Трифолд обнаружил гробницу где-то около полудня, судя по положению солнца. Сначала у него появилось чувство, будто место ему знакомо, и постепенно каждый чахлый кустик начал будить воспоминания пятилетней давности. Увидев наконец вход, он вздохнул с облегчением. Вход нашелся в точности там же, где и прежде: горизонтальная плита, немного приподнятая с одного края, будто люк в пивоварне. Она напоминала рот с белыми зубами из покрытого письменами камня, зияющий посреди черных песков.

Трифолд не сомневался, что любую другую незащищенную дверь занесло бы песком еще много веков назад. Но в здешней защите было нечто такое, что заставляло песчинки соскальзывать с голой каменной поверхности. Он вспомнил, как видел это своими глазами. Он подошел тогда так близко, как только мог вынести, и боль огнем обжигала его кожу. В тот день дверь была присыпана песком, словно лист стекла пылью, но песчинки, дрожа, все время двигались, будто текли в разные стороны.

– Вон там, – сказал он, показывая пальцем.

Нэнси прикрыла глаза от солнца.

– Вижу. Похоже на дыру с… белыми колоннами. Похоже на зубы. Что теперь?

Трифолд сглотнул.

– Когда я приходил сюда в прошлый раз, я чувствовал покалывание на коже, оно начиналось за дюжину шагов от входа. Поначалу все было не так уж и плохо, но с каждым шагом ощущение усиливалось вдвое, если не больше. Мне казалось, я горю, дошло до того, что мне начал мерещиться запах обугленной плоти.

Он прикрыл глаза, вспоминая, и Нэнси посмотрела на него с интересом.

– Как близко тебе удалось подойти?

– Мои наемники убежали, – сказал он. – Я остался один, подошел вплотную и дотронулся рукой до поверхности. – Он вздрогнул. – Ни пузырей, ни пятен от ожогов на коже не появлялось, и я говорил себе, что это всего лишь боль, что я могу потерпеть боль какое- то время, какой бы сильной она ни была. Но я ошибался. Больно мне бывало и раньше, но боль ослабевала, как только я начинал отходить назад. Но, когда я прикоснулся… боль осталась. Это… было слишком. Я не просто так не возвращался сюда. Никто не приходит сюда дважды, так говорят. Я долго бежал и едва не погиб от жажды, но все-таки добрался до дороги и встретил там путников, они направлялись в город. Мне дали воды и позволили укрыться в тени на их повозке. Вот и все, такая история случилась со мной пять лет назад. Теперь-то я понимаю, как мне тогда повезло. Некоторые выдерживали дольше моего, используя щиты и охранные заклинания. Они обычно умирали возле двери, пытаясь пробиться внутрь. Там и сейчас лежат крохотные белые обломки их костей. Некоторые осколки разнесло ветром, но некоторые остались и до сих пор, они двигаются… медленно. Они снились мне в кошмарах.

– Ты и впрямь в это веришь, да? – спросила Нэнси.

Выражение лица Доу мгновенно сменилось сильной досадой.

– Я не собираюсь опять спорить! Я уже понял, что в магию ты не веришь, и, раз уж у тебя дар снимать всю магию, я даже понимаю почему. Мне так кажется. Но я знаю только то, что знаю, то, что знает весь город, весь мир, кроме тебя одной! Просто доверься мне. Мы войдем внутрь вместе, держась очень близко друг к другу. Если я снова почувствую покалывание, мы либо сразу начнем отступать, либо подождем, пока не станет понятно, можно ли это вытерпеть. Я не стану рисковать ни своей, ни твоей жизнью, если окажется, что заклятия еще действуют, хорошо? Пока я уверен лишь в том, что твой скромный дар работает с маленькими предметами. Помни: никому еще не удавалось войти в гробницу. Каждый король и каждый маг в Дариене рано или поздно оказывался здесь в окружении лучших людей, которых они только могли собрать. И ни у кого не получилось.

Нэнси закатила глаза, чувствуя, что Доу ждет от нее проявления какого-то опасения или благоговения. На самом же деле она ощущала лишь волнение от того, что им предстояло сделать. Такое же беспокойство испытывал бы любой разумный человек, стоя перед дверью, похожей на белые зубы посреди черного песка, которые ждут их. Несмотря на полуденное солнце, по ее голым рукам пробежали мурашки.

Трифолд спрыгнул с лошади и связал ей передние ноги веревкой, а потом повторил то же самое с лошадью Нэнси. Животные поводили ушами и выглядели не очень-то счастливыми. Нэнси показалось, что Доу слегка побледнел, пока распаковывал сумки, доставал оттуда оружие и инструменты и привязывал их петлями к толстому поясу. Последней частью экипировки оказалась фляга, наполненная водой – теплой, как кровь. Доу надул щеки, шумно выдохнул и вытер пот со лба.

– Готова?

– Мы здесь не одни, Доу, – сказала Нэнси, показывая ему за спину.

Трифолд резко обернулся и выругался при виде двух приближающихся к ним мужчин. Один из них держал меч в опущенной руке, чертя им борозду в песке. Незнакомец выглядел большим и крепким, и Доу Трифолду не хотелось, чтобы тот оказался рядом. Они слишком далеко от города, чтобы чувствовать себя в безопасности: законы здесь не правят. Второй неизвестный был облачен в простую коричневую робу; он поднял руки, и рукава робы сползли по локоть.

– Воры, – прошипел Трифолд.

– Что будем делать? – отозвалась Нэнси, не спуская глаз с пары незнакомцев.

Трифолд сунул было руку в карман, но тут же вспомнил, что у него не осталось магического оружия, которое хоть чего-то бы стоило. Прежде чем выехать за пределы города, он наточил лезвие своего ножа, но он был не острее любого другого. Метательные монетки превратились в бесполезные куски металла. Доу снова посмотрел на человека с мечом, который чертил линию на песке. Казалось, он делает это напоказ, и в Доу медленно закипала ярость. Ему многое пришлось пережить, чтобы добраться сюда. А люди вроде этой парочки всегда выбирают более легкий путь и никогда не замечают, как это губит их. Доу возненавидел пришедших вместе с их хитрыми ухмылками и скользкими взглядами.

– Стойте смирно. Кричать бесполезно, – громко сказал человек с мечом, оказавшись в дюжине шагов от них.

Оба незнакомца остановились, и Трифолд заметил, что человек в робе по-прежнему держит руки в воздухе.

– О нет, Нэнси, гляди! Это маг! – воскликнул Трифолд, указывая на него. Нэнси смерила его взглядом, но незнакомцы казались довольными.

– Мы не хотим причинить вам вред, – сказал человек с мечом. – Но я сделаю это, если у меня не останется выбора. Вы не войдете в гробницу. Никто не войдет туда. Вместо этого вы отдадите нам оружие, инструменты и припасы, которые взяли с собой, и вернетесь в город, где расскажете вашим любопытным друзьям о своих чудесных приключениях. Хотя девчонку мы могли бы на время позаимствовать. – Его взгляд скользнул по Нэнси, и она нахмурила брови, пытаясь не показывать страх.

– Не думаю, что вы отпускаете людей, – ответил Трифолд. – Как по мне, так вы не сумели сами войти в гробницу, поэтому стали грабить и убивать тех, кто приходит сюда и хочет попытаться. Если бы вы хоть раз отпустили кого-нибудь, я бы о вас слышал. А городские власти давно прислали бы сюда стражей, чтобы повесить вас. Так что будьте вы прокляты за то, что вынуждаете меня выполнять работу короля.

Он вдруг шагнул вперед, и человек в робе, брызжа слюной, прокричал ему в лицо какие-то слова, выбросив при этом руку вперед, словно метал нож. Что-то жаркое, приглушенно мерцающее разрезало воздух.

Доу вскрикнул и прижал обе руки к голове. Шатаясь, он поковылял вперед с криками боли и ужаса, которые эхом отражались от окружающего их голого песка. Человек в робе казался озадаченным, он открыл рот и хотел выкрикнуть слова предостережения, но Трифолд уже подошел к ним близко, а человек с мечом оказался не таким предусмотрительным, как его спутник. Ухмыляясь звукам чужой агонии, он не заметил камня в руке у Трифолда, пока тот не впечатал его прямо в бровь незнакомцу. Человек с мечом беззвучно упал на песок лицом вниз.

Крик Трифолда оборвался, и парень медленно повернулся лицом к колдуну, который стоял в замешательстве, разинув рот. Он побелел от страха и на протяжении нескольких мгновений дергался, съеживался и выкрикивал странно звучащие слова. Он испробовал дюжину разных заклятий, но ни одно из них не возымело действия, пока за спиной Доу стояла Нэнси. Трифолд повернулся к его кривляниям спиной, чтобы еще раз опустить камень на голову меченосцу. Человек больше никогда не поднимется, и Доу Трифолда это устраивало. Мир жесток, по крайней мере, жестока та его часть, где находится Дариен.

Пока Трифолд расправлялся с его компаньоном, второй незнакомец подобрал полы робы, словно женщина юбки, и бросился наутек, только бледные ноги мелькали, унося его прочь. Приподняв одну бровь, Доу наблюдал за набирающим скорость беглецом. Он лениво подумал: вернутся ли к магу его способности, когда он отойдет от Нэнси и гробницы на достаточное расстояние? Было бы интересно это выяснить.

Доу был разочарован тем, что непутевому магу удалось сбежать. Возможно, те, кто грабил путешественников, сильно ему досаждали, и его самого всегда поджидала подобная опасность, когда все другие планы проваливались. Разбойники – самые гнусные из всех мерзавцев. Доу Трифолд, с другой стороны, собирался стать расхитителем гробниц. Это звание на порядок выше. А если говорить об этой гробнице, то сразу на два, а то и на три порядка.

Нэнси с интересом наблюдала за его выражением лица.

– А этого ты убил? – поинтересовалась она.

Доу опустил взгляд, чтобы проверить, и пожал плечами.

– Думаю, да. За пределами городских стен законов нет. А ведь все могло бы быть иначе, если бы король с твоим другом лордом Альбусом соизволили усилить охрану, но вместо этого мы имеем вот этих двоих. Каждому торговому каравану приходится нанимать вооруженную охрану: каждый лес так и кишит бандами людей, живущих подобно грязным животным.

Доу заметил, что его гнев удивил Нэнси, и он смущенно махнул рукой.

– Я не меньше твоего возмущен тем, как унижают мое достоинство. Меня всего лишь слегка утомило то, что происходит в Дариене каждый божий день. Мне не по вкусу кланяться каждому человеку из благородной семьи, зная, что иначе он может ударить меня, а я в ответ не имею права даже поднять на него взгляд. В Дариене море работы и море богатства, но, возможно, цена иногда слишком высока. Для людей вроде нас.

– А что ты имел в виду, когда говорил о бандах мятежников в лесах?

Трифолд фыркнул.

– Они бы обрадовались, если бы услышали, что ты зовешь их мятежниками, правда. На самом деле они именно такие, какими их выставляют в королевских судах. Воры, убийцы и насильники – многие из них. Им пришлось бежать, и они стали вольны, как птицы, могут умирать и укореняться в земле. Это нельзя даже назвать жизнью.

Девушка ничего не ответила, и Трифолд покачал головой, злясь на самого себя. Когда он сбежал из дома, несколько лет ему пришлось нелегко. Но он не хотел обсуждать это ни с Нэнси, ни с кем-либо другим.

– Ну, ты идешь? Пока от тебя одни убытки: сначала испортила мои вещи, потом лишила серебра, которое пришлось отдать Баскеру на починку его дрянных часов. После всех проблем, с которыми мне пришлось столкнуться по пути сюда, я хочу наконец посмотреть, что скрывается в гробнице.

В свете костра Дидс посмотрел на Элиаса, вслушиваясь в ночные звуки.

– Мы остановились слишком близко к дороге, – сказал Элиас.

– Я человек короля, – сказал Дидс, понизив голос. – Я не прячусь в горах, не боюсь разжигать в маленьком лагере костры. Нет, я не скрываюсь. Если у кого-нибудь вышел спор, если кто-то чувствует несправедливость, я буду рад, если он придет ко мне и попросит меня решить проблему.

Элиас покачал головой.

– Ты можешь быть кем угодно, Дидс, только не человеком короля. Только не рядом со мной… на этом задании.

– Ты не должен говорить так тихо, минейр. Или должен? Ведь даже во тьме ты услышишь, если кто-то подкрадется к нам, не так ли? Просто посмотрев в будущее. Ведь именно это делает тебя хорошим охотником?

– Хорошим охотником меня делает умение вовремя прикусить язык, – ответил Элиас.

Дидс хохотнул.

– Что ж, минейр, я не охотник. По крайней мере, я не охочусь на оленей и зайцев. Знаешь, что характерно для оленей и зайцев? Они не дают отпор, не так ли? Они не оставляют ловушек, не устраивают засад. Они не преследуют тебя по пятам.

– Так могут делать волки, если ты достаточно глуп, чтобы не оставить им другого выхода, – мягко сказал Элиас, потирая руку.

Дидс сел прямо, мигом навострив уши.

– Старый шрам, да?

Элиас кивнул, и стрелок поцокал языком.

– Так, значит, тебя можно ранить. Не такой уж ты непобедимый. Я всего лишь хотел сказать, что есть разница между тем, чем ты занимаешься в лесу, и тем, чего от тебя хочет генерал Джастан в городе. Куда благоразумнее сначала испытать свои навыки на людях, чтобы слегка их подточить.

Элиас не сводил с Дидса взгляда, пока тот вытаскивал из кобуры один из своих револьверов. Дидс закатил глаза.

– Ты должен доверять мне, минейр Пост. Я служу генералу, и ты в настоящий момент тоже. Мертвый ты мне не нужен. Так что… думай, пока я делаю свое дело.

Дидс поднял револьвер медленно, чтобы не напугать охотника, который смотрел на него взглядом хищника. Опустившись на одно колено, Дидс вытянул руку, и кончик дула замер, едва не коснувшись головы Элиаса. Дидс смотрел мимо револьвера, прямо в глаза Элиасу, который в свою очередь не сводил с него взгляда.

– Это поразительно, правда, – сказал Дидс. – В тебе нет ни капли страха, даже когда оружие так близко? Потому что ты можешь видеть, выстрелю ли я. Даже если я решу, что сделаю это, и не предупрежу тебя, ты все равно будешь знать, что произойдет.

– Да. Я не читаю мыслей. А теперь иди спать, минейр Дидс. Я не собираюсь потакать тебе в изучении моих слабостей.

– Думаешь, я делаю именно это? – переспросил Дидс, посмеиваясь. – Что ж, возможно, отчасти ты прав. У тебя весьма любопытный дар, минейр. И все- таки в Дариене я буду рисковать жизнью вместе с тобой. Мне бы хотелось войти туда, куда надо, а затем выйти оттуда живым. И у меня нет ни малейшего желания быть убитым рядом с тобой. Так что прошу прощения за то, что я прощупываю почву.

– Запри меня в клетке, – сказал Элиас. – Прежде тебе хватало и этого.

– Я не собираюсь снова запирать тебя! – возразил Дидс. – Но раз уж мне предстоит столкнуться с мечами и пулями бок о бок с тобой, то я хочу кое-что прояснить.

Элиас бросил на него сердитый взгляд, затем, пожав плечами, подкинул в огонь еще немного дров. Звезды на небе горели ясно, и он подумал, что ночью будет морозно.

– Тогда спрашивай, – сказал он.

– Как далеко в будущее ты способен заглядывать? Это ведь самое важное, не так ли?

Элиас поджал губы, и лицо его на мгновение напомнило морду упрямого пса, но затем он быстро кивнул.

– На несколько секунд. Иногда чуть больше, если я не буду шевелиться и сосредоточусь.

– На это не стоит рассчитывать, когда у тебя перед лицом размахивают мечом. Значит, ты видишь приближающуюся опасность и отходишь в сторону. А что, если один выбор кажется плохим? Но он приведет тебя к выходу, скажем, через горящую комнату на свободу, в то время как все остальные пути кажутся безопасными, но приведут к катастрофе? Что ты тогда будешь делать?

– Думаю, я залью огонь водой или подожду, пока он погаснет, – раздраженно сказал Элиас. – Или, может быть, умру, кто знает? Или решу, что лучше получить пулю в лоб, чем слушать тебя.

Дидс ничего не ответил, и лицо Элиаса покраснело от гнева: он знал, что этот человек намеренно не упоминает о его дочерях. Это одна из тех угроз, которые не повторяют дважды. Дидс знал, что Элиас все понимает. Больше тут сказать было нечего. Элиас сжал пальцы руки, в которой он держал кусок сухой ветки. Пока все не закончится, он остается их рабом. Это была одна из тех мыслей, которые он, как и трагичные воспоминания, держал за запертыми дверями, сосредоточиваясь на одном задании зараз.

– Если королевская стража узнает, что я близко, они могут подготовить ловушки вроде тех, о которых ты говорил, – нехотя сказал Элиас. – И мне придется делать выбор один за другим так быстро, что это приведет к катастрофе, прежде чем я успею понять, что идет не так. Но они не знают, верно? Мой лучший шанс – наш лучший шанс, если ты твердо намерен пойти со мной, – прийти внезапно, убить… короля, а затем сбежать и скрыться, как кролики среди холмов.

Я не обещаю, что все пройдет гладко и красиво, но, если мне удастся приблизиться к королю, я справлюсь.

– Ты думаешь, что справишься, – тихо поправил его Дидс. Он услышал шорох шагов по каменным плитам неподалеку и заговорил еще тише, шепотом, едва различимым во тьме: – Я настаиваю, что тебе необходимо потренироваться. Люди – это не волки.

Элиас вдруг поднял голову и выругался. Он вскочил на ноги, и тут же в воздухе прожужжала стрела – быстрый отблеск в свете костра, – и вонзилась в землю, туда, где он только что сидел.

– Это еще что? – отрывисто спросил Элиас.

Мужчины инстинктивно попятились от костра в темноту. К этому моменту Дидс уже расслышал, как кто-то незаметно двигается во тьме. Он держал оба револьвера наготове, пока глаза постепенно привыкали к отсутствию света.

– У этого отрезка дороги очень дурная слава, минейр. Говорят, путников здесь подстерегают и убивают мародеры и прочие нелюди.

Он говорил громко и четко. Откуда-то из темноты раздался неприятный смех: противник был убежден, что обладает превосходством.

– Генерал Джастан Олдан Эйрис попросил меня остановиться здесь по пути в Дариен и объяснить им, что они не правы. Мое имя – Вик Дидс, и я сказал ему, что буду рад преподать им урок.

Издевательские насмешки зазвучали громче, подобно волчьему вою. Элиас поднял руку и оттащил Дидса на шаг в сторону. Стрела просвистела мимо его лица. Даже сквозь наполненную звуками темноту Элиас различил удивление в голосе стрелка.

– Вот тебе и тренировка, Элиас, – сказал Дидс. – Нас обоих точно убьют, если ты ничего не сделаешь.

Конечно, если ты думаешь, что не справишься с дорожными крысами, я хотя бы пойму, что мне не следует появляться в твоей компании перед настоящими воинами и подставлять им горло!

В тот же миг издевательски улюлюкающие тени атаковали, и вся окружающая тьма погрузилась в хаос и напиталась страхом. Дидс обнаружил свое местоположение, когда выстрелил, уперев дула револьверов в бок противнику. Едва он понял, что вспышки света выдали его и сделали мишенью, он тут же поменял тактику и стал стрелять короткими очередями по два выстрела, чтобы лучше прицелиться, а затем немедленно менял позицию.

Посреди этого хаоса Элиас вытащил нож из новых жестких ножен. Лезвие длиной с его ладонь было таким острым, что без труда сошло бы за бритву. Охотник закрыл глаза. Ему не нужно было видеть, чтобы двигаться, а внезапные вспышки света и звуки выстрелов Дидса только отвлекали его. Из-за потасовки вокруг по-прежнему стоял шум, но голосить продолжали только лишь те, кто еще не успел столкнуться с двумя противниками. Мало кто из бандитов слышал о новом оружии и уж тем более видел его в деле, не считая деревенских ярмарок. Все они были вооружены мечами, луками и охотничьими ножами, такими древними, что наверняка старше их самих. Вне всяких сомнений, они намеревались ограбить и убить двоих глупцов, пока те сидели и разговаривали у костра. Момент сиюминутной жестокости в этом холодном и равнодушном месте. Возможно, ранним утром другие путники нашли бы оставшийся от костра пепел и разбросанные вокруг него остатки бесполезных вещей. Они поспешили бы убраться подальше, благодаря судьбу, что это случилось не с ними.

Элиас замедлил дыхание в точности так же, как он делал, преследуя оленя. Его дар не помогал ему приблизиться к добыче. Для этого было необходимо умение ориентироваться в лесу и терпение, но когда он оказывался на расстоянии вытянутой руки от жертвы, он мог схватить даже большого самца оленя, связать его веревкой, перед тем как заколоть, пока зверь пытался бороться и вырывался из хватки, которую не мог разорвать.

Элиас не признался Дидсу, что никогда прежде не убивал человека. Вряд ли подобная тема подходила для разговора со стрелком, чьей работой было привлекать самых отпетых преступников к правосудию или как минимум вершить своего рода возмездие. За свою пока еще короткую жизнь Дидс, несомненно, убил не одну дюжину человек. Элиас – нет, до этого самого вечера, когда он впервые размахнулся тяжелым лезвием на высоте человеческой шеи и лишил жизни человека, чьего лица так и не увидел. Элиас замешкался, злясь на нападавших за то, что они вынуждали его убить их, хотя в терзаниях не было особого смысла. Окруженный врагами, он чувствовал, как с каждым новым принятым решением его дар обнаруживает новые и новые угрозы, направленные на него. Одной Богине известно, как бандиты ухитряются так хорошо ориентироваться в темноте. Должно быть, огонь костра на время ослепил Элиаса. Он ведь не ожидал нападения, а потому не сводил с огня глаз.

Под непрекращающиеся выстрелы Дидса Элиас сделал шаг прямо через линию огня и вонзил нож в грудь человеку, размахивавшему не то топором, не то мясницким ножом. Элиас открыл глаза и увидел лишь хаос и движущиеся тени, потому закрыл их снова – и воцарился мир. Выход остается всегда, даже когда каждый выбор влечет за собой опасность. Во тьме возле дороги ему в голову пришел правильный ответ: убить всех. Он почувствовал потрясение, осознав, что может сделать это, но к тому времени он уже почти потерял голову; брызги крови летели на него, когда он рассекал врагов, бил ножом и размахивал руками, пока руки не налились свинцом, а в груди не запылал огонь. Элиас думал, что, как охотник, он обладает тренированным телом, но никогда в жизни он не испытывал ничего более изматывающего, как в эти секунды – или часы? Неизвестно, сколько времени продолжалась бойня. Все в мире в один миг стало просто, Дидс наконец прекратил стрельбу, и Элиас снова открыл глаза.

Они стояли почти спина к спине, ярдах в тридцати от костра. Земля вокруг них была усыпана телами, а те, кому повезло остаться в живых, убегали прочь, мелькая между деревьев, в ужасе от жестокости. Оба мужчины тяжело дышали. Элиас вдруг пришел в бешенство. Едва Дидс открыл рот, чтобы что-то сказать, охотник схватил его за рубашку и почти поднял над землей, заставив попятиться.

– Этого тебе достаточно? Ну что, минейр Дидс, по- твоему, я готов?

– Считай, что да, – спокойно ответил Дидс. – Хотя мне понадобится либо третий револьвер, либо способ перезаряжать быстрее. Или меч. Когда у меня закончились пули, я думал, мне крышка. Так что – спасибо. Ты не раз спас мне жизнь.

Элиас отпустил его и побрел назад к костру. Дидс наблюдал, как он при помощи тряпки и бутылки с водой вытирает со своей кожи кровь, не переставая морщиться. Дидс подошел к нему, уселся на бревно и принялся перезаряжать оружие, глядя на охотника.

– Это не я предложил взять твоих дочерей, – сказал Дидс. – Просто хочу, чтобы ты знал. Я не имею к этому отношения.

Элиас медленно повернулся к нему, вытирая шею сзади красной тряпкой, пропитанной кровью и сочащейся, как кусок сырой говядины.

– Я ответил на твои вопросы. Я убил людей. Теперь твоя очередь отвечать. Что, если я умру в городе? Что, если я не справлюсь? Что, если вы с генералом ошиблись насчет меня? Если я схлопочу пулю или сломаю шею, что тогда будет с моими дочерями?

Дидс не отвел взгляд.

– Генерал Джастан Олдан Эйрис – человек чести. Он не воюет с детьми. Даю тебе слово: их отправят назад в твою деревню и отдадут под опеку кому-нибудь из местных. Если ты не справишься, генерал не захочет держать у себя ничего связанного с тобой, поверь мне.

– Вам обоим следует быть умнее и обращаться с моими девочками как следует, минейр Дидс. Пока я рядом.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Уже давно никто не осмеливался угрожать Вику Дидсу, с тех самых пор, как молва о нем разошлась по округе. Он отвернулся, как только Элиас продолжил смывать кровь и выжимать тряпку. Он был похож на раскрашенного дьявола. Дидс запоздало вздрогнул. Он ожидал увидеть парочку грабителей или дорожных головорезов, но никак не думал, что несколько дюжин воющих ублюдков нападет на них в ночи. Неудивительно, что генерал получает жалобы на убийства и ограбления на этой дороге.

Но даже этого оказалось недостаточно. Дидс покачал головой, думая о том, что же они с Джастаном Олданом Эйрисом явили миру. Он поглядел на своего умывающегося спутника и заметил, что щетина на подбородке Элиаса уже начала седеть. Когда король умрет, быть может, Дидсу лучше сесть на корабль и отправиться куда-нибудь на время. Он не хотел стоять между Элиасом Постом и его дочками, и уж тем более не хотел, чтобы этот человек считал его своим врагом.

Дженни взяла Алису за руку, они вместе уселись на деревянную скамью и стали ждать, когда им принесут еду. Женщина, заправлявшая лагерной кухней, казалась им огромной; щеки ее были всегда розовыми, а на переднике проступали следы пота. Миссис Дальтон заведовала обширными запасами картофеля и моркови, специй, мясных туш, птицы и рыбы, необходимыми для того, чтобы накормить пять тысяч солдат. За день ей не раз приходилось вместе с четырьмя десятками молодых помощников нарезать, готовить и подавать еду тем, кто уже выстроился в очередь, раскладывая ее по мискам и разливая по кружкам. Похлебку давали жидкую, но к тому моменту, как звучал сигнал о смене караула, в котлах не оставалось ни капли.

Две маленькие девочки получали такую же еду, как и все Бессмертные. Ни одна не могла доесть до конца свою порцию, так что они просто сидели и месили ложками липкую массу, пока голодные солдаты проходили мимо с вылизанными дочиста мисками и глазели на них. Одна лишь миссис Дальтон заговаривала с дочками Элиаса, когда приносила им миски и когда забирала их, постоянно цокая языком от того, как мало они ели.

– Поклевали, как воробушки! – говорила она, качая головой. – Вы же зачахнете, если не станете кушать как следует, поняли? Превратитесь в две тени, так и будете сидеть в этих своих платьицах, такие несчастные. Что тогда скажет генерал, а? Он же меня отругает. Вот, положите в кармашек, съедите позже, – с этими словами она выкладывала на стол между ними яблоко.

Дженни не чувствовала злобы в миссис Дальтон, но все равно не доверяла ей. Если ей хотелось получить ответ на какой-нибудь вопрос, проще было подговорить Алису задать его. Младшая сестренка выглядела как сущий ангел, пухленький и белокурый, люди не видели в ней лукавства, какое иногда замечали в Дженни. Сестра продолжала возить по тарелке сероватый кусок хряща, и Дженни толкнула Алису в бок, так что та, вздрогнув, подняла голову.

– О! М-м… миссис Дальтон?

– Да, милая?

– А почему все эти дяденьки складывают палатки? Мы пойдем домой?

Тучная женщина протянула руку и ущипнула малышку за щеку.

– Ну, разве ты не прелесть! Нет, детка. Не домой, пока не домой. Генерал скажет: «Выступаем!» – и мы отправимся в путь. Такова солдатская жизнь, милая. Мы идем туда, куда нам прикажут.

– Там все будут драться, да, мама Дальтон?

Слово «мама» пришлось как нельзя кстати, подумала Дженни и искоса глянула на сестру, не поднимая головы. Услышав, как ее назвали мамой, женщина еще сильнее порозовела.

– Думаю, да, дорогая, драться там придется, только не нам, мы никогда не будем драться, не бойся. Мы будем далеко позади солдат вместе с остальными гражданскими. Еще там будут кастрюли и сковородки, собаки, починщики и кузнецы. Солдаты маршируют, облаченные в блестящие доспехи, с яркими знаменами в руках, но без нас далеко они не уйдут, понимаешь, милая? Они не смогут уйти далеко без еды и без подков! Не смогут они без нас, это я точно говорю!

Миссис Дальтон тихонько засмеялась при этой мысли, а затем собрала посуду и ушла, задержавшись только, чтобы потрепать волосы малышки. Дженни улыбнулась ей вслед и поблагодарила, хотя понимала, что не умеет располагать к себе людей так же легко, как сестра. С ней все было иначе. Дженни уже стукнуло десять, и за свою жизнь она встречала не так много чужих людей, чтобы научиться чувствовать себя спокойно в их присутствии.

– Но если мы уйдем, как папа узнает, где нас искать? – негромко спросила Дженни.

Сестра посмотрела на нее, и ее широко раскрытые глаза тут же наполнились слезами.

– Он вернется за нами. Он обещал.

– Конечно, он вернется. Я просто подумала, что мы сами могли бы… пойти и найти его, вот и все. Если бы мы смогли ускользнуть – ну, знаешь, уйти потихоньку.

Девочки огляделись вокруг. Пять тысяч Бессмертных суетились, сворачивая лагерь и перенося все вещи на лошадей, мулов и телеги. Отряды всадников стучали копытами по открытой местности. Гудели рожки, звенели колокольчики, и офицеры громогласно отдавали приказы поверх бесконечной какофонии. Легион кишел людьми, и по мере того как они работали, части лагеря просто исчезали в грудах кирпичей и бревен и свертках ткани. Даже стены и ворота разобрали на части, развинтили болты и приготовили к погрузке. Видеть, как прочный мир пошатнулся, было отчего-то немного страшно, словно на всем свете не осталось ничего настоящего.

Дженни оглянулась на неподвижно стоящего у них за спиной невысокого субалтерн-офицера, которому приказали охранять их. Вежливый Питер Джей нравился им обеим, но он относился к приказам генерала серьезно и никогда не отходил далеко. Дженни застонала от досады, когда поняла, что он заметил ее взгляд. Он подошел к столу.

– Закончили, да? Отлично. Генерал Эйрис просил доставить вас к нему, как только мы соберем лагерь. Вы поедете с ним. Разве это не здорово? У него собственный экипаж, будете там как принцессы.

Девочки в отчаянии переглянулись. Бессмертный легион выстраивался в огромные квадраты по всему полю, тысячи мужчин покорно ждали, пока остальные закончат свои приготовления. Все происходило удивительно быстро. Девочки едва успели встать из-за стола и оглядеться, как кто-то уже подошел, схватил их стол и понес его к телегам, выстроившимся вдоль марширующих квадратов.

– Куда мы идем, Питер? – спросила Алиса высоким детским голоском.

Вокруг никого не было. Молодой офицер склонился над ними.

– Мы идем в город, девочки! Вам понравится, я уверен. Мы идем в Дариен.