67. Теперь, когда они все

Алюф Цвика Гидеон сам подивился тому, что прежде, чем заговорить, не только подергал дверь в кухонный блок – тяжелую, запертую дверь, охраняемую снаружи двумя свежеиспеченными самалями, – но и, сам себя стыдясь, быстро осмотрел пол: нет ли кого мелкого. Это была не просто официальная секретность, но тревожная секретность людей, собравшихся делать дурное дело, – хотя он, алюф Цвика Гидеон, совсем так не думал, но вот же – из-за мрачной мины Зеева Тамарчика, окончательно размякшего в силу своей семейной ситуации, и он почувствовал себя гондоном и чуть ли не военным преступником. Он разозлился и быстро заговорил: мол, в конце концов, речь не идет даже о грызунах, но надо срочно что-то делать, нельзя больше так сидеть; он сказал и про повальные аллергические реакции на тигрового комара, с волдырями в половину детской щеки, и про эпидемию отравлений, которые – ему точно сказали – напрямую связаны с мухами, и, наконец, про слепней и оводов – он специально упомянул слепней и оводов, чтобы подчеркнуть, что, в конце концов, не только о людях он печется, правда же? Он еще говорил, а ему уже стало понятно, что Зеев Тамарчик в этом деле почти бесполезен, что половина его, алюфа Гидеона, усилий уйдет на преодоление страхов и сомнений Зеева Тамарчика, но и отдать задачу кому-нибудь другому нельзя: в последнее время он и так слишком явно был раздражен тем, что происходило с Зеевом Тамарчиком, им только раскола сейчас не хватало. Приходилось идти напролом.

– Зеев, – сказал алюф Цвика Гидеон, – я могу на тебя рассчитывать?

Зеев Тамарчик молчал – бесяще, слабовольно молчал, – а потом сказал:

– Просто теперь, когда они все живые…

Первый смешок донесся из угла, где сидела Сури Магриб, кусая свои до крови обкусанные ногти; затем хмыкнул эфиопский – или суданский? – мальчик из охраны, и алюф Цвика Гидеон впервые подумал, что не такой уж этот мальчик простак, каким казался. Потом засмеялись все, и Зееву Тамарчику тоже пришлось засмеяться, похлопать себя руками по коленям, сказать: «Ну бээмэт, вы же меня поняли» (о да, они его поняли), и начать заново – и снова у него получилось:

– Просто теперь, когда они все живые…