Глава восьмая

— Вот здесь я с акидом Македоном не согласен категорически. — Для подтверждения серьезности своих слов капитан Радиолов даже встал. — Национальность не может ничего определять. Мой бывший командир бригады служил когда-то в десятой бригаде спецназа ГРУ. Она базировалась в Старом Крыму, в поселке Первомайский, это, кажется, шестнадцать километров от Феодосии. Когда произошел развал Советского Союза, в бригаду приехали из Киева чины и предложили офицерам на выбор: или принять присягу Украине, или уволиться в запас. Причем в присягу были специально вставлены слова о возможности войны с любым противником, в том числе и с Россией. Россия упоминалась особо. Принять новую присягу согласилось несколько человек. Ну а остальные предпочли отставку. В их числе и мой будущий командир бригады, которого Россия вернула на службу, учитывая его богатый опыт. А он ведь по национальности — хохол. Так что, его тоже в возможные предатели и «кроты» должны зачислять? Командира бригады спецназа военной разведки…

— И в этом вопросе, Алексей Терентьевич, я с тобой согласен. У нас в Службе больше половины сотрудников по национальности — евреи. А что, кстати, дальше с десятой бригадой стало? Насколько я знаю, в Украине такой нет…

— Ее воссоздали через несколько лет на новой базе. Сейчас она стоит в поселке Молькино в Краснодарском крае. Штаб бригады и командование — из бывших офицеров старой бригады, не пожелавших присягнуть Украине. Насколько я знаю по разговорам, бригада считается одним из самых боеспособных подразделений спецназа военной разведки, не говоря уже об армии в целом. И подразделения десятой бригады постоянно участвуют в контртеррористических операциях в районе Северного Кавказа. Я сам вместе с ними воевал. Можно сказать, мы рядом в бой шли, друг друга поддерживая. Хорошая бригада. И хороших специалистов военного дела готовит. Особенно славится своими «рукопашниками».

— Да, национальный вопрос — дело такое же тонкое, как и разведка, — вздохнул полковник. — Но, как я понял, ты меня поддерживаешь в желании вести с противником игру с помощью «дезы»? Если не получится, значит, выводы акида Македона не верны.

— Безоговорочно поддерживаю.

— Основной аргумент полковника Македона сводился к тому, что не стоит в этом случае рисковать жизнью и безопасностью «волкодавов»…

— «Волкодавы» согласны пойти на риск, — категорично ответил Радиолов.

— Ну и отлично. Тогда я смогу передать твои слова генералу Сухелю. Он в курсе поисков акида Македона и тоже сомневается в методике начальника контрразведки. Ты не смотри, что Сухель такой внешне суровый. Улыбается он, конечно, редко, но когда улыбается — это как солнце зимой в России. И еще у генерала есть золотое качество — он справедлив, что редкость для любого генерала, что российского, что сирийского.

— Значит, не зря американцы боятся, что русские вместе с Ираном хотят его поставить вместо президента Асада. У генерала Сухеля авторитет в народе, говорят, намного выше, чем у Асада.

— Я так думаю, что эти слухи специально распускают, чтобы поссорить президента и его лучшего генерала… — нравоучительно произнес Черноиванов…

Часовой у дверей разведотдела нашел в ящике тумбочки пропуск Радиолова и отметил время отбытия. После этого осталось на выходе вернуть пропуск прапорщику. В гостиницу Радиолов возвращался тем же путем, что шел в штаб, только двигался в обратную сторону. Голова его была занята мыслями о разговоре с полковником Черноивановым и о действиях, которые готовился предпринять акид Македон. Все осмысливая, капитан снова пришел к выводу, что принял правильное решение. Однако, шагая по улице, он не забывал об осторожности и внимательно контролировал ситуацию. Так, он сразу заметил тот же пост военной полиции в развалинах дома недалеко от перекрестка. С места поста, по сути дела, простреливалась вся короткая улица. Тем не менее усилиями «Охотников за головами» можно было ликвидировать этот пост военной полиции. Если в дело вступают специалисты, ожидать можно всего. И потому капитан внимательно следил за окнами и справа, и слева от себя.

Вообще вести боевые действия внутри полуразрушенного города всегда очень сложно. Это доказал еще во Вторую мировую войну Сталинград, потом — Грозный. Теперь история повторялась в Сирии. И, чтобы выжить в такой ситуации, требовались постоянные напряжение и сосредоточенность. Именно в таком напряжении Радиолов и дошел до гостиницы, заглянул во двор через витую решетку ворот. Рядом с душевой кабиной никого не было. Это вселило легкое беспокойство. Хотя по времени бойцы уже могли успеть вымыться, но могло произойти что-то такое, что отвлекло их от мытья. И потому Радиолов заспешил к входу в гостиницу. Даже не остановился, чтобы посмотреть на работу саперов на торце здания, и не стал узнавать, какие участки уже разминированы, как намеревался раньше. За входной гостиничной дверью сидели двое сирийских военных полицейских, которые только кивнули капитану, узнав, видимо, его в лицо. Они могли его видеть минувшей ночью, но не тогда, когда Радиолов покидал гостиницу, отправляясь в штаб дивизии. В тот момент здесь никого не было. Тогда откуда здесь взялся сдвоенный пост? Это вызывало недоумение и беспокойство.

Капитан вытащил трубку и послал вызов на номер Ласточкина.

— Слушаю, командир, — тут же ответил старший лейтенант. — Мы уже собрались идти тебя встречать. Куда, думаем, он пропал…

— У вас там все нормально?

— У нас всегда все нормально.

— Салман не приходил?

— Как только сообщил, что воду во второй бак залили, с тех пор пропал куда-то. Будто в воздухе растворился.

— Хорошо. Я внизу. Сейчас поднимусь.

На душе отлегло. Опасения Радиолова не подтвердились.

В коридоре, как и при уходе капитана, два охранника из состава российской военной полиции, положив на стол свои красные береты, с азартом «резались» в нарды. А в гостиничном номере царило оживление. «Волкодавы» радовались жизни после принятия едва теплого душа. «Как мало, оказывается, им для счастья нужно», — подумал командир, обводя их довольным взглядом.

— Помыться все успели?

— Могли бы и два раза помыться, пока ты ходил, но воды не хватило. — Ласточкин, как обычно, взял на себя право отвечать за всех.

— Во двор выходили через улицу? Видели там двух часовых из сирийской военной полиции?

— Мы привычным путем выходили — через окно первого этажа. Мы там даже трап к окну приставили для удобства, — объяснил Ласточкин.

В этот момент в дверь то ли поскреблись, то ли постучали. Это было характерное действие, предвещавшее появление переводчика группы арифа Салмана. Капитан подошел к двери, открыл ее, но переводчика в номер сразу не запустил.

— Салман, я попрошу тебя, спустись к выходу, спроси, кто и по какой причине выставил пост. Когда я уходил, поста не было. Сейчас два человека за дверью сидят. Может, им объяснили, кого следует опасаться…

— Я видел их и спросил, почему там двое. Раньше был только один Рашид, его убили. Пришла смена, обнаружили тело, увезли его, а на посту оставили двоих.

— Но когда я уходил, там вообще ни одного не было! — воскликнул Радиолов уже обеспокоенно.

— Видимо, вы, товарищ капитан, как раз уходили, когда часового убили. Его забросили за стойку, где раньше дежурная сидела.

Кто убил, и зачем убили — этого Радиолов спрашивать не стал. Ему и так все было ясно.

— Тревога! — едва слышно прошептал он в микрофон и поднял свой автомат стволом в потолок.

«Волкодавы» сразу сделались серьезными и поднялись. Они умели легко переходить от расслабленности к боевой форме. Оружие было у каждого под рукой, и все сразу вооружились. Стволы смотрели почему-то за окна и на закрытую дверь, словно оттуда ожидалось нападение.

— Когда вы уходили мыться, в номерах хоть кто-то оставался?

— Первой мылась группа из соседнего номера. Мы находились в своем, — сообщил Ласточкин. — Потом мы пошли. Они в своем номере нас ждали. К нам пришли, когда наши голоса через стенку услышали. Номера все время оставались закрытыми. Первая группа уходила, датчик движения в коридоре не срабатывал, звонка не было. И часовые среагировали бы на появление чужих. Они никого не пропустили бы.

— Я вот сейчас шел, датчик сработал? Лично я звонок не слышал.

— Нет, капитан. Датчик включается часовыми в коридоре, когда мы спать ложимся или куда-то уходим, — ответил старший лейтенант Опарин. — Я с часовыми разговаривал. Мне так объяснили. У них на стене выключатель.

— Выходим все в коридор. Вещи забираем… Опарин, проверить оба номера!

— Есть, проверить оба номера! — без проблем включился в дело старший лейтенант. — Рекомендую всем отойти к лестнице…

— Отходим к лестнице. Оружие в готовности!

В коридоре часовые почуяли что-то особое.

— Отходим к лестнице! — приказал им капитан. — Сапер проверяет номера. Будет взрыв — вам здесь мало не покажется…

Военные полицейские сообразили, что их пост находится в опасном месте, взяли автоматы и заспешили за «волкодавами», даже не доиграв партию в нарды.

Радиолов, как командир, вообще-то всегда должен иметь возможность заменить сапера, поэтому хотел было пойти помочь Опарину, но сообразил, что «заменить» — не значит «дублировать». Сам Алексей Терентьевич хорошо знал, что ему не хватит элементарного опыта для полноценного поиска взрывного устройства. Тем более взрывное устройство должно быть «с изюминкой», то есть в таких местах ставят мины-ловушки, а вовсе не простые фугасы. К тому же у Радиолова сидела в голове тема, которую стоило обдумать. И он обдумывал.

Часового внизу, видимо, «убрали» прямо перед тем, как капитан вышел из гостиницы. Или стреляли из пистолета с глушителем, или действовали ножом. Но действовали умело — крови на полу не оставили. Впрочем, это несложно. Если воткнуть нож в человека и сразу его не вытаскивать, крови много не вытечет. Даже из горла кровь будет стекать маленькой струйкой за воротник. А удар ножом в горло тем и хорош, что не позволяет часовому произнести ни звука. При этом бандиты рисковали нарваться на самого капитана, который спускался с подготовленным к бою оружием в руках по деревянным и скрипящим трапам, прикрывающим еще не застывший бетон обновленной лестницы на второй этаж. Имели бандиты возможность услышать его? Имели, вне всякого сомнения. Он не крался, шел, не скрываясь. Наверное, услышали. Не зная, кто спускается, сколько человек, они, вероятно, забросили убитого часового за стойку дежурной, потом сами перепрыгнули через ту же стойку и присели. Стойка высотой примерно около метра. По крайней мере, когда дежурная сидела там за своим столом, через стойку было видно только ее голову, да и то с расстояния. Радиолов, к счастью бандитов, за стойку не заглянул и быстро вышел. Как повели себя бандиты? Это, конечно, зависит от целей, которые они перед собой ставили. Большой группе пройти в здание гостиницы было сложно из-за блокирования района военной и гражданской полицией. Значит, бандитов прошло двое или максимум трое. Что такое три человека против восьми «волкодавов», да еще поддерживаемых двумя военными полицейскими в коридоре? Силы явно неравны, даже если в дело вступили профессионалы из американской ЧВК «Охотники за головами», а, судя по дерзости акции, работали именно они.

Причем работали саперы, желающие взорвать гостиницу вместе с «волкодавами». Или хотя бы один сапер с двумя помощниками. Но что они успели сделать? Заминировали здание так, чтобы обрушить фасад? Выйти они уже, судя по всему, не успели, потому что два бойца сирийской военной полиции заняли пост. Видимо, разводящий привел смену первому часовому, обнаружил его труп и вместо одного оставил двух часовых. Это самого Радиолова часовые встретили дружелюбно, потому что после минувшей ночи знали его в лицо. Но после убийства их товарища любого другого, входящего или выходящего из здания, они встретят скорее всего автоматной очередью. Так успели бандиты уйти или не успели? Этот вопрос пока оставался открытым. И решить его можно было только с помощью поиска.

На осмотр каждого из номеров старший лейтенант Опарин потратил по пятнадцать минут. В качестве его работы Радиолов не сомневался. Опарин был надежным и ответственным специалистом, каким только и может быть сапер такой высокой квалификации. А старший лейтенант носил дома значок специалиста-«мастера», квалификация которого предоставляется только избранным офицерам и прапорщикам. У солдата высшая квалификация может оцениваться «первым классом», а квалификация «мастера» для солдат срочной службы вообще недоступна. Хотя доступна контрактникам, получающим за это солидную доплату. Но и среди контрактников значок «мастера» носили лишь отдельные единицы.

— Чисто, командир. Ничего нет! — доложил сапер.

— Проверь номера этажом ниже. Прямо под нашими. Они нежилые, окна забиты металлом, но тем легче их использовать. Уронить фасадную стену, и все этажи обрушатся — это сделать несложно. Трое — со старшим лейтенантом, контролировать подходы. И учесть — бандиты могут еще находиться в здании!

Опарин стал спускаться первым. Следом за ним сразу устремились старший лейтенант Ласточкин и лейтенант Карошко. Переглянувшись с другими, за Карошко двинулся лейтенант Куренков. Судя по времени, «волкодавы» только успели спуститься на первый этаж, как раздался окрик старшего лейтенанта Опарина:

— Стоять! Руки на стену!

В ответ откуда-то прилетела автоматная очередь. Сильно загремели наушники у всех «волкодавов». Видимо, одна из пуль или даже несколько попали кому-то в шлем. Но тут же четыре короткие очереди, слышимые только обладателям шлемов, пресекли возникшую было перестрелку и одновременно показали командиру, что встречная очередь урона не нанесла. А определять по звуку количество стреляющего оружия капитан Радиолов научился давно, причем делал это и в шлеме, и без шлема.

— Командир! Три человека в форме, похожей на нашу, шли по коридору нам навстречу. На рукавах российские флажки, только размером больше наших — не стандарт. Сейчас вот, когда рассматриваю их, вижу, что не наша форма. Но издали сходство имеет. Мы их уложили. Один из них еще шевелится. Ноги прострелены, крови много теряет. Похоже, пробита бедренная артерия.

— Значит, не жилец, — сделал вывод Радиолов, хорошо знающий, что при повреждении бедренной артерии нужна срочная сложная хирургическая операция, которую требуется провести в течение десяти минут после ранения, иначе раненый просто всю кровь потеряет. Здесь делать такие операции не умели, да и хирургического оснащения для подобных операций в госпитале, насколько знал Радиолов, не было. — Мы спускаемся. Салман остается на этаже. Присмотри за номерами, чтобы никто не вошел. Часовые — на пост. Остальные — за мной! Опарин, ищи мины! Откуда эти типы вышли?

— Точно сказать не могу. Похоже, из комнаты под соседним с нами номером.

Резко и зло, как удар плетки, прозвучала еще одна короткая очередь. Но ее было едва слышно в наушниках, видимо, стреляли от пояса. Однако именно это и внушало дополнительное беспокойство.

— Раненого добили? — на ходу, уже спускаясь по трапу, спросил капитан, интересуясь причиной новой очереди. — Рыпаться начал?

И в этот самый момент, по «закону бутерброда», как известно, всегда падающего маслом вниз, то есть когда капитану было предельно некогда, его «планшетник» подал долгий сигнал о дистанционном подключении. Это означало, что из головного управления ему ставили какую-то программу. Программу ставить могли только одну — спутникового контроля за телефонными разговорами и за передвижениями sim-карты. Полковник Селиверстов, значит, вернулся на базу, и оттуда уже передал в головное управление код «планшетника» капитана, дающий право доступа к гаджету. А специалисты ГРУ уже самостоятельно, не спрашивая капитана Радиолова, подключились к «планшетнику», поставили и даже настроили программу спутникового контроля. Но разбираться с новинкой времени у Радиолова не было.

— Один из троих мертвым прикидывался, а сам, лежа харей в луже крови, достал из кармана «разгрузки» дистанционный пульт. Взорвать здание хотел вместе с собой, но не успел. Кровь, видимо, ресницы слепила, не смог глаза открыть. Когда рукавом кровь вытер, было уже поздно. Ласточкин оказался быстрее нас всех, — похвалил товарища Опарин.

Не успели «волкодавы» спуститься с лестницы, как распахнулась входная дверь, и внутрь ворвалась большая группа бойцов российской военной полиции. Следом за ними так же торопливо в здание ворвался полковник Черноиванов. Два часовых из сирийской военной полиции вскочили на ноги, даже оружие подняли, но не знали, что делать. С одной стороны, им было приказано никого в здание гостиницы не впускать, кроме «волкодавов», с другой, российская военная полиция была вроде как их союзником, и тем более союзником «волкодавов».

— Фу! — перевел дыхание полковник. — Успели, слава богу… Что тут у вас происходит? — Обращаясь к капитану с вопросом, полковник сделал шаг вперед, и ему стал виден коридор первого этажа, где стояли четверо вооруженных «волкодавов» и еще три человека лежали на полу в луже крови, которая растекалась все обильнее. — Произошло то есть, — поправился он. — Что, Алексей Терентьевич?

Радиолов начал объяснять все с самого начала. Как он, вернувшись, обнаружил двух часовых там, где раньше ни одного не видел, как ариф Салман, вскоре пришедший, рассказал, что одного часового убили прямо перед тем, как капитан вышел из номера, отправляясь к полковнику в разведотдел дивизии. И обо всех своих дальнейших действиях. Закончив рассказ, повернулся в сторону коридора:

— Опарин! Продолжай поиски…

Черноиванов тем временем сообщил, что ему телефонным звонком из сирийской военной полиции доложили об убийстве часового в гостинице, он вызвал взвод российских полицейских как более надежных, на его взгляд, и поспешил сюда. Со взводом полиции полковник встретился уже на углу. Полицейские покинули машину и устремились за полковником бегом…

— Не понимаю только, почему бандиты сразу из гостиницы не вышли? — заметил Черноиванов.

— Видимо, не успели, — ответил Радиолов. — Одного часового они «сняли». А тут, практически сразу, — двух новых поставили. Эти парни долго ждали в нежилом номере каких-то перемен, может быть, пытались через окна вылезти, не получилось, там не только алюминиевым листом изнутри зашито, там еще и ажурная решетка снаружи. Потом решили все же часовых атаковать, вышли и как раз нарвались на моих парней. Если бы они сами не стреляли, все, может быть, для них и обошлось бы, на близкой дистанции преимущество в одного человека может и не сказаться. Здесь, главное, неожиданность. У бандитов на рукаве нашивка — российский флаг. В первые секунды это могло ввести в заблуждение. Но стандарт в размере все же не выдержан. Маскировались неумело. Но шанс у них был. Хотя мои ребята стали бы разбираться, и я не уверен, что бандиты русским языком в совершенстве владеют. Прокололись бы… А дальше уже — кто кого… Обычно побеждает тот, кто первый начнет. По этому принципу они, видимо, и начали стрелять. Один кто-то начал, у кого нервы оказались слабее. Не дождался решающего сближения…