Коты привычно гоняли бабочек-капустниц, прыгая сквозь маленькие надгробия с выбитым на них «Снежинке, Бабочке и Пушку. Спасибо, что вы были в нашей жизни». Солнце едва успело выкатиться из-за горизонта, а мистер Рихель уже выскочил из дома, по пути налетев прямо на призраков своих домашних животных. Естественно, он совсем ничего не почувствовал, даже холодка, который обычно обещают телесериалы. Элизабет проводила отца грустным взглядом.

На завтрак у нее были хлопья – цветные звездочки, которые рекламировал забавный песик в балетной пачке, – и стакан теплого какао. Обычно по утрам Элизабет ела овсянку, но сегодня был особенный день – день, когда не нужно заботиться о цвете своей пищи. Воскресенье.

Через пятнадцать минут по улице прокатил разносчик газет и ловко бросил свежий выпуск «Мэпллэйр Мэйл» на ступени дома семьи Рихель. Младший Билли Хостен решил подзаработать и теперь частенько гонял на велосипеде по важным поручениям редакции и почты. Элизабет, как обычно, вышла на крыльцо и забрала пахнущие типографскими чернилами листочки и письма. Она любила порядок и потому корреспонденцию складывала в специальный ящичек в прихожей.

Сегодня Элизабет собиралась в библиотеку. На днях она дочитала седьмую книгу о приключениях – вернее сказать, злоключениях – Тирании Тэррибл и решила, что пора найти себе нового героя. Тирания, конечно, была хороша, но почему, спрашивается, героини девчачьих книжонок обязаны покорять стаи парней и бегать от злобных тетушек в попытках сохранить наследство? Почему главная героиня книги не может, например, видеть и слышать тех, кто давным-давно почил на ближайшем кладбище?

Из этого можно было развернуть неплохую историю, а Элизабет прекратила бы переживать, что не обладает навыками вроде Идеального похлопывания ресницами или Спринта с важными документами в кармане.

Элизабет Рихель действительно видела мертвых. И речь не о Кэйлинне Нод, которую видели все, кто только поворачивался в ее сторону. А о тех, кто действительно умер.

Началось это в тот вечер, когда у мамы Элизабет, Памелы, случился инфаркт. Все произошло быстро: никто не успел с ней попрощаться, никому не пришлось сидеть возле ее постели и лить слезы. Памелы Рихель просто не стало, в один миг, словно кто-то задул свечу ее жизни. Элизабет и ее отцу пришлось тяжело. А еще тяжелее Элизабет пришлось, когда она вдруг заметила, что мама стоит в углу гостиной и печально качает головой.

Призрак не заговорил, но и этого хватило. Элизабет смогла сказать матери «Прощай», смогла сказать, как любит ее, как ей плохо и грустно. Потребовалось несколько истерик, чтобы понять: никто кроме нее не видит бесплотную тень. А после похорон мама ушла дальше. Ее увела щуплая тень в кроссовках с развязанными шнурками.

С тех пор Элизабет встречала немало призраков: дедушку Вэнити Ирвинг, родителей бедного Элвина Карвина, множество домашних животных, лихача Хаммера Грегсона, подружку Милли Растенкович и – однажды – целую вереницу теней, закутанных в плащи. Они прошествовали по улице – медленно, словно пробовали на устойчивость каждый камешек на дороге, покачивая желтыми фонарями на длинных жердях, которые несли с собой. Элизабет не могла к этому привыкнуть. Каждый раз, – особенно когда появился тот «парад» привидений, – душа уходила в пятки.

Внешне Элизабет старалась казаться спокойной. Это был своего рода защитный механизм: она не хотела, чтобы кто-то волновался, особенно отец, ему и так приходилось несладко. Он пропадал на работе, но Элизабет его не винила. К тому же ей всегда было, с кем пообщаться и поиграть: давно умершие Снежинка, Бабочка и совсем недавно почивший Пушок оставались во дворе. Выйти за его пределы они не могли.

Это воскресенье ничем не отличалось от прочих, и потому следующим в планах Элизы было чтение газеты. В «Мэпллэйр Мэйл», естественно, печатали местные новости, но иногда сюда попадали и происшествия в Сити или Пэлэс Роке. Сегодняшний номер сообщал о внеочередной очистке куска Ванахеймских болот, о закладке фундамента нового полицейского участка и о возвращении Лиз Ольсен. Элизабет вздохнула, пролистала сразу до раздела с рекламой и принялась рассматривать то, чем жил ее город. Ведь ничто не расскажет о городке лучше, чем рекламные объявления. Ну, разве что меню придорожных кафешек.

Люди продавали квартиры, предлагали работу, искали дом и деньги, кошек и собак, сообщали, что скупят все старые гвозди, снимут порчу или нашлют ее. Куча различных мест, от заправок до парикмахерских, предлагали свои услуги, завлекали красочными описаниями, картинками и цветными купонами на скидку. Мистер Поделескью продавал кактусы. Миссис Бэннер пыталась найти потерянных морских свинок и обещала в награду свои золотые серьги: старые леди особенно привязываются к живым существам, которые могут их терпеть. Супружеская чета Нод устраивала «подвальную» распродажу (которая ничем не отличалась от гаражной, просто продавались как раз вещи из подвала) – похоже, снова забыли, что их дочь не совсем мертва. Братья Лавре искали продавца на утреннюю смену. Гостиница «Гарантированный отдых» набирала персонал для новой прачечной. Какой-то Итан предлагал «избавить от проблем, которые сложно объяснить».

Вот это было странно. В смысле, нормально для Мэпллэйра, если знать, под каким углом на него смотреть. И потому особенно странно. Элизабет положила газету на стол, расправила листы и прочла объявление полностью, от начала и до конца.

«Появились проблемы, о которых не расскажешь соседям? Столкнулись с чем-то, чего не можете объяснить? Повстречали призрака, заглянули в логово теней или впали в немилость, прогневав канализационных монстров?

Сохраняйте спокойствие и звоните Итану. Он поможет».

Под объявлением значился номер телефона.

До раздела «Юмор» оставалось еще как минимум три страницы, Элизабет собственноручно проверила. Она закрыла газету, потом вновь открыла ее на разделе «Реклама», но объявление о сверхъестественных проблемах и не думало исчезать.

Элизабет пожала плечами и направилась к двери. В конце концов, у нее на заднем дворе играли с бабочками уже давно умершие кошки. Кто она такая, чтобы судить?

Кэйлин радостно улыбалась, подперев подбородок кулаками. В ее глазах горело предвкушение. Окделл не знал, что ей сказать.

– Ты решила вернуться к версии с детективом?

Кэй поднялась и присела рядом, расправив газетный лист.

– По-моему, вышло неплохо. Фамилию я твою не указала, а телефон…

– …знаешь ты одна, действительно.

– Ну, где твои бурные аплодисменты и благодарность?

Такой же полной энергии мисс Нод была тогда, когда потащила Итана к доктору, как и обещала. Вот только на месте его кабинета зарастал бурьяном фундамент, и под кустом репейника валялась металлическая табличка. Ни имени, ни должности там уже нельзя было разобрать, словно солнце и дождь старательно стирали их в течение многих лет. Других вариантов не нашлось: официальные медицинские учреждения Кэйлин называла бесполезными и обходила по широкой дуге. Зато новая знакомая увлеченно занялась другим вопросом – начала искать для Окделла работу мечты. И почему-то считала, что нашла.

Итан глянул на Кэйлин исподлобья – впрочем, по его белесым глазам, наверное, сложно было понять, как и куда он смотрит. С языка рвалось «Ты издеваешься?», но… насчитывалось достаточное количество этих «но», чтобы спросить о другом.

– Ты и вправду думаешь, что кто-нибудь позвонит? И потом, я же понятия не имею, как помогать людям в таких… случаях.

– Итан, да о чем ты? Мы же нашли Лиз и разобрались с тенями! Ты знаешь, что этих багровых тварюшек с тех пор никто не наблюдал?

– А как много человек наблюдали их до пропажи Лиз?

Кэйлинна задумалась, но лишь на секунду.

– Где-то около семи, включая меня.

– Серьезно?

– Точно тебе говорю. Я, потом Тощий Ирвинг, Кла…

– Хорошо-хорошо, я доверяю твоей памяти. Возвращаясь к вопросу. Ты хочешь, чтобы я избавлял людей от монстров? Как та девушка из сериала про носферату или Константин?

– Какой Константин? – Кэй нахмурила брови. – Не помню никого с таким именем.

– Это фамилия. Хотя сравнение неудачное, у нас тут не демоны и одержимые.

– До такого еще не дошло, городу и без того хватает… Хотя насчет некоторых я бы засомневалась…

– Кэй, подожди… – Итан закрыл газету и положил ее на спинку дивана. – Пусть будет пока по-твоему, но если никто не позвонит в течение дня – прикрываем лавочку. Идет?

Он должен был насторожиться, еще когда Кэйлин охотно пошла на сделку. Но в тот момент его гораздо больше тревожила возможность повторения эпизода с багровыми тенями и их Королевой.

Сила Бригадиров могла быть разной: у кого-то – в музыке, у кого-то – в ударах, у кого-то – в правде. Слабость у Бригадиров тоже была – одна на всех. Ничего общего с серебряными пулями для вервольфов или осиновыми кольями для вампиров она не имела. Никому еще не удалось использовать эту слабость против Бригадиров или хотя бы передать свое драгоценное знание кому-то еще. Все было до того просто, что превращалось в трудновыполнимое, почти непосильное задание.

Из-за напитка с послевкусием слезливых мелодрам странник с севера поначалу ощущал себя слегка… странно. Несколько часов, – сразу после того как он нетвердой походкой покинул собор Святого Петра, – ему хотелось научиться летать. Не то чтобы это было совершенно невозможно, но со стороны (что он сам потом и понял) выглядело до неприличия глупо. Настоящая любовь, ее экстракт, выделенный из страха, крови и темноты, пьянил похлеще выдержанного виски. Бригадиру даже захотелось петь. И именно тогда он вспомнил, что иногда стоит все-таки подумать, прежде чем что-то сделать.

Помогла, как ни странно, яичница. Та самая, приготовленная коллективным разумом зеленых светлячков с болота. Пожаренное на зеленом же заблудившемся огне, приправленное мелко нарезанными местными грибами, блюдо совершило истинное чудо. Заставило Бригадира задолжать Игнес Фатуи услугу. А услуги Бригадира дорогого стоят.

Элизабет вздохнула пару раз так, как учила ее новомодная медитативная программа. Пара мелких выдохов, глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Не помогло. Внешне Элизабет оставалась, как и всегда, спокойной, но внутри била тревогу. Призраки… Призраки – это раз плюнуть, это ничего. Но то, что появилось на ее заднем дворе, в углу, за могилами кошек, было явно не призраком. Чем-то другим, чем-то, чего она не могла понять.

Ее рука сама потянулась к телефону, набирая заветные цифры из странного утреннего объявления.

Итану позвонили через час после утреннего кофе в доме Нодов. Воскресенье, похоже, переставало быть выходным.

Ведь для мэпллэйровских «проблем» выходных не существовало вовсе.