоню, они мне говорят, что никакой ошибки нету и такая пациентка к ним не поступала. Я дальше звонить по другим больницам. Нигде ее нету. Потом снова в Мариинскую звоню. Там меня уже узнают и говорят: да, была такая пациентка, но прямо из приемного отделения она домой отпросилась. Это меня еще больше раззадорило. Что за нестыковки такие? Может, есть у Зинаиды кому за ней ухаживать и помимо Георгия? Тогда чего я с ней время свое тратить буду. Узнаю раз и навсегда. И я к ней поехала.
– Куда? В больницу?
– Нет, домой. Поздно уже было, но я упрямая. Сижу и не ухожу. Прямо возле ее квартиры сижу, караулю, кто от нее выйдет. Вдруг выходит Зинаида Никитична. Вид здоровый. И не скажешь, что племянника любимого потеряла. И бежать. Такси вызвала, меня не видит. На лестнице я этажом выше сидела. А на улице в платок завернулась. В общем, поехали мы. Она на своем такси, я на машине Артурика. И приехали мы знаете куда?
– К нашему музею.
– Точно. Что, думаю, Зинаиде Никитичне ночью в музее понадобилось? И самое главное, кто ее туда пустит? Но как-то она проникла.
– И сколько Зинаида пробыла внутри?
– Недолго. Может, полчаса, может, час. Как вышла, сразу назад к себе домой поехала.
Ксюша взглянула на Нарышкина и спросила:
– Я только сейчас подумала: а почему Зинаида Никитична свой тайник той ночью не опустошила? Зачем оставила все украденное?
– В самом деле не понимаешь?
– Не понимаю. Она ведь явно приходила ночью в подвал, чтобы без помех извлечь из тайника все наворованное.
– А ты ей в этом помешала. Ты же ее спугнула. Она поняла, что кто-то за ней следит, и потому побоялась лезть в свой тайник.
– Да там, в подвале, уже и духа моего не было. Я такого стрекача задала…
– Но она этого не знала. Решила, что безопасней будет отложить посещение тайника до другого раза.
Кристина переводила взгляд с одного на другого.
И наконец ревниво спросила:
– Так что? Мне рассказывать дальше?
– Рассказывай.
– Так вот, на следующий день я на работу не вышла. Мы с Артуриком хорошо развлеклись, не до работы мне было. И Зинаиду я тоже выбросила из головы. Но на другой день она мне сама позвонила. Я к выступлению в ДК готовилась, не до нее мне было. Но она сказала, что дело очень срочное и важное. На миллион, так она и сказала. Я пыталась отнекиваться, но она так просила… В общем, я сказала Гарику, чтобы он меня прикрыл. Что если меня будут спрашивать, чтобы он всем говорил, что видел меня вот тут буквально минуту назад.
Так вот почему Гарик водил Ксюшу кругами! Теперь Ксюше стало ясно, что произошло в ДК. Влюбленный в Кристину молодой человек хотел услужить ей во что бы то ни стало. И, приняв Ксюшу за того, кого имела в виду Кристина, прося ее отмазать, с радостью взялся водить Ксюшу за нос.
– Можешь радоваться, Гарик твою просьбу не забыл.
– Еще бы ему забыть. Он же влюблен в меня без памяти. Даже замуж предлагает за него выйти.
– Так и шла бы.
– Раньше не собиралась, а теперь даже не знаю. Может, еще и схожу. Как-то у меня от этого удара все в голове переместилось. Что раньше важным казалось, теперь кажется сущей ерундой. И наоборот.
– А что с Зинаидой Никитичной-то?
– Ну, что с ней… Она по телефону мне сказала, чтобы я никому не говорила, что она тут. Сказала, что специально ради встречи со мной ушла с работы в разгар рабочего дня. Что будет ждать меня неподалеку от ДК во дворе. И ждала.
– В детском домике-беседке.
– Точно. Там меня и нашли. В общем, мы и поговорить с ней толком не успели. Она уже в домике сидела. И мне сказала, залезай ко мне. Я полезла и тут же получила чем-то тяжелым по голове.
– Она огрела тебя чугунным ядром с нашей выставки.
– Да ты что! – рассмеялась Кристина. – Вот шустрая бабка! Знаете, а я ей даже благодарна. Если бы не она, я бы никогда не научилась черное от белого отличать. Артурик таким милым и заботливым казался! А узнал, что я в больнице, и носа не кажет. И звонить не звонит. А Гарик наоборот. Только узнал, что я в больницу угодила, тут же примчался. У дверей операционной сидел. Вчера два раза прибегал. И сегодня обещал.
Не успела Кристина договорить эту фразу, как в дверях появился высокий молодой человек. Ксюша с трудом узнала в нем того самого Гарика. Без грима и сценического костюма он казался куда проще и, как ни странно, привлекательней. Увидев в палате посторонних, Гарик сперва замер. А затем бросился к Кристине, словно намереваясь защитить ее от всех злодеев, которые только могут проявить свой интерес к его любимой женщине:
– Кристина, с тобой все в порядке?
– Со мной да. А с тобой? Почему ты заставляешь меня ждать тебя столько времени?
– Да где же? Я за соком бегал. Как ты просила.
– Купил?
– Купил.
– Гранатовый?
– Нет, ты же просила банановый с киви. Все магазины обегал, пока нашел.
– Опоздал! Теперь я хочу гранатовый. С лимоном!
Голос Кристины звучал капризно, но смотрела она на Гарика ласково. И тот млел от счастья.
– Пойдем, – шепнул Нарышкин на ухо девушке. – Мне кажется, мы тут лишние.
Он пожелал Кристине скорейшего выздоровления. Прибавил, что они ждут ее обратно на работу. И произнес еще несколько дежурных фраз, которые мог бы произнести начальник, явившийся проведать своего заболевшего подчиненного.
И когда они вышли на улицу, Ксюша спросила:
– Скажи, как получилось, что ты оказался в кабинете у Вени? О чем вы с ним говорили?
– Мы с ним немного поспорили о том, как должна быть организована в дальнейшем работа в музее. Боюсь, что мы несколько увлеклись. Уходя, я даже забыл в кабинете свой диктофон.
– А о чем же вы так яростно спорили?
– Он почему-то возомнил себя новым директором музея. Теперь-то я понимаю почему. А тогда решил, что бедняге просто пришла в голову какая– то блажь. Разумеется, я пытался его разубедить. Показал свои документы. Объяснил, что я был бы совершенно точно в курсе, если бы на эту должность назначили его. Он сначала как-то огорчился, потом начал скандалить, затем совершенно сдулся и велел мне убираться. Я и убрался, забыв свой диктофон.
– Но коды для сигнализации ты все-таки от Вени получил? А как же твои планы ограбить наш музей?
– Ограбить?
– Ты планировал проникнуть в музей и вынести те экспонаты, которые считал фальшивками. Наверное, на досуге ты собирался отдать их экспертам, чтобы удостовериться, что твои подозрения правомочны.
– Ты все это откуда знаешь?
Нарышкин был поражен. А Ксюша в ответ таинственно улыбнулась: мол, есть свои секреты.
– Ты поистине удивительная девушка. Да, была у меня такая безумная идея. Но, к счастью, обошлось без греха. Мы поговорили со старшими товарищами, они дали мне разрешение до вступления мной в должность директора филиала немного побыть председателем ревизионной комиссии, чтобы учесть все факты возможных хищений из фондов музея.
– Как-как ты сказал?
– Факты хищений.
– Нет, ты что-то про должность директора говорил!
– Ах, прости, я тебе разве еще не сказал?
– О чем?
– Позволь представиться, Петр Нарышкин, с сегодняшнего дня директор вашего музея.
Какое-то время Ксения смотрела на него, широко распахнув глаза.
– Ты? Так это ты наш новый молодой директор?
– А что тебя так удивляет? Или я не гожусь?
– Годишься! Именно ты и годишься. Просто я… Это все так удивительно!
И внезапно Ксюша расхохоталась.
– Что с тобой?
– Я теперь понимаю, почему, когда ты назвался Вене, тот так сильно скуксился. Он-то считал, что директором назначили его. И вдруг заявляешься ты со всеми своими документами, и оказывается, что директор – это совсем другой человек.
– Да, боюсь, что последние его минуты на земле были отравлены пониманием того, что кто-то его здорово провел.
В это время у Ксюши зазвонил телефон. Она взглянула на экран. Номер был незнаком.
– Ответь, – посоветовал ей Нарышкин.
И Ксюша послушно поднесла трубку к уху.
– Алло, алло! – услышала она. – Россия? Австрия на проводе! Привет, подруга!
– Анька! Ты?
– Сто лет, сто зим! Вот прилетела и первым делом звоню тебе. Как ты?
– Ой, Анька! Это и впрямь ты?
– Я! Увидимся? Ты не против? Прямо сейчас.
Ну разве Ксюша могла отказаться? Когда рядом с ней был самый симпатичный мужчина из всех, какие у нее бывали?! Да еще и не просто мужчина, а сам вновь испеченный директор их музея. Красавец! Герой! Благородный рыцарь и спаситель прекрасных дам! Такой момент просто нельзя было упускать. Наконец-то Ксюша могла утереть Аньке нос. И она чувствовала, что сделать это у нее сегодня получится как нельзя лучше.
