Открыв глаза, я едва не ослепла от яркого света. Заслонилась ладонью от лучей и все равно ничего не смогла разглядеть. Стоял жуткий холод, но свежий воздух бодрил и дарил ощущение открытого пространства.

– Я впечатлен.

Я сощурилась. Контуры гибкой, долговязой фигуры Короля гоблинов я различала плохо, зато его глаза, в которых отражался свет, блестели в темноте, будто волчьи.

– Несмотря ни на что, Элизабет, тебе удалось меня сломить.

Мой смех, раскатившийся по округе, был таким же грубым, как камни под руками. Привыкнув к свету, я увидела, что мы с Королем гоблинов распластались на земле, точно два убитых в бою солдата. Мы находились в землянке, которую озарял яркий свет, льющийся откуда-то сверху. Полная луна.

Я села и тут же скривилась от боли: окоченевшее от холода, побитое тело определенно воспротивилось моему намерению.

– Кете, – прокаркала я.

Король гоблинов поднялся на ноги и кивнул:

– Там.

В нескольких футах от меня, скорчившись, лежала хрупкая фигурка. Я попыталась встать, но перед глазами сразу все поплыло, и я снова рухнула на землю. Потом собралась с силами и кое-как, на четвереньках, подползла к сестре.

Кете была без сознания, но дышала – об этом свидетельствовали легкие облачка пара в морозном воздухе. Сердце билось слабо, хотя и ровно. Я перевела взгляд на Короля гоблинов.

– Она жива, – подтвердил тот. – Цела и невредима, разве что немножко растрепана. Но ей ничто не грозит и не будет грозить, когда она придет в себя в верхнем мире.

Я погладила сестру по лбу. Кожа была прохладная, но мои пальцы явственно ощущали, что это кожа живой, здоровой девушки, настоящая человеческая плоть.

– Выходит, я победила? – спросила я.

Король гоблинов молчал так долго, что я уже забеспокоилась, заговорит ли он со мной вообще.

– Да, – наконец произнес он, и в его интонации я услышала не только усталость, но и капитуляцию. – Да, Элизабет, ты победила.

Вопреки ожиданиям, я не почувствовала никакого восторга, никакого пьянящего триумфа. Я вся была в синяках и царапинах и испытывала лишь страшное изнеможение.

– Ох, – только и выдохнула я.

– Ох? – Лица Короля гоблинов я в полумраке не видела, но знала, что брови его взлетели вверх. – Ты, которая восстала против моего могущества, разорвала ткань моего мира, попрала Древний закон, – все, что ты можешь сказать, – «ох»?

Эти слова почему-то вызвали у меня улыбку.

– В таком случае, могу ли я уйти?

– Тебе не обязательно спрашивать моего разрешения, Элизабет, – тихо ответил Король гоблинов. – Ты в нем никогда не нуждалась.

Я отвернулась.

– После всего зла, которое ты мне причинил, как я могу тебе доверять?

Он снова долго молчал, а потом слабым, надтреснутым голосом вымолвил:

– Да, я творил ужасные вещи. А ты приняла удар на себя и выдержала его. Ты права, что мне не доверяешь. – Пространство между нами, не занятое словами, было тем не менее заполнено прошлыми сожалениями и горькими воспоминаниями. – Когда-то я был твоим другом, – продолжал он, – и ты мне верила. Но я бездарно растратил это доверие, так?

– Так. – Я не видела смысла лгать. Однако хоть я и сказала правду, часть моего сердца восстала против боли, и моей, и его. Я сползла, уронив голову на плечо сестры. Мы вместе встали и опять повалились.

– Вот, – указал рукой Король гоблинов, – ваша дорога к спасению. – Сверху, из отверстия над нашими головами струился лунный свет, лунный и звездный, и проникал внутрь студеный зимний воздух.

– Вы уже почти достигли конца пути, нужно лишь сделать последний крохотный шаг к свободе.

Крохотный шаг. В двадцати футах над нами – выход в верхний мир. Не большое расстояние по сравнению с тем, что мне пришлось преодолеть. Но силы мои полностью истощились, я утратила решимость и волю – всю, до последней капли.

– Ну же, – с оттенком нетерпения сказал Король гоблинов, – чего ты ждешь? Иди. Возвращайся к семье, к отцу с матерью и твоей неподражаемой бабушке. Бери сестру и ступай назад к брату, к зануде-жениху. Ступай и будь счастлива.

Мама. Папа. Констанца. Ганс. Я вдруг захотела остаться здесь, в компании Короля гоблинов, и не подниматься наверх. Если на то пошло, в какой мир я вернусь? Я подумала о фальшивой реальности, которая едва не соблазнила меня, – той, где Лизель перестала быть рабочей лошадью, дурнушкой, нелюбимой дочкой. Наверху меня ждал не этот мир, а другой, прежний.

– Элизабет, – произнес Король гоблинов, – тебе пора. Проход открыт, пока не зашла луна. Времени осталось мало.

– Если ты так обо мне беспокоишься, mein Herr, – сказала я, – тогда наколдуй лестницу из лиан или древесных корней. Самой мне не дотянуться до верха.

– Я повержен, дорогая, и сейчас не способен наколдовать даже собственное имя, не то что лестницу.

– Признаю, ты говорил, что в этой игре не может быть победителя. Стоило поверить тебе на слово.

Даже смех его был пронизан усталостью.

– А, проклятье победителя. Когда победа обходится дороже, чем проигрыш. – Он посерьезнел. – Не только тебе, нам обоим.

– Во что обошлась моя победа тебе? – У меня не хватило силы – или смелости – издеваться над ним сейчас, когда и я, и он были сломлены. – Потерял невесту, и только.

– Элизабет, мы оба потеряли все.

Я терпеливо ждала продолжения. Положив голову на мягкую грудь Кете, я слушала медленный, ровный стук ее сердца.

– Вместе со старым годом умирает и мир. Без принесенной жертвы жизнь остановится. Нет смерти – не будет и возрождения. Жизнь за жизнь, такова цена.

– «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб», – пробормотала я.

– Верно, – кивнул он. – Древний закон и закон божий не слишком отличаются.

– Ты ведь можешь… – начала я, но слова застряли у меня в горле. – Ты ведь можешь взять другую невесту.

– Да, – подтвердил Король гоблинов. Казалось, мое предположение его оскорбило. – Пожалуй, могу.

– Пожалуй?

После долгой паузы он сказал:

– Моя дорогая, рассказать тебе еще одну историю? Правда, боюсь, она не такая красивая, как предыдущая.

Я подняла глаза на верхний мир.

– А луна не сядет?

– У нас еще есть время, – засмеялся он.

Я кивнула.

– Давным-давно, в жестокие и темные времена, люди, гоблины, кобольды, хёдекены и русалки жили бок о бок в верхнем мире, и все охотились, убивали, пожирали свою добычу. Время, как я упоминал, было темное, и человек обратился к тьме, чтобы отвести от себя кровавые реки. Начал совершать жертвоприношения. Брат восставал против брата, отцы – против дочерей, сыновья – против матерей, и все ради того, чтобы умилостивить гоблинов. Дабы положить конец бессмысленным смертям, один человек – один глупец – заключил договор с древними силами, предложив в жертву себя.

– В прошлый раз это была красивая девушка, – напомнила я.

– Храбрая девушка, – поправил Король гоблинов.

Я улыбнулась.

– Ценой сделки стала его душа, – продолжал он. – Этот глупец отдал душу, чтобы изгнать гоблинов и прочую нечисть из верхнего мира. Душу и собственное имя. Отныне он звался Эрлькёниг. В награду ему было даровано бессмертие и власть над природными стихиями. Порядок в мире был восстановлен, зимы сменялись веснами, как и положено. Но чем дальше отходил Эрлькёниг от своей прежней, смертной жизни, тем более капризным и жестоким становился и в конце концов забыл, что значит жить и любить.

Рассказчик не соврал: ничего красивого в его истории. Как сказалось бессмертие на том, кто когда-то был смертным? Высосало из него жизнь. Я смотрела на Короля гоблинов в этом скудном освещении, полумраке-полусвете, полупространстве между Подземным и верхним мирами, и, кажется, видела того смертного, каким он мог быть прежде. Аскетичного молодого человека с портрета в галерее, юношу с печальными глазами, друга моих детских лет.

– Видишь ли, мне нужна не только жизнь девы, – тихо произнес Король гоблинов уже другим тоном. Я метнула на него быстрый взгляд. – Но еще и то, что дева может мне дать.

– И что же это?

Он криво улыбнулся.

– Страсть.

Мое лицо вспыхнуло.

– Не в том смысле, – поспешно добавил он. – Я ошибаюсь, или эти щечки порозовели? О, да, и это тоже. Страсть во всех ее проявлениях. Накал, глубина, яркость. Гоблины лишены чувств, доступных смертным. Вы, люди, живете и любите так яростно, так безудержно. Мы жаждем того же, без этого мы не можем существовать. Этот огонь питает нас. Меня.

– Ты поэтому похитил Кете? – Я посмотрела на сестру, вспомнив ее роскошное тело и призывный смех. – Из-за страсти, которую она вызывала?

Король гоблинов покачал головой.

– Страсть, которую вызывает твоя сестра, мимолетна. Она вспыхивает на миг, но не греет. Мне нужны медленные угли, Элизабет, а не фейерверк. Что-то, что будет гореть долго и согревать меня и в эту ночь, и в последующие.

– Значит, Кете… – Мне не хватило мужества договорить.

– Кете, – низким голосом промолвил Король гоблинов, – лишь средство для достижения цели.

Мне не понравилось, как он отозвался о моей сестре. «Средство» – точно она дешевка, нечто ненужное, бесполезное. Использовал – и выбросил.

– Какой цели? – спросила я.

– Ты сама знаешь, Элизабет.

Да, я знала. Гоблинские фрукты, флейта, исполнение моего желания – спасенная жизнь Йозефа… Все, что делал Король гоблинов, он делал ради меня.

– Средство для достижения цели, и эта цель – я, – прошептала я.

Он не стал опровергать моих слов.

– Почему?

Король гоблинов долго молчал, прежде чем ответить.

– Кто как не ты? – потеплевшим голосом проговорил он. – Кто, по-твоему?

Он увиливал от ответа на мой вопрос. Мы не глядели друг на друга. Темнота была слишком густой, а свет из верхнего мира – слишком резким. И все же я чувствовала, как пульсирует в воздухе между нами этот ответ, слышала этот беспокойный сердечный ритм. Мое дыхание участилось.

– Почему я? – спросила я чуть громче.

– А почему нет? – парировал он. – Почему не выбрать девушку, которая в детстве играла для меня в Роще гоблинов свою музыку?

Сказано много, но все не то. Он не сказал, что желает меня, что выбрал меня. Что… Я хотела, чтобы он озвучил правду, которая читалась в его глазах. Я чувствовала его взгляд каждой частичкой своего тела: этот взгляд спускался от шеи – там, где плечи скрывались под разодранными рукавами блузки, – к ключицам и ниже по линии декольте к моей вздымающейся и опадающей груди. Я вдруг осознала, что ждала этого всю жизнь. Мечтала, чтобы он счел меня не красивой, но желанной. Чтобы он меня хотел. Чтобы предъявил свои права на меня.

– Почему именно я? – в третий раз повторила я. – Почему Мария Элизабет Ингеборг Фоглер?

Я посмотрела на Короля гоблинов в упор. Он – гордец, но гордость есть и у меня. Если я собираюсь сдержать обещание, много лет назад данное мальчику, танцующему посреди леса, то должна услышать подтверждение из его собственных уст.

– Потому, – сказал он, – что я полюбил музыку, которая звучит в тебе.

Я закрыла глаза. Его слова стали искрой, воспламенившей мою кровь. Огонь, точно лесной пожар, в одно мгновение растекся по жилам, и все тело охватил жар.

– Жизнь за жизнь, – пробормотала я. – Значит ли это, что жертва должна умереть?

– Что есть смерть? – задал встречный вопрос Король гоблинов. – Что есть жизнь?

– Я ведь говорила, что философы меня не привлекают.

Он вдруг рассмеялся – живым, человеческим смехом.

– Элизабет, ты неподражаема!

– Отвечай.

– Да, – помолчав, сказал он. – Жертва должна умереть. Покинуть мир живых и спуститься во владения Эрлькёнига, в Подземный мир. – Он устремил на меня взгляд своих невероятных глаз, таких разных по цвету, таких пугающе-красивых. – Для верхнего мира она будет мертва.

Мертва. Я подумала о маме, папе, Констанце, Гансе и, с болью в сердце, о Йозефе. Во многом я уже умерла.

– Мы оба проиграли, – заметила я.

Король гоблинов прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Если выигрываешь ты, я теряю сестру. Если победа за мной, я обрекаю верхний мир на вечную зиму. Разве не таков реальный исход нашей игры, mein Herr?

Он не посмел возразить.

– Предлагаю ничью, – сказала я. – Тогда мы оба получим желаемое. Я – свободу для сестры, ты… – я сглотнула, – получишь меня. Всю.

Король гоблинов снова умолк.

– Но почему, Элизабет? – изрек он после долгой паузы.

Я посмотрела на Кете, все так же лежащую на полу без сознания.

– Ради моей сестры. – Я подтащила ее поближе к свету. – Ради брата. – Перевела взгляд с Кете на проем, из которого лилось лунное сияние. – Ради моей семьи. И всего верхнего мира.

Король гоблинов приблизился ко мне, шатко и неуверенно, словно каждый шаг причинял ему боль.

– Этого мало, Элизабет.

– В самом деле? – Я едко усмехнулась. – Целый мир – это мало? По-твоему, я способна приговорить всех его обитателей к бесконечной зиме, к тому, что весна и жизнь никогда уже не вернутся?

Король гоблинов замер на границе между светом и темнотой. Я видела черный силуэт, подсвеченный серебром, и изящный контур кисти сразу за освещенным кругом.

– Всё думаешь о других, – медленно произнес он. – И тем не менее, да, этого недостаточно. Ты когда-нибудь желала чего-то лично для себя?

Что в его понимании «достаточно»? Он прекрасно знал, что именно хочет от меня услышать, но не услышал. Игры, снова игры. Мы всегда будем танцевать друг с другом, я и он.

– Ладно, – сказала я, – тогда я сделаю это ради любви.

Его голос прозвучал неожиданно резко.

– Любви?

– Да, – кивнула я. – В конце концов, все мы приносим жертвы ради любви. – Я наклонилась и поцеловала Кете в лоб. – Каждый день. – Я перевела взгляд туда, где за гранью круга света чернела фигура Короля гоблинов. Разноцветные глаза сверкнули, и, хотя выражения его лица мне не было видно, надежда в его взоре меня тронула. – Ты говорил, что у меня отсутствует себялюбие, так вот отныне я буду любить себя. В кои-то веки стану заботиться о себе в первую, а не в последнюю очередь.

Он никак не отреагировал на мои слова и молчал так долго, что я уже испугалась, не допустила ли роковую ошибку.

– Подумай как следует, Элизабет, – наконец произнес он с каким-то странным нажимом. – Совершив выбор, ты уже не сможешь его изменить. Я не настолько щедр и во второй раз предлагать свободу не стану.

Меня охватили сомнения. Я могла подчинить его своей воле, заставить вернуть меня и Кете в верхний мир. Я уже победила его и мне под силу повторить это снова.

Но я слишком устала для новой битвы. Более того, я не хотела сражаться. Я хотела сдаться на милость противника, ибо отказ от борьбы требует наибольшего мужества.

– Я отдаю себя тебе. – Я нервно сглотнула. – Свободно и добровольно.

– Ради себя самой?

– Да, – подтвердила я. – Ради себя.

Казалось, молчание длилось вечно.

– Хорошо. – Его голос в просторной земляной пещере звучал едва слышно. – Я принимаю твою жертву. – Кете рядом со мной со стоном зашевелилась. – Я выведу твою сестру наверх, а потом… – у Короля гоблинов перехватило дыхание, – ты станешь моей королевой?

Я отвернулась.

– Элизабет. – От того, как он произнес мое имя, я вся затрепетала. – Элизабет, ты выйдешь за меня?

На этот раз паузу выдержала я.

– Да, – сказала я. – Да, выйду.