Голос с того света
Прежде чем завернуть к себе в каюту, Петр вынужден был сделать несколько ничего не значащих вояжей по палубе. Наблюдал ли кто за ним? Очень может быть. Но он утешал себя тем, что факт возвращения в свою каюту не означал восстановления его адекватности. Ориентирование на местности могло сохраняться и при серьезных черепно-мозговых травмах, это он помнил из курса нервных болезней. Проще говоря, он мог идти «на автомате», не задумываясь – куда и зачем.
Когда к теплоходу причалит полицейский катер, пропадет всякий смысл прикидываться. Тем более если в бригаде будут судебные медики, они его мигом вычислят.
Это сейчас ему верят, так как среди пассажиров нет ни психиатра, ни невролога. Впрочем, может, и не верят, но, по крайней мере, делают вид.
Петр удивился: надо же, убитыми оказались именно невролог с психотерапевтом – специалисты, чья деятельность так или иначе связана с нервами и психикой пациентов. Случайно ли это?
Ему не давал покоя визит Алены в их с Эллой каюту, когда он спал. Жены не было, это он точно помнит. Что староста делала в их каюте за несколько секунд до того, как едва не стала жертвой насилия? Сейчас самый раз проверить это.
Эллы в каюте не оказалось, чему он несказанно обрадовался. Пришлось бы оставаться в образе, что помешало бы тщательному осмотру каюты.
Петр исходил из предположения, что староста приходила к ним с одной-единственной целью: подкинуть улику! Но это означает, что либо она – убийца, либо заодно с ним! Третьего не дано! И вся ее откровенная исповедь, которую он слушал сегодня утром, – не более чем заученная назубок роль.
«Погоди, Пуаро, делать выводы, – одернул он себя. – Ты пока еще не нашел никаких доказательств! И вряд ли найдешь. Обвинить человека проще простого, о презумпции невиновности не надо забывать!»
Первое, куда он проник, был шкафчик для одежды. Застукай его сейчас жена за этим занятием, пришлось бы долго оправдываться, но, к счастью, фортуна была в этот момент на его стороне.
Следующий объект – багаж. Разумеется, супруги. Подбросить что-то в его портфель было невозможно – пришлось бы его будить, поднимать, ведь он спал на нем!
Заперев дверь изнутри, Петр приступил к проверке. Он понимал, что рыться в сумке женщины, с которой развелся полгода назад, – дело мерзкое и недостойное. Но события последних суток настолько все перемешали, поставили с ног на голову, что верить приходилось лишь неопровержимым фактам, исключительно тому, что видишь собственными глазами. Хотя, если вспомнить посещавшие его последнее время сны и видения, то не стоило доверять и собственным глазам.
Супруга решила путешествовать налегке, поэтому, кроме обычной женской лабуды, смены нижнего белья и всяких одноразовых причиндалов, Петр ничего интересного в ее сумке не нашел.
Находка ждала его в другом месте. Сунув руку поглубже за диван, неожиданно нащупал что-то, прикрепленное скотчем к задней спинке. С трудом оторвав скотч, вытащил наружу портативный диктофон, к которому с другой стороны крепился сотовый. Два устройства были соединены друг с другом парой проводков.
От догадки Петр даже вспотел. Похоже, он держал в руках портативное дистанционное кодирующее устройство. Достаточно было позвонить на сотовый в нужный момент, и диктофон автоматически включался.
Дрожащим пальцем Петр нажал на миниатюрную кнопочку «Play». Вспыхнула лампочка, и из динамика сначала застрекотали цикады, потом кто-то душераздирающе принялся скрежетать ножом по сковороде. Наконец раздался противный писклявый голос: «Абажур. Аббат. Аббревиатура».
От неожиданности Петр чуть не выронил устройство на пол. Секунд через пять комбинация слов повторилась. Он не сразу узнал сильно измененный голос Матараса.
По лбу Петра градом покатился пот, он начал задыхаться. Казалось, эти три противных слова кто-то втыкал ему в мозг острыми спицами. В глазах было темно, еще немного, и он свалился бы на пол. Все же удар лопатой по затылку еще давал о себе знать.
Это Матарас! Именно он закодировал Эллу. Когда Петра не было в каюте, он сделал решающий звонок, и… Элла стала другой. Она перестала быть прежней. В ней обнаружилась иная личность, безумная, не от мира сего.
Ну, Левчик!
Потыкав в кнопки, Петр узнал номер, на который следовало позвонить, чтобы этот ужас повторился. Достав ручку с бумагой, записал на всякий случай и спрятал в карман. Он не смог бы внятно объяснить, зачем он это делает, но что-то подсказывало ему, что знать этот номер нужно. На всякий случай!
Едва он успел зашвырнуть устройство под диван, в замочную скважину кто-то осторожно вставил ключ. Повинуясь порывам школьного времени, он в течение одной секунды оказался за стеклянной дверью душевой, присел между шкафчиком и унитазом и затаился.
В каюту вошли двое, Эллу он узнал сразу же, а размытые очертания второго визитера никак не складывались в конкретный образ. Однако это продолжалось лишь до тех пор, пока визитер не подал голос:
– Его точно нет? – послышался хриплый шепот Рябухина.
– Разумеется, откуда ему взяться, – ответила Элла. – Он либо в здравпункте, либо шляется по палубе, убийцу ищет. Не успокоится, пока не найдет.
– Как он будет искать, если ему по башке лопатой дали, он в прострации, зрачки плавают.
– Я тебя умоляю! – пропела, глубоко вздохнув, бывшая супруга. – Я его знаю как облупленного. Он давно пришел в себя, просто прикидываться полоумным выгодно – проблем меньше. А то каждый лезет с расспросами. Ему не хочется распространяться – вот и напялил на себя личину душевнобольного.
– Ты уверена? Я тут за ним на палубе наблюдал – типичный манкурт. Как будто его из другого времени вынули и посадили на этот теплоход, не спрашивая согласия. Ходит кругами, шарахается…
Петр удовлетворенно ухмыльнулся: значит, не зря старался. За ним, оказывается, Жора наблюдал в это время. Но и супруга хороша! Похоже, она играет не на его стороне!
– О, уж я-то его знаю. Это такой лис…
– Может, и лис, только дал себя кому-то лопатой приласкать. Я его осматривал, зуб даю, еще бы немного – и конец.
– Кто тебе сказал, что лопатой? С чего ты взял?
– Так это я его в машинном обнаружил! Лопата рядом валялась. Он в полной отключке лежал, – усевшись на диван Петра, Жора разошелся не хуже Матараса накануне убийства. – Гляжу, открывает дверь в машинное и заходит туда. Думаю, зачем это ему надо? Минут через пять я следом за ним… Спускаюсь по лесенке, а он лежит.
– Ну, дела… Тогда ты должен был видеть, кто его лопатой шарахнул. Он ведь там, по идее, находился в этот момент.
Рябухин ненадолго задумался, потом предположил:
– Мне кажется, пока я Петьку поднимал с пола, этот «кто-то» успел выскочить из машинного. Что-то похожее на скрип дверей я слышал, но мне не до этого было. Петьку надо было вытаскивать на воздух.
– А не мог он сам оступиться и грохнуться в темноте с лесенки? Когда с яркого света в темноту заходишь, не сразу видеть начинаешь.
– Мог и сам, конечно. А лопата что, просто рядом оказалась?
– Почему бы и нет?
– Элк, ты правда ничего не помнишь? Из ночных приключений? – Рябухин внезапно сменил тему разговора. – Даже кто это был? Я видел только ноги и руки в перчатках. И как Лизавета умирала. Как вспомню, так повеситься хочется. Это невыносимо.
– Ты о чем? Где ты это видел?
– В мужском туалете, где же еще? Ночью.
Услышав про мужской туалет, Петр едва не закашлялся: опять выплывало это проклятое место. Сперва Михась узрел там Рябухина со шваброй, а теперь сам Рябухин утверждает, что главное убийство произошло именно там.
– Я там была? – не поверила Элла. – В мужском туалете? У тебя как с мозгами?
– Стояла рядом, даже меня освободила. Открыла мою кабинку. Кто-то меня закрыл, я так понимаю – убийца… А ты открыла потом. Когда ни его, ни мертвой Лизаветы уже не было.
– Меня там не было, запомни. Что мне делать в мужском туалете? Да еще ночью! Ты спятил!
– Но это же смешно, мы оба там были, и никто не видел лица убийцы. Он надругался над Лизкой, как мог. Она сдавленно стонала и всхипывала… Во рту у нее, скорее всего, был кляп. Или скотчем он ей рот заклеил. Скажи кому-нибудь – ни за что не поверят.
– Я ничего не помню, еще раз повторяю тебе.
Петр слушал их диалог с колотящимся сердцем, боясь шелохнуться. Многие факты становились на место. В частности, швабра в руках Рябухина, которую видел Михась, обретала конкретный смысл.
– Тебя кто-то одурманил? У тебя вся ночнушка была в крови, словно специально обрызгали. И пол был забрызган. Я потом затирал. Как ему удалось меня так закрыть? Я бился, как буйвол. Как дальше жить с этим? Человека зарезали практически при мне, а я ничего не смог сделать.
– Точно я тебя освободила? – с сомнением поинтересовалась Элла. – Ты не путаешь? Может, кто другой?
– Что ты заладила: я да я… Я тебя видел, как сейчас. Правда, глаза у тебя были такие, словно мысленно ты далеко-далеко. Ты на вопросы не отвечала, ничего не слышала. Тебя словно загипнотизировали. Еще точней – запрограммировали.
– Боже мой, – навзрыд произнесла Элла, начав ходить по каюте, – все говорят про гипноз. Я что, действительно была похожа на сомнамбулу? Между прочим, загипнотизировать меня мог только один человек, и он мертв, ты знаешь. Но зачем ему это было надо? И как ему это удалось? Нет, я так дальше не могу.
С этими словами Элла выскочила из каюты. Рябухин потоптался и направился следом за ней. Спустя минуту и Петр кое-как выбрался из своего укрытия. Ему требовалось время, чтобы переварить услышанное.
Его задело, что супруга доверяет однокурснику больше, чем ему, бывшему мужу. С ним отделывается односложными ответами, даже готова закатить скандал, лишь бы он отстал. С патологоанатомом – более лояльна, обходительна. С чего бы это?
Петр попытался представить картину прошедшей ночи.
Итак, Рябухин пошел в туалет. С кем не бывает… По какой-то причине Невидимка выбрал туалет для расправы с Хмельницкой. Чем он руководствовался, непонятно. Возможно, хотел лишний раз унизить бедняжку.
Где вообще на теплоходе подходящее место для убийства? «Бекетов» – объект для отдыха и развлечений. Будь он, Петр Фролов, убийцей, какое бы место выбрал он? Туалет – отнюдь не самый плохой вариант!
Туда Невидимка притащил Хмельницкую, еще живую. Возможно, чем-то одурманенную. Надругался, как мог. Кричала ли она или ее рот был заклеен скотчем? Может, и руки были связаны.
Правда, перед тем как закопать труп, он снял и скотч, и веревку. Это сейчас неважно. Уже в который раз Петр пытался понять, чем вызвана такая жестокость, чем она объясняется. За что так кромсать спину жертвы?
Он попытался в мыслях двигаться дальше. Итак, Невидимка приволок жертву, проверил кабинки – все пустые, кроме одной, где притаился патологоанатом. Он ее запер так, что изнутри Жора, как ни пытался, выбраться не смог. Ему пришлось наблюдать через щель между дверью и полом. Многого там не увидишь. Петр попытался вспомнить эту узкую щель – кажется, там вообще ничего не видно.
Но это со слов Рябухина…
А что, если Невидимка и не запирал кабинку? И не проверял их, надеясь, что все спят по каютам и в туалете никого нет. Ведь раннее утро же!
Жора просто струсил и сидел, как заяц под кустом, боясь шелохнуться.
Что он мог заметить? Окровавленные руки в перчатках? Нож в спине Лизаветы? Убийцу он точно не видел! Иначе бы вел себя по-другому. Или его вообще не было бы в живых.
Петр представил себя на месте патологоанатома. Жуть! Но, может, он и не пытался открыть? Сейчас никто ничего не докажет.
Теперь понятно, почему Рябухин закурил, почему за борт прыгнул.
Быть рядом и не спасти! Малодушие? Минутная слабость? Шок? Крест, который ему нести до конца дней. Преступное бездействие. Обычная трусость!
Более того, он даже не распознал убийцу! Не увидел его! Обидно? Не то слово! И рассказать кому – не поверят. Кабинку, видите ли, не смог открыть! Смех!
Петр взялся за ручку двери, но выходить передумал. Новая мысль заставила его изменить план действий. Может ли струсить охотник? Человек, руки которого привыкли к оружию. Да и патологоанатом – профессия отнюдь не для слабонервных. Как все это понимать?
Что-то здесь не стыкуется…
С другой стороны, каков Невидимка! Притащил жертву, унизил, как мог, надругался, вырезал позвонок. Есть кто в кабинках, нет ли – плевать! Убил, унес на палубу, закопал в ящике с песком. Не человек – монстр какой-то!
Рябухин не придумал ничего другого, как начать затирать кровь шваброй. Словно это были следы и его преступления тоже! По сути, так оно и есть: будь Жора посмелей и порасторопней, глядишь, и спас бы однокурснице жизнь!
А Жора всю злость на самого себя вложил в швабру. Скорее всего, он в тот момент был неадекватен. Увидел проходящего мимо Михася – спрятался в туалете, оставив ведро со шваброй снаружи.
Смешно и глупо, по-детски совсем.
Какие выводы можно сделать из этого?
Рябухин, скорее всего, не убийца. Беспомощный свидетель, трус, жертва обстоятельств, но не убийца. А Элла…
Нож, которым Невидимка кромсал спину Хмельницкой, потом странным образом оказался у нее. Хотя – почему странным? Элла была полностью в его власти. Скажешь «Отдай нож» – отдаст, скажешь «возьми» – подчинится. Чему тут удивляться? Убийца наверняка был в перчатках, которые после преступления выбросил за борт.
У Эллы перчаток, понятное дело, не было. Ее отпечатки – на ноже.
