Воскресный день не задался; но субботний вечер сложился для Робин еще хуже.

В четыре часа утра она проснулась оттого, что заскулила во сне. Ее не отпускал ночной кошмар, в котором она брела по темным улицам с полным мешком жучков, зная, что следом крадутся злодеи в масках. На руке у нее открылась старая резаная рана, которая оставляла кровавый след, – по нему и шли преследователи; понятно, что ей не суждено было дойти до места встречи, где поджидал ее Страйк, чтобы забрать мешок с жучками…

– Что? – сонно спросил Мэтью.

– Ничего, – ответила Робин, а потом лежала без сна до семи – в этот час уже можно было встать.

Вот уже двое суток на Олбери-стрит топтался какой-то неопрятный белобрысый парняга. Он даже не скрывал, что следит за их домом. Робин поделилась со Страйком, и тот заключил, что это скорее не частный сыщик, а репортер из начинающих, присланный на смену Митчу Паттерсону, чьи услуги сделались редакции не по карману. В свое время Робин и Мэтью переехали на Олбери-стрит, чтобы жить подальше от того места, где маячил Шеклуэллский Потрошитель. Район считался безопасным, но и сюда дотягивался след насильственной смерти. Пару часов спустя Робин укрылась в ванной, пока Мэтью не обнаружил, что на нее опять накатило удушье. Сидя на кафельном полу, она воспользовалась усвоенной на сеансах психотерапии техникой когнитивного переструктурирования, нацеленной на распознавание и коррекцию дисфункциональных мыслей о преследовании, боли и опасности, возникающих под воздействием определенных стимулов. Это какой-то идиот из «Сан», не более. Ему нужна сенсация, вот и все. Угрозы нет. Он до тебя не доберется. Ты в полной безопасности.

Робин вышла из ванной, спустилась в кухню и застала там мужа, который остервенело стучал дверцами шкафов и ящиками, готовя себе сэндвич. Ей он ничего не предложил.

– Как мы объясним Тому и Саре, почему за нами таскается какой-то урод?

– А почему мы должны что-то объяснять Тому и Саре? – не поняла Робин.

– Да потому, что мы сегодня идем к ним на ужин!

– Ох, только не это! – простонала Робин. – То есть да, конечно. Прости. Из головы вылетело.

– Ну так что, если этот журналюга попрется за нами?

– Не будем обращать на него внимания, – сказала Робин. – Что еще можно сделать?

Наверху зазвонил ее телефон, и под этим предлогом она с облегчением улизнула от Мэтью.

– Привет, – сказал Страйк. – Хорошая новость. Иззи доверила нам расследование смерти Чизуэлла. Ну, если быть совсем точным, – поправился он, – от нас требовалось доказать виновность Кинвары, но мне удалось расширить наши полномочия.

– Фантастика! – прошептала Робин, осторожно затворяя дверь спальни и садясь на кровать.

– Я так и думал, что ты будешь довольна, – сказал Страйк. – Итак, для начала нам понадобится информация о ходе официального следствия, и в первую очередь заключение судмедэкспертов. Я дозвонился до Уордла, но ему запрещено с нами контактировать. Похоже, там догадались, что я все равно не отступлюсь. Затем я позвонил Энстису – и тоже безрезультатно: он день и ночь занят на олимпийских объектах, а кроме того, не знаком ни с кем из следователей, ведущих это дело. Вот я и подумал: у Ванессы ведь, наверное, закончился отпуск по семейным обстоятельствам?

– Точно! – воскликнула Робин в приливе радостного волнения: впервые необходимый контакт обнаружился у нее, а не у Страйка. – Между прочим, у меня на примете есть кое-кто получше: Ванесса встречается с неким экспертом-криминалистом, зовут его Оливер, я лично с ним не знакома, но…

– Если Оливер согласится на разговор, будет круто, – сказал Страйк. – А знаешь что, позвоню-ка я Штырю: может, прикуплю у него инфу на обмен. Я тебе перезвоню.

У Робин подвело живот от голода, но вниз идти не хотелось. Она растянулась на шикарном ложе красного дерева – это был свадебный подарок от свекра. Кровать оказалась настолько громоздкой и тяжеленной, что перепотевшие грузчики всей бригадой втаскивали ее наверх по частям и заново собирали в спальне. Зато туалетный столик Робин, старенький и недорогой, был легким, словно картонная коробка из-под фруктов, особенно если вытащить ящики; его с легкостью поднял один грузчик и установил в простенке между окнами спальни.

Не прошло и десяти минут, как телефон зазвонил вновь.

– Быстро ты.

– Да, нам, как видишь, поперло! У Штыря сегодня день отдыха. Наши интересы совпадают. Есть один баклан, которого он не против слить копам. Скажи Ванессе: мы предлагаем информацию по Иэну Нэшу.

– Иэн Нэш? – Робин приподнялась, чтобы взять бумагу и ручку, и записала имя. – Это который?..

– Гангстер. Ванесса сразу поймет, – сказал Страйк.

– И сколько же это стоило? – спросила Робин.

Личные связи Страйка и Штыря, достаточно прочные, никогда не мешали Штырю делать бизнес.

– Половину недельной ставки, – ответил Страйк, – но на благое дело не жалко, лишь бы Оливер предложил нам свой товар. Как твое самочувствие?

– Что? – Робин обескуражил такой вопрос. – Прекрасно. А почему ты спрашиваешь?

– Как видно, некоторым даже в голову не приходит, что работодатель по долгу службы обязан проявлять внимание к подчиненным?

– Мы – партнеры.

– Ты – договорной партнер. Имеешь право меня засудить за ненадлежащие условия труда.

– Давно пора, тебе не кажется? – сказала Робин, изучая двадцатисантиметровый шрам на предплечье, багровеющий на фоне бледной кожи. – Но если ты пообещаешь отремонтировать туалет на лестничной площадке…

– Я не об этом, – стоял на своем Страйк. – Наткнуться на мертвеца – такое не каждый выдержит.

– А я хоть бы что, держусь, – солгала Робин.

«Непременно должна держаться, – подумала она, когда они распрощались. – Я не могу себе позволить в очередной раз потерять все».