Я крепко зажмуриваюсь.

– Нет, – резко выдыхаю я. – Стой. Это не имеет смысла!

Лицо Тримейна не меняется.

– Знаю. Думал, может у тебя есть этому объяснение.

Должно быть, Джесси допустил ошибку. Или Тримейн. Потому что если это правда, то значит мать Хидео и Сасукэ работала на компанию, которая, судя по всему, держала Сасукэ в плену. Воспоминание о встрече с ней вспыхивает в моей голове: ее маленькая хрупкая из-за горя фигурка, огромные очки и теплая улыбка. Хидео обнимал ее, словно защищая.

– Не сходится, – настаиваю я. – Ты хочешь сказать, что мать Хидео как-то замешана в исчезновении Сасукэ? Она была убита горем после его исчезновения, и они с папой Хидео отчаянно искали Сасукэ. Она настолько обезумела, что не могла больше работать. То, что случилось, разрушило ее разум. Теперь она все время обо всем забывает. Я видела ее своими собственными глазами, когда мы встречались. Хидео показывал мне свои Воспоминания.

Тримейн наклоняется вперед и барабанит пальцами по столу.

– Может быть, она не знала, – отвечает он. – И Хидео скорее всего тоже ничего об этом не знал – он был слишком мал в то время. Воспоминания не всегда точны. Есть ли какая-то доступная информация о том, почему она ушла из компании? Произошло ли это из-за травмы после потери сына или из-за чего-то, что случилось в компании?

Вопросов становится все больше. Я вздыхаю и тру пальцами виски. Если Сасукэ был в этом институте, то как он туда попал?

– Эй.

Я смотрю сквозь пальцы на Хэмми, которая внимательно изучает фотографию матери Хидео с коллегами. Она указывает на мелкий список имен внизу фотографии.

– Дана Тейлор, доктор наук. Разве это не твоя Дана Тейлор, Эм? Та, что работает на Ноля?

Я рассматриваю фотографию, взгляд останавливается на знакомом лице.

– Это она, – вырывается у меня. Здесь она выглядит моложе, а в ее волосах нет седины, но задумчивый вид тот же.

Тейлор работала с матерью Хидео – с матерью Сасукэ. Повлиял ли этот факт на то, что Сасукэ стал Нолем? Как «Черные Плащи» связаны с компанией, в которой работала Мина?

Тримейн складывает руки на столе и хмурится. В его глазах появляется страх – необычное для него чувство.

– Что-то не так, – бормочет он под нос.

– Ты расскажешь Хидео? – спрашивает Эшер в тишине.

Я мрачно смотрю на символ, все еще вращающийся перед нами. Я встречалась с Нолем, слышала, как он говорит, и вот еще одно подтверждение того, что случилось с Сасукэ.

– «Черные плащи» рассчитывают, что я вскоре свяжусь с Хидео, – наконец говорю я. – Он заслуживает узнать.

Эшер щелкает пальцами.

– Хидео пригласил некоторых из нас на официальную вечеринку в арт-холле, – говорит он. – Там должны поздравить нас с победой и извиниться за весь хаос вокруг чемпионата в этом году. Если ты пойдешь, то можешь поговорить с ним с глазу на глаз, там он, скорее всего, не рискнет пойти на крайности.

Частная встреча. Официальный банкет.

– Когда встреча? Где?

– Завтра вечером в Музее современного искусства.

– Но как мне попасть туда? Хидео уже точно включил меня в список тех, за кем стоит присматривать, и охрана будет поджидать меня.

– Не будет, если ты приедешь в машине «Всадников Феникса». Так ты попадешь за ворота. Но когда окажешься внутри, справляться придется самой.

От мысли, что я смогу увидеть Хидео завтра вечером, по моему телу разливается волна страха и предвкушения чего-то приятного. Это рискованно, но должно сработать.

– Ладно, – киваю я. – Давайте попробуем.

Джесси корчит гримасу.

– Если ты так же умна, как говорит Тримейн, то откажешься от этого прямо сейчас. Ты ввязываешься в проблемы, встаешь между двумя могущественными силами. – Он пожимает плечами и встает с дивана. – Мы в любом случае умываем руки. Вы никогда о нас не слышали. – Он показывает на Тримейна. – Теперь мы квиты. – Не сказав больше ни слова, он забрасывает рюкзак на плечо и выходит из караоке-зала. На мгновение слышится шум – крики, песни, смех. А потом дверь закрывается, снова погружая нас в немую тишину.

Тримейн ерзает на месте. Он секунду смотрит на Рошана, но потом поворачивается ко мне.

– Слушай, Эм, – говорит он. – Джесси правы. Дело становится все более грязным. Ты уверена, что хочешь продолжать копать?

До нас доносятся отдельные звуки с вечеринки, все еще гремящей рядом.

– Ты хочешь сказать, что я должна отступить? Оставить «Черных Плащей»? Забыть про алгоритм?

– Что-то мне подсказывает, что история Сасукэ намного непригляднее, чем мы могли представить, – отвечает Тримейн. – Не знаю, но чувствую, что все связано. А ты нет? Это как инстинкт охотника за головами, когда просто знаешь, что ситуация ухудшится. Черт, ты уже стала целью – в тебя стреляли.

– Джэкс спасла меня от охотников, – отвечаю я, хотя воспоминания накрывает меня как черная туча.

– А что случится, когда она узнает, что ты действительно ищешь? «Черные Плащи» не кажутся всепрощающими.

– Ты тоже участвуешь в охоте, – говорю я. – Это ты раскапывал информацию.

– Никто за мной не гонится, – пожимает плечами Тримейн. – Мне неопасно совать везде свой нос.

Когда я впервые согласилась работать охотником за головами на Хидео, то рисковала только личностью, которую у меня могли украсть, и опасалась встретиться лицом к лицу с хакером в Warcross. Теперь же каким-то образом я оказалась в паутине секретов и лжи, и неправильный шаг в любом направлении может стоит мне жизни.

– Слишком поздно отступать. – Я откидываюсь на диван и смотрю на стеклянные двери. – Единственный выход – пройти через это все.

– Мы все выберем тот же выход, – я поворачиваюсь и вижу, что Рошан смотрит прямо на меня. – Ты не волк-одиночка, Эми. Если они постараются напасть на тебя, то им лучше бы сэкономить себе время, ведь надо будет разобраться и с нами. Ты «Всадник Феникса». Мы не просто команда.

Прямо сейчас я бы хотела, чтобы это было не так. Чтобы я все еще оставалась волком-одиночкой, чтобы только моя жизнь стояла на кону. Но я молчу. Возможно, потому что не верю собственным словам, и если мне предстоит попасть в опасную передрягу, лучше сражаться плечом к плечу с друзьями. Я слабо улыбаюсь Рошану и прижимаюсь к его плечу.

– К лучшему или худшему, – отвечаю я.

Губы Тримейна сжимаются, но он не кажется удивленным.

– Ну, я не «Всадник». Так что думаю сейчас мой черед уходить. – Он встает и выходит, не глядя на остальных.

Когда я выхожу в задний переулок комплекса, начинается затяжной дождь, делая улицы блестящими и мокрыми. Яркий свет льется из комплекса с розовыми автоматами с атрибутикой Warcross. Где-то этажом выше гремит вечеринка, но в общем в переулке, перегороженном с обеих сторон, полная тишина.

Там стоит Тримейн. Он прислонился спиной к стене и ждет под навесом, когда дождь закончится. Он едва поворачивает голову, увидев меня, и снова смотрит на вход напротив нас. В неоновом свете его бледная кожа кажется голубой.

– Отправишься рапортовать «Черным Плащам»? – спрашивает он. – Ты в стольких командах, что я даже сбился со счета.

Я не обращаю внимания на его резкий тон. Между нами повисает пауза, затем я говорю:

– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты помог найти.

– Это работа охотников.

Я качаю головой.

– Ты не обязан был мне помогать. Это достаточно опасно и когда ввязывается один из нас.

– У тебя достаточно проблем. Не волнуйся из-за меня. – Он складывает ладони и пытается согреть их дыханием. – В любом случае, я сделал это не ради тебя.

– Тогда почему? Тебе ведь не заплатят за эту работу.

Он осматривает улицу.

– Рошан переживает за тебя, – наконец говорит он. – Он боится, что ты зашла слишком далеко, и кажется его подозрения обоснованы. Так что я пообещал ему, что присмотрю за тобой.

Забота моего товарища по команде, как бальзам на душу после последних стрессовых дней. Я еле сдерживаюсь, чтобы не развернуться и не побежать обратно к ним вместо того, чтобы направиться в объятия «Черных Плащей».

– Ты помог мне из-за Рошана?

– Он говорил, что ты привыкла действовать в одиночку во всем. Ты не попросишь помощи, даже если она тебе нужна. – Он поднимает руку, видя, что я хочу его прервать. – Эй, я не осуждаю тебя. Я же тоже охотник и все понимаю. – Он слабо улыбается. – Кроме того, мы ввязываемся в такое ради адреналина, не так ли? Не думаю, что когда-нибудь снова столкнусь с таким большим заговором.

Я улыбаюсь в ответ.

– Мне кажется, тебе все еще нравится Рошан. Даже после того, как ты ушел из «Всадников».

Тримейн пожимает плечами, пытаясь выглядеть беззаботным.

– Не-а. Я видел его с Кенто. Все нормально.

Мы оба стоим в тишине, наблюдая за постоянным потоком дождя.

– Он тебе когда-нибудь рассказывал, почему мы больше не общаемся?

Я колеблюсь:

– Он сказал мне, что ты ушел из «Всадников Феникса» потому, что хотел быть в команде победителей, и это вызвало ваш разрыв.

Тримейн смеется. Он снова поворачивается ко мне и, видя замешательство на моем лице, взъерошивает свои волосы.

– Типичный Рошан, – бормочет он, больше себе самому. – Это его способ сказать, что он не хочет об этом говорить.

– Тогда что произошло?

Тримейн облокачивается затылком о стену и фокусирует взгляд на том месте, где поток воды стекает с навеса.

– Ты знаешь что-нибудь о семье Рошана?

Я качаю головой.

– Он никогда об этом не говорил.

Тримейн кивает, словно этого и ожидал.

– Его мама член британского парламента. Отец Рошана владеет одной из самых больших судоходных компаний в мире. Его брат женился на какой-то герцогине, а его сестра хирург. Его кузина связана с королевской семьей. А сам Рошан самый младший в семье, так что всего его балуют.

Я могла ожидать от Рошана многого, но не того, что он наследник известной семьи.

– Он совсем не ведет себя так. Он чемпион-игрок…

– Можно быть обоими. – Тримейн невесело улыбается мне.

Когда-то во время вечеринки церемонии открытия, разве не Макс Мартин дразнил Рошана из-за его “происхождения”? Тогда я подумала, что это из-за принадлежности Рошана к «Всадникам Феникса» или, может быть, из-за происхождения из бедной семьи – но это оказалось оскорблением, вызовом, который один богатый сынок бросил другому.

– Вот это да. – Других слов я не нахожу.

– А знаешь мое происхождение? – отвечает Тримейн. – Когда я был в начальной школе, моего папу арестовали за то, что он застрелил продавца из-за пятидесяти фунтов в кассе. Моя мама однажды пыталась меня продать, будучи под кайфом, и потратила все деньги на еще одну дозу. Единственная причина, по которой я смог попасть в Warcross, – местная команда набирала учеников, предложив оплачивать еду и проживание для детей с самым большим потенциалом. Мне удалось пройти отбор.

Я представила Тримейна маленьким мальчиком, таким же одиноким, как и я в том возрасте.

– Мне жаль.

– О, не надо смотреть на меня с жалостью. Я говорю тебе это не ради очков сочувствия. Я просто знал, что ты меня поймешь. – Он неосознанно постукивает ногой по земле. – Все нормально. Я все равно люблю свою маму, она хорошо справляется в реабилитационной клинике, а я теперь чемпион Warcross с миллионами на счету. Но попробуй объяснить такое детство семье Рошана, что их любимый мальчик общается с кем-то вроде меня.

Тримейн слепо смотрит на мокрый тротуар.

– Я не хочу сказать, что Рошану всегда было легко. Но он чертовски умный, знаешь? Он овладел игрой в Warcross за год. На второй – попал в Wardraft. Людям он нравится сразу же, их притягивает его живой ум.

– Ты тоже умный.

Тримейн кривится.

– Нет. Я.… из тех, кому нужно весь год учиться, чтобы добиться того, что Рошан может запомнить, просто просмотрев материал за час до экзамена. Я не умел читать до шестого класса. – Он краснеет от такого признания. – Рошан был выбран первым во время Wardraft̕а нашего года, когда мы оба еще были темными лошадками. Две команды боролись за него, ты это знаешь? Вот настоящая причина разрыва между «Всадниками» и «Бригадой Демонов». А это произошло, когда он только тренировался. Я был просто отстающим трудягой, которому повезло, когда Эшер выбрал его. Я обижался на Рошана из-за того, что он всегда оставался допоздна, чтобы помочь мне. И привязался к нему по той же причине.

– И ты начал с ним встречаться.

Тримейн колеблется.

– И я начал принимать таблетки, чтобы не отставать от остальных.

Я моргаю:

– Наркотики?

– Я начал с полтаблетки в день и не помню, когда перешел на по семь-восемь.

Я вспоминаю, что Тримейн резко ушел из Warcross прямо перед тем, как уйти из «Всадников Феникса». Каким худым он выглядел в тот год. Неужели все это произошло из-за таблеток?

– Как долго это продолжалось? – спрашиваю я.

– Около года.

– Рошан знал?

– Все знали, особенно после того, как я вырубился во время тренировки. Они пытались заставить меня прекратить. Эшер угрожал выкинуть меня из команды, если не остановлюсь. Но только когда я услышал разговор Рошана и его отца перед игрой, то понял, что мы с ним – не одного поля ягоды. Отец похлопал его по плечу и сказал: “Мне жаль, сынок. Но чего ты ожидал? Это был лишь вопрос времени, когда он последует по стопам матери”. В итоге я подрался с другим игроком во время игры, и «Всадников Феникса» временно отстранили.

– Я помню, – бормочу я.

– Я не мог заснуть в ту ночь, – говорит Тримейн. – Знал, что собственными руками разрушаю свою команду. На следующий день я собрал вещи и ушел, не сказав ничего Эшеру и не попрощавшись с остальными. Рошан побежал за мной, спрашивая, куда, черт возьми, я собрался. – Он качает головой. – Я был так зол и мне было так стыдно, что я сказал, что общаюсь с другим за его спиной и что все между нами кончено. Так совпало, что Демоны как раз искали нового Архитектора и были только рады нагадить «Всадникам».

Я молча слушаю. Рошан никогда об этом не упоминал.

– Слушай, я не горжусь собой, понятно? – бормочет Тримейн. – Это не значит, что я думаю, что поступал правильно. Так просто произошло.

– И ты так и не объяснился с Рошаном? – спрашиваю я.

– Не смог заставить себя. А теперь кажется уже слишком поздно.

Я не могу не вспоминать, как сжимала голову в руках в ту ночь, когда вломилась в игру церемонии открытия Warcross, совершенно не осознавая, что мой мир изменится навсегда. Все стало потрясающим, а потом ужасным. Жизнь всегда такова: ты не знаешь, когда внезапно выйдешь с честью из сложившейся ситуации или когда снова вляпаешься в неприятности.

– Я не стану говорить, что никогда не поздно, – отвечаю я. – Но по своему опыту могу сказать, что сожалею именно о том, чего не сделала.

Дождь уже прекратился, и лужи в переулке превратились в гладкие зеркала. Тримейн засовывает руки в карманы и бросает на меня мимолетный взгляд. Какие бы слабые места он ни показал секунду назад, они исчезли под бесстрастным выражением на его лице.

– Итак, – говорит он бодро. – Шансов на то, что ты откажешься, нет?

Я качаю головой:

– Боюсь, нет.

– Ну, – он задерживаются еще на секунду, кивая в сторону главной улицы, – тогда нам нужно прекратить дурачиться в виртуальной реальности и направиться в институт самим.

Я бросаю на него быстрый взгляд.

– Что значит “нам”? Я думала, что ты выходишь из игры…

Он посылает мне сообщение, перед глазами появляется карта с мерцающим красным курсором, парящим где-то на северных окраинах Токио. Японский инновационный институт технологий. Сайтама-кен, Япония.

– Если ты собираешься продолжать, то думаю, я останусь с тобой. – Он показывает на карту. – Когда я пошел туда, то смог лишь снаружи осмотреть кампус. Но уверен, что можно найти гораздо больше за закрытыми дверями, чем на их серверах или входных воротах. Нам нужно будет отправиться туда ночью, когда не так много охраны.

Я смотрю на карту, пальцы покалывает. Вот где работала мать Хидео и где Сасукэ, возможно, провел свое детство. На карте это место не кажется особенным – обычное здание из стекла и стали в море тысяч таких же. Как может в одном месте храниться столько секретов?

– Тогда завтра ночью?

Я одариваю его слабой улыбкой.

– Договорились.

Тримейн направляется в переулок. Его эмоции снова под контролем, но вместо обычной ухмылки я вижу искреннюю улыбку.

– Скоро увидимся, принцесса Персик, – отвечает он. В этот раз прозвище звучит нежно. – И будь осторожнее.

Отель, где находятся «Черные Плащи», сегодня ночью тих, и я единственная, кто идет по его коридорам. Дверь идентифицирует меня и впускает в номер. Мой разум – водоворот сведений и вопросов. Что если институт замел следы? До церемонии закрытия осталось мало времени, а я все еще почти ничего знаю о Ноле.

В любом случае, где он был сегодня вечером?

Как только я закрываю дверь своего номера, понимаю – что-то не так. В воздухе ощущается слабый запах парфюма, лампа в дальнем углу комнаты включена.

– Возвращаешься так поздно? – спрашивает кто-то.

Я разворачиваюсь и вижу, что меня ждет Тейлор.