Глава 9
Как уменьшить угрозу идентичности и угрозу подтверждения стереотипа:

Осенью 1967 года я поступил в аспирантуру по социальной психологии в университете штата Огайо в Коламбусе. Первое, что нужно сказать об аспирантуре – или медицинском университете или юридической школе, если уж на то пошло – так это то, что практически никто не начинает учиться без некоторого чувства робости. Вы – новичок в сложном, оценочном мире, в котором вы хотите преуспеть. Вы считываете доступные подсказки в поисках доказательства, что вы на своем месте. Все так делают. Но быть единственным черным студентом по моей программе и одним из двух чернокожих на факультете психологии, где учится более ста аспирантов, в эпоху, когда расовая интеграция была еще в новинку для высшего образования, было удивительно. В общем, я испытывал дополнительное беспокойство.

Соответствовал ли я образу того места? Как и предполагают все аспирантские программы, моя подчеркивала превосходство: ценности, которые определили университет, качество работы, которая его воплотила. Они вдохновляли меня. Но они пришли с багажом – с моей точки зрения единственного черного человека – с багажом полностью «белой» программы. Таким образом, некоторые из случайных особенностей бытия белокожих ученых – выбор мантии, любовь ко всему европейскому, выбор сухих вин, меньшее знание черной жизни или популярной культуры – неявно ассоциируются с превосходством. Превосходство, казалось, имело идентичность, которой я не совсем обладал и беспокоился, что не смогу ей соответствовать. Возможно, я мог бы притворяться некоторое время, но скоро, я был уверен, за красивым фасадом начнет проглядывать неидеальный я. Многие аспиранты, думаю, проходят через подобие данного синдрома самозванца, когда пытаются ассимилироваться в профессиональную культуру. Но, когда между идентичностями пролегает раса, такая профессиональная ассимиляция может показаться почти невозможной.

Средняя форма угрозы подтверждения стереотипа также висела в воздухе. Это было место, где интеллектуальные способности ценились больше всего из человеческих черт, и до меня не преминули донести, что в американском сознании именно этой характеристики моей группе недостает. Чтобы я не забыл об этом, сама наука психология продолжает поднимать вопрос о том, имеют ли черные и белые люди одинаковый генетический интеллектуальный потенциал. В те дни Артур Дженсен выражал сомнения в работе под названием «Насколько мы можем повысить IQ и научные достижения?» Позже об этом напишут Ричард Херрнштейн и Чарльз Мюррей в «Колоколообразной кривой». Психология задает этот вопрос с сезонной регулярностью. И вот я здесь, представитель группы чернокожих решил узнать ответ на этот вопрос.

Трудно было поверить, что естественное поведение без осторожной самопрезентации не принизит меня – не покажет в свете плохих стереотипов о моей группе или не выставит человеком, не попадающим под позитивные стереотипы о тех, кто преуспел в этой области. Давление оказывалось очень большое, оно не ограничивалось рамками тестов. Я чувствовал его на занятиях, в разговорах, пока сидел и смотрел футбол. Оно могло вызвать паралич личности, особенно на факультете, даже в неформальных ситуациях, таких, как пикник. Я никогда не задавал вопросов в классе. Я чувствовал себя, как Тед на его занятии афроамериканской политологией, за исключением того момента, что давление не ограничивалось одним предметом. Я помню, однажды я заметил свои руки посреди семинара. Что значит темнота моей кожи? Ничего? Или все?

Важно подчеркнуть, что происходящее вытекало не из враждебности тех, кто окружал меня. Штат Огайо – это город университета; моя программа добрососедствовала в нем. Люди вообще вступались друг за друга. И со своей стороны я очень старался интерпретировать вещи безобидными способами. Но в те первые дни все время была необходимость в чем-то разобраться. Интеграция в общество – тяжелый труд.

На этом раннем этапе моего обучения в аспирантуре мне не хватало концепции, понимания ситуации, которая могла бы вдохнуть в меня доверие. Не то, чтобы концепции были недоступны. Была концепция «Старайся работать вдвое больше и игнорируй, что другие люди думают о тебе», концепция гражданских прав на терпение и выносливость, концепция под названем «просто верь в себя» и другие. Я выбирал из всего этого. Но уменьшить мое напряжение могла только концепция, которая заставила бы меня на самом деле чувствовать себя в безопасности.

Что-то должно было дать мне эту концепцию. И есть доказательство того, что одна и та же вещь может помочь другим в моем положении. Но сначала возникает более простой вопрос: является ли угроза идентичности такой уж важной? Является ли она основной причиной слабой успеваемости группы, из-за которой я начал это исследовательское путешествие, или это просто незначительный труд? Прежде чем остановиться на том, как все исправить, мы должны знать, насколько важно исправить угрозу идентичности в реальных колледжах и университетах.