Глава 10
Язык Дональда Трампа
Не делай того, что я говорю; делай то, что я скажу.
У. К Филдс
Все правдивые вещи, о которых я собираюсь вам поведать, – это бесстыдная ложь.
Курт Воннегут
Во вступлении к книге «Искусство заключать сделки», – бестселлере 1987 года, который положил начало известности Трампа как фигуры общенационального масштаба, он предлагает читателям поверить, что его деловая жизнь диктуется соображениями не коммерции, а искусства. «Я делаю это не ради денег, – пишет он. – Сделки – это моя разновидность искусства. Другие люди пишут на холсте прекрасные картины или сочиняют замечательные стихи. А мне нравится заключать сделки, лучше всего – крупные сделки».
Как ни трудно поверить, эти заявления создали образ непревзойденного торговца, за которого проголосовали миллионы американцев, избравшие его президентом. Нам следовало уделять более пристальное внимание его словам, поскольку в той же вступительной главе он неосознанно предупредил читателей, что создаваемый им образ артиста-дельца – обман.
Для внимательных читателей это откровение появляется в сцене, где он описывает внезапный утренний визит «очень успешному и широко известному художнику». Тот спрашивает Трампа, хочет ли он увидеть, как «зарабатывают двадцать пять тысяч долларов перед ланчем». Затем художник «взял большое ведро краски и выплеснул немного на кусок холста, расстеленный на полу, – пишет Трамп. – Потом он взял ведро с краской другого цвета и тоже плеснул на холст. Он повторил эту процедуру четыре раза, на что ушло не более двух минут. Закончив, он повернулся ко мне и сказал: “Ну, вот и все. Теперь давай поедим”». Согласно Трампу, художник хотел показать, что «коллекционеры не понимают разницы между двухминутной мазней и картинами, которые он действительно ценит». Это озарение показалось ему таким поразительным, что он «иногда задается вопросом: а если бы коллекционеры знали то, что я узнал о своем друге в то утро?»
Это воспоминание представлено как анекдот, незначительное событие, о котором не упоминается на следующих страницах. Также отброшено – но запечатлено в названии – кичливое сравнение дельца с деятелем искусства, которое больше не появляется после вступительной попытки Трампа оправдать свои алчность и самомнение, выдавая их за респектабельные атрибуты творческих исканий. По сути дела, единственные люди, как-то связанные с искусством в «Искусстве сделки», – это вышеупомянутый художник, который дурачит своих покупателей, несколько аферистов, «дерьмовый актер» и предполагаемый финансовый мошенник, которого Трамп превзошел в сделке с «Трамп Тауэр».
В психоанализе вступления и комментарии часто содержат очень полезный материал. С учетом той ценности, которую Трамп придает своему мастерству заключения сделок, стоит рассмотреть, как его изображение художника в виде бессовестного обманщика соотносится с автопортретом, который он рисует дальше. Почти нет сомнений, что Трамп невольно дает своим читателям понять: слово «искусство» в названии книги служит обманной уловкой, а сделки, которые он заключает, – не то, чем они кажутся на первый взгляд. Слова, использованные для заключения сделок, так же случайны, как пятна краски, выплеснутой на холст за несколько минут до ланча.
После публикации «Искусства сделки» навыки и практические приемы Трампа по ведению бизнеса тщательно изучались и часто не выдерживали критики. Выясняется, что трудно заключать сделки с человеком, которому нельзя доверять, или вести деловые переговоры с патологическим лжецом. Трамп много раз демонстрировал это на президентском уровне, но очевиднее всего это проявилось во время двух транслированных по телевидению межпартийных совещаний, где он предложил демократам договориться по закону об иммиграции и контролю над оборотом оружия. Вскоре после публикации прогрессивных новых соглашений, достигнутых в ходе переговоров, Трамп отступил на свои первоначальные позиции, развеяв надежды демократов на заключение сделок, к которым он сам их поощрял. Новые позиции исчезли так же быстро, как они были сформулированы. Как выяснилось, палитра мастера по заключению сделок включала готовность устроить лицемерное шоу с показным стремлением к консенсусу, которое больше напоминало фарс, чем межпартийный форум, и умение говорить на языке, оторванном от его намерений.
Трудно заключать сделки с человеком, которому нельзя доверять, или вести деловые переговоры с патологическим лжецом. Трамп много раз демонстрировал это на президентском уровне.
Когда речь лишена смысла, она выполняет другие психологические функции – слова отвлекают внимание, маскируют презрение или иное намерение, а также утверждают власть. Кроме того, язык может использоваться для передачи речевой музыки, эмоциональных состояний и кодовых сигналов на невербальном уровне. Как психоаналитик я стараюсь слушать не только слова пациентов, но и музыку их речи. Язык Трампа в этом отношении не просто специфичен; это язык торгаша, передающий эмоции, которые служат для привлечения внимания к своей персоне. Думаю, что большинство моих пациентов не осознает музыкальность своей речи. Но президент Трамп демонстрирует тонкое понимание этого часто игнорируемого инструмента общения, что можно наблюдать в моменты его импровизаций на митингах или интервью без записи.
Специфическое использование языка у Трампа побудило специалистов по лингвистике оценить его стиль, синтаксис, риторическую технику и даже интеллект. При более пристальном изучении его не подготовленных заранее речей и высказываний выясняется, что за вымученным синтаксисом кроются симптомы нескольких тревожных расстройств.
15 августа 2017 года Трамп говорил с репортерами в «Трамп Тауэр» о своей запоздалой реакции на смерть Хизер Хэйер, участницы протестной акции в Шарлотсвилле, которую сбил автомобиль под управлением белого националиста.
«Я не стал долго ждать. Я ждал недолго. В отличие от большинства политиков я хотел быть уверенным, что скажу верные слова, а не выступлю со скоропалительным заявлением. Заявление, которое я сделал в субботу – мое первое заявление – было прекрасным. Но такое прямое заявление нельзя сделать, если не знать фактов. Нужно время, чтобы получить их. Вы по-прежнему не знаете фактов, а для меня это очень, очень важный процесс. И это очень важное заявление. Поэтому я не хотел спешить и просто делать заявление ради того, чтобы сделать политическое заявление. Я хочу знать факты…»
Здесь Трамп явно борется с собой, пытаясь связно ответить на вопрос, застигший его (или ту личность, которую он создал) врасплох. Он настойчиво отвергает критику в свой адрес, прежде чем перейти к следующей мысли. Когда чужая критика или враждебность выводят его из себя, он просто кричит: «Это фейковые новости!» Далее, пытаясь объяснить задержку своей реакции на смерть Хэйер, он говорит, что хочет знать все «факты». Он не может согласиться даже с самим собой, что свидетельствует о крайнем беспокойстве, не дающем ему ясно мыслить. Стараясь связать свои мысли, Трамп пользуется словом из одного предложения, чтобы увязать его со следующим, когда говорит о «важном процессе», прежде чем перейти к «важному заявлению». Потом он дважды повторяет слово «заявление» в следующем предложении и наконец возвращается к слову «факты».
Расплывчатость его речи связана с памятью и содержательностью передаваемой информации. И то, и другое серьезно пострадало за долгие годы, когда он рекламировал самого себя вместо товаров или услуг, о которых ему приходилось бы думать и узнавать новое. Реакция Трампа сходна с его утверждением, что у него нет времени смотреть телевизор (неприкрытая ложь), поскольку он занят чтением «документов». Последний термин звучит не менее расплывчато, чем «заявление». Трамп пользуется словом «факты», как если бы он знал их, но он не может уточнить, что это за факты и что они означают.
В интервью Associated Press по случаю первых ста дней своего президентства Трамп поднял вопрос о разных фракциях республиканской партии, расходившихся во взглядах на здравоохранение.
«В республиканской партии есть разные группы, и все это великие люди. Они великие люди. Но некоторые из них умеренные, а другие очень консервативны. У демократов ничего подобно нет и в помине. Вы же знаете, что демократы… у них этого нет. А у республиканцев это есть. И я думаю, что это замечательно. Но знаете, здесь огромное поле для работы, и у меня прекрасные связи с ними со всеми. Правительство работает непрерывно. Думаю, мы в отличной форме. Дела продвигаются очень хорошо. Очевидно, что для этого нужен прецедент».
Кроме явной оговорки (прецедент вместо президент), этот пассаж передает ощущение величественного и огромного пространства. Все законодатели, о которых он говорит, связаны с ним и предстают в виде расплывчатых персонажей на заднем плане. Его разговорная манера речи и способность создавать у людей ложную убежденность в том, что он может «все исправить», – достоинство агента по торговле недвижимостью, но серьезная проблема для президента США. Трамп особо подчеркивает слово «великий», когда говорит об отношениях, группах и отдельных людях. Он редко пользуется конкретными или уточненными описаниями в импровизированной обстановке. Очевидно, он не в состоянии как следует сосредоточиться и собраться с мыслями в волнующие моменты.
Кто-то метко сказал, что избиратели, составляющие электоральную базу президента Трампа, воспринимают его слова всерьез, но не буквально. С другой стороны, его оппоненты, по крайней мере, сначала, делали нечто противоположное: они воспринимали слова Трампа буквально, не относясь к ним (или к самому Трампу) всерьез. Но психоаналитическое исследование рассматривает обе возможности; мы должны воспринимать его слова как всерьез, так и буквально. Кроме того, нужно выходить за пределы буквального значения и выделять неумышленные проявления подсознательных сил, которые движут их выбором.
В психоанализе слова рассматриваются как продукт мышления, обычно предшествующего действию. У Трампа речь человека, у которого границы между словами, мыслями и поступками практически неразличимы. Он говорит (и пишет), явно не задумываясь о смысле. Он просто действует или, еще чаще, реагирует на события. Несмотря на свои феноменальные способности – заключение сделок, продвижение и распространение своего бренда, и победу над соперниками на президентских выборах – он способен на необузданные вспышки, когда сталкивается с ситуациями, требующими быстро думать и говорить.
Трамп часто не может закончить предложение, отчего ему трудно находиться «на одной волне» с людьми, которым это дается легко. Он как будто прерывает свой мыслительный процесс посторонними мыслями или ассоциациями, понятными только ему. Он ходит кругами вокруг первоначальной идеи, что некоторые психоаналитики называют «мышлением по касательной». Его манера речи характеризуется уклончивыми, отвлекающими или не относящимися к делу ответами на вопросы. Иногда эта манера считается расстройством мышления, хотя другие профессионалы в области психиатрии рассматривают ее как признак маниакальной фазы маниакально-депрессивного расстройства или даже результат амфетаминовой зависимости.
Помимо «мышления по касательной» синтаксис президента Трампа демонстрирует ряд специфических и уже знакомых качеств. Это бесчестное содержание (ложь, разжигание вражды или насилие, издевки, раздутые обещания и ссылки на самого себя), бессвязный стиль с повторением фраз, использованием глаголов и прилагательных в качестве существительных и подбор слов по звуковому сходству, когда их смысл неизвестен оратору.
Склонность к повторению ключевых слов и фраз настолько распространена в речи Трампа, что некоторые критики истолковали ее как признак когнитивного упадка, – возможно, даже болезни Альцгеймера, которая, как известно на примере его отца, является семейной чертой. У нас нет причин исключать когнитивный упадок, но нельзя отрицать эффективность этой конкретной речевой особенности. Частое использование таких слов, как прилагательное «бесчестная» по отношению к Хиллари Клинтон или более замысловатых лживых измышлений и обвинений, позволяет предположить, что Трамп подсознательно понимает воздействие этого приема на аудиторию. Неустанное повторение фраз вроде «ее нужно держать взаперти», «осушить болото» и «фейковые новости» расширяет, если не вытесняет их буквальный смысл, и каждый эпитет вызывает прилив чувств у слушателей.
Кто-то метко сказал, что избиратели, составляющие электоральную базу президента Трампа, воспринимают его слова всерьез, но не буквально.
Трамп часто прибегает к бессодержательным эпитетам «великий», «грандиозный» или «хитроумный», произнося их без всякого смысла, примерно как дети говорят, что им «правда-правда-правда» чего-нибудь хочется, потому что им не хватает точных слов для описания своих чувств. Точно так же Трамп использует одни и те же прилагательные, передающие властные эмоции, но лишенные смысла. Вероятно, повторы убеждают его в том, что он говорит логично – он понимает, что не красноречив от природы, – и с позиции непререкаемой власти, хотя на самом деле он пытается убедить других в том, в чем сам не уверен.
Трамп никогда не выглядит смущенным, если ему трудно выразить свои мысли. Он просто идет дальше, как будто не сознавая этого. Связанные с речью трудности обучения заставляют некоторых людей недооценивать свои способности, но Трамп не страдает самокритичностью и проецирует свою низкую самооценку на других. Наглядный пример – его нападки на Обаму за неспособность читать речи без телесуфлера. Это явная психическая проекция и следствие иллюзии, будто ораторский талант Трампа проявился в сериале «Подмастерье», хотя там его речи были результатом тщательной режиссуры. Как рассказывал один из конкурсантов шоу «Подмастерье у знаменитости» Клей Айкен, продюсеры передавали Трампу его реплики через похожее на телесуфлер устройство, замаскированное под телефон. Что касается еженедельных увольнений, то «Трамп сам не решал, когда увольнять конкурсантов, – рассказал Айкен корреспонденту «Вашингтон пост». – Не он принимал эти решения и не он выгонял этих людей».
При внимательном изучении языка Трампа провалы становятся видны даже в его простоте. К примеру, он часто пользуется словами и фразами, означающими нечто противоположное их очевидному смыслу. После заявления о том, что он собирается назначить лучших и величайших людей в свой кабинет и судебную систему, он назвал имена министров, практически не имевших опыта работы и даже испытывавших антипатию к профильной деятельности министерств, которые им предстояло возглавлять. Он выбрал в судебную систему назначенцев, которым не хватало подготовки и характера для исполнения своих обязанностей на благо общества.
Помня об этом, стоит более внимательно рассмотреть его любимое определение, занимавшее центральное место в девизе его избирательной кампании. В устах Трампа «величие» – это желание или тактика продаж, а не цель или свершившийся факт. Это определение настолько расплывчато, что граничит с бессмыслицей. В победной речи Трампа от 9 ноября 2016 года, где он произнес: «Сначала я хочу поблагодарить моих родителей, которые прямо сейчас смотрят на меня сверху. Это великие люди… Они были замечательными во всех отношениях. У меня были поистине великие родители».
Неспособность Трампа найти более конкретные определения для описания своих родителей и уроков, усвоенных от них, говорит об отсутствии близости с ними, а также об его нарциссизме, который распространяется на остальных членов его семьи. «Это великие люди, – сказал он, когда благодарил своих живых родственников. – А также мой брат Фред. Великий человек, фантастический парень. Фантастическая семья, где я был очень счастлив. Великие братья и сестры; великие и незабываемые родители».
Каждый, кто заметил, как редко с тех пор Трамп упоминал о своих живых родственниках, может понять, что желание «снова сделать Америку великой», с его точки зрения, вовсе не означает, что он собирается много думать об этом.
Наблюдатели, которые следят за языком Трампа, подозревают наличие серьезных проблем у нашего нынешнего президента. Стоит назвать вещи своими именами. По моему мнению, Трамп страдает определенной формой дислексии – нейрофизиологического расстройства, которое с высокой вероятностью присутствует и проходит незамеченным в детстве каждого человека. Это малозаметное расстройство обработки лингвистической информации, влияющее на эмоциональное, когнитивное и социальное развитие. Дислексия обычно диагностируется, если у ребенка есть проблемы с раздельным прочтением и произношением слов. Затрудненное понимание чужой речи, называемое обработкой слуховой информации, часто сопровождает проблемы с чтением. Хотя в наше время дислексия часто распознается и успешно поддается лечению, она остается хроническим расстройством с пожизненными ограничениями. В своей основе она имеет неврологическое происхождение, но на нее часто оказывает влияние качество ухода за ребенком в первые несколько лет его жизни. Лечение осложняется тем, что дети с дислексией часто импульсивны и легко расстраиваются, поэтому они требуют понимания и утешения со стороны наставников, обучающих их управлять своими эмоциями и беспокойством. Эмоциональные последствия дислексии могут включать лживость, преувеличения и имитацию уверенности. Люди испытывают стыд от своего незнания и трудностей с пониманием при чтении книг.
В устах Трампа «величие» – это желание или тактика продаж, а не цель или свершившийся факт. Это определение настолько расплывчато, что граничит с бессмыслицей.
Дети с расстройствами обработки лингвистической информации нуждаются во внимании родителей. Несколько черт взрослой личности Трампа – включая его фирменную вспыльчивость, расплывчатость и уверенность в том, что он «знает, как лучше», – похожи на характерные признаки трудной обучаемости в детстве, не получившей должного внимания.
Хотя дислексия обычно упоминается в контексте ограниченной способности ребенка к чтению и произношению отдельных слов, она затрагивает не только интеллектуальное развитие. Это проблема с обработкой восприятия – особенно речевого – и со способностью делать выводы на основе размышлений, а потом формулировать их. Когда человек не в состоянии контролировать свои чувства, он совершает действия, которые часто бывают необдуманными. Ему трудно спокойно сидеть на месте, сосредоточиваться и осмысливать то, что говорят другие люди.
В начале 2018 года пятеро генералов сообщили, что, когда они пытались обсудить положение дел в Сирии, президент Трамп настойчиво повторял: «Что мы получим в обмен на наши инвестиции?», явно не в силах понять, о чем ему говорят. Легко представить маленького Донни, слушавшего своих учителей в классе и испытывавшего сходные проблемы. Эти трудности проливают новый свет на рассказ Трампа о том, как во втором классе он ударил своего учителя музыки, которого считал неумехой. Учитель просто не мог быть «умным», поскольку Трамп не понимал, что тот говорил, даже когда хотел этого.
Неспособность взрослого человека выносить неопределенность и воплощать в слова новые мысли и идеи можно проследить до младенческого возраста. Прежде чем дети научатся говорить, их действия и эмоциональные проявления воспринимаются как «язык» матерью или главным опекуном в семье. Если ребенок возбужден и рассеян, смысл его невербального «общения» может быть затруднен для понимания и связь между ним и матерью становится менее гармоничной. В свою очередь, у возбужденного ребенка не развивается способность преодолевать беспокойство на достаточно долгое время, чтобы он смог задуматься об этом.
У Дональда Трампа с раннего детства были проблемы с поведением, и большинство из них вызвано спонтанными поступками на основе эмоций. Не имея слов или терпения для внятного проявления своих чувств, он прибегал к гиперактивной физической деятельности, иногда насильственной и часто разрушительной. Судя по всему, эта привычка разрушила способность Трампа к обучению и словесному самовыражению. Это, в свою очередь, привело его к трудностям в понимании того, что говорят другие люди. Такие расстройства речевой обработки создают у детей широкий спектр проблем, включая нарушенную способность к чтению, письму, логическому мышлению, связной речи, сдержанности и так далее.
То, что начиналось как неврологический изъян, быстро превратилось в психологическое расстройство, поскольку нет никаких свидетельств, что родители или учителя Трампа обращали внимание на что-либо, кроме его буйного поведения. Неосознанное беспокойство, связанное с проблемами обучения, не получило должной оценки. По мере взросления Трамп компенсировал свою неспособность к быстрому и ясному мышлению умением «читать» других людей и в конце концов научился этому достаточно хорошо, чтобы успешно продавать недвижимость.
Мышление Трампа в зрелом возрасте заставляет опытных наблюдателей сомневаться в его интеллекте. Сообщение о том, что государственный секретарь назвал его «болваном», практически не вызвало дискуссий о точности этого определения. Независимо от врожденного интеллекта Трампа, его способность к обучению была нарушена так сильно, что он вырос невежественным человеком в целом ряде областей. Поскольку обучение было трудной борьбой, он компенсировал это созданием «грандиозной личности». Он нападал на свои ограничения с презрением к школе, отголоски которого мы теперь наблюдаем в его презрении к институту президентства.
Трудности обучения в детстве нередко приводят к проблемам в зрелом возрасте. Люди с нарушенной обработкой речевой информации часто винят других в неясностях и недоговорках, что приводит к параноидальному мышлению. Иногда им кажется, что кто-то пытается одурачить их, хотя на самом деле они просто не понимают, что им говорят. Они катаются на «американских горках» попеременного гнева и досады, о чем часто упоминают комментаторы Трампа; раскачиваясь между стыдом и помпезностью, он тщится превратить свои чувства в слова и не может взрастить самоуважение.
Гиперактивные наклонности юного Дональда привели к образованию порочного круга проблем, которые продолжают нарастать. Неспособность спокойно сидеть на месте ограничила его интеллектуальное развитие. К сожалению, развитие языковых способностей необходимо для самодисциплины, которой явно не хватает Трампу. Как показывает его лента сообщений в Twitter, когда президент Трамп что-то чувствует, он должен немедленно высказать это любым способом. Твиты Трампа переносят его тревоги и озабоченности во внешний мир без всяких попыток интеллектуально осмыслить их. Этот процесс усугубляется стечением факторов, мешающих ему выполнять одну из ключевых психологических обязанностей президентства: помогать американцам сдерживать свое беспокойство и управлять их опасениями. Трамп не в силах этого делать, предпочитая твиты взвешенным мыслям. Насаждение спокойствия – это не его сильная черта; руководимый своим хаотичным внутренним миром, он сам – пленник своего беспокойства, которое пытается проецировать на всех остальных. Наша растущая тревожность неизбежно сравняется с его собственной, и это не предвещает ничего хорошего.
Личный характер обид, которые испытывает Трамп, и нападок, на которые он реагирует, еще больше осложняет положение. Дислексия часто ассоциируется с повышенной чувствительностью, так как дети путают вопросы с критическими замечаниями и даже нападками. Все мы знакомы с ситуациями, когда любая острая проблема кажется личным оскорблением; гордыня, самомнение и доля претенциозности присутствуют в каждом человеке. Но президент Трамп демонстрирует почти полную неспособность справляться с критикой, даже когда она носит характер обычных вопросов от представителей прессы. Эти вопросы заставляют его чувствовать себя под обстрелом, и он пытается развернуть оружие в обратную сторону, осыпая нас гневными сообщениями в Twitter, меняя тему и проецируя на других свою неуверенность. Он рефлекторно персонализирует вопросы и превращает свои ответы в мстительные нападки, обращенными к чувствам, а не к разуму. Он не может заниматься сложными проблемами без нагнетания атмосферы и требований повышенного внимания к себе. Мысль о том, что его осудят или будут считать ответственным за его поступки, – главный страх Трампа.
Защитные механизмы, образованные как реакция на языковые проблемы и трудности обучения у детей, могут принимать разнообразные формы. Трамп обнаружил, что представление о мире как о месте, где все конкурируют со всеми, помогает ему сохранять сосредоточенность. Но это не позволяет ему интерпретировать или понимать нюансы. Он компенсирует этот изъян разными способами, особенно когда рядом нет никого, сознающего его когнитивные затруднения, а тем более способного помочь ему разобраться в своих чувствах. Поэтому юный Дональд научился компенсировать свое беспокойство ощущением всемогущества и уверенности, нетерпеливо переходя к действиям каждый раз, когда он ощущал эмоциональную угрозу.
Некоторые дети уже в младшем возрасте развивают хорошие социальные навыки и умеют «читать» других людей раньше, чем могут прочитать книгу. Кто-то из них становится хулиганом и пытается навязать другим собственное чувство стыда. Кто-то пользуется уверенностью как защитой от страха невежества. Кто-то прибегает только к широким и общим определениям. Кто-то с помощью слов сбивает с толку окружающих, а кто-то прячется за словами, имеющими множество разных значений. По мере взросления Трамп культивировал в себе ощущение собственного величия. Он заявляет, что знает «самые лучшие слова», и говорит, что только он «может все исправить». К сожалению, люди с нарушенной способностью обработки лингвистической информации не могут пользоваться словами для модуляции своих чувств, и это резко ограничивает круг того, что они могут «исправить».
Люди с нарушенной обработкой речевой информации часто винят других в неясностях и недоговорках, что приводит к параноидальному мышлению.
Трамп разработал другие психологические защитные механизмы для преодоления этой проблемы. Кроме привычки унижать и стыдить других людей, проецируя на них собственную низкую самооценку, он стал прибегать к помпезным компенсаторным фантазиям. Его претенциозные заявления вроде «я знаю самые лучшие слова» играют роль защиты, помогающий ему отрицать неумение мыслить (уже не говоря о его словаре, состоящем в основном из односложных слов). Напыщенные прокламации вроде «только я могу все исправить» представляют удобную альтернативу необходимости думать, уделять внимание или пытаться что-либо понять.
Будучи кандидатом в президенты США Трамп сознавал, что он не может обсуждать значимые расхождения во взглядах с другими кандидатами от республиканской партии. Поэтому он быстро придумал для них обидные прозвища, чтобы обзывать их раньше, чем мы успевали задуматься, о чем они говорят. Прозвища пристали к адресатам, и любая серьезная дискуссия потеряла смысл. Агрессивная уверенность Трампа не только защищала его от необходимости оспаривать факты, о которых он не имел представления; она также закрепляла его иллюзию всемогущества.
Уверенность играет большую роль в другом важном следствии языковых проблем Трампа – его опоре на бинарное мышление. Хотя возможность ни о чем не думать привлекательна для любого человека, она особенно приятна для людей с бинарным мышлением, поскольку они не испытывают стыда за свою ограниченность.
Бинарное мышление возникает из нормальной детской потребности упорядочить свой хаотичный внутренний мир, разделив ранние переживания на две четкие и взаимоисключающие категории – теплое и холодное, хорошее и плохое. Это помогает внести ясность в чувства и ощущения и защищает от страха перед неизвестностью или эмоциональной неопределенностью. Но когда примитивная опора на определения «или/или» сохраняется и в зрелом возрасте, более сложные мысли и чувства могут отвергаться и оставаться за пределами понимания. Те, кто полагается исключительно на бинарное мышление, не могут понять людей, рассуждающих более сложными и неоднозначными категориями.
По мере того как бинарное мышление нарушает способность человека думать о сложных вещах, оно приводит к подсознательной атаке на реальность. Это выражается в попытках избежать или развеять болезненное осознание своих злобных чувств или садистского поведения. Такой вид мышления лишен гибкости и превращает любую сложность в источник угрозы, которой следует избегать. Человек может пользоваться психической проекцией для избавления от дурных чувств, но не способен взять на себя ответственность за них.
Трамп до сих пор опирается на бинарное мышление. Ему нужно противопоставлять понятия и разделять все на красное и синее, хорошее и плохое, законное или незаконное, но самое главное – на победителей и проигравших. Это часто приводит к поспешным решениям, поскольку реальность для Трампа выглядит только так. Разница во мнениях лишь затуманивает картину, бросает гаечный ключ в шестеренки его бинарного мышления. Люди, которые видят разные аспекты отдельной проблемы, вызывают у бинарного мыслителя тревогу и беспокойство, заставляя его отступать в свой иллюзорный мир. Уклонение от сложности любыми способами подавляет интеллектуальное и эмоциональное развитие. Видеть бинарное мышление Трампа в действии – все равно что наблюдать за ребенком с заторможенной психикой. Так было, например, когда он раз за разом говорил «Неправда!» во время вторых дебатов с Хиллари Клинтон или когда возразил на обвинение в сговоре с Путиным памятной фразой: «Я не марионетка, я не марионетка, это вы марионетка».
Такой стиль мышления имеет предсказуемо опасные последствия. К примеру, способность к дипломатическому подходу разрушается, когда основные «кирпичики» дипломатии – умение внимательно слушать, размышлять и взвешенно говорить – невозможны или воспринимаются как источники угрозы и беспокойства, а не как инструменты для поиска взаимоприемлемых решений.
В долгосрочной перспективе человек с речевыми затруднениями способен лишь реагировать на ситуации, требующие обдумывания. Он больше полагается на спонтанные действия, не желая сталкиваться с неопределенностью при рассмотрении разных возможностей. Судя по изменениям в составе персонала Белого дома весной 2018 года, Трамп выносит в своем окружении все меньше людей, которые подталкивают его к размышлениям. В то же время он все больше полагается на программу «Фокс и друзья», к которой обращается за информацией и для подтверждения своих взглядов. Привычка к бездумности коренится в простом и распространенном обстоятельстве: проще придерживаться знакомых вещей, чем разбираться в новых идеях. Человек, ведущий бездумный образ жизни, может считать, что он уже все обдумал и решил, но он просто реагирует на события, избегая мыслительных процессов. Он делает поспешные выводы, поскольку уверенность приносит облегчение. Трамп способен так быстро менять свои позиции потому, что у него просто нет твердых позиций. Ограниченно дееспособный из-за хронических языковых затруднений, он хватается за некую точку зрения, чтобы получить облегчение, которое приходит с ощущением уверенности, а потом хватается за другую, иногда противоположную, если облегчение оказывается кратковременным.
Список позиций, радикально смененных Трампом за короткий срок его президентства, показывает, как сложно с ним о чем-то договариваться, хотя он настаивает на своих блестящих переговорных навыках. Но Трамп действует в рамках бинарного мышления, препятствующего раздумьям и поиску компромиссов, что необходимо для успешных переговоров. Существуя в мире, где есть только победители и проигравшие, он не состоянии представить себе компромиссную ситуацию. Компромиссы вызывают у него беспокойство, а беспокойство – это «плохо» и от него нужно избавиться. Поэтому ему приходится расторгать торговые и климатические соглашения, заключенные до его избрания президентом, поскольку их соблюдение требует определенного уровня сложности.
Еще один симптом языкового расстройства Трампа – неспособность связывать причины и следствия, кроме специфических и экстравагантных путей. Трамп может полностью игнорировать слова, произнесенные им вчера или даже несколько минут назад, поскольку именно то, что он говорит сейчас, кажется ему верным и правильным. Трамп целиком и полностью живет в настоящем; он цифровой, а не аналоговый мыслитель. Он функционирует, как электронные, а не механические часы с круглым двенадцатичасовым циферблатом и движущейся секундной стрелкой, которая соединяет события по дуге времени. У детей не развивается подлинного осознания времени, пока не умирает кто-то из близких, – ощущение утраты необходимо для понимания и оценки прошлого и будущего. Трамп утверждает, что он всегда живет в настоящем.
Для Трампа мысли и события фрагментированы, и каждое новое впечатление уникально. Он цепляется за одно или два события, связывающие его разрозненные мысли, но лишь для того, чтобы составить личное представление о происходящем. Это кажется бессвязной болтовней слушателю, но выглядит кристально ясным для оратора. Трамп действительно считал, что говорит осмысленные вещи, когда он разговаривал с двухпартийной группой законодателей о DACA. «Я думаю, мы все согласны, что будем исполнять DACA, и мы определенно можем запустить полноценную иммиграционную реформу уже с завтрашнего дня, так? – произнес Трамп. – Мы возьмем часовую отсрочку и приступим к делу. Я убежден в этом. Потому что, когда мы разберемся с DACA – если это будет сделано надлежащим образом с точки зрения безопасности и всего остального, – то получим исчерпывающий, действительно великий результат переговоров. Не думаю, что это будет так сложно». Заявление Трампа о «смерти DACA», сделанное на Пасху 2018 года показывает, как стресс нарушает его мышление и способность сдерживать раздражение. Не случайно, изливая иррациональную злобу на мексиканцев, пересекающих границу, чтобы попасть под защиту DACA, он стоял рядом со своей женой Меланией, чья реакция на откровения Сторми Дэниэлс получила достаточно широкую огласку, чтобы вызвать дополнительное нервное напряжение у Трампа.
Неспособность устанавливать связи называется парамнезией; это расстройство памяти, при котором человек путает факты с вымыслами. К примеру, мы почти не располагаем свидетельствами, что Трамп когда-либо понимал смысл DACA, кроме того, что этот закон учредил президент Обама. У взрослых людей мы связываем такую проблему с алкоголизмом или ранним старческим слабоумием, поскольку она часто сопровождается провалами в памяти, которые заполняются вымышленными историями.
Фантазии и параноидные страхи преобладают в памяти Трампа. Сотрудники служб новостей становятся для него легкой мишенью; поскольку их память отличается от памяти Трампа, то с его точки зрения они поставляют «фейковые новости». Но Трамп остается человеком, путающим факты с вымыслами. Легкая вспыльчивость обычно сопровождает парамнезию. Когда поиск и запоминание слов представляет слишком большую проблему, легче реагировать вспышками ярости.
Президентские полномочия накладывают дополнительный стресс на мышление Трампа. Раньше он никогда не находился под таким пристальным наблюдением, но теперь должен отвечать за каждое слово и за любую непоследовательность. Несмотря на это, Трамп утверждает, что он никогда не лжет и ничего не забывает, хотя иногда пользуется «правдивыми гиперболами». На частной встрече с благотворителями в середине 2018 года Трамп наконец признался в том, что лгал канадскому премьер-министру Джастину Трюдо. Он даже похвастался этим. Позже он заявил, что его ложь, в конце концов, была правдивой и что Америка действительно испытывает проблему торгового дефицита с Канадой. Его объяснение своей правоты само по себе было ошибочным и указывало, что он по-прежнему живет в мире своих фантазий, а не фактов.
Трамп способен так быстро менять свои позиции потому, что у него просто нет твердых позиций.
Как и все люди, страдающие парамнезией, Трамп не выносит, когда его поправляют. Когда такие люди признают чужую правоту, они отрицают, что когда-либо говорили нечто противоположное. На глубинном уровне они отвергают внутреннюю истину. В выдумках Дональда Трампа мы наблюдаем типичное избирательное поведение: все, что связано с ненавистной правдой, должно быть отвергнуто. Трамп лжет о своей личной жизни, как и о своих президентских обязанностях. Он явно не понимает, как работает правительство, хотя ему часто объясняют это. Критики отмечают его ложь или слабость, но он к тому же не может устанавливать связи или понимать то, что ему говорят.
В конечном счете пребывание Трампа в упрощенном двоичном мире воздействует на остальных американцев: он превращает нас в нацию родителей. Подобно большому ребенку, неустанно заявляющему о своих обидах и разочарованиях и угрожающему разнести весь дом, если к нему не будут прислушиваться, Трамп ставит нацию в положение заботливого опекуна и охранителя. Соединенные Штаты Америки не готовы сладить со страдающим дислексией президентом, который руководствуется спонтанными побуждениями и стремится к разобщению. Биологические родители Трампа тоже не были приспособлены к этому, но его отец, по крайней мере, мог изгнать его из семьи в военное училище. Там молодому Трампу обеспечили организованность и порядок, необходимые для преодоления проблем, связанных с его языковым расстройством. К сожалению, у нации нет такого удачного варианта. Поведение, которое мы наблюдаем у зрелого Дональда Трампа, часто напоминает поведение ученика начальной школы. Но когда маленький Донни учился в Квинсе, буйные выходки приводили его в кабинет директора, а не в офис консультанта по вопросам школьного воспитания. Он гораздо чаще сталкивался с ограничениями, чем с пониманием. То же самое справедливо для него и сейчас.
