Работа так захватила, что ноябрьский сон прошёл мимо восприятия. Я машинально зафиксировала его в очередном файле, сохранила в папку и выкинула из головы. И без того хватало дел, которые требовали решения.

Фундамент под зданиями Эль Пунто устоялся, и Борис Аркадьевич теперь погнал рабочих строить сами дома. Мы шли с отставанием от графика, но круглосуточная работа в перспективе обещала это компенсировать и успеть к февралю. К тому же погода на улице стояла подходящая – близко к нулю, но в сторону плюса. И никаких осадков.

В эти дни у меня исчезли выходные. Казалось, всё вроде бы под контролем, всем занимаются ответственные люди, но каждый день я приходила на работу и выясняла, что моё участие где-то да требуется. Когда это была подсказка, когда поиск ошибок, а когда – роль пугала и шальной императрицы. Я звонила подрядчикам, задавала дурацкие вопросы и выдвигала заранее неисполнимые требования. И всё затем, чтобы после перезванивал кто-нибудь адекватный, вроде Бориса Аркадьевича, и спокойным голосом рассказывал, как сделать, чтобы всем было хорошо. Вроде просто и примитивно, а почти каждый раз срабатывало.

Может быть, я очень достоверное пугало?

Как бы там ни было, но месяц пролетел почти мгновенно. Я даже не успела толком опомниться, как на календаре появились проблески декабря. И если несколько месяцев в этом году я жила, по сути, от одного дурацкого сна до другого, то теперь они превратились в нечто привычное и не отвлекающее. В конце концов, сны об Эль Пунто не мешали его строить.

Наверное, мне и раньше не хватало какого-нибудь серьёзного дела. Чтобы прям разом взять и сосредоточиться только на нём. Но нет, я всё занималась ерундой, слонялась без дела и тратила нереализованные силы на борьбу с мифическими чудовищами.

С такими мыслями я пришла на работу в последний понедельник ноября. Прошла в свой кабинет, отодвинула стул и уже готовилась сесть, когда поняла, что кое-что не в порядке. В углу, в кресле у столика, которое не было видно из коридора, сидел человек. Он был такой улыбающийся, такой светящийся изнутри, что я сразу его и не узнала.

– Ой, Иван Александрович, – сказала я. – Вы вернулись. Я даже не думала… меня назначали главной, но если хотите…

На секунду я превратилась в маленькую испуганную девочку. Коленки затряслись, вся набранная «крутость» куда-то испарилась, и теперь я была той же самой Кристиной, которая пришла к нему на собеседование.

Правда, как только секунда миновала, растерянность сменилась недоверием. Зачем он пришёл сюда? Отобрать то, что я получила? Достроить Эль Пунто вместо меня? Ну, конечно, сейчас-то, когда я столько всего сделала, взвалила на себя столько неблагодарной работы, он приходит почти на всё готовое. Мог бы просто сказать, что у него отпуск…

«Успокойся», – сказал кто-то третий внутри меня. Не испуганная девочка и не уставший руководитель. Кто-то, кому было интересней понять, что происходит, чем разбираться в мотивах.

Иван Александрович всё с той же ослепляющей улыбкой – как же она ему шла! почему он скрывал её так долго? – встал и покачал головой:

– Нет-нет. Ты отлично справляешься, Кристина. Я не собираюсь возвращаться. Я пришёл не за этим.

– А зачем? – спросила я. Внутри по-прежнему крутился триумвират: обидно, что не вернётся; радостно, что не отберёт; интересно, зачем же пришёл.

– У моей бабушки была весьма любопытная теория. – Иван Александрович говорил и подходил всё ближе и ближе, маленькими шагами. – Она считала, что все мы рождаемся с коробком спичек внутри, а так как мы не можем их зажигать сами, то нуждаемся, как это происходит во время эксперимента, в кислороде и в пламени свечи. Правда, в этом случае кислородом, например, может быть дыхание любимого существа, а свечой – любой вид пищи, ласка или голос, взрывающие детонатор, вот так и воспламеняется одна из наших спичек. На мгновение мы чувствуем, что ослеплены горячим чувством. Внутри нас возникает приятный пыл, мало-помалу исчезающий, покамест новый взрыв не вернёт его сызнова нашему телу. Каждый должен уяснить, какие у него запалы, детонаторы, только так он сможет жить, ведь жар, который возникает от возгорания одного из них, это то, что питает энергией душу.

На последнем слове он подошёл совсем близко ко мне. Почему-то от него пахло мокрой пылью, как обычно бывает летом после дождя. Руки Ивана Александровича легли мне на плечи. Он чуть надавил, и я медленно опустилась в кресло. Все мышцы расслабились и не шевелились.

– А теперь, Кристина, закрой глаза. И я взорву твой детонатор. Твоему коробку спичек положено гореть, а пока он даже не тлеет.

С каждым словом голос Ивана Александровича становился всё тише, а мои веки всё тяжелее. На последнем слове глаза и вправду закрылись.

А потом последовал взрыв такой силы, которой я даже и не ждала.