Глава 30
Примерно с половины обеда, когда голод был утолён, Тиана взялась за книжку и увлеклась — слегка переела. А потом стало поздно. Как говорил о похожем случае Ретою «Паштет не выложить обратно в блюдо. А если выйдет — есть его не буду!»
Тяжесть в желудке располагала лечь на кровать и почитать в таком удобном положении. Ещё баронесса решила, что не откроет дверь, даже если лекарь проглотит ночного мотылька, а герцог Кайрис лично прибежит просить покормить Мегану. Хотя герцогу ходить в ближайшие дни не придётся. Да и лекарю нужны будут только услуги гробовщика…
До книги дело не дошло — Тиана уснула. И проспала до заката.
Сны баронессу не беспокоили, но, проснувшись, добрее она не стала. А с чего это она должна бегать по дворцу на голодный желудок?! Да ещё для того, чтобы накормить неприятного ей герцога! Когда-то повариха сказала, что детям, которые не хотят есть вкусную кашу с молоком, бьют ложкой по лбу. Мегана этих слов, видимо, не запомнила…
Холодный душ всего лишь перенаправил недовольство Тианы на неё саму. Почему она такая невнимательная?! Дрова для камина почти закончились, пыль на комоде и подоконнике… А вдруг Менестрель придёт?! И баронесса взялась за тряпку.
Но, вытирая пыль, она корила себя за глупость. А зачем стараться, если проще вызвать слугу?! Да и Менестрель давно уже орёт свои песни в горах! В лучшем случае! Или нежно напевает в ушко какой-нибудь красавицы-брюнетки! Да скорее Пустошь станет безопасной, чем он начнёт ломиться в зеркало! Или вспомнит о ней…
Тиана вытолкнула столик в коридор и громко сказала:
— Мне нужны дрова!
И дрова появились. Их принёс слуга, аккуратно сложил и поклонился:
— Баронесса! У вас была сосна, а я принёс бук Он горит дольше и жарче. А здесь щепки и лучина для растопки.
На лице слуги появилась улыбка до ушей, когда Тиана сказала:
— Спасибо!
Похоже, что простая благодарность во дворце была большой редкостью.
Баронесса едва успела надеть платье, как пришла Мегана. Судя по всему, она тоже успела немного поспать.
Сестра бросилась на шею Тиане:
— Спасибо, Ти! Лекарь сказал, что никогда не видел такого быстрого исцеления воспалённой раны! Ты спасла его!
— Тогда уж это Ретоку спасибо, Мег. Это он для чего-то дал мотылька. Ты ела?
— Да! Мы с Саем обедали! Он три кусочка мяса съел!
Тиана заглянула в счастливые глаза сестры и спросила:
— Ты любишь его? Бедная девочка!
— Почему это бедная?! И разве Сая можно не любить, Ти?!
— Без труда, Мег.
— Но как же так, Ти?! — отстранилась Мегана. — Ты же спасла его! Могла сказать, что нет ничего, и он бы… умер…
— Не могла. Потому что ты моя сестра.
— Как же хорошо, Ти, что я твоя сестра! А ещё браслет сломался! Ну, он испортился… А я внутри ковырнула шпилькой, и он перестал мигать…
— Как раз это ерунда, — уверенно заявила Тиана. — У нас запасные есть.
— Ты не поняла, Ти… Он мигал… Я беременна!
И улыбнулась так счастливо, как в свой день рождения. Но Тиана на улыбку сестры внимания не обратила:
— Это ничего, Мег. Я сбегаю к ворожее Сирли. У неё наверняка есть что-то. Срок-то небольшой… А герцога я…
— Нет, Ти! Ты опять не поняла! Я люблю Сая, и никакая ворожея не нужна! Я оставлю ребёнка, что бы ни случилось!
Тиана вздохнула и села на стул.
— Мег… По законам королевства тебя отправят к отцу.
— И что?! Отец нас любит! Ну, поворчит немного… И Сай обещал что-нибудь придумать! Но про ребёнка он не знает!
— Чем ему думать? Думают женщины… И зачем ты браслет сняла? Я же просила…
— А он мне мешал, — прошептала Мегана, улыбнулась и зажмурилась.
Вышло это так потешно, что Тиана рассмеялась. «Везёт же Мегане! — подумала она. — И влюбилась по уши, и домой поедет…»
— Ты не обижайся, Ти! — сказала Мегана, не раскрывая глаз. — Я так решила! Знаешь, как здорово?! У меня внутри — маленький Сай!
— Ты сама ещё маленькая, Мег…
— Ой! Заболталась я, Ти! Сай может проснуться, а меня нет! Он испугается! А его кормить надо!
Сестра упорхнула, а Тиана покачала головой и произнесла вслух:
— Ничего хорошего… Любовь есть, но она никуда не ведёт…
* * *
Слуга оказался прав — буковые дрова горели жарко и долго. Хорошо ещё, что баронесса положила лишь несколько поленьев. Но для кого ей было стараться?
Когда Тиана совсем уже собралась лечь спать, раздался тихий стук. Сердце забилось часто-часто, а руки и ноги словно онемели. Баронесса боялась упасть, если поднимется со стула. Но стук повторился, и она поняла, что звук идёт от двери.
Тихо выругавшись, Тиана прошла по комнате и повернула ключ. На её злобное выражение лица лекарь не обратил никакого внимания. Даже титул он произнёс восторженно-заговорщицким шёпотом:
— Досточтимая баронесса Арлей! Их четыре! Целых четыре!
— Кого? — прошипела сквозь зубы Тиана.
— Куколок! Великолепных куколок ночного мотылька! Это потрясающе!
Обречённо вздохнув, Тиана подумала: «Ну вот ещё один влюблённый! Но только в одно из кошмарнейших порождений Пустоши!»
— Вы не знаете, баронесса, что они едят?!
— Разве бабочки едят, господин лекарь?
— Правда! Что-то я сегодня плохо соображаю… Но их четыре! Баронесса! Я же могу забрать контейнер?! По правде говоря, я уже отдал его в мастерскую! Музыканты послушали свисток и подсказали мастеру, как его лучше скопировать! Четыре! Целых четыре бесценных средства против любого воспаления!
— Почему четыре? — удивилась Тиана. — Что мешает вам забрать куколок после лечения? Если есть аквариум…
Лицо лекаря изменилось, рот приоткрылся, а веки распахнулись так, что глаза стали огромными. Тиана испугалась, что его сейчас хватит удар. К тому же лекарь начал заикаться:
— Йа… Ту… Тупой! Спасибо, баронесса!
И умчался по коридору.
Тиана медленно пошла к кровати, размышляя о том, что все влюблённые — в человека или в своё дело — странно глупеют и не замечают очевидных вещей.
Вновь раздался тихий стук, и баронесса со злостью воскликнула:
— Ну сто ещё!
— Это я, досточтимая баронесса Арлей! — еле слышно донеслось из-за стенной панели.
Голову словно окатило ледяной водой, но одна мысль осталась ясной и настойчивой.
— Не входите! — громко сказала она и сдвинула панель, открыв зеркало.
Не хватало только стать жертвой собственной ловушки! Она быстро перенесла чёрный шарик с цветка на раму картины.
— Входите…
Зеркало повернулось.
— То не входите, то входите… Я всё же войду, с вашего разрешения, баронесса.
Тиана была уверена, что Менестрель под маской улыбается. И это ей не понравилось. Ещё не хватало, чтоб он насмехался!
— Вы почему здесь?! — зло прошептала Тиана. — Голова лишняя отросла?! Я думала, что вы давно поёте… — И едва не сказала «какой-нибудь дурочке», но поправилась: — В горах.
— Прошу вас, баронесса, не винить меня в том, в чём я неповинен, — прохрипела маска. — Из столицы выехать невозможно. Особенно с моим лицом. Сюда еле пробрался. Охрана стоит даже в коридорах слуг.
Баронесса тут же мысленно себя отругала. Хотя бы за то, что была очень благодарна расторопным охранникам.
— Есть хотите? — спросила она.
— Как пустотный волк! — хрипло заверил Менестрель. — Можно я руки помою?
— Это здесь. — Тиана открыла дамскую комнату.
Потом он сидел к ней спиной и ел, а она сидела у камина и лениво перебирала мысли: «Неужели Мег права, и это есть счастье — радоваться, что мужчина может утолить голод? Или даже тому, что он просто пришёл? Рискуя жизнью…» А ещё она заметила, что Менестрель не надел перчатки.
— У вас буковые дрова. А говорите, что вас не любят.
— Я этого не говорила. И как вы различаете дрова?
И снова отругала себя: «Конечно же, он видит! Лучше кота! Да ещё и приблизить может!»
— На сколе бука чёрточки тёмные. И горит он лучше. А ещё я опять выпил вина.
— Буянить будете?
— Постараюсь быть тихим, баронесса.
Менестрель прошёл за спиной Тианы к своему стулу и на мгновение коснулся её плеч. В животе баронессы что-то дёрнулось, и она недовольно подумала, что руки мог бы и оставить…
Он сел и вздохнул:
Когда я дальний путь отрину,
То прихожу к горящему камину…
«Конечно, Мег права!» — решила Тиана, но вслух язвительно произнесла:
— Красиво. А правду говорят, что вы сердцеед? И славно погуляли в Зинкаре?
Маска хохотнула:
— Баронесса… Как вы себе это представляете? С такой рожей — и нарасхват? Слухи такие не я распускал, но и говорить, что хороший, — не буду. Неправда это.
— Ну и как они?
Менестрель посмотрел на Тиану и повернул маску к огню.
— Простите, баронесса, если я вас чем-то обидел, но я не понимаю…
Продолжить ночной гость не успел — в дверь настойчиво забарабанили:
— Досточтимая баронесса Арлей! Немедленно откройте!
Тиана зажмурилась, как в детстве, надеясь, что сейчас всё изменится и станет хорошо. А вот Менестрель не растерялся. Явно не раз попадал в такие переделки!
— Баронесса! — прошептал он на ухо Тиане. — Сделайте вид, что спали. Покрывало откиньте, подушку сомните… И браслеты наденьте! А я ухожу в подземелье.
— Немедленно откройте, баронесса! Приказ короля!
Пока Тиана металась по комнате, Менестрель схватил плащ, подошёл к зеркалу и стал возиться с запором.
— Вот проклятая Пустошь! — прохрипела маска. — Заело! Не открывается!
А Тиана вдруг обрела спокойствие. Она схватила Менестреля за руку и увлекла за собой:
— Прячься здесь!
И пошла к двери. Едва она открыла, ворвался королевский шут с мощным фонарём и начал обшаривать комнату, приговаривая:
— У вас хороший аппетит и жаркий камин, баронесса! Под кроватью никого, в туалетной тоже… А что это у нас зеркало не закрыто?!
Этот вопрос он задал скорее не хозяйке комнаты, а двум бугаям, застывшим у двери с оружием на изготовку.
Шут принялся шарить руками по раме, а Тиана обошла его, схватила со столика вазочку с недоеденным фруктовым салатом и с размаха водрузила на голову Бари. Ваза не удержалась, а вот кусочки фруктов в сладком сиропе очень живописно разместились на волосах, лице и плечах. Тиана принялась хохотать.
— Вы что вытворяете, баронесса?! На кого я теперь похож?! — завизжал шут.
А у Тианы вновь сменилось настроение.
— Ты похож сам на себя в салате, — спокойно ответила баронесса. — Может быть, милорд Бари хочет порыться в моём нижнем белье? Вон отсюда.
— Но баронесса Арлей! — возмутился шут. — По приказу его величества мы ловим государственного преступника! Менестреля заметили в саду, и я решил, что…
— Заткнись, — попросила баронесса, и теперь уже шут потерял дар речи. — Я вижу, Бари, у тебя плохо припудрен синяк под глазом. Подарить второй не смогу, но сделаю лучше…
Тиана подняла руки, и два тонких лучика из браслетов сошлись на груди шута. Камни засияли, а между ними с тихим треском зазмеилась молния.
— Вы с ума сошли! — Шут медленно пятился к двери, не отрывая взгляда от рук баронессы. — Я же вижу, что никакого Менестреля у вас нет! Графиня Тукань солгала! И мы же друзья, баронесса…
— Друзья не вламываются ночами.
— Но я бы никогда… У меня приказ!
Шут прыгнул за порог, метнулся в сторону и заголосил:
— Это оскорбление при исполнении! Угроза жизни! Я потребую у короля прибавки к жалованью!
Тиана заперла дверь, браслеты погасли, и она удивлённо пробормотала:
— А ведь могла и убить…
Баронесса зажгла два фонарика, прошла к платяному шкафу и распахнула дверцы. Между зачехлёнными нарядами стоял Менестрель с длинным ножом в руке.
— Хотите дорого продать свою голову? — поинтересовалась Тиана.
— Вы зажгли свет, — прохрипела маска.
— А вы забыли, что меня разбудили среди ночи и я очень зла?! Выходите. Так вы ко всему ещё и государственный преступник?
Нож исчез в ножнах, а Менестрель, шагнув из шкафа, тут же упал на колени перед баронессой и заключил её ладонь в свои. Тиана вздрогнула, а маска горячо зашептала, почти без хрипа:
— Уже который раз вы спасаете мою жизнь… Такого друга поискать… Но я жалею совсем о другом…
Тиана вздохнула и с усилием, но почти ровным голосом спросила:
— О чём же?
— Я не могу поцеловать вашу руку…
— Разве друзьям целуют руки? — улыбнулась Тиана. — И мне кажется, что вы слишком долго держите эту руку. Для друга.
— Вы правы, — согласился Менестрель, но руку не выпустил. — Кто-то из древних поэтов написал: «Это касанье — крик! Вечность, смятая в миг…»
Понимая, что делает для себя только хуже, Тиана высвободила ладонь из рук Менестреля.
— Идите к камину. В этом шкафу почему-то холодно, и я боялась, что вы простудитесь…
Менестрель пододвинул баронессе стул, сел сам и спросил:
— А кто это так кричал? Я даже испугался.
— Один шут гороховый, — ответила Тиана. — И немного я. Налейте два бокала вина. Мне треть, а себе полный.
Менестрель вскочил, налил вино и подал баронессе хрустальный бокал, налитый не более чем она хотела.
— Хорошо. — Тиана посмотрела через бокал на огонь. — А теперь скажите, как вас зовут. Прозвище я уже знаю.
— А вы? В обмен.
— В обмен. Но вы первый.
— Родители называли меня Арвид.
— Арвид… — повторила Тиана. — У ваших родителей прекрасный вкус. А меня зовут Тиана.
Менестрель как-то странно вздохнул, протянул свой бокал к бокалу баронессы и под звон хрусталя почти пропел:
Когда ступлю на смертную росу,
«Тиана!» — трижды я произнесу
И не умру…
— Ну вы скажете, Арвид! — рассмеялась Тиана. — Тот, кто коснулся этой росы, живёт три дня.
— А если верить?
— Знаете, почему в предрассветную вахту любого каравана ставят самого опытного караванщика и самого глазастого из молодых? Чтобы они меньше болтали и смотрели на дорогу! Смертная роса выпадает внезапно и всегда в разных местах. И взять для учёных её не удаётся. Ни за какие деньги! Бывало, что караваны стояли на месте несколько часов, пока роса не испарится.
— Не знал… А хотите, Тиана, я пойду пилигримом через Пустошь в вашу честь?!
— Арвид, вы глупеете на глазах, — укоризненно вздохнула баронесса. — Во-первых, вам понадобится разрешение от короля, а во-вторых, мой отец считает всех пилигримов идиотами.
— Да… С королём у меня заминка выйдет. А почему у барона Арлея такое отношение к этим…
— Идиотам? И я так же отношусь к пилигримам. Представьте себе, Арвид, что вы получили разрешение короля, купили повозку… Или с караваном отправились через Пустошь. Написали моё имя на скалах той стороны, а то и убили какую-нибудь тварь в Пустоши. Но мне-то что с того?! Половина пилигримов не возвращаются, а девять из десяти счастливчиков прибывают искалеченные или больные.
— Вы хотите сказать, что король подписывает пилигримам смертный приговор?
— Ну конечно, Арвид! Но подумайте о глупых курицах, ради которых совершаются столь глупые походы! Они не понимают, что практически теряют тех, кто уходит прославлять их имена!
Маска повернулась в сторону баронессы:
— Тиана… А вы бы не хотели меня потерять? Как друга?
Она закрыла глаза, допила вино из бокала и ответила коротко:
— Нет.
— Тогда я сделаю всё, чтобы этого не произошло. И постараюсь сделать ещё больше…
Баронесса обхватила руками плечи, как будто ей стало зябко, и грустно улыбнулась:
— Слишком много невозможного… Вы, Арвид, лучше подбросьте дров в камин и расскажите мне что-нибудь. И не коситесь на окно! Никуда стражники не ушли! — И совсем тихо добавила: — Я так хочу…
— Ваше желание для меня закон, баронесса. Я только хотел спросить… Слуги говорили, что прямо на королевском приёме произошла дуэль. Вы не знаете, кто дрался?
— Насколько я поняла, король и герцог Кайрис выясняли отношения. И герцог получил рану, с виду не опасную, но… Думаю, что сейчас ему уже лучше.
— А что стало причиной дуэли?
— Понятия не имею. Наверное, этого никто и не знает. А самой дуэли я не видела.
— Как?! — удивился Арвид. — Двое мужчин дерутся на шпагах насмерть, а вам неинтересно?! Я обязательно напишу балладу об этой схватке!
— Совершенно неинтересно. Но баллада наверняка будет хорошей. А теперь, Арвид, докажите, что моё слово для вас закон.
— Слушаю и повинуюсь, баронесса! Если сравнивать простой народ Зинкара и Руаты, то различия найти почти невозможно. А вот во дворце зинкарского короля кипят жуткие страсти…
Менестрель как бы подбирал слова, а потом увлёкся, и она, слушая, улыбалась, хмурилась и недоверчиво качала головой, но не могла остаться равнодушной к рассказам. Лишь когда за окном начался рассвет и стали гаснуть звёзды, он прервался и сказал:
— Тиана… Вы из-за меня не выспитесь.
— Но я не хочу спать! — возразила она.
— Мне надо идти…
Баронесса посмотрела в окно и едва не расплакалась от злости.
— Да, — тихо произнесла она. — Конечно…
Хотя считала, что Арвид вполне мог остаться здесь, в комнате, и почти не прятаться! А еды им вполне хватает на двоих…
Он что-то подковырнул ножом в тайной двери, и она послушно открылась. «Всё против меня!» — подумала Тиана.
Арвид шагнул за зеркало и уже оттуда спросил:
— Если я не смогу уехать… Можно постучать в эту дверь, Тиана?
Баронесса вдруг бросилась в темноту, прижалась к Арвиду и сквозь всхлипывания горячо зашептала:
— Уезжай! Пожалуйста! Мне бы только знать, что ты жив! Уезжай!
А он гладил её плечи дрожащими руками и бормотал:
— Всё будет хорошо… Правда… Поверь мне…
Но она не верила.
Когда зеркало почти закрылось, она крикнула в узкую щель:
— Уезжай!
Плачущая баронесса не услышала, как Менестрель спросил:
— Как же я теперь уеду, Тиана?..
