Октябрь
Последнее «прости»
Мы дрейфовали в космосе в поисках центра притяжения. Иногда сами становились им неожиданно для себя. Но куда чаще шли в фарватере, предоставляя старшим товарищам сделать выбор, а сами приглядывались к нему оценивающе и сдержанно. Так патетично можно описать ситуацию, которая сложилась после исчезновения Ивана Александровича.
Нет, формально он никуда не пропадал – табличка висела на кабинете, из списка контактов на сайте фирмы начальника не убрали, а входящая почта продолжала поступать на его имя. Вот только дни шли, а на работе Иван Александрович не появлялся. А Наталья Борисовна, человек, которому положено знать всё о всех в плане кадрового учёта, лишь качала головой в ответ на вопросы.
– Нет, не звонил и больничный не брал. И отпуска у него нет. Никогда у него не было отпуска и сейчас нет. Я вот «энки» ему ставлю. «Эн-эн». Неявка по неизвестной причине. Если кто знает, скажите, что происходит. Ну или пусть он сам позвонит!
Но никто не знал. А с телефоном Ивана Александровича творилось не пойми что. Аппарат абонента оказывался то недоступен, то занят, а то просто отзывался длинными протяжными гудками. Я сама пробовала раз десять, прежде чем смирилась.
О ночном звонке и странном разговоре, который случился в конце сентября, я никому не рассказывала. И без меня разгорался костёр сплетен и слухов. Шагу нельзя было ступить по офису, не наткнувшись на изложение новой «захватывающей» версии происходящего.
То говорили, что Иван Александрович ушёл на повышение, в столицу. И сейчас там активно перенимает дела, а попутно готовит преемника.
То утверждали, что решается вопрос с увольнением. Преемника готовят владельцы, а насчёт самого Ивана Александровича решают, как бы его так по-тихому уволить, чтобы он в обиде не остался. Человек всё-таки важный, многое знает, секреты хранит особые.
Ещё одна версия, что он запил, потому что закодированный бывший алкоголик, а теперь вот сорвался.
В общем, недостаток информации восполнялся переизбытком фантазии. Иной раз такого сорта, что стыдно даже слышать. Как будто каждый стремился вспомнить свои страхи и желания – в зависимости от того, что сильнее, – и приписать их начальнику. Вдобавок медленно, но верно на смену слухам и сплетням приходили интриги и игры, которые рано или поздно должны были возвести кого-нибудь на престол.
Кто-то в них не участвовал, кто-то осторожно прощупывал почву, а кто-то бросался в омут, неожиданно и внезапно. Как, например, снабженец Владимир. Раньше я чаще видела его дремлющим за рулём служебного «ларгуса». А сейчас он ходил по офису, излучал уверенность, раздавал советы, ненавязчиво пытался руководить, словно уверенный, что высочайшее начальство, где бы оно там ни пряталось, видит каждый его шаг и может оценить по достоинству.
Выглядело смешно и немного грустно. Как будто он сам не замечает, насколько неестественно получается. Словно смотришь неудачный фильм с бездарными актёрами.
На фоне всего этого мы с Евгенией и Борисом Аркадьевичем образовали клуб взаимопомощи под условным названием «верните нам шефа». Прерывали слухи, разоблачали сплетни и советовали друг другу не терять надежды и ждать. Скоро, мол, всё наладится.
Но дни тянулись своим чередом, а ничего не налаживалось.
* * *
Звонок раздался тоскливой октябрьской ночью. Я ещё не спала, но уже лежала в кровати, катая в голове мысли, словно бильярдные шары. Когда заиграла мелодия, я не сразу сообразила, что происходит, но потом подняла телефон и увидела, что это Иван Александрович.
– Да? – сказала я.
– Простите, Кристина, – произнёс Иван Александрович тем же тоном, каким заканчивал разговор в сентябре. Словно ничего между двумя этими беседами не было. Почти две недели словно растворились.
– Где вы? – спросила я. – Куда запропастились? Вы понимаете, что все без вас на ушах ходят?
– Пусть ходят, – он рассмеялся, а у меня в груди неприятно кольнуло. – Я уже своё отходил.
Это оказался какой-то новый смех, которого я раньше не слышала. Если бы не голос, то можно даже подумать, что звонил другой человек. Но это был всё тот же Иван Александрович, у которого пропало его традиционное «чуть» и не менее традиционное «как бы». Потому и смех хоть и казался усталым, но звучал «полноценно». И голос вроде всё тот же – тихий и спокойный – жил эмоциями, которых я никогда раньше у Ивана Александровича не слышала. Вообще не подозревала об их существовании.
– Вы не вернётесь, да? – тихо спросила я. – Вы больше не трудоголик?
– Да, – он вновь рассмеялся. – Здравствуйте, меня зовут Иван Александрович, и я не трудоголик вот уже две недели.
Я молчала, переваривая услышанное. С одной стороны, за человека радоваться надо – избавился от зависимости, которая медленно его уничтожала. С другой – а он подумал, что будет с нами? С теми, кто зависел от него? Кто день за днём думал, что мир – пусть не в широком смысле, а только в офисном – держится именно на нём? Что есть человек, который может решить любую проблему. Который знает всё и вся. Который спокоен чуть более чем полностью.
– Вы извинялись, – сказала я, вздохнув. – За что?
– За то, что втянул вас во всё это, – голос стал серьёзней, но даже так в нём звучало искреннее счастье. – И теперь вы мучаетесь. И ещё будете.
– Прямо так уж и будем?
– Тут уж от вас зависит. Почему-то кажется, что вам будет не сладко. Я бы на вашем месте поверил. Жизнь показала, что в людях я разбираюсь.
У нас вновь повисла пауза. На той стороне, где счастливый Иван Александрович отмучил своё, шумел ветер и проносились машины. Скрипел гравий под подошвами. Такое ощущение, что он шёл по обочине дороги. Интересно, откуда и куда?
Хотя нет. Не интересно. Куда больше меня занимало кое-что другое.
– Вы каждому звоните, чтобы извиниться? – спросила я.
– Нет. Только вам.
– Почему?
Пауза. С неожиданным привкусом горечи. Она словно намекала, что мне положено уже самой догадаться. И давно надо всё озвучить, а не тратить время на бессмысленные разговоры.
«Ты нам скажешь», – как говорили два моих Оле Лукойе. Два песочных человека. Две назойливые занозы, каждый месяц впивавшиеся всё сильней.
– Потому что их вы не зазывали на работу, ведь так? – спросила я тихо. – Потому что они сами пришли. А не из-за сказок о несуществующем корпоративе, на котором они так отлично поработали.
– Вам следовало догадаться раньше, – с укором произнёс Иван Александрович. – Я вообще думал, что это плохая идея, но ничего лучше не пришло в голову. А вы так и не поняли.
– Тщеславие творца. Я почему-то была уверена, что это тот самый момент, когда неизвестный ранее гений приходит к успеху. Голливудский сюжет.
– Может, он ещё будет. Голливудский сюжет. Простите ещё раз, Кристина. Но я уверен, что справитесь. Я в вас верю.
– Вы в нас верите, – эхом отозвалась я.
Напоследок ещё раз подул ветер в трубку. Звук стал настолько невыносимым и режущим, что я не выдержала и машинально сбросила звонок. А когда попробовала набрать номер снова, меня поприветствовал тот самый финальный аккорд, который всё никак не мог прозвучать.
«Номер не существует. Номер не существует. Номер не существует…»
