63
Это ведь чисто личное дело. Нет никакой необходимости благовестить об этом повсюду.
Генрик Ибсен. Росмерсхольм
У Тиган Бутчер, невысокой, конопатой крепышки, зачесанные назад темные волосы были собраны в пучок. Под буфетчицкой униформой, которую составляли щегольской фартучек, серый галстук и черная рубашка с вышивкой в виде жокея на белой лошади, в ней угадывалась деревенская девушка, привычная к заляпанным грязью резиновым сапогам. Она принесла себе кофе с молоком, чтобы прихлебывать во время разговора.
– Ой… большое вам спасибо, – растрогалась она, когда знаменитый детектив оказал ей такое внимание – принес для нее стул.
– Нет проблем, – сказал Страйк. – Это моя напарница, Робин Эллакотт.
– Ага, это вы мне звонили, да? – уточнила Тиган, которая при своем небольшом росточке с трудом забралась на высокий барный стул. Вид у нее был одновременно взволнованный и испуганный.
– Я знаю, у тебя мало времени, Тиган, – сказал Страйк, – так что давай сразу к делу, не возражаешь?
– Нет. То есть да. Хорошо. Давайте.
– Сколько времени ты служила у Джаспера и Кинвары Чизл?
– Я еще в школу ходила, сперва неполный день у них подрабатывала, так что в общей сложности… года два с половиной, да.
– Тебе хорошо у них работалось?
– Нормально, – осторожно сказала Тиган.
– И как тебе господин министр?
– С ним никогда терок не было, – сказала Тиган, но, поняв, что это не особенно информативно, добавила: – Моя родня с ним давно знакома. Братья мои много лет в ихней усадьбе помогали – по первому зову шли.
– Вот как? – Страйк делал пометки в блокноте. – И чем они там занимались?
– Заборы могли подправить, в саду подсобить, да только сейчас угодья, считай, распроданы, – сказала Тиган. – Сад запущен совсем. – Отхлебнув кофе, она с тревогой сказала: – Моя мать взбесится, если узнает, что я тут с вами болтаю. Она мне наказала не лезть в это дело.
– Почему же?
– У нее один ответ: «Язык рыщет – беды ищет». Или вот: «Нечего парням глаза мозолить – за погляд деньги платят». Надумай я пойти на дискотеку, она так и скажет, как пить дать.
Робин рассмеялась. Тиган ухмыльнулась, гордая своим остроумием.
– Какое впечатление производила на тебя миссис Чизл как хозяйка? – спросил Страйк.
– Нормальное, – еще раз сказала Тиган.
– Миссис Чизл ведь не любила, чтобы в ее отсутствие дом пустовал, да? Хотела, чтобы кто-нибудь был рядом с лошадьми?
– Да, – сказала Тиган, а потом первый раз без понукания добавила: – У ней закидон такой.
– Но ведь одну из ее лошадей порезали, разве не так?
– Хотите – называйте это порезами, – сказала Тиган, – а по мне – царапины. Романо исхитрился ночью попону с себя скинуть. Негодник, управы на него нет.
– Выходит, ты ничего не знаешь о тех, кто пробрался к ней в сад? – спросил Страйк, занеся ручку над блокнотом.
– Ну-у-у, – протянула Тиган, – что-то она такое упоминала, да только…
Она перевела глаза на сигареты Страйка «Бенсон энд Хеджес», лежащие рядом со стаканом пива, и наконец отважилась:
– Можно мне закурить?
– Угощайся. – Страйк достал из кармана зажигалку и подвинул к ней.
Тиган прикурила, глубоко затянулась и сказала:
– Сдается мне, никого там не было. Просто миссис Чизл… она… – Тиган не сразу подобрала нужные слова. – Ну, будь она кобылкой, я б сказала: «Зря ушами прядает». Сколько раз я там оставалась на ночь – ничего подозрительного не слыхала.
– Ты ночевала в доме, перед тем как Джаспера Чизла нашли мертвым в Лондоне, так ведь?
– Ночевала.
– Не помнишь, в котором часу вернулась миссис Чизл?
– Около одиннадцати. Я прям обалдела, – сказала Тиган. Теперь, когда первое волнение улеглось, у нее прорезалась некоторая словоохотливость. – Она ведь собиралась в Лондоне остаться. А тут входит – и сразу на меня наехала: зачем я перед телевизором сигаретку выкурила… она, видишь ли, курения не выносит, да еще напустилась, что я из холодильника бутылку вина достала… да пару стаканчиков хлопнула. Хотя перед отъездом сама мне разрешила брать что захочется; вечно у ней семь пятниц на неделе. То ей так, то эдак. Не угодишь, честное слово. Короче, приехала она уже не в духе. Как по коридору затопала – я сразу поняла. Сигаретка и вино – делов-то. Но она как с цепи сорвалась.
– Однако ты все равно осталась ночевать?
– А как я откажусь? Она мне талдычить стала: не смей садиться за руль, ты в нетрезвом виде, да только враки это, у меня ни в одном глазу не было, а она и говорит: ты сходи-ка лошадей проверь, мне, дескать, позвонить надо.
– Ты слышала, кому она звонила?
Тиган устроилась поудобнее на слишком высоком для нее стуле, свободной левой рукой обхватила правый локоть и, слегка щурясь от дыма, приняла позу, которую считала наиболее подходящей для беседы с коварным сыщиком.
– Прям не знаю, могу ли выдавать…
– Давай я назову имя, и, если угадаю, ты просто кивнешь, хорошо?
– Ну, попробуйте, – сказала Тиган со смешанным выражением недоверия и любопытства, будто предвкушая необыкновенный фокус.
– Генри Драммонд, – сказал Страйк. – Она оставила для него сообщение с просьбой оценить колье?
Благоговея против своей воли, Тиган кивнула.
– Точно, – сказала она. – Угадали.
– Итак, ты вышла проверить лошадей…
– Да, а как вернулась, миссис Чизл сказала, что мне все равно придется у ней заночевать – дескать, я ей понадоблюсь прям с утра, вот я и осталась.
– А где она спала? – поинтересовалась Робин.
– Где-где… наверху, – с удивленным хохотком ответила Тиган. – Само собой. У себя в спальне.
– Ты уверена, что она там провела всю ночь? – уточнила Робин.
– А то! – еще раз хохотнула Тиган. – Ее спальня рядом с моей. На конюшню окнами выходят только эти две спальни. Я слышала, как она в кровать ложилась.
– Но ты уверена, что она ночью не выходила из дома? Никуда не уезжала на машине? – спросил Страйк.
– Никуда. Машину я б услышала. Дом гулкий, втихаря уйти невозможно. Да и вообще, наутро я с ней столкнулась на лестничной площадке – она в ванную шла, в одной ночнушке.
– В котором часу – примерно?
– Около полвосьмого. Мы вместе позавтракали на кухне.
– Она все еще на тебя сердилась?
– Шипела малость, – призналась Тиган.
– А ты не слышала: ей кто-нибудь звонил во время завтрака?
С нескрываемым восхищением Тиган сказала:
– Вы про мистера Чизла? Как же, как же. Она для разговора из кухни выходила. Я только услыхала: «Нет, Джаспер, на сей раз я так и сделаю». Вроде как поцапались. Я в полиции так и сказала. Ну, думаю, разругались в Лондоне, потому-то она и вернулась – не захотела там оставаться. После я взялась конюшню чистить, а она тоже вышла и занялась выездкой Бренди, это одна из ее кобылок, а потом, – добавила Тиган с некоторым сомнением, – приехал этот. Ну, сами знаете, Рафаэль. Сынок хозяина.
– И что было потом? – спросил Страйк.
Тиган застыла в нерешительности.
– Они поскандалили, так? – нажимал Страйк, памятуя, что время перерыва Тиган неумолимо тает.
– Ага, – улыбнулась явно восхищенная Тиган. – Все-то вы знаете!
– А скажи: по какому поводу?
– Да все по тому же, по которому она тому дядьке накануне звонила.
– Насчет колье? Миссис Чизл собирается его продать?
– Ну да.
– А ты где находилась, пока они скандалили?
– Говорю же, конюшню чистила. А этот вышел из машины – и прямиком к ней в паддок…
Заметив, как озадачен Страйк, Робин шепотом подсказала:
– Это специальный загон, в котором дрессируют лошадей.
– А, – только и сказал Страйк.
– Так вот, – продолжила Тиган, – она там Бренди выезжала. Сперва разговор какой-то завязался, но я слов не разбирала, а потом стали прям соревноваться, кто кого переорет, она слезла с лошади и меня кликнула – чтоб я подошла Бренди распрягать… то бишь снять с нее седло и уздечку, – любезно добавила она на тот случай, если Страйк опять не понял, – и оба пошагали в дом, а я только слыхала, как они собачатся. Рафаэля она не жалует, – продолжала Тиган. – Балованный, говорит… Вечно его поносит, хотя на самом деле парень как парень. – Ее напускная бесстрастность не вязалась со вспыхнувшим румянцем.
– Можешь вспомнить, что они друг другу наговорили?
– Попробую, – согласилась Тиган. – Он ей толковал, что она, дескать, не имеет права эту вещь на продажу пускать, владелец-то – папаша его, а она ему: не твоего ума дело.
– А дальше что было?
– Вошли они в дом, а я в конюшне осталась. Потом, глядь… – Тиган слегка запнулась, – «воронок» подкатывает… вот ужас-то. Тетка-полисменша позвала меня в дом, помочь. Прибегаю на кухню, а там миссис Чизл, белая как полотно, и кавардак повсюду – полиция чайные пакетики искала. Я заварила хозяйке чаю горячего, а этот… Рафаэль… ее в кресло усадил. Обхаживал как родную, даром что до этого честил всеми словами, – закончила Тиган.
Страйк посмотрел на часы.
– Понимаю, времени почти не осталось. Еще только пара деталей.
– Давайте, чего уж, – согласилась она.
– Год с лишним тому назад был случай, – начал Страйк, – когда миссис Чизл бросилась на мистера Чизла с молотком.
– Да, господи прости… – ответила Тиган. – Видать, крыша у ней съехала – аккурат когда Леди усыпили, любимую лошадку миссис Чизл. Хозяйка вернулась домой, но ветеринар-то уже свое дело сделал. А она хотела при сем присутствовать. Приезжает – а тут уже фургон стоит: скупщик лошадиных туш подсуетился. Тут она совсем рехнулась.
– Выходит, она знала, что кобылу придется усыпить? – спросила Робин.
– Дня два-три ей жить оставалось… по правде говоря, мы все знали, – сказала Тиган с печалью в голосе. – Чудесная была лошадка, мы надеялись, она выкарабкается. Ветеринар не один час дожидался, пока миссис Чизл приедет, но Леди мучилась, да и сам он по другим вызовам торопился, так что…
Тиган беспомощно развела руками.
– Есть какие-нибудь мысли: что погнало хозяйку в Лондон именно в тот день, если она знала, что Леди умирает? – спросил Страйк.
Тиган покачала головой.
– Расскажи поподробнее: как вышло, что хозяйка набросилась на мужа? Перед этим она что-нибудь говорила?
– Ничего она не говорила, – ответила Тиган. – Просто вышла во двор, поняла, что случилось, схватила молоток, подбежала к мистеру Чизлу да как жахнет по голове. Кровищи было… Жуть. – У нее на лице отразился неподдельный ужас. – Страшно вспомнить.
– То есть ударила она мужа – и дальше что стала делать? – спросила Робин.
– Застыла как вкопанная, да и все. А лицо такое… бесовское, – неожиданно выпалила Тиган. – Я уж подумала, что хозяин умер, что она его кончила. Короче, упекли ее куда-то. В лечебницу. Лошади на мне одной остались… Уж как мы горевали из-за Леди! Я к той кобылке прикипела, надеялась, обойдется, да только она даже бороться не стала, просто слегла и от еды отказалась. Миссис Чизл я не осуждаю, это она с расстройства, но ведь так и убить человека недолго. Кровищи было!.. – повторила она. – Я хотела расчет взять. Даже матери сказала. Уж больно напугала меня тогда миссис Чизл.
– А почему ты расчет не взяла? – спросил Страйк.
– Сама не знаю, право слово… Мистер Чизл просил остаться, да и лошадей я люблю. Потом выписалась хозяйка из лечебницы, вся угасшая… наверно, пожалела я ее. А потом видала, и не раз, как она зайдет в стойло Леди и плачет.
– Эту кобылу, Леди, миссис Чизл хотела… э… как правильно сказать? – Страйк обратился за подсказкой к Робин.
– Ожеребить? – предположила она.
– Вот-вот… ожеребить… чтобы ее покрыл знаменитый жеребец?
– Тотилас? – Тиган еле заметно закатила глаза. – Нет, миссис Чизл хотела, чтобы жеребилась Бренди, но мистер Чизл даже слышать об этом не желал. А Тотилас… Случка с ним прорву денег стоит.
– Да, мне рассказывали. А хозяйка, случайно, не упоминала другого жеребца? По кличке Блан-де-Блан, уж не знаю…
– Никогда о таком не слыхала, – сказала Тиган. – Нет, ей вынь да положь Тотиласа, он самый-самый, прям зациклилась на нем. Миссис Чизл – она ведь такая. Что ей втемяшится – нипочем не сдвинешь. Она хотела для Гран-при лошадку вырастить, чтоб всем на зависть, но… вам, кстати, известно, что хозяйка дитё потеряла?
Страйк и Робин кивнули.
– Моя мать ее жалела – считала, что жеребенок, прости господи, – это бзик, замена как бы. Мама считает, что и переменчивость у хозяйки тоже из-за младенца началась, настроение на глазах меняется – то смех, то слезы. Ну вот, значит, где-то через месяц после выписки она, помню, жутко раздухарилась. Из-за лекарств, наверно, которые ей назначили. Будто забалдела. Вышла во двор – и давай распевать. Я ей: «Вы сегодня веселая, миссис Чизл», а она хохочет и говорит: «О да, я обработала Джаспера и, полагаю, своего добьюсь: надо думать, он в итоге позволит мне сговорить Тотиласа». Да только выдумки это. Я хозяина спросила, а он прям вызверился: мол, еще одна лошадь – блажь какая; ему, дескать, и те, что есть, слишком дорого обходятся.
– Как по-твоему, он мог бы сделать жене сюрприз, – спросил Страйк, – найти для случки с Леди другого жеребца? По сходной цене?
– А зачем ему хозяйку злить? – ответила Тиган. – У ней ведь как: либо Тотилас, либо ничего. – Она затушила сигарету, которой угостил ее Страйк, посмотрела на часы и с сожалением сказала: – У меня только пара минут остается.
– Еще две темы – и мы закончим, – пообещал Страйк. – Я слышал, много лет назад в вашу семью была вхожа девочка по имени Сьюки Льюис. Она сбежала из прию…
– Все-то вы знаете. – Тиган даже обрадовалась. – И как только докопались?
– Мне рассказал Билли Найт. Ты не в курсе, как сложилась судьба Сьюки?
– Она в Абердин уехала. В школу с нашим Дэном вместе бегала. Но мать у нее была – не дай боже: пьянчужка, наркоманка. Потом и вовсе опустилась, а Сьюки в приют отправили. Но она оттуда сдернула, чтоб отца разыскать. Он на буровых работал в Северном море.
– И как по-твоему, разыскала? – спросил Страйк.
С победным видом Тиган полезла в задний карман, вытащила мобильник и, потыкав пальцем в дисплей, продемонстрировала страницу из «Фейсбука»: развеселая брюнетка, позирующая с ватагой подружек на Ибице. Сквозь загар, неестественно белоснежную улыбку и накладные ресницы Страйк разглядел выцветшее старое фото щуплой девочки с выступающими вперед зубами. Страница была озаглавлена: «Сюзанна Макнил».
– Видите? – радостно затараторила Тиган. – Отец к себе ее забрал. На самом-то деле у ней настоящее имя – Сюзанна: это мамаша звала ее Сьюки. Моя мать дружит с Сюзанниной теткой. Та говорит – у племяшки все путем.
– Ты уверена, что это она? – спросил Страйк.
– Еще бы! – сказала Тиган. – Мы все за нее порадовались. Хорошая была девчонка.
Она вновь посмотрела на часы.
– Вы уж извините, перерыв закончился, мне идти надо.
– Последний вопрос, – сказал Страйк. – Насколько хорошо твои братья были знакомы с братьями Найт?
– Довольно хорошо, – сказала Тиган. – Они в разных классах учились, но да, близко знакомы были по работе в доме Чизлов.
– Чем сейчас занимаются твои братья, Тиган?
– Пол – управляющий фермой под Эйлсбери, а Дэн в Лондоне садовником устроился… Зачем вы это записываете? – Она встревожилась, только сейчас заметив, как ручка Страйка скользит по блокноту. – Ой, не вздумайте сказать моим братьям, сколько я вам тут всего выложила! Они взбеленятся, если заподозрят, что мы с вами тут обсуждали, как хозяева проворачивали свои дела.
– Мы не из болтливых. А какие они проворачивали дела? – спросил Страйк.
Тиган неуверенно перевела взгляд на Робин, потом опять на него.
– Вы же сами небось знаете? – И, не получив ответа ни от Страйка, ни от Робин, продолжила: – Слушайте, Вэн и Пол только с перевозкой помогали. Грузили и все такое. Тогда это было законно!
– Что было законно? – спросил Страйк.
– Ой, не прикидывайтесь! – Тиган отчасти забеспокоилась, отчасти развеселилась. – Кто-то же наверняка сболтнул, точно? Джимми Найт? Он недавно сюда наведался – всюду свой нос совал, хотел с Дэном переговорить. Да про это каждая собака знала. С виду вроде все было шито-крыто, но мы про Джека все знали.
– Что именно? – не отступался Страйк.
– Ну… что он виселицы мастерил.
Страйк даже бровью не повел. Робин не могла бы поручиться, что сохранила такую же бесстрастность.
– Вы ж все одно сами выведали, – сказала Тиган. – Так ведь?
– Конечно, – заверил ее Страйк. – Мы все выведали.
– Так я и думала, – с облегчением вздохнула она, неуклюже сползая со стула. – Но если с Дэном увидитесь – молчок. Он – как мама: «Язык рыщет – беды ищет». Но имейте в виду: стыдиться нам нечего. Лично я считаю, да и не только я, что в стране больше порядку будет, если вернуть смертную казнь.
– Спасибо, что согласилась встретиться с нами, Тиган, – сказал Страйк.
Она слегка порозовела, когда обменивалась рукопожатием сначала со Страйком, потом с Робин.
– Не за что. – По всей видимости, ей уже расхотелось от них уходить. – Вы на бега-то останетесь? У Бурой Пантеры забег в полтретьего.
– Возможно, – ответил Страйк. – Надо как-то убить время до следующей встречи.
– Я на Бурую Пантеру десятку поставила, – призналась Тиган. – Ну… до свидания тогда.
Она сделала несколько шагов, но потом резко развернулась и, раскрасневшись еще больше, подошла к Страйку:
– Можно с вами сделать селфи?
– Э-э, – осторожно протянул Страйк, избегая встречаться взглядом с Робин. – Если для тебя это не вопрос жизни и смерти, то лучше не надо.
– Ну автограф хотя бы дадите?
Решив, что это меньшее из двух зол, Страйк черкнул подпись на салфетке.
– Вот спасибо!
Тиган, схватив салфетку, наконец убежала. Страйк дождался, чтобы она скрылась в баре, и только после этого обернулся к Робин, которая уже вошла в поисковик со своего телефона.
– «Шесть лет назад, – прочла она с дисплея, – Европарламент запретил перемещение оборудования для пыток в пределах Евросоюза. Ранее экспорт произведенных в Великобритании виселиц не противоречил законодательству».
