Книга: Три истории о любви и химии (сборник)
Назад: И вечно прячется судьба. Любовный роман с корпоративной фармацевтикой
Дальше: Часть первая. Всепоглощающая любовь экстази

Непобедимые

Любовный роман в стиле эйсид-хаус

Колину Кэмпбеллу и Дуги Вебстеру





 

Мы – непобедимы

С теликом в тени

Все девчонки наши

Выиграли мы

 

Игги Поп


Пролог

Меня это уже порядком достало: ведь ничего не происходит, и я, наверное, заглотил простой парацетамол, но ладно, хрен с ним, нужно просто бодриться; и малютка Эмбер чешет меня по загривку и твердит, что все еще будет клево, тебя потащит, все зазвучит 3D, и я чувствую, что меня накрывает, да еще как: невидимая рука хватает за волосы и поднимает меня аж на самую крышу, потому что музыка вдруг звучит во мне, вокруг всего меня, льется из моего тела, вот это да, вот это да, и я смотрю вокруг, и мы взлетаем ввысь, а глаза у нас как огромные черные дыры, излучают любовь и энергию, и у меня в животе начинается буря, и слабость кругами расходится по телу, и мы по одному выползаем на танцпол, и, похоже, мне скоро будет нужно на толчок, но я держусь, и все проходит, и я лечу на ракете к русским…

– Да-а, хорошая штука, – говорю я Эмбер, и мы вместе начинаем медленно и постепенно входить в ритм.

– Просто супер.

– Да уж, ничего, – слышен голос Алли.

Но вот к пульту выходит мой любимец, сегодня он в ударе, он будто играет на наших коллективных психогениталиях, распластанных прямо перед нашими телами, и мне во весь рот улыбается та богиня в лайкровом топе, ее загорелая кожа блестит под тонким слоем пота, и она притягивает, как холодная бутылочка «Бекса» в жаркий душный день, и сердце у меня начинает свое бум-бум-бум – Ллойд Буист прибыл по вашему распоряжению, и танец в NRG, и танец в U4E уносит меня ко всем чертям, и мы с Алли, Эмбер и Хейзел совершаем свои скромно-эротичные маневры, и вдруг прямо на меня валится этот лысый тупица, потом лезет обниматься и просит прощения, я слегка шлепаю его по каменному животу – ну и пресс у человека, и благодарю Бога, что мы все в таблетках и здесь в клубе, а не в алкашке в пабе, скажем, в «Эдже», и не убранные в хлам, нет уж, я эту дрянь и пальцем не трону… у-ух, ракеты-ракеты… у-ух ты, ведь еще сильнее накрывает, и я уверен, вот прямо сейчас и нужно влюбиться, щас-щас-сейчас, но не во весь мир, а в нее, в эту волшебную одну, давай смелей, давай смелей – здесь и теперь, взорви свою долбаную жизнь за одну секунду, доступную лишь между ударами твоего сердца, давай прямо щас… да ладно… это же просто кайфушка, ничего особенного…



Потом нас плющит в берлоге Хейзел. Алли ставит нам Slam, – все это очень мило, но только его уж совсем безумно пробивает на разговоры, а меня так и тянет подвигаться, хотя нет, по-моему, меня скорее тянет перепихнуться. От этих амстердамских плейбоев реально крышу рвет, честное слово. Уф-ф-ф-ф!

А здесь полно девчонок. Люблю я их, лапок, – такие красивые, особенно когда ты в таблетке. Америку я, конечно, не открываю – любой парень может повторить то же самое. Я где-то читал про то, что девчонки всегда или святые, или бляди. Но по-моему, это как-то слишком упрощенно… бред какой-то. А может, это было про то, что это так парни обычно на девчонок смотрят. Спрашиваю у Алли, что он думает про все это.

– Да ну, это бред, просто примитив какой-то, парень, – отвечает он. Улыбка Алли удивляет и притягивает, будто он глазами пожирает каждое вылетающее из твоих уст слово. – У меня есть своя теория, Ллойд. Девчонки делятся на следующие категории: Тусовщица – раз; Домоседка – два; Сучка-с-Сумочкой – три; Тусовщица – четыре…

– Стой, ты уже называл Тусовщицу, – поправляю его я.

– Погоди, да… Тусовщица, Домоседка, Сучка-с-Сумочкой и Охотница-за-Мужиками, вот тебе четыре вида баб, – обводя глазами комнату, улыбается мне Алли. – Слава богу, мать твою, здесь все больше Тусовщиц.

– Ну и как ты определяешь эту свою Тусовщицу, интересно знать?

– Хрен знает… ведь все это, в конце концов, на уровне интуиции, правда… слушай, Ллойд, а ты уже съел свою вторую, а?

– Нет еще.

Какие-то хиппы в углу жгут индийские вонючки, приятный запах легким дуновением щекочет мне ноздри, и я приветливо киваю в их сторону: – Не-а…

– Но ведь скоро будешь, а?

– Да нет, наверно… меня и так еще колбасит реально. Может, на футбол себе завтра с утра оставлю.

– Ну-у, не знаю, Ллойд, правда… – Алли дуется, как карапуз, у которого отнимают конфетку.

– Ну ладно, фиг с ним, сегодня у нас особый случай, – говорю я, точно так же, как и любой другой парень сказал бы про субботний вечер, ведь любой субботний вечер у нас – это особый случай.

Мы глотаем свои таблетки, и адреналиновый приход от осознания того, что ты всадил в себя еще немного химии, вставляет нас еще больше.

– Тусовщицы, в свою очередь, слушай-слушай, делятся на две большие группы: Девчонок-О-Привет и Сексуальных Феминисток. Домоседки не притрагиваются к наркоте, вот так вот, приятель, а трахаются они исключительно с бессловесными придурками типа их самих, у которых в голове ничего и нет, кроме их идиотских домиков-садиков и подобного же дерьма. Вот такие они, самые настоящие Праведные Домоседки, и видно их за версту. А есть еще и скрытые Праведные, такие типа постфеминистки, читают «Гардиан» и «Индепендент» и увлекаются поиском своего места в жизни и всякой такой фигней. И разгадать их не так просто: если они не лесбиянки, то помни – их легко можно принять за Сексуальных Феминисток. Не всегда, конечно, но бывает.

Случилось чудо – Алли наконец накрыло.

– Э-э-эй, кто хочет посмотреть, как мальчика Бойла не по-детски колбасит! – кричу я громко.

Несколько человек подходят к нам ближе, а Алли гонит свою телегу дальше, как ни в чем не бывало.

– Девчонки-О-Привет – это самый сок, парень, но об этом чуть позже. Сучки-с-Сумочкой изрядно бухают и трахаются с качками. Одеваются по-уродски и почти никогда не подъезжают к умникам, хотя в последнее время с Сучками это случается все чаще и чаще. Это те телки, что на дискотеках отплясывают вокруг своих сумочек. Охотницы – это самое дно, парень: ебут все, что движется, и в основном алкоголички. Что касается Девчонок-О-Привет, то я их так называю, потому что они всегда тебе кричат «О! Привет!», когда тебя видят.

– Эмбер, а ты ведь всегда так и говоришь, – влезает Хейзел.

– Ну и что? – отвечает Эмбер, пытаясь понять, в чем дело.

– Только здесь необходима осторожность, – продолжает Алли, обращаясь по-прежнему ко мне, – потому что Сучки иногда могут говорить то же самое. А отличить их можно только по тому, как они это говорят.

– Ты что, малыш, меня в Сучки записываешь? – громко возмущается Эмбер.

– Да нет, что ты… Твой «О! Привет!» звучит довольно клево, – улыбается ей Алли, и Эмбер тает на глазах; ну ни хрена себе – меня снова накрывает с головой, как и Алли. – Ты самая типичная Привет-Девчонка, из всех Тусовочных, вы и есть самые главные на любой вечеринке. Самые классные из вас вырастают в Сексуальных Феминисток, те, что поскучнее, могут застрять с каким-нибудь буфетным идиотом и превратиться в Домоседок. Вот что я тебе еще скажу, Ллойд, – он с улыбкой оборачивается в мою сторону, – в восьмидесяти процентах случаев парни раньше баб теряют прикол и начинают зависать дома.

– Да ладно!

– А ведь Алли прав, – встревает вдруг кто-то. Это Ньюкс.

– Вот видишь? Просто тебе все время скучные бабы попадались, ты, сучара! – Алли смеется и лезет ко мне обниматься.

У-у-у-ф-ф! Как меня здесь прибивает, такое чувство, что у меня сейчас все мозги высрутся вместе с потом через эти поры на коже.

– Лучше пойду подвигаюсь, а то на всю ночь здесь зависну… Ньюкс… Ну-ка помоги нам спуститься на пол.

– Я ослеплен, я ослеплен… этим безумным ярким, сука, светом… правда, была такая песня, а… мне надо срочно принять сидячее положение, – тянет Ньюкс, от него исходит божественная аура. Я поднимаюсь и неуверенно трогаюсь в сторону динамиков.

– Эй, Ллойд, оставайся с нами, еще попиздим! – кричит мне Алли. Зрачки у него становятся чернее и чернее, а веки тяжелеют на глазах.

– Сейчас вернусь, Алли. Что-то здорово вставляет это диско. Сейчас тут будет реальное диско-техно.

Ухожу от Алли – танцевать с Эмбер и ее подружкой Хейзел, настоящими Тусовщицами, по любому раскладу – просто слюнки текут, как они классно смотрятся вдвоем. Они похожи на два радужных праздничных коктейля, соблазнительно выставленных на стойку бара в «Старом Орлеане». Сначала я просто переминаюсь с ноги на ногу, но потом ноги ловят какой-то ритм, и мне становится очень хорошо. Странные ощущения в гениталиях – я вспоминаю, что как-то трахнул Эмбер, где-то в прошлом году на вечеринке, а теперь смотрю на нее и думаю, с чего это у нас больше ничего не было. Я первый подхожу к ней:

– Слушай, хочешь пойдем в спальню для божественной встречи душ и не только?

– Ответ отрицательный, с тобой у нас ничего не будет. Вот с Алли бы я покувыркалась – он сегодня такой классный, просто жуть.

– Конечно, конечно, конечно, – улыбаюсь я ей в ответ, поглядывая на Алли, который со своим тенерифским загаром и впрямь смотрится молодцом, хотя надо сделать скидку на то, что когда ты в Е, то все вокруг кажутся красавцами. Алли делает мне знак подойти, и я машу ему в ответ. Все такое гигантское и белое.

Еще не глюки, но сердечко стучит, а пот выступает на жарком теле.

– Налетай на минералку! Как самочувствие, команда?

– Офигенная музыка, Эмбс… запишешь мне… это Slam, что ли? Slam, да?

Она на секунду опускает веки, потом резко открывает глаза и с серьезным лицом кивает:

– Просто сборник диджейских сетов из «Йип-йап».

– О-о-о-оф, еб твою.

– Пошли со мной, – шепчет мне Хейз.

– Что?

– Пошли трахнемся? Ты же предлагал Эмбер, а? Давай мы с тобой. Спальня.

По-моему, я ведь и сам собирался ей предложить, пока не отвлекся на… дай-ка вспомнить… отвлекся на божественную Эмбер; ах ты, сука, я вообще дружу со своей головой или как, но ладно, уже все в порядке, и я громко кричу:

– Эй, Алли, я тебя ревную.

Он дуется, подходит ближе и снова лезет обниматься, и Эмбер за ним, и мне вроде как должно стать не так обидно, но я при этом чувствую себя последним подонком за то, что из-за меня им неудобно, потому что вдруг понимаю, что совсем не ревную Алли, хотя он и «восхитительно хорош», как сказал бы о нем Гордон Маккуин из «Скотспорта», хотя это не он уже ее ведет, и говорить такое приходится этому парню, Джерри Макни, и еще одному челу, который про футбол все пишет и тоже в программе светится, и я, как и эти ребята, желаю ему всяческих успехов и т. д. и т. п.

– Эмбер сказала, что она тебя хочет, – говорю я Алли.

Эмбер смеется и толкает меня кулаком в грудь. А Алли, обернувшись ко мне, говорит:

– Важнее всего, парень, это мои искренние чувства к Эмбер. – И обнимает ее за плечи. – А секс… это уже мелочь. Самое важное – это то, что я люблю всех, кого знаю, здесь, в этой комнате. А я знаю здесь всех! Кроме тех вот парней. – Он показывает на ребят, трущихся в углу. – Но если меня с ними познакомят, то я и их полюблю, правда. Девяносто процентов людей можно за что-то любить, парень, если только узнаешь их поближе… если они в себя сами достаточно верят… если себя сами любят и уважают себя, вот так вот…

Лицо у меня расплывается, как открытая банка со шпротами, и я улыбаюсь Алли, а потом смотрю на Хейзел и говорю:

– Идем…

В спальне Хейзел выбирается из своих одежд, я мигом скидываю свои шмотки, и мы прыгаем под огромное пуховое одеяло. Нам жарко, но одеяло необходимо на случай, если к нам завалится какой-нибудь идиот, что частенько случается. Мы усердно работаем языками, я наверняка соленый и потный на вкус, потому что она тоже. У меня катастрофически не встает, но меня это меньше всего сейчас волнует, потому что под Е мне больше нравятся просто ласки, а не сам акт. Она вне себя, и я одними пальцами довожу ее до оргазма. И вот я лежу и смотрю, как она кончает, будто гол забивает для «Хибз». Давай-ка перемотаем пленку и поглядим еще разок, Арчи… Хочу, чтобы у нее так семь раз подряд. Но тут и я начинаю что-то чувствовать, и приходится приостановиться. Выбираюсь из кровати и иду копаться в карманах джинсов.

– Что там такое? – спрашивает она. – У меня здесь есть презерватив…

– Да нет, я свои нитраты ищу, ну, «кнопки», понимаешь. Ну вот, нашел-таки баночку.

Так получилось, что для меня секс без амилнитратов – не секс, кайф уже не тот. От таблетки становишься чувственным, но не похотливым, нитраты же, при всех других раскладах, – просто для кайфушки, в данный момент – жизненная необходимость, все равно что член или пизда.

Мы долго тремся друг о друга, и мне так это нравится, потому что меня еще впирает, и тактильные ощущения в десять раз сильнее благодаря волшебной таблеточке, и кожа у нас обоих такая чувствительная, мы будто проникаем насквозь и ласкаем друг друга изнутри, и мы перекатываемся в 69, и я трогаю ее языком, и когда она прикасается ко мне, я чувствую, что сейчас не смогу удержаться и кончу тут же, мы на секунду останавливаемся, я перелезаю и ложусь на нее сверху и вхожу в нее, а потом она садится на меня, а потом я снова сверху, а потом снова она, и мне кажется, она слегка переигрывает, но, может, я и не прав, может, это от недостатка опыта, ведь ей наверняка не больше восемнадцати, а мне уже тридцать чертов один, и, может, я слишком стар для таких развлечений и мог бы уже давно жить со своей толстушкой в симпатичном домике в деревне, растить детишек, работать в конторе, где я бы писал начальству докладные с грифом «срочно» про возможный урон, который будет нанесен, если немедленно не будут предприняты меры, но вместо этого здесь мы с малышкой Хейз, и пошло оно все к черту.

Постепенно становится приятней, спокойней, душевней. Все лучше и лучше…

…все просто прекрасно, и мы с Хейзел заливаем друг друга своими флюидами, и я даю ей и себе вдохнуть нитрата, и нас вместе выносит сокрушительный вал одновременного оргазма

ОООО-ХО-ХО ХО-ХО

ОООООООООО-АААААААААААААААААА ААААААААААААААА-ООООООООООООО ОООООООООООООО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Как я люблю это состояние – сердце колотится после оргазма и нитрата. Обалденное ощущение, когда твой собственный организм постепенно приходит в норму, замедляя сердечный ритм, и все такое.

– Это было классно! – выпаливает Хейзел.

– Это было… – я пытаюсь подобрать подходящее слово, – сочно. Сочно, с фруктовым вкусом.

Интересно, кто-нибудь пойдет пить коктейли в «Старый Орлеан» сегодня или завтра или сейчас уже вечер?

Мы еще немного треплемся и идем обратно к остальным. Поразительно, как можно сблизиться с человеком, которого ты вроде совсем не знаешь, но только пока вы оба на экстази. Вот Хейзел, совсем вроде как незнакомая девчонка, а потрахались так классно, и все из-за таблеток. По трезвой лавочке о такой близости и мечтать не приходится. Такую близость нужно растить и лелеять, я серьезно.

Алли тут же рядом.

– А малышка Хейзел – ничего куколка. А ты-то хорош, похотливый ублюдок. Еб твою, Ллойд, жаль, что мне не шестнадцать, вот бы нам тогда все дела, а? Панк не панк, но по сравнению с тем, что сейчас, – совсем не тянет, прикинь, а…

Смотрю на него, потом оглядываюсь на комнату.

– Но зато у тебя и сейчас – все дела, сучара, тогда был панк, но вот появляется что-то новое – и оно становится вдруг твоим, потому что ты не хочешь становиться взрослым. Чтобы, значит, и на елку влезть, и не ободраться. Только так и стоит жить, верно, а?

– Сегодня залезешь, а дальше куда, врубаешься?

– Офигенно сказано… слушай, а как на Тенерифе-то было? Ты мне ведь так ничего и не рассказал.

– Просто супер. Круче Ибицы, без шуток. Жаль, что не поехал, Ллойд. Прикололся бы здорово.

– Да я ведь собирался, Алли, да сраных бабок не хватило. Не умею я копить, и все тут. А что насчет этого Джона Богуида на прошлой неделе? Как прошло?

– Джона Богхэда, что ли? Да дерьмо собачье.

– Ну?

– Бывает, а что.

– Ну да… я так и не врубился до конца в то, что он крутит… но кое-что на самом деле ничего… ах ты, все-таки какой сучара…

– Да знаю, ладно. Слушай, ты просто должен трахнуть Эмбер. Она тебя хочет, парень.

– Иди ты, Ллойд, я еще тебе здесь Эмбер трахать стану. Мне и так уже стыдно бегать за девчонками, запаривать и трахать, а потом прятаться до следующей пятницы, хватит, уже достало. Как будто мне пятнадцать, блин, лет, когда только и ждешь, как бы потрахаться и поскорее свалить. Я просто возвращаюсь обратно в сексуальное младенчество, правда, слушай.

– А что там дальше бывает, за младенчеством?

– Ну, ты уже так не спешишь, ласкаешь девчонку сколько нужно, доводишь до оргазма, находишь клитор, лижешь… это у меня было с шестнадцати до восемнадцати. А после, уже до двадцати, мне нравились позы. По-разному пристроиться, и сзади, и на стуле, и в задницу, и все такое – сексуальная аэробика. Следующий этап – найти девчонку, с которой можно настроить друг друга в такт внутреннего ритма. Будто вместе играешь музыку. Но вот что я тебе скажу, Ллойд, по-моему, я прошел и эту ступень, и теперь по кругу возвращаюсь к началу, а мне бы хотелось двигаться вперед, вот как.

Я пытаюсь его утешить:

– Может, ты просто уже все попробовал?

– Да нет, не может быть. Мне нужна такая близость, чтобы под кожу проникала – прямо в мозги, как в астрал выходишь. – Он приставил указательный палец к моей голове. – И теперь должен начаться именно этот этап, пока я такую близость не найду. Но пока у меня такого не получалось. Внутренний ритм был, но до духовного слияния еще ой как далеко. Таблетки, они, конечно, помогают, но полное слияние возможно, только если вы одновременно позволите друг дружке прямо в головы свои забраться. Это настоящая коммуникация, парень. И ни с какой Тусовщицей у тебя такого не выйдет, пусть вы оба и в экстази будете. Тут нужна любовь. Вот что я хочу найти, Ллойд, – любовь.

Моя улыбка отражается в его огромных зрачках, и я говорю:

– Да ты, блин, настоящий философ секса, мистер Бойл.

– Да нет, я сейчас не шучу. Я на полном серьезе любовь хочу найти.

– Наверное, мы все ее ищем, а, Алли?

– Понимаешь, Ллойд, вполне возможно, что ее не надо искать. Может, это она сама тебя должна найти.

– Ну да, но пока не нашла, трахаться ведь с кем-то надо, а?



Позже Эмбер плачется мне, что Алли ей отказал, не стал с ней спать и еще сказал, что любит ее не как любовник, а как друг. Ньюкс с нами на кухне разводит руками, будто все это ему тяжело переносить, и говорит:

– Все, пора идти… до встречи…

Но я замечаю, что он, сука, валит вместе с этой девчонкой, и для всех это как будто знак расходиться по домам, но я остаюсь и пытаюсь объяснить Эмбер с Хейзел, что в голове у Алли, и мы делаем себе по паре дорожек кокса, встречаем рассвет и болтаем про все на свете. Хейзел идет-таки спать, а Эмбер хочется еще говорить. Но и она наконец срубается, сидя прямо на кушетке. Я лезу во вторую спальню, беру там плед и накрываю ее. Она смотрится так безмятежно. Ей, конечно, нужен хороший парень, который будет заботиться о ней, а она о нем. Я подумываю, а не пойти ли и мне завалиться спать с Хейзел, но чем меньше в наших организмах МДМА, тем большая пропасть вырастает между нами. Иду домой и, хоть я в церковь не хожу, все же молюсь за Эмбер, чтобы у нее появился парень, а у нас с Алли по той единственной подруге. Я не верю в Бога, но мне нравится мысль, что друзья должны желать друг другу хорошие вещи; мне нравится верить в доброту, которая рассеяна повсюду вокруг нас в нематериальной реальности.

Дома съедаю пару яиц, запивая их бутылочкой «Бекса», и валюсь в постель, где на меня находит странный, беспокойный сон. Я в Сучьем городе, в знакомом мне районе Трахну-во-все-дырки-блин.

Назад: И вечно прячется судьба. Любовный роман с корпоративной фармацевтикой
Дальше: Часть первая. Всепоглощающая любовь экстази

Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(931)374-03-36 Вячеслав.