Время шло, ничего не менялось. Три десятка орудий по очереди выплевывали дымные сгустки, подпитывая солидную пороховую тучу, ни развеять, ни отогнать которую ветру не удавалось, и он со злости тряс и трепал знамена, а значит, доставалось и тем, кто торчал под ними.

– Никак не пойму, собираются они атаковать или нет? – Карсфорн подтянул и так лезущий на нос воротник. Тянущаяся и тянущаяся неопределенность изводила всех, от ординарцев до командования. – Третий час пошел… Одна маршировка на месте да пушечная пальба. Мне это не нравится!

– Давайте попробуем не злиться, – Ариго в который раз провел трубой вдоль всей видимой ему линии горников, от одного края и до другого. Батальоны темно-серой пехоты все так же стояли на месте, а за ними месили снег конники. – Восемь шансов из десяти, что они пойдут вперед, но чем позже, тем для нас лучше.

– Даже если фок Гетц не получит подкрепления от фок Ило, находящиеся в его распоряжении силы такой маневр вполне допускают.

– С конницей он уже наманеврировал.

– Алаты оказались сюрпризом и для горников, и для эйнрехтцев, мы, к сожалению, ничего подобного предъявить противнику не можем.

– Скоро здесь будет Придд, уже неплохо, кавалерия нам нужна, и потом…

– Мой генерал, – теньент конвоя казался удивленным. – Гонец от командующего. Еще один!

Вид чуть ли не бегом поднимающегося к нему «фульгата» заставил Жермона слегка разволноваться. Ведь только что один уже был, что нового Савиньяк мог придумать за четверть часа? И почему не порученец, а охранник?

– Господин генерал, – зачастил раскрасневшийся от скачки капрал, – приказано… срочно направиться в ставку командующего…

– В чем дело? – Эк он запыхался-то, что ж там случилось? – И где приказ?

– Нету… Велено быстро… чтобы принять командование армией!

Рейтары, посланные фок Ило захватить так некстати возникшую на поле боя батарею, готовились разве что пехоту порубить. Встречного удара эйнрехтцы не ждали, и вылетевшая из-за гряды кавалерия стала для них крайне неприятным сюрпризом. Задумка была дерзкой до наглости, но сработала! Ландхутцы и вернегеродцы оказались не только по всем статьям лучше китовников, но и, как это ни дико, злее, так что рубка вышла недолгой. Пара минут, и орлы фок Ило бросились наутек, но ведь не отпускать же!

– Монсеньор, – крикнул Руппи Ворону, – уходят!

– Уходить, – откликнулся наблюдавший за схваткой с очередного бугра Алва, – еще не значит уйти. Штурриш!

– Монсеньор?

– Передайте: повиснуть на плечах, но не дробить силы. Гнать дубиной, а не метлами.

– Сию минуту! – каданец прыскает в кулак и отъезжает, и пара «рыжиков» тут же срывается в галоп, еще минута, и ветер доносит пение горнов: «В погоню!» и «Держаться вместе». Похожая со склона на жабу схватка вытягивается, превращается в змею, извивается между пологими холмами и выносит победителей почти на траверз батареи фок Ило… Шварцготвотрум, как же не по-морскому-то сказать?

– Монсеньор! Между ними и нами никого! То есть вражеские пушки справа, прямо на фланге атаки.

В ответ – ухмылочка. Он что, с самого начала это знал?! «Позже, чем следовало, но раньше, чем нужно нам»… Точно, знал!

– Давай к вернегеродцам, пусть атакуют! Если китовники пушки втащили, вы тем более подниметесь, а я с ландхутцами прослежу, чтобы наши друзья не вернулись. Встретимся на батарее.

Ворон с ландхутцами? Конечно! Раухштейн во-первых – глупее, во-вторых – в Эйнрехте если и бывал, то сто лет назад.

– Удачи, Монсеньор!

– Радуйся, дитя мое.

Недодравшийся Морок чуть ли не взлетает, вокруг без приказа возникает четверка каданцев. Ничего, оставшихся Алве хватит с лихвой, и потом их с Грато уже запомнили, а на переправе в зубы знакомому коню не смотрят.

Копыта взметают снег, солнце бросает под ноги бриллианты, гремит, грохочет, прелесть какая!

– Макс, где полковник? – Краб пристраивается рядом с Мороком, говорить с трудом, но можно. – Дело есть!

– Зато… полковника нету… Зацепило, поволокли в тыл… За старшего сейчас… Юрген… Командир первого… эскадрона.

– Теперь я у вас за старшего! Ясно?

– Чего ж яснее… Ты же… полковник!

– Именно! – Всё к лучшему! Зацепило – это не страшно, будь вовсе худо, Макс иначе б сказал. Штайлер оклемается, зато сейчас под ногами путаться не будет, а теперь к знамени и побыстрее! Там горнист и полковые адъютанты, да и Юргена надо побыстрее назад в эскадрон спровадить. Пока не раскомандовался.

В первый момент у Жермона не то что слов – мыслей не было, но опомнился он сразу. От собственного голоса, рявкнувшего:

– Подробности!

– Да не знаю я, в оцеплении был… Вроде уроды, что Бруно для связи назначил, сбесились и вздумали маршала кончить. Только не дотерпели, раньше кинулись. Пока дрались, случайный выстрел подорвал зарядную фуру.

– Фуру? В ставке?!

– Нет, в ставке слишком дымно стало. Маршал решил войска объехать, ну а там обоз с припасами… На задах у Рёдера.

– К Леворукому! С Эмилем… с командующим что?!

– Контузило, но в сознании… То есть был, когда я уезжал. Приказано немедленно прибыть.

– Жермон, – напоминает Карсфорн, а у самого на лице беспокойство даже не удвоилось, учетверилось: понял уже, что сейчас будет, – вы же, согласно приказу, второй в командовании.

– Я помню. – Контузия не из легких, раз уж Эмиль срывает его с такого сволочного фланга. – Карсфорн, принимайте командование. На Мельниковом у вас получилось, и здесь получится.

– Вот так и знал, что без гадостей не обойдется, – вдруг признался начальник штаба, – но надеялся, что мы с ними будем управляться вместе. Что ж, случившееся уже случилось.

– Именно. – А молодец Гэвин, быстро принял новый расклад. – Скоро у нас появится Придд, просветите его, но так, чтоб Арно… младший Савиньяк не узнал. Лиловый козырь лучше придержать, сколько выйдет. И на север поглядывайте, не лишним будет. Все, я уехал.

Барон меланхолично помахивает хвостом у заменяющего коновязь кустарника, он никуда не рвется, но если надо, значит, надо, хозяин, поскачем. А что хозяину командовать целой армией в такой битве прежде не доводилось, то не конская забота. И даже не адъютантская.

– В седло!

Вокруг без всяких команд смыкается кольцо «вороных», их вдвое больше, чем обычно. Ясное дело, капрал прискакал не один, «фульгаты», пока ждали, поделились новостями, результат не замедлил сказаться. Все верно, но сколько можно повторений, сколько судьба будет лупить по маршалам и пихать вместо них генерала Ариго?!

Вперед! Морок взмывает в роскошном прыжке, и преградившая было дорогу зарядная повозка уходит назад. Вместе с покинувшей шалую голову шляпой. Толчок при приземлении, кто-то кубарем улетает в сторону, и палашом его уже не достать. Ничего, он тут такой не последний! Из глотки сам собой рвется торжествующий рев, за спиной ему вторят десятки хриплых голосов – первый эскадрон взлетает вверх по склону, захлестывая позиции эйнрехтских артиллеристов. Бой вышел коротким: расторопные успели удрать, пока атакующие поднимались по склону, остальные полегли под рейтарскими клинками, и стало пусто, ясно и солнечно, дым, и тот рассеялся. Зато у Бруно и Зальмера рычало и грохотало вовсю, а посему терять времени больше, чем нужно, чтоб вывести пушки из строя и дать отдышаться лошадям, было нечего.

– Взорвать или заклепать? – Макс проводит ладонью по еще теплой бронзе. – Эх… хороша зверушка. Жаль даже!

– Утащить бы! – Рихард всегда был хозяйственным. – Смотри-ка… Кесарские клейма!

– Какие же еще? – Радость притихла, выпуская вперед злость. – У этих… все кесарское. Кроме рыбы на тряпке и еще злобы. Что с упряжками, знает кто?

– Нет упряжек! – подскакавший Юрген не собирался злиться. И то, зачем рубаке полк, ему и с эскадроном хорошо! – Были у подножия, так возницы, едва поняли, кто к ним скачет, ударились в бега. Ладно бы сами и пешими, так нет – все упряжки, мрази, увели. Не отвлекаться ж на них было!

– Тогда делать нечего, – признает свое поражение Рихард, – тогда взрываем.

– Господин полковник! – Мир может рушиться, но шляпу Штурриш приподнять не забудет. – Родитель срочно требуют.

– Я скоро вернусь. – Хорошо, что можно на время удрать, потому что пушки с кесарскими клеймами жаль почти до слез! – Я уж думал, мне тут одному… К Змею, как у вас вышло?

– Да просто прелесть, как! – каданец красноречиво хлопнул по эфесу. – Прошли по широкой дуге, попутно заставили ублюдков убраться куда-то за северные холмы. Полковник от монсеньоровой лихости как рот открыл, так и не закрывает. А твой-то что?

– Ранило. Противно, но не опасно, в тыл уволокли.

– Повезло… И ему, и для дела лучше, чтоб лишних поменьше.

– Пока никто не понял. – А что потом будет, гадать нечего. Сперва дожить надо и придавить китовую погань!

Прорывающаяся сквозь лихую веселость ярость давала знать, что твари поблизости и входят в раж, но это было ожидаемо, оставалось не сорваться самому. Сволочь Вирстен держал себя в узде неделями, подлец-родич, до которого дело еще дойдет, сдержался, даже продув поединок, ну и ты не взбрыкивай. Получится убивать – убивай, главное, чтобы не в ущерб делу, а сейчас взять себя в руки! Немедленно, ты – полковник, а не… орденская кошка.

Довод подействовал, хоть и странно: на смену злости пришел смех, который опять разозлил. Сколько, в конце концов, можно ржать?! Или это оттого, что тебя утром убивали? Убивали, да не убили, вот другим дожить до появления Ворона не повезло. Тому же Мики… Неужели это было сегодня? Закатная тьма, кровь, жара, запертые ставни, осознание неизбежности? А теперь он, видите ли, жалеет пушки.

– …моряки мечтательны. Особенно Вальдес.

– Прошу простить, я в самом деле… распустился. Монсеньор, что делать с пушками? Взрывать или заклепать?

– Кажется, тебя не устраивает ни то, ни другое.

– Утащить не выйдет, упряжек нет!

– Если не хочешь ни тинты, ни пива, а «крови» нет, пей крепкое. Теперь к делу. Видишь? – Ворон указал на равнину, где линия схватки успела сместиться на юг, причем существенно. Китовники главным образом давили в центре, но о батарее фок Зальмера тоже не забыли – на нее надвигался чуть ли не целый полк!

– Ах ты ж… Пехота прикрытия не выстоит.

– Если с толком поддержать огнем, выстоит, так что пушки мы взрывать не будем. Восемь орудий с правого края – твои. Поможешь Зальмеру, а я позабочусь о гвардии фок Ило. Уж больно они уверены и смелы, непорядок.

– Поддержать Зальмера? – вот теперь Руппи наконец обалдел. – Я?

– Полагаю, на флоте ты не только подонков вешал, а тут еще и не качает. Бруно без нас и Зальмера не выдержит, Зальмер же не выдержит без нас, так что все получится. Пошли!

– Батарею Зеппа… моего друга, я принять был готов. – Он же умеет! Не как Зальмер, конечно, но умеет! – Нужна прислуга!

– Кто справится с конем, тот железяку всяко объездит. С наводкой первого залпа я тебе помогу, а дальше изволь сам.

Ну да, как же наследнику Фельсенбургов да подвести Первого маршала Талига?! Справимся как-нибудь. Рейтары, конечно, будут медлительней канониров раза в два, и еще они будут путаться и не знать, за что хвататься. Приспособить, что ли, знакомые команды к незнакомым конникам штуковинам? Любопытно, хоть один наводил на цель что-то крупней мушкета?

Кавалеристы так и галдели возле правых пушек. К вернегеродцам присоединились ландхутцы во главе с довольным собой, полком и боем Раухштейном.

– …беспримерная отвага герцога, – горячил он переступавших с ноги на ногу подчиненных и их вечных соперников, – приумножает славу кесарии. Этот день наша доблестная кавалерия будет вспоминать долго.

– Будет, – заверил в спину разошедшемуся герою Алва, – и сейчас вы поймете, почему. Кесарии – а её интересы превыше всего – в данный момент вы нужны в качестве артиллеристов. Руппи, три эскадрона – к пушкам, остальные – в охранение, беречь наш покой вместе с ландхутцами. Спешивай людей и веди к орудиям. И вот что еще… Раухштейн, у вас есть монетка?

– Господин командующий…

– Мне нужна монета кесарии Дриксен. И желательно поновее.

Выручил Штурриш, надо думать, от сердца оторвал. Алва поймал солнечный луч золотым кружком, как час назад клинком.

– Его величество Готфрид или Лебедь? Полковник, ваше слово.

– Его… Лебедь Зильбершванфлоссе!

– Вы сказали, вас услышали.

Монета взлетает к синему, будто никто и не думает воевать, небу и падает на закопченный снег. Его величество Готфрид смотрит мимо подданных в свою нынешнюю вечность.

– Поднять над батареей знамя вернегеродцев! – объявляет командующий, и это отнюдь не насмешка! – Пусть видят. Раухштейн, вы не проиграли: отбивать атаки внизу тоже следует под знаменем.