Глава десятая
Крыша мира

Дальше стало тяжелее. Тропа, по которой вел Горец, забирала круто вверх. Не тропа даже – направление между булыжниками и глыбами льда. Поначалу казалось: вот-вот они упрутся в ледяной «купол» или «крышку», как называл его этот мальчишка, карабкавшийся по склону легко, словно в условиях пониженной гравитации. Ледяная кора, однако, уходила ввысь вместе со склоном, очевидно следуя рельефу, и Змей с беспокойством подумал: не накрывает ли она тяжелым панцирем и главную вершину? Это бы здорово подточило саму идею экспедиции, и думать о таком не хотелось.

Впрочем, скоро стало не до навязчивых мыслей. Горы стали круче, склоны опаснее. Подошвы ботинок скользили на слежавшемся снеге и льду. Когда, поскользнувшись, Ксю едва не улетела в пропасть, сделали остановку на доводку снаряжения. Попросту принялись ввинчивать в подошвы ботинок захваченные с собой саморезы. Благо рабочие ботинки из Грязных туннелей имели достаточно толстую и дубовую подошву, так что вкрученные под углом винты частично выполняли функцию зубьев, цепляющихся за лед. Такая обувь была не у всех, и главным снаряжением стала веревочная альпинистская связка. А веревки и карабинов хватило на всех.

Новичок оказался самым опытным в умении вязать узлы и организовывать страховку. Так что дальше пошли увереннее – хотя и еще тяжелее. Единственным плюсом в постоянном подъеме было то, что на время забыли о холоде. От постоянного напряжения стало не просто тепло – жарко. Правда, мороз вспоминался при каждом привале, которые становились все продолжительнее и отпускали в путь все неохотнее.

Несколько раз ниже по склону видели группы всадников – и не только черных. Особенно поразили воины в белых облачениях, что на фоне снега и льда напоминали плывущие над поверхностью привидения. Группе пока удавалось оставаться незамеченной. Уверенности добавлял Хозяин, упорно шедший по пятам в отдалении. К нему уже привыкли и почти перестали опасаться. Постепенно он стал кем-то вроде тотема маленького отряда. Единственное, о чем думалось с некоторой тревогой: любой тотем требует жертвы.

Жертв однако не хотелось, и им пришлось забираться еще выше.

– Мы не сможем туда подняться, – растерянно посмотрела вверх Ксю.

Остальные молчали, глядя на склон Чегета, который отсюда казался почти отвесным. Из ледяной поверхности торчали хмурые камни, которые не смог одолеть даже всемогущий лед. Вершина терялась в облаках, и не было понятно – есть ли над ними все та же ледяная броня или дальше – чистое небо.

– Надо подняться, – спокойно сказал Горец. – Эльбрус – он на той стороне Чегета. И на него тоже придется подниматься – если вы говорили правду.

– Правду, – успокоил его Змей. – Потому и силы стараемся сберечь.

– Может, все-таки обойдем? – предложил Новичок. – Как-нибудь тихо, чтобы не попасться на глаза местным.

– Не получится. – Горец покачал головой. Указал вниз, где только что беззвучно проплыли силуэты белых всадников. – Там стена.

– Стена? – переспросил видящий. – Кто возвел? Зачем?

– Не знает никто, – ответил Горец. – Когда Черные годы были, все по норам сидели. Вышли, хотели пройти по ущелью выше – а там стена. А перед стеной дикие шастают.

– Это те, что в шкурах?

Горец помрачнел, насупился:

– В шкурах – это Трупоеды. У них нет своей башни, своей земли. Они, как чума – появляются то здесь, то там, нападают всегда на более слабого, жрут человечину. А дикие – они сумасшедшие. И все, на кого нападут и кого покусают, тоже становятся сумасшедшими. Дикими.

– Это как зомби? – с любопытством спросил Новичок. – Или как вампиры?

Парнишка непонимающе поглядел на него, покачал головой:

– Не, говорю же – дикие. Им даже одежда не нужна – они в грязи вымазываются и так ходят. Их как будто изнутри то-то жжет. Говорят, кто по их земле пройдет – сам станет диким.

– Какое-то заражение? – предположила Тана. – Или мутация?

– Чего-то меня уже вниз не тянет, – заметил Новичок. – Не знаю только, что может заставить лезть вверх.

– Может, это? – Змей кивнул вперед.

По склону, обогнав их, неторопливо поднимался Хозяин. Останавливался на огромных, выступающих булыжниках, топтался – и лез выше.

– Он же ведет нас! – удивленно сказала Тана. – Видите? Давайте за ним, следом.

– Хозяин знает, куда идти, – кивнул Змей, поднимая со снега и взваливая на себя рюкзак. – Проверьте страховку! Чтобы все были в связке, надежно! Каждый смотрит за идущим впереди. Замыкающим – Игнат.

– Я бы не надеялся на доброту мутанта, – проворчал Новичок, плотнее затягивая лямки вещмешка. – Он просто ведет свое стадо. Козел-предатель.

– Почему – козел? – не поняла Тана.

– Да рассказывали. До Катастрофы еще, в стаде овец козла держали. Чтобы он их на бойню водил. Овец – под нож, а козла – снова в стадо, за следующей партией на убой.

– Ты зачем его так называешь? – неожиданно возмутился Горец. Указал в Новичка грязным пальцем. – Вот тебя он за это и заведет в пропасть!

– Не каркай! – огрызнулся Новичок, побледнев. – Авось не заведет.

– Хватит болтать! – зычно крикнул Змей. – Поберегите «дыхалку» на подъем.

Это было тяжелое восхождение. Здесь не было непреодолимых скальных стен или глубоких расщелин. Но из-под ног сыпались камни и был риск свалиться и утащить за собой остальных вниз по склону. Один раз прямо перед ними с грохотом ушла вниз лавина. Потрясенные, они смотрели на оседающую снежную пыль, понимая, что должны были лежать под слоем прессованного снега – приди они сюда на минуту раньше.

Но неизменный силуэт Хозяина над обрушившейся снежной стеной намекал: тотем пока хранит своих людей от несчастья. И они продолжали восхождение.

Верхняя точка подъема была под самыми облаками, чуть выше лавинных очагов по правую руку и ниже вершины, терявшейся в облаках, – по левую. Шли по траверсу склона, прямо над лавинными конусами, проваливаясь по колено, а то и глубже в слежавшийся снег. Выручали лопаты, захваченные в Грязных шахтах, но продвижение затормозилось еще сильнее. К тому же еще явственнее давала о себе знать «горняжка», как ее называл Горец, а по сути – банальная нехватка кислорода в разреженной атмосфере. Высота здесь была выше трех километров над уровнем моря – это если по старым данным. А если верить новейшим теориям о сдвигах земной коры в результате Катастрофы – то гораздо выше. И снова лучше других, не считая проводника, держался Полковник – словно и не был старше всех, да к тому же с поврежденным рассудком.

– Уровень моря… – задыхаясь, бормотал Змей. – Увидеть бы хоть раз в жизни это море…

– Стойте! – крикнула Тана. – Вы видите это?!

Она указывала в противоположную от склона сторону, туда, где висела непроницаемая белесая мгла. Но теперь сквозь эту мглу стало проступать что-то багровое, медленно наливавшееся красноватым сиянием. Это нечто имело неясные очертания – очевидно, оно находилось по другую сторону ледяной корки. На секунду Змею показалось, что он увидел два ярких, залитых оранжевым светом конуса – но тут же мутная пелена сомкнулась, и все стало по-прежнему. Это было похоже на сон наяву – настолько выглядело нереальным и удивительным.

– Что это? – завороженно произнесла Ксю.

– Это он, – Горец кивнул в сторону пропавшего видения.

– Кто? – не сразу понял Змей.

– Эль.

В голосе Горца звучало почтение, переходящее в благоговение. Остальных захватило похожее чувство. Какое-то время стояли, ждали повторения чуда. Но чудо не склонно повторяться.

Двинулись дальше.

– Главное не заблудиться, – наставительно говорил Горец. – Там внизу пропасть, надо пройти над ней и выйти к лавинному склону. По нему и будем спускаться к Азау.

– По лавинному склону? – с сомнением произнес Змей. – А это безопасно?

– Безопасно? – Парень удивленно посмотрел на Змея. – Ты и так слишком старый.

– Сильно сказано, – кивнул Змей. – Но с нами женщины. Не хотелось бы рисковать ими.

– Я вообще не понимаю, чего вы собой баб потащили, – с неожиданной заносчивостью заявил Горец. – Сидели бы в норах, еду готовили, хозяйством занимались! А то наравне с мужчинами в горы полезли.

Змей скосился на девушек и понял, чего это так мальчонка взъелся: Игнат нежно обнимал Ксю, Тана же грациозно потягивалась, не обращая внимания на юного проводника.

Ревнует мальчишка, завидует. Это нормально. Лишь бы за нож не схватился. А значит, нужно направить энергию в нужное русло.

– Так, встали! Хорош отдыхать, остынем – потом не раскачаемся. До темноты хорошо бы спуститься, а то реально заблудимся.

– Да не в том дело. Если до ночи не спустимся – замерзнем насмерть, – спокойно сказал Горец. – Здесь «дыхание смерти» каждую ночь спускается со склона – и до утра. Без вариантов.

– А раньше не мог сказать? – тяжело поднимаясь с камня, на котором сидел, буркнул Новичок.

– Я же не знал, что вы такие медленные, – Горец пожал плечами. – Если поспешим, то успеем.

– А если не успеем? – остро глядя на Горца, спросила Тана.

– Я-то точно успею, – сверкнул глазами Горец.

– А если успеешь, но не туда? – с прищуром поинтересовался Новичок.

Горец отвернулся и пошел вперед. Змей неодобрительно поглядел на Новичка, двинулся вслед за проводником. Оставалось надеяться, что тот не решит что-нибудь устроить в отместку за обиду. Однако до спуска дошли без приключений.

Перед ними был широкий, открытый и довольно заснеженный спуск, по которому хотелось просто весело скатиться на пятой точке, тем более что сил на движение шаг за шагом почти не осталось. Особенно манил толстый слой приятного на ощупь пухлого снега.

– И куда дальше? – спросил Змей.

– Туда. – Горец указал вниз, на склон, словно нырявший в вездесущую дымку. – Ну, кто первый?

– А давай я! – предложил Новичок. – Только веревку отпусти подлиннее.

И, не раздумывая, пошел вперед. Остановился, перевесил вещмешок и автомат на живот – и плюхнулся на спину. После чего лихо заскользил вниз – пока его не остановила дернувшаяся веревка. Державший его Змей едва не полетел кубарем следом, потащив за собой остальных.

– Эй, осторожнее! – крикнул видящий. – Не забывай, что мы в связке.

Ну уже позабыв про осторожность, Тана, Ксю и Игнат повторили заезд Новичка, правда, не с таким размахом. Только Полковник спускался пешком – неторопливо и уверенно, несмотря на отсутствующий взгляд.

Горец тоже не спешил кататься. Он спускался рядом, по правую руку. И в какой-то момент Змей ощутил беспокойство. Что-то было не так. Он пристально оглядел фигуру парнишки – и понял.

Тот отстегнулся от связки. И шел свободно по узкому каменному гребню, из которого торчали замерзшие пни, в то время как остальные копошились, как полные идиоты, в снегу.

Прямо посреди лавинного конуса.

Низкий треск опередил мысль, лихорадочно стучавшую в мозг. Уже инстинктивно Змей бросился к этой узкой каменной кромке, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Конечно, это была не земля, это был снег, едва цеплявшийся за крутой склон и пришедший в движение усилиями веселившихся на нем неопытных простаков.

В последнее мгновение Змей все же успел выброситься, как кит, «на сушу». И вцепился что было сил в торчащие из склона булыжники, торопливо обматывая конец веревки, уводивший к спутникам. Секунда – и веревка натянулась и задрожала струной, едва выдерживая повисший на ней вес. Внизу, под ногами нарастал рев снежной массы, в воздух поднялись облака снега, от которого мгновенно стало трудно дышать.

Лавина ревела, как неведомый снежный дракон. Им повезло, что все началось, когда они были еще на самом верху, где убийственный поток не успел набрать скорость и массу. Когда облака снега опали, Змей разглядел спутников, припавших к оголившемуся склону на спасительной страховке. Все отползали в сторону той самой каменистой гряды сбоку.

Только теперь Змей стал искать глазами Горца, к которому у него возникли вполне понятные вопросы. Парня и след простыл.

– Вот гаденыш… – прошептал Змей, подтягивая за веревку Тану.

Склон под сошедшим снегом был еще более скользким, и разумно было перебраться на не обезображенный лавиной участок. Собравшись вместе, сидели, дрожа и вытряхивая снег отовсюду, куда он забился, а забился он практически всюду. Лица были запорошены снегом, поцарапаны, но обошлось без серьезных травм.

– Он убить нас хотел! – мрачно высказался Новичок. – Поймаю – сам похороню ублюдка!

– Зачем ему это? – возразил Змей, хотя возражение получалось слабым.

– А кто его знает, – скривился Новичок. – Может, отложенная месть. А может, настроение испортилось. Я понятия не имею, что в голове у тех, кто скачет верхом на злобных тварях.

– В любом случае он отстегнулся заранее, чтобы не улететь вместе с нами, – подытожил Змей. – Это факт.

Тихо засмеялся Полковник. Из нормальных человеческих качеств лучше всего он сохранил своеобразное чувство юмора. С определенного ракурса ситуация действительно выглядела забавной. Если желать группе гибели.

– А, вот вы где, – раздался сверху знакомый голос. – Повезло вам, зацепиться успели.

Все молча поглядели наверх. Шагах в пяти над ними сидел Горец. Чуть выше лежал, отдыхая, медведь.

– Ты зачем отстегнулся от связки? – сухо спросил Змей.

– Ну а как? – Парнишка пожал плечами. – Вы по лавине кататься вздумали. Кто бы вас откапывал, если бы вас присыпало?

– А если бы нас присыпало – как бы ты нас нашел?! – вскочив на ноги, заорал Игнат.

– Да легко. Он бы нашел. – Горец кивнул в сторону Хозяина.

Сказать на это было нечего. Кто-кто, а Горец, сам унюханный под снегом медведем-мутантом, имел полное право на такое заявление. Почувствовав на себе взгляды людей, медведь приоткрыл один глаз, оценил обстановку – и продолжил отдых.

Медленно поднялся Новичок. Змей несколько напрягся, ожидая развития конфликта. Но бандит просто надел рюкзак, поправил на плече автомат и продолжил спуск.

В основании склона из спрессованного снега только что сошедшей лавины зубами гигантского хищника торчали огромные бетонные лавинорезы. Но интересны они были не сами по себе. И даже не замысловатыми цветными рисунками, густо покрывающими потрескавшуюся от времени поверхность.

К одному из бетонных конусов колючей проволокой было примотано окровавленное, истерзанное тело. Тело успело закоченеть, но человек еще недавно был жив.

– Что это, мать его, за срань такая? – сипло спросил Новичок.

Поглядел исподлобья на Горца. Парнишка и сам, похоже, видел такое впервые. Правда, реагировал спокойнее.

– Похоже на казнь, – сказал Игнат.

– На жертву, – тихо добавил Змей.

– Казнь через лавину? – испуганно проговорила Тана.

– И мы сами ее на него спустили, – дрогнувшим голосом закончила Ксю.

Помолчали, стоя в полном опустошении. Они почти подошли к финальному участку пути, но не было похоже, что этот участок будет легче.

– Красиво… – в наступившей тишине произнес Полковник.

Все молча перевели на него взгляды. Старый офицер с одобрением разглядывал жуткую композицию из бетона, снега и человеческой плоти.

– Эстет, блин… – пробормотал Новичок и направился прочь от склона.

По центру ущелья когда-то шла вверх дорога. Теперь на нее намекала лишь слабо протоптанная тропа. А значит, где-то поблизости были люди.

К поляне Азау подходили уже в темноте. Но фонари не требовались: еще издали стали заметны языки пламени, обозначавшие что-то вроде ворот. По мере приближения усиливался низкий мерный звук, разбавленный ритмичными звуками разного тона.

– Барабаны? – удивленно проговорил Игнат.

– Меня больше огонь удивляет, – задумчиво произнес Змей. – Что так может гореть?

– Похоже на газ, – заметил Новичок.

– Газ? – Змей дернул плечом. – Откуда здесь газ?

Они приближались. Здоровенные факелы отдавали жаром и действительно били из толстых стальных труб в сопровождении низкого гула. Такие же факелы освещали большую поляну и в глубине, которая отсюда не просматривалась. А еще поражали символические ворота, напоминавшие японский иероглиф, означавший, как это ни странно, «ворота». Удивительно было то, что они были составлены из множества разномастных лыж.

Обернувшись, Змей увидел, что Горец в нерешительности застыл в нескольких шагах позади, рядом Хозяином, тревожно глядевшим на огонь. Черное одеяние парня поглощало свет, но на лице прыгали отблески огня.

– Ты чего встал? – позвал его лидер маленького отряда. – Догоняй!

Переминавшийся с лапы на лапу медведь развернулся и скрылся в темноте. Мальчишка поглядел ему вслед, попятился:

– Я… Не пойду.

– Но почему? – удивился видящий. – Ты же хотел подняться на Эль вместе с нами!

– Я вспомнил… Я не могу…

– Посмотри на него, – сказала Тана. – Он же боится.

Вряд ли девушка хотела обидеть парня. Но тот мгновенно вскипел:

– Я ничего не боюсь! Пусть она не говорит так!

– Хорошо, хорошо! – Змей сделал успокаивающий жест. – Она не будет. Просто послушай…

Горец сделал еще пару шагов назад – и скрылся в темноте.

– Ладно, – сказал Змей. – Дело твое.

И направился к воротам.

Они поднялись по небольшому склону и остановились в растерянности.

Когда-то здесь было, наверное, не протолкнуться от лыжников, сноубордистов, альпинистов и прочих экстремалов всех мастей. Об этом напоминали покосившиеся кресты из лыж и сноубордов с привязанными на них ленточками – точь-в-точь те тотемные знаки с орлами. Теперь же вместо колкого от звезд горного неба прямо над головой нависала прогнувшаяся под собственной тяжестью ледяная кора. Казалось, эта масса льда сейчас обрушится прямо на голову. Но падение явно затянулось: по центру поляны ледяной купол опирался на гигантский ледяной же сталактит. Уцелевшие здания гостиниц, подъемников и хозяйственных построек покосились и намертво вмерзли в лед основаниями и крышами, как в покинутом всеми городе-призраке. Их стены, словно в отчаянии сохранить остатки света и радости, были густо покрыты цветными граффити – только это имело прямо противоположный эффект: тематика изображений вопила ужасом смерти. Истерзанная плоть, черепа, кости, огонь и страдания – вот что выводили здешние художники. Стенами зданий мастера красок не ограничивались: расписаны были снежная поверхность под ногами и даже кое-где ледяная кора над головой. Это было бы даже красивее, чем внутри Хрустального города. Если бы не было так жутко.

С музыкантами здесь, видимо, тоже был порядок: причудливый ритм барабанов не прекращался ни на минуту. К нему добавлялись тонкий звон колокольчиков на ветру и тонкая смесь запахов – и не только пылающего газа, но и каких-то малознакомых благовоний.

Но удивляло даже не это.

Их ждали.

Трое мужчин в яркой мешковатой одежде, вроде утепленных комбинезонов, чьи лица терялись в копнах причудливых дредов и густых бород, наблюдали за вошедшими со странного сооружения. В нем не сразу угадывался вмерзший в лед ратрак со снятым у кабины верхом, так что широкие мягкие кресла превращались в подобие тронов. Все трое развалились в них довольно вольготно, окутываясь кальянным дымом.

Впрочем, первым путников встретил низкорослый лысый мужик с бегающими глазками и суетливыми манерами. Он был гол по пояс, будто здесь царила невесть какая жара, и, позвякивая пряжками, за ним волочились подтяжки его горнолыжных штанов. Мужик выскочил откуда-то сбоку и с ходу принялся осматривать и вроде даже обнюхивать пришельцев, не умолкая ни на секунду:

– Браво, браво, браво! Наблюдали за вами, ждали. Не так часто здесь бывают гости из-за стены – а вы ведь из-за стены, верно?

– Да, но… – начал было Змей.

– Да, да, конечно, у вас будет время все рассказать. И о том, что заставило вас отправиться в рискованный путь, и про то, как вы узнали о нашем Братстве…

Он вдруг схватил Змея за шею, припал к его уху слюнявыми губами и забормотал горячечно и быстро:

– Зря вы пришли сюда, зря… Вам уже не уйти, уже не спастись…

– Да отстань ты… – Змей оттолкнул от себя назойливого аборигена. – Что тут вообще происходит? И почему нас ждали?

– Ну вы же не думали, что пройдете незаметно к Запретному склону? – Лысый снова расплылся в улыбке. Он хитро прищурился и поводил указательным пальцем. – Большой глаз все видит!

– Это еще что за хрень? – посмотрел на него Новичок.

Лысый проигнорировал вопрос, зато схватил Змея за руку и принялся трясти со словами:

– А я Макар! Если что надо – ко мне спокойно обращайтесь, все найдем, все сделаем… А у вас, смотрю, тоже есть что-то? – Он полез трогать и обнюхивать рюкзаки, напоминая любопытного пса. – Если есть что для обмена – так я завсегда…

– Да погоди ты! – рыкнул Игнат. – Дай людям отдышаться с дороги!

– Да, да, конечно. – Макар как-то сник, принялся чесать жирный бок. – С дороги, оно, конечно, передохнуть надо…

Новичок оборвал его, ухватив за скользкое плечо, тихо спросил на ухо:

– Слушай, а кто этот, привязанный «колючкой» к бетонной дуре? Его только что лавиной раздавило.

– Уже? – Лысый оскалился гнилыми зубами. – Чужак. Год назад к нам прибился. Веселый малый, душа компании. Все с него здесь валялись просто!

– Так… – протянул Новичок. – А за что его тогда?.. Ну, ты понял.

– За то, что уйти хотел. А отсюда не уходят. Никто.

Лицо Макара застыло страшноватой, подсвеченной дрожащим пламенем маской. Затем мгновенно снова стало беззаботным:

– Да не бери в голову. Главное, слушай и делай что говорят – и все будет пучком. Вон, подойди к Шиве, он скажет, что к чему.

Он кивнул в сторону троих патлатых, продолжавших расслабленно окутываться дымом на своих «тронах».

– Этот Шива – он у вас вроде главный? – спросил Змей.

– Ну, типа того. Хотя у нас Братство, типа, все равны.

– Но Шива равнее всех, так? – кивнул видящий.

– Ну, как сказать…

Макар замялся, и Змей пришел ему на помощь:

– Ладно, подойдем к Шиве. Это который из них?

– В смысле? – Макар странно посмотрел на видящего. Поглядел в сторону ратрака. – Он там один.

Змей поглядел и ощутил, как у него плывет перед глазами от ощущения нереальности происходящего. Это тип то ли дурачил его, то ли был еще одним психом в их общем сумасшедшем доме. Не тратя больше времени на разговоры, бросил своим:

– Ждите здесь.

И направился к лохматой троице на ратраке. Остановился перед широким металлическим отвалом, которым когда-то равняли склоны. Поднял взгляд на этих троих.

Ну да. Все трое похожи. Однако их все-таки трое.

– Вечер добрый. Который из вас Шива? Меня тут к вам этот тип направил, – Змей кивнул в сторону Макара. – Мы пришли издалека и хотели бы…

– Тсс… – сказал тот, что был в центре. Выпустил вверх облачко дыма. – Не части, чувак, я никуда…

– …не тороплюсь. Я в курсе… – подхватил тот, что был слева.

– …откуда вы явились: трудно не узнать солдатика из Карфагена… – продолжил тот, что был справа, а центральный указал на Игната.

Змей снова испытал головокружение: эти трое говорили одним голосом, как один человек. И если Макар не врет… Нет, это какой-то бред.

– Так куда…

– …вы…

– …направляетесь?

Нет, не бред: все трое говорили как единое целое. Шива был многоруким индийским богом. Но состоял ли он из трех разных людей?

Наверное, в другой ситуации Змей хорошенько бы обдумал, что сказать, и не стал бы отвечать с ходу в лоб. Но слишком устал и был порядком сбит с толку. А потому сказал, как есть:

– Мы собираемся подняться на Эльбрус.

Какое-то время трехликий Шива молчал, потягивая кальянный дым в три рта. Затем сказал:

– Сожалею, чувак… Но это…

– …никак не получится… Запретный склон закрыт…

– …для всех, никаких…

– …исключений. Потому что там наверху – Запретное.

– Но мы собирались… – начал было Змей, но все трое Шив синхронным жестом остановили его.

– Не сегодня, чувак! Вы…

– …устали. Я тоже…

– …притомился. Тебе все объяснят, если…

– …захочешь. Но все завтра. Отдыхай, расслабляйся. Но…

– …помни главное: назад, за ворота вам нельзя. Наказание – смерть. Ты видел…

– …провинившегося?

– Видел, – глухо сказал Змей.

Шива развел шестью руками. Аудиенция была закончена.

Им дали комнату, когда-то бывшую номером в крохотной гостинице, хотя с тем же успехом могли дать весь этаж – это было самое заброшенное здание. Но и на том, как говорится, спасибо: здесь было более-менее тепло.

Они даже не стали ужинать – просто попадали, кто где был, и уснули под непрекращающийся ломаный бит невидимых барабанов.

Не спал только Змей. С некоторых пор бессонница стала для него нормальным явлением. А еще его не покидало беспокойство: слишком легко и дружелюбно их приняли, слишком благостными казались здешние обитатели.

Правда, они видели пока лишь четверых. Или двоих – это как считать.

Он оделся, вышел на воздух. Взгляд сам устремился к дальнему краю поляны, где ущелье круто брало вверх и исчезало за ледяным «куполом». Там тоже горели газовые огоньки. Похоже, путь на вершину ведет туда. Но Шива предупредил, и предупреждение, судя по тому замученному человеку под лавиной, не было пустым звуком. Неизвестно, как местные отслеживали беглецов, кто именно их ловил, но факт остается фактом. Будь они действительно такими расслабленными растаманами, какими хотят казаться, их давно бы смяли более сильные племена. А таких здесь было достаточно.

Он обошел поляну. В дальнем углу у торчавшего из груды камней «тотема» из лыжных палок с горнолыжным шлемом наверху наткнулся на небольшую проталину. В проталине что-то сочно булькало. Посветил фонариком.

– Да ладно…

Встал на колено, коснулся пальцем булькающей жидкости, осмотрел в свете фонаря.

– Черная вода. Надо же.

В присутствии здесь черной воды не было ничего удивительного – ученые Карфагена вроде бы так и говорили: ее истоки у подножия Эльбруса. Удивлял булькающий в воде газ.

Чиркнув зажигалкой, Змей поднес огонек к воде…

Вспыхнуло так, что у него чуть не сгорели брови. Благо концентрация газа была не так велика и все мгновенно погасло. Зато теперь стало понятно, что пылает в этих горелках. Выходит, черная вода появляется из-под земли вместе с горючим газом. Правда, до Карфагена доходит уже без него.

Он счастливо рассмеялся.

Странно. Не так уж он радовался разгадке, тем более что смысла в ней уже не было.

Засмеялся снова.

Вот черт. Газ! Этот газ – он не только горюч, он еще и веселящий эффект имеет. А может, и галлюциногенный, если вспомнить Шиву. Во всяком случае, ощущения от пребывания здесь – странные.

Продолжая «веселую» прогулку, прошел мимо полуразрушенных гостиниц, мимо смятого колпака станции одного из подъемников. Бой барабанов шел со стороны нижней станции другого, более старого, но и более основательного подъемника, у подножия которого громоздился покосившийся вагон с облезшей красной краской.

Обошел бетонное здание, поднялся по ступеням на крыльцо. Мерный стук доносился из-за заколоченных железными листами окон. Потянул тяжелую дверь. Зашел и замер в изумлении.

Пол внутри здания давно обвалился. В подсвеченной каким-то красным свечением глубине рядами сидели люди. Мужчины и женщины, разных возрастов, в видавшем виды горнолыжном облачении. Их было много – несколько десятков. Все были обращены в сторону двух косматых парней с самодельными этническими барабанами – то ли дарбука, то ли джембе. Парни яростно и умело выводили сложный ритм и, казалось, совершенно не уставали, раз и навсегда войдя в транс. На вошедшего не обратили никакого внимания – хотя бы потому, что глаза у всех здесь были закрыты. Наверное, эти ребята привыкли зависать тут подолгу.

И дело не только в завораживающем бите. Было здесь и еще кое-что, способствовавшее затянувшемуся трансу. Тонкий дымок, поднимавшийся из глубины фундамента, – газ, успевший зацепить своим воздействием и незваного гостя.

Шатаясь, Змей буквально вывалился на воздух – и едва сдержал вскрик: перед ним замер черный силуэт. Он не сразу сообразил: это Горец.

Парнишка поманил его бесшумным знаком. Они отошли в сторону, за руины гостиницы, сложенной из горного камня.

– Я думал, ты ушел, – тихо сказал видящий.

– Некуда мне уходить, – так же тихо ответил Горец. – А вот вам точно пора. Этой ночью они не особо за вами приглядывают, думают, вы устали и еще не поняли, что к чему. А завтра за вас возьмутся.

– Что значит – возьмутся?

– Я слышал про это Братство. Правда, не думал, что оно окажется прямо у нас на пути. Иначе не пошел бы. Короче, они все у вас отберут и засунут в яму. Видел уже?

– Видел.

– Они там дышат Духом гор.

– Это тот самый газ?

– Ага. Так они лишают «младших» Братьев воли. Чтобы старшим было легче ими управлять. Если до кого-то доходит, что его просто травят и используют, – такого убивают. И уйти не дают, чтобы не болтали и чтобы сюда новые Братья приходили.

– Нормально…

– Так что забудьте про Эль. Если только…

– Если только – что?

– Если не бежать прямо сейчас.

– Но эти, Братья, они же все равно догонят. У них какой-то Большой глаз, который все видит, и все такое. А у нас даже патронов нет.

Во мраке дерзко сверкнули глаза Горца:

– Обычно отсюда убегают вниз по ущелью. А мы убежим верх.

– По Запретному склону?

– Да. Только хитрый крюк сделаем.

– Куда?

Горец указал вверх. На гребне горы, прямо там, куда упирался ледяной «купол», горел зеленый огонек.

– А что там? – спросил Змей.

– Я думаю, это он и есть. – Горец мстительно прищурился. – Большой глаз. Выколоть бы его, чтоб не пялился!

Просыпались тяжело, вставали машинально, шатаясь, как зомби. Даже угроза жизни не могла вернуть истощенные силы и компенсировать недостаток сна. Особых усилий стоило добудиться Таны. Девушка открыла глаза и долго не понимала, где находится и кто все эти люди.

Горец ориентировался в темноте, как кошка. Фонари не включали из соображений маскировки, что не добавляло шансов на успех. Склон был опасный – куда опаснее тех, по которым они шли до этого. Сплошь скалистый, из предательски осыпавшегося камня. Когда до самого верха оставалось несколько метров, из-под ботинка у Змея ушла опора – и он полетел вниз.

Стиснув зубы, не дал себе заорать, чтобы не выдать остальных. Он уже смирился с нелепой смертью, но дернулась, натянувшись, веревка, и он повис над пропастью, спиной вниз. В отблесках далекого огня газовых факелов с отстраненным удивлением увидел, кто его держит, дрожа от напряжения.

Полковник. Ему ничего не стоило отпустить веревку, тогда нагрузка перешла бы на Новичка, с которым Змей был напрямую связан. Но Полковник предпочел перехватить страховку, словно в этой ситуации доверял только себе.

Уже выбравшись обратно на крутую тропу, Змей отметил, как держался его спаситель: в эти секунды словно вернулся на минуту прежний Полковник: безжалостный, циничный, однако знавший одну непреходящую ценность – долг.

Наверху крохотного плато их ждал сюрприз.

Большой глаз оказался обсерваторией. На этот раз не хитроумной нейтринной, а самой обыкновенной, оптической. Были здесь неплохо сохранившаяся башня с куполом, несколько остовов домов. И тот самый фонарь с зеленоватым свечением на покосившемся железном шесте. Правда, для наблюдения за небом обсерватория была бесполезна – небо закрывала ледяная кора. Зато отсюда наверняка просматривались подходы к Азау.

Из-за камней понаблюдали за куполом, другими постройками. Вроде тихо. Горец указал в темноту:

– Вон там можно незаметно пройти – и наверх. А Глаз пусть внизу нас ищет!

Парнишка тихо усмехнулся в кулак. Похоже, придуманный им план его забавлял. Змей не был так уверен.

– Шива знает, что мы собираемся на вершину, – сказал он.

– Но не знает, каким путем, – возразил Горец.

– Ладно, ты в горах ориентируешься лучше, – признал Змей. – Веди!

Незаметно уйти не удалось. Когда они обходили купол, послышались голоса. В свете фонаря появились темные фигуры, направлявшиеся прямиков в сторону группы.

Решение пришло мгновенно. Игнат указал в сторону башни с куполом: в пристройке под ней виднелся прямоугольник двери. Быстро направились туда, тихо проскользнули внутрь, оказавшись в темном закутке. Замерли. Голоса приближались. Змей достал нож. В руке Новичка появился пистолет – тот самый ПСС, захваченный еще в раздевалке Грязной шахты. Стрельбы, однако, не хотелось, даже бесшумной. Раскрывшись, они могут лишиться последнего шанса на восхождение.

– Ну, что там? – прошептала Тана. – Ушли?

– Да вроде. – Змей прислушался. – Еще подождем.

И тут тесная каморка осветилась из открывшегося внутри дверного проема. В нем появился человек.

Немая сцена длилась пару секунд, после чего человек тихо произнес:

– Заходите. Только тихо. И ничего не трогайте.

Они стояли, озираясь, посреди большого круглого помещения под тем самым куполом, который видели снаружи. В центре высилось массивное цилиндрическое сооружение, висевшее под углом на мощных кронштейнах. Еще был оранжевый механический подъемник с корзиной для рабочих и куча оборудования поменьше. Все имело древний и нерабочий вид. На его фоне, сложив на груди руки, стоял высокий худой человек с темным от въевшегося загара лицом, с аккуратной седой бородой. Толстый вязаный свитер и черная плоская шапочка контрастировали с обликом тех, кого они видели до сих пор в здешнем Братстве. Взгляд человека был острым, умным, и определить его возраст на вид было трудно: ему могло быть и лет сорок, и семьдесят. В зависимости от того, хорошо ли он сохранился или был потрепан жизнью.

– Что это? – завороженно разглядывая непонятную аппаратуру, спросила Тана. Коснулась рукой основания большого наклонного цилиндра.

– Я же просил – ничего не трогать, – ровно сказал человек. – Это телескоп.

– Работает? – с любопытством спросил Игнат.

– Вы – экскурсионная группа? – мгновенно отозвался человек.

– А? – Змей удивленно приподнял брови. – Не знаю, что это такое…

– Это юмор, – так же ровно сказал человек. – Был популярен в народе до тотального обмена ядерными ударами.

– Я вижу, вы нам не рады. – Змей нахмурился. – Но мы и не напрашиваемся в гости. Сейчас мы уйдем. Только хотелось бы уйти по-тихому, чтобы обошлось без трупов.

– И куда же пойдете, если не секрет?

Змей поглядел в эти глубокие умные глаза и понял, что скрывать не имеет смысла:

– Вверх. На вершину.

Человек удивленно приподнял брови. Внимательно осмотрел остальных. Произнес:

– Такого я не слышал уже лет… много. Только вы не дойдете.

– Вам-то почем знать? – заносчиво отозвалась Тана.

– Потому что я был там. Еще до Катастрофы.

– Вы – альпинист?

– Да. И альпинист тоже.

Человека звали Иваном, но он предпочитал давнее прозвище – Старый. Забавно, что так его прозвали еще в юности. Просто потому, что он всегда был основательнее и опытнее других. Он ходил в горы сам и водил группы. Впрочем, это было лишь хобби.

Он был астрономом. Сейчас, когда глаз давно сдохшего телескопа слепо таращился в ледяную катаракту над обсерваторией, в его специальности не было смысла. Однако та же специальность помогла ему уцелеть.

Тогда от прямого воздействия ядерного удара обсерваторию защитил сам склон Эльбруса. Позже, когда наступила ядерная зима и все вмерзло в толстую ледяную кору, спасали припасы и навыки долгих научных экспедиций. А еще то, что не пришлось делиться с сотрудниками, – он оставался единственным дежурным, когда происходила смена научной вахты. Годы ледяного плена не сломили его. Более того, хоть это и странно для непосвященного, но для него это были счастливые годы: он написал главный научный труд своей жизни, благо накопленных данных для того хватало. Не смущало его и то, что этот труд некому оценить – Старый мыслил космическими категориями.

Потом ледяная корка начала истончаться, образовав нынешний «купол», – не путать с куполом обсерватории. Старый не боялся горных просторов и собирался уйти на поиски людей. Но люди пришли сюда сами. И закрыли ему путь вовне под страхом смерти.

А вскоре они стали называть себя Братством.

Он и сам толком не понимал, как это произошло. Видимо, развивалось постепенно, когда нормальные люди, просто искавшие тут пристанища, стали превращаться в кровавых безумцев. Дело было в том странном газе, появившемся из трещин в скалах после мощных тектонических изменений вместе с ядовитой черной водой. Если здесь на плато газ почти не ощущался, то внизу, на сжатой склонами поляне, он скапливался и воздействовал на людей круглосуточно.

И они погрузились в мир собственных кошмаров. Их страхи стали реальностью, а реальность – страхом. Это был заколдованный круг, из которого не было выхода. Если кто-то и пытался найти путь отсюда, попросту убегал – его находили и приносили в жертву собственным страхам.

– Они только кажутся расслабленными и вялыми, – говорил Старый. – В момент ярости в них просыпается энергия, незнакомая нормальному человеку. Будь я медиком или биологом – я бы обязательно исследовал этот процесс… Но я всего лишь звездный астроном.

– А кто эти – от которых мы прячемся? – спросила Ксю. – Вокруг обсерватории шастают.

– Наблюдатели Братства из числа «старших» братьев. У них наша малая оптика, которая еще действует, но и свое зрение будь здоров. Нормальные, в общем, ребята – пока у них не начинается «ломка» от недостатка наркотического газа. После года непрерывного нахождения в газовой среде в организме начинаются необратимые изменения. По сути, они перестают быть людьми.

– Поэтому вы и не спускаетесь вниз? – спросила Тана.

– В том числе. Хотя иногда приходится. Но если ненадолго и понимаешь, с чем имеешь дело, то это не так опасно.

– Я другого не понимаю, – вступил в разговор Новичок. – Ладно, они не выпускают никого вниз по ущелью – чтобы никто не распространялся об этом райском местечке. Но почему они считают склон Эльбруса Запретным? Наверх-то сильно не убежишь!

– Во-первых, если удастся перевалить через седловину – то вполне убежишь, – прищурился Старый. – Только сейчас это невозможно: ближе к вершине ледяная корка, что у нас над головой, смыкается с ледниками – и на поверхность не выбраться. Во-вторых, этот «веселящий» газ – он ведь легче воздуха. И чем ближе к вершине, тем выше его концентрация. Так что по мере подъема его воздействие усиливается.

– Думаю, кто-то уже пытался подняться – и это плохо кончилось, – предположила Тана.

– Я даже догадываюсь кто, – кивнул Старый. – Шива.

– Вот как? – удивился Змей. – Это там он, э-э… распался натрое?

– Не знаю, каким он тебе привиделся. Раньше Шива был куда проще и без лишних философских заскоков. Но такое ощущение, что он не просто нахватался дополнительных глюков, – он действительно изменился. И обрел способность воздействовать на людей, как больше не умеет никто в Братстве. И ему неинтересно терять свою власть. Поэтому никто не должен получить шанс стать таким же.

– Это многое объясняет. – Змей задумался. – Но у нас есть противогазы. Правда, всего три – но это трое адекватных, которые присмотрят за остальными. А значит – есть шанс не свихнуться всем, пока доберемся до вершины.

– Говорю же, это невозможно, – устало повторил Старый. – Поверь человеку с опытом.

Наступило тягостное молчание. Не нарушая его, Змей стал собираться. Достал противогаз, оставшийся от брошенного химкостюма, засунул в боковой карман рюкзака, чтобы был под рукой. Потуже затянул клапаны рюкзака, взвалил его на плечи.

– Ты куда? – тихо спросила Тана.

– Туда же, куда шел с самого начала, – посмотрел на девушку Змей. – Пойми, у меня нет выбора. Если я не сделаю того, что должен, – я сойду с ума. Или погибну. Может, я погибну по пути на вершину – но не попытаться я не могу.

– Я с тобой! – решительно сказала Тана и принялась собирать свой рюкзак.

– А мне что тут делать? – усмехнулся Новичок. – Я ж не астроном. Когда выступаем?

– Ладно, идем, – сдался Игнат. – Полковник?

Старый вояка молча поднялся, направившись к двери.

– Да стойте вы! – Старый сжал кулаки, прошелся взад-вперед, напряженно думая. – Как вы планируете выбраться из-под ледника?

– Да есть одна мысль, – задумчиво протянул Игнат. – Этот газ – он ведь горючий?

Наступила пауза.

– Понимаю, куда ты клонишь, – догадался Старый. – Но это же самоубийство.

– Не факт. Главное – все правильно рассчитать.

– О чем вы? – непонимающе взглянула на него Тана. – При чем тут самоубийство?

Но ее никто не слушал. Все смотрели на Старого, который все еще колебался. А потом сказал:

– Договоримся так: в горах мое слово – закон. Выходим до рассвета.

Это было похоже на спуск в ад. С той разницей, что в ад они поднимались тяжело, с надрывом всех оставшихся сил, как будто от достижения заветной точки зависела сама их жизнь.

Для Змея это было не фигуральное выражение. Сейчас все для него сосредоточилось в одной-единственной цели – достичь Крыши мира. Он уже не помнил, с чего все началось, какая цепочка событий вела его сюда. Все сконцентрировалось, сжалось, как сжимается поле зрение летчика при запредельной перегрузке.

Сказывалось и воздействие сгущавшегося дурмана. Три противогаза достались Тане, Ксю и Старому, на котором, как на единственном имеющим опыт таких восхождений, лежала ответственность за жизни остальных. Отчасти снизить воздействие газа удалось благодаря стимуляторам из запасов Старого, неоднократно проверенных им на себе. Но особо надеяться на них не стоило. Единственным способом не свихнуться было успеть выбраться, пробиться сквозь лед на поверхность. И тут оставалось рассчитывать на план Игната, который действительно казался безумным: использовать сам этот газ, чтобы освободиться от его воздействия, и выйти наконец, на «истинную» поверхность.

Взорвать ледяную броню.

Здесь, на полпути к вершине, концентрация газа была слишком мала для создания взрывоопасной газовоздушной смести. Но можно было предположить: газ должен скапливаться в верхней точке ледяного «купола», там, где тот смыкается с поверхностью. Это могли быть целые тупики, емкости, сифоны, вроде тех, что бывают в пещерах. Взорвать такую обособленную полость или хотя бы поджечь ее – казалось единственным способом выбраться из-подо льда.

Правда, был риск не рассчитать – и взорваться вместе с газом, сгореть или оказаться засыпанным обломками льда. В любом случае исход миссии был сродни игре в орла и решку. Возможно, предположение было ошибочным – и тогда положение группы становилось тяжелым. Но думать о таком не хотелось

И без того глубины ледника становились все мрачнее, а ледяная кора – все толще. По ощущениям, уже начинался рассвет – но солнечные лучи почти не пробивались сюда.

Они поднимались в глубине огромных трещин, дыша тяжелым ледяным воздухом. Это было странно, учитывая, что на такой высоте воздуху полагается быть разреженным.

А еще здесь, кроме них, кто-то был – и это не привычный уже медведь-мутант, хозяин здешних мест. Эти «кто-то» могли существовать в этом мире холода и зла, совершенно враждебного человеку. И такое внимание не могло не вызывать беспокойства.

Тяжело дыша, Змей догнал Старого, размеренно шедшего впереди в слабеющем луче фонаря – садилась батарея.

– Слушай, Старый, – хрипло обратился к нему Змей. – Здесь есть еще кто-то? Кроме нас?

Новый лидер их маленькой группы повернул к нему безликую резиновую морду. Сказал приглушенным голосом:

– У тебя глюки, приятель. Не забывай, чем ты дышишь. Если всегда будешь помнить об этом, то не пойдешь на поводу у своего страха.

– Да, да, ты прав, – пробормотал Змей. – Конечно… Галлюцинации.

Помолчав, Старый неохотно добавил:

– Хотя я слышал рассказы о ледяных призраках. И не всегда это было пустой болтовней.

Змей рассеянно кивнул. Не хватало только сцепиться в драке с собственными страхами. И без того от усталости и недостатка воздуха плыло перед глазами.

Свет слабо пробивался сквозь ледяную кору. Только так можно было догадаться, что где-то сейчас день. Только Старому, казалось, все нипочем.

– До темноты надо дойти до канатной станции, Гарабаши, – сказал он. – Раньше там были бочки – что-то вроде гостиницы. Посмотрим, что от них осталось. Надо хотя бы день отдохнуть для акклиматизации.

– Жить в бочке – это что-то новенькое, – сипло выдавил из себя Новичок. – Уже чувствую себя отходами.

– А почему не Диогеном? – откликнулся Игнат.

– Такого не знаю, а вот с химическими отходами знаком не понаслышке.

– Я больше не хочу идти в этой морде! – стягивая противогаз, заявила Тана. – Лучше уж этим газом дышать.

– Я тоже не могу так больше, – сняв резиновый намордник, поддержала ее Ксю.

– Вы зря это делаете, – обернувшись, глухо сказал Старый. – Хотите, чтобы вас на руках к вершине тащили?

Девушки проигнорировали эти слова, препираться же просто не было сил. Уже практически на автопилоте прошли мимо полуразрушенной бетонной конструкции – бывшей канатной станции «Мир» после которой ледяная кора резко уменьшилась, упираясь отростками-сталактитами в каменистый склон, разделяя путь на отдельные участки, вроде широких туннелей.

Путь грозил превратиться в настоящий трехмерный лабиринт, и даже бывавший здесь Старый сориентировался не сразу.

– Забираем вправо, – скомандовал он. – По левую руку – пропасть.

До бочек добрались к сумеркам. Две из них оказались раздавлены наползавшим языком ледника, одна, крайняя, наполовину уцелела, вмерзнув в грязный лед.

Дверь пришлось буквально выламывать. Зато внутри бочка оказалось вполне сносным убежищем с остатками деревянной отделки и утеплителя на покатых стенах. Правда, отапливать его пришлось за счет собственного тепла и дыхания: зажигать даже спиртовку из последнего оставшегося сухпайка в окружении вездесущих потоков горючего газа было небезопасно.

– Концентрация, конечно, пока не та, – пояснил Старый. – Но береженого Бог бережет.

– Что дальше, Старый? – спросил Новичок. – У меня перед глазами мешанина от этих лабиринтов. Я даже не понимаю, идем мы вверх или спускаемся в братскую могилу.

– А здесь и есть братская могила. – Старый разглядывал лезвие ножа. – Здесь же бои шли. Еще в Отечественную.

– Врешь, – не поверил Новичок. – Кому сюда надо было лезть?

– А ты чего сюда лезешь? – Старый сверкнул взглядом.

– Я в святое место иду. На поклон, можно сказать.

– Вот и фрицы сюда на поклон лезли. Дивизия «Эдельвейс», слышал? Горные стрелки. То ли Шамбалу искали, то ли горных духов о победе молили.

– Да ладно, шутишь…

– Гитлер вообще большой шутник был. В Тибет тоже шутки ради экспедиции посылал.

– И что, залезли? Стрелки эти?

– Залезли.

– И помогли им духи?

– Не помогли.

– Почему.

– Да потому что, твою мать, это не их – это наши духи!

Старый заметно рассердился, подозревая, что Новичок над ним издевается. Но интерес у бандита был вполне искренний. Тем более что пропитанная дурманящим газом атмосфера действовала расслабляюще.

– Да ладно, не злись, – сдался Новичок. – Подумаешь – какие-то дохлые фрицы.

– Здесь и наших полегло немало, – сухо возразил Старый. – Только кто о том помнит? Они поднимались отсюда к Приюту Одиннадцати, безо всякого снаряжения, безо всякой подготовки…

– Как мы… – тихо сказала Тана.

– …и немцы, попивая чаек в гостинице, спокойно расстреливали их из пулеметов. Годами из-подо льда появлялись останки. А туристы спокойно катались по их телам на сноубордах, и не было им до того никакого дела!

– А что, плохо, чтоб люди катались? – робко спросила Ксю. – Я бы тоже попробовала.

– То, что катались, – не плохо, – пояснил Старый, с тоской глядя на девушку. – Плохо, что забыли уроки той, прошедшей войны. Думали, что так, весело и беззаботно, будет всегда. Но если забываешь про минувшую войну – жди новой. Еще более жестокой и гнусной. Вот и дождались.

Замолчали, каждый думая о своем. Молча ели холодную еду. Все-таки у усталости есть свои преимущества – самый яростный спор гаснет сам собой.

На этот раз удалось уснуть. И пришли сновидения. Это были кошмары, причем настолько страшные, что Змей проснулся от собственного вопля. Сел на «постели», собранной из одежды и из всего, что нашлось в рюкзаке, и самого рюкзака. Бок грела Тана – она, как и остальные, не среагировала на крик.

Змей повернул голову. И вздрогнул.

На него смотрел Полковник. Он сидел на скамейке у стены. И смотрел – прямо, не отводя взгляда.

– Старый солдат, мать его, – пробормотал Змей. – Не спится ему.

Только сейчас он понял: они не выставили дозор, понадеявшись, что в этих мертвых местах врагов быть не может. Свихнувшийся Полковник на роль часового годился слабо: от него самого можно было ожидать любых сюрпризов.

Проснулся он не просто так: что-то его беспокоило. Змей прислушался: из-за тонкой стены доносились какие-то звуки. Припав к запотевшему окошку, протер его рукавом.

Огни. Множество огней приближалось сюда снизу.

– Вставайте! Слышите? Тревога!

Он тряс спутников – но те не реагировали, будто были мертвы. Может, дело в усталости, может, в газе, но тормошить их было бессмысленно. Полковник наблюдал за его тщетными усилиями и злобно ухмылялся.

– А, чтоб тебя!

Схватив автомат, Змей выскочил за дверь.

Он увидел их. Тех самых, что сидели тогда в бетонном склепе, раскачиваясь под мерный барабанный ритм. Теперь они поднимались по склону, сползая по льду, – и снова карабкаясь с упорством одержимых. У некоторых в руках были факелы – плевать они хотели на опасность взрыва.

Трудно было предположить, что эти ребята с такой маниакальной яростью совершают восхождение на кандидатский разряд по альпинизму.

Это была погоня. Шива держал слово.

В магазине было еще три патрона, найденных в кармане и оставленных «на черный день». Видать, черный день наступил – в прямом и переносном смысле слова. И единственное, что он мог сейчас сделать, – увести этих тварей в человеческом обличье в сторону от своих беспомощных спутников.

Он бросился вверх и влево по сравнительно ровному склону. Отбежав с сотню шагов, рухнул на четвереньки, ощущая, как заходится сердце и захлебывается дыхание от недостатка кислорода. Развернулся, выстрелил почти не целясь, заорал:

– Сюда, сучье братство! Тут он я!

Тяжело поднялся, принялся карабкаться выше, надеясь лишь на то, что спящие олухи услышали выстрел. Обернулся, хрипло рассмеялся: огоньки потянулись в его сторону. Прицелился, выстрелил. Наверняка мимо. Но это не важно, главное – бежать – выше, дальше…

Огоньки были уже близко, он слышал у себя за спиной смрадное дыхание – эти ребята были куда шустрее. Когда казалось, что нет шансов на спасение, впереди словно из небытия выплыло странное сооружение. Похожий на рухнувший на склон серебристый дирижабль, только с серым бетонным фундаментом и окнами. Он видел его на фото в обсерватории Старого.

– Приют Одиннадцати, – прошептали обветрившиеся губы.

Уже у самой двери в этом странном сооружении его настиг первый преследователь. Злобный мужик в драном комбинезоне, со шрамом на пол-лица, словно продолжавшим порез на плече комбеза, бросился на него – и рухнул, получив последнюю автоматную пулю в живот.

– Убью! – зарычал мужик, одной рукой схватившись за живот, другой продолжая тянуться к потенциальной жертве.

Но Змей уже ввалился внутрь здания, рывком задвинул засов и спиной привалился к двери, пытаясь отдышаться. В дверь уже с ревом и проклятиями ломились возбужденные члены Братства. Змей вздрагивал вместе с дверью при каждом ударе и молил духов здешних гор, чтобы друзья проснулись. Ну, и пришли на помощь, если это в их силах.

Все это время он ничего не видел вокруг себя, таращась то в пол, то в стену. Но теперь что-то заставило его медленно поднять взгляд. Губы шевельнулись, издав нечленораздельный звук.

Перед ним стояли несколько вооруженных людей в незнакомой военной форме. Несколько устаревшего типа, но оттого рождавшей еще более неприятные ассоциации. Мешковатые брезентовые куртки, странные, чуть примятые фуражки с орлами… Он уже видел орлов на фуражках. Только эти держали в лапах смутно знакомый символ.

Свастика.

– Какого черта… – Змей попытался сделать шаг назад – но в спину уперлась дверь, и в нее тут же ударили с новой силой. – Вас же не может быть! Вы все мертвы!

Солдаты с карабинами, стоявшие в первом ряду, переглянулись с недоумением. Вперед вышел рослый офицер, положив руку на расстегнутую кобуру, резко спросил что-то по-немецки.

– Иди ты знаешь куда! – заорал Змей. – Не понимаю я вашего карканья!

Немец, видимо, не понимал тоже, но интонация ему не понравилась. Он сделал шаг в сторону, и за его спиной возник рослый солдат с ручным пулеметом. Солдат усмехнулся, и толстый ствол в дырчатом кожухе с грохотом харкнул огнем.

Слабо вскрикнув, Змей повалился на спину. Успел подумать: странно – ведь за спиной была дверь.

Но вместо этого упал на чьи-то подставленные вовремя руки. Заморгал, пытаясь сообразить, что происходит. Перед ним появилось беспокойное лицо Таны:

– Живой?

– Не знаю… В меня стреляли.

– Кто стрелял?

– Немцы. Альпийские стрелки… А вы… Вы их не видели?

Поняв, что несет околесицу, он высвободился из рук Игната и упал на колени. Огляделся. Здесь были все, даже Горец с Полковником. Не было только похожего на дирижабль сооружения. Вместо него был большой овальный фундамент с остатками каких-то ветхих строений внутри.

– А как же… – он сглотнул, – Приют Одиннадцати?

– Он сгорел. Еще в девяносто восьмом, – пнув камень, сказал Старый.

– Но я был в нем!

– Я предупреждал. Может, наденешь противогаз?

– Погоди… – Змей принялся растерянно вертеть головой. – А как же Братство? Они же пришли за нами!

– Расслабься, брат, – усмехнулся Новичок. – И скажи спасибо, что это только глюки!

Видящий поглядел в сторону. Нахмурился и кивнул:

– Я бы расслабился. Только что делать с этим?

У края разбитого фундамента ничком лежало тело мужчины со шрамом на пол-лица и кровавой раной на животе.

Секундой позже из-за окружавших их громадных камней, как вурдалаки из болота, полезли знакомые уже «братья». Они брали группу в кольцо. У многих в руках были ножи, железные прутья, у других же просто камни. Не сказать чтобы оружие, но численный перевес в данном случае решал все.

– Вот черт… – простонал Змей. – Они же оставили меня здесь как приманку…

Вперед вышел крепкий бородач в дредах. Затем его оба близнеца. Помолчали, с интересом разглядывая беглецов. Затем заговорили поочередно в своей странной манере:

– Я же…

– …предупреждал. За бегство у нас одно…

– …наказание. Смерть. Вы же не думали…

– …что сможете обмануть…

– …нас?

– Идите на хрен! – заорал Новичок, вскидывая непонятно откуда появившийся в руке пистолет. – Пусть твои люди отойдут! Или я вас всех троих на месте положу!

Шива смотрел на бандита без страха, с расслабленным любопытством. Казалось, он просто наслаждается процессом.

– Допустим, – сказал Шива. – И что же…

– …вы думаете делать…

– …дальше?

– Пусть нас пропустят! Мы уж сами решим, что делать!

Шива молча изучал их всеми шестью глазами. Затем сказал:

– Пропустите их. Им не долго…

– …идти осталось. Пусть убедятся, что…

– …променяли жизнь в Братстве на…

– …пустышку.

Группа прошла через образовавшийся разрыв в кольце окружения. Продолжили подъем, то и дело оглядываясь. Толпа «братьев» следовала за ними на небольшом отдалении.

Новичок зло сплюнул, поинтересовался:

– И что будем делать, видящий? Есть идеи?

Змей мельком глянул на него:

– Есть. Идти до конца.

Ответ взбесил бандита:

– Это все, что ты можешь предложить?!

– Чего ты от меня хочешь?

– Понятия не имею! Кто из нас видящий – ты или я?!

– Успокойся, Новичок, – окликнул его Игнат. – Нам еще друг друга придушить не хватало.

– А что тебя душить? У меня вот!

Он направил ствол пистолета прямо в лоб поднимавшемуся следом Игнату. Бывший связной спокойно поглядел на оружие:

– Ты просто нанюхался газа, дружище. Приди в себя!

– Да ты охренел! – заорал Новичок. – Вы все здесь спятили! Вы понимаете, что вы все сошли с ума?!

Бандита трясло, глаза остекленели, он явно был не в себе.

– Все, значит, спятили и только ты нормальный? – подняв маску противогаза, спросил Старый.

– Это ты нас сюда завел! – Лицо Новичка осветила радостная улыбка. – И этим «братьям» сообщил! Чтобы они взяли нас во сне, тепленькими!

– Включи мозги, парень, – Старый сохранял спокойствие. – Зачем такие сложности, чтобы просто вас сдать? А ну, дай сюда пушку…

Он протянул руку, попытался ухватиться за ствол. Лицо Новичка исказило бешенство. И он вдавил спусковой крючок. Еще раз, и еще.

Лицо Старого застыло в смертельной бледности.

Металлически щелкнуло, но выстрела не последовало – даже приглушенного, как полагалось из такого оружия. В следующую секунду на слетевшего с катушек бандита прыгнул Игнат, повалил, заломил руку, выхватил и отбросил оружие.

Змей поднял пистолет, вынул магазин. Сказал удивленно:

– Пустой. Это ты сам вынул патроны?

В ответ слышалось лишь яростное рычание. Старый повел носом:

– Слышите? Запах газа усилился.

– То-то его накрыло, – Тана кивнула в сторону Новичка. Провела ладонью по лбу. – Со мной тоже что-то странное творится…

– Это не важно, – нетерпеливо оборвал ее Старый, посмотрел вверх. – Главное – концентрация газа возросла. Значит, близок «потолок», где газовоздушная смесь максимально взрывоопасна.

– Сюда! – голос звучал где-то сверху по склону.

Это был Горец. Никто и не заметил, как он исчез и вернулся. Странно было, что парень дожидался их сидя. Подойдя ближе, поняли, что парнишке плохо. У него кружилась голова, его тошнило. Но он нашел в себе силы сказать:

– Там… нора… в ней газ… Много газа…

Узкая расщелина в ледяном пласте уходила круто вверх и там расширялась, образуя пустоту вроде пузыря. Стоило сунуть в нее голову, как чувствовался резкий специфический запах и перед глазами начинали плыть неприятные картинки.

– Нормальный пузырь, – сдержанно одобрил Старый. – Лучше уже не найти. Просто не успеем.

– Нужно действовать, – сказал Змей. – Быстро. – Это были не пустые слова. За их остановкой с подозрением наблюдали члены Братства. – Давай гранату! – сказал Змей.

Идея была проста, как и все, что в принципе может сработать в экстремальной ситуации. Чтобы газ наверняка сдетонировал, его, возможно, недостаточно просто поджечь. А если и достаточно – это будет самоубийственно для поджигателя. Никаких вариантов с бикфордовым шнуром, таймером или дистанционным взрывателем не рассматривалось за отсутствием таковых и уж тем более – за отсутствием времени. Единственный «дистанционный» вариант, который они могли использовать, – это веревка, привязанная к кольцу на чеке гранаты, хорошо закрепленной на льду.

Какой-никакой, а все же план.

– Ты не брал гранату? – спросил бледный как смерть Игнат, бегло осмотрев карманы рюкзака.

– Пропала? – поднял глаза Старый.

– Поищи внимательно! – нахмурился Змей.

Вещи из рюкзака полетели на снег. В отчаянии бывший связной перерыл все свои жалкие пожитки. Гранаты не было. Как не было ее и у остальных, на всякий случай проверивших свои вещи.

– Это конец… – проговорил Новичок. – Нам крышка.

Он уже достаточно пришел в чувство, чтобы верно оценить положение вещей. Как и члены Братства во главе с трехликим Шивой, снова приближавшиеся к ним. Видно, им не понравилась вся эта возня, и они решили закончить затянувшиеся «гонки по вертикали».

– Ладно. – Старый нервно откашлялся в кулак. – Я просто зайду и чиркну зажигалкой. А вы отойдите как можно дальше.

– Давай я! – выступил вперед Игнат. – Это моя вина, это я потерял гранату.

– Я смотрю, здесь очередь на героическое самоубийство? – неприятно рассмеялся Новичок. – Интересно было бы попробовать! Давайте спички тянуть, а?

– Некогда спички тянуть! – выкрикнул Змей, указывая в сторону «братьев». – И спичек нет!

Те уже бежали в их сторону, окружая широким полукругом и отрезая пути к отступлению. Глядя на них, Старый судорожно чиркал колесиком зажигалки.

– Черт… Не работает… Всю жизнь работала, а теперь…

– Сейчас свою найду… – Новичок вскочил на ноги и принялся бить себя по карманам. – Да где же она?!

– …Все, бегуны, харе, – сказал, приближаясь, Шива. – Братья устали, игры…

– …кончились. Пойдете с нами вниз или вас здесь…

– …утихомирить?

Кольцо из озверевших «обдолбышей» снова смыкалось. Ножи, прутья, камни в их руках уже были готовы обрушиться на нарушителей их мрачных заветов. Беглецы сбились в кучку, ощущая полнейшую беспомощность. Даже Игнат, схватившийся было за штык-нож, разжал пальцы: гарантированно погибнув, он лишь усугубил бы участь остальных, включая Ксю, к которой он испытывал вполне определенные чувства.

– Ладно, Шива. – Змей сделал шаг в сторону зловещей троицы. – Послушай…

Он собирался что-то говорить, тянуть время, уже понимая, что это бессмысленно. Эти фанатики в своем дурмане просто физически не в состоянии слышать хоть какие-то аргументы. В какой-то момент появилась даже безумная мысль броситься на Шиву, взять его в заложники и…

Крепкая рука перехватила его шею и потащила назад. Змей захрипел, напрасно пытаясь вырваться. Из-за спины вперед вытянулась рука в шинельном рукаве с зажатой в кулаке гранатой.

– Полковник?! – прохрипел Змей. – Что это значит?!

– Все назад! – хорошо поставленным командным голосом рыкнул Полковник. – Всех взорву к чертовой матери!

Это звучало эффектно, даже с учетом того, что граната была светошумовой, отжатой еще у блюстителей. Больше поражало то, что старый вояка оказался вполне вменяемым. Если все это время притворялся – то заслужил аплодисменты. Жаль, в таком положении хлопать было проблематично.

Тем не менее приближение «братьев» замедлилось.

– Отошли все, быстро! – рявкнул Полковник. – Дальше! Еще дальше! – И бросил спутникам: – А вы не дергайтесь! Пока я его не отпущу!

– Так это вы взяли гранату? – прохрипел Змей.

– Конечно, я, – усмехнулся Полковник. – Такое дело нельзя доверять дилетантам. Вы же сами друг друга поубиваете. Если бы я не разрядил пистолет…

В снег полетела пригоршня патронов от ПСС. Их быстро подобрал Старый – пистолет был теперь у него.

– Как только я зайду в расщелину – бегите, – сказал Полковник. – У вас будет секунд пять. Потом падайте на землю. Лучше за камни. Поняли?

– Зачем вы притворялись, Полковник? – Змей был в недоумении.

– Я не мог решить, что с вами делать. Вас можно было убить много раз. Но… Я решил посмотреть. На то, о чем так красочно говорил видящий. Но, оказывается, не судьба. Что ж, я сам виноват…

– Постойте, Полковник. Может, как-то по-другому поступим? Не обязательно ведь жертвовать собой!

– Поздно. Постарайтесь, чтобы моя смерть была не напрасной. И дочери моей передайте… Впрочем… Это уже не важно. Теперь – бегите!

Он отпустил Змея и резко направился в сторону расщелины. Зашел внутрь. Упавший на снег Змей завороженно смотрел сквозь лед, как он поднимается по скользкому склону к огромному мутному пузырю в ледяной коре над головой.

– Бежим!!! – закричала Тана, с силой отрывая друга от склона.

Как по команде стартового пистолета, все рванули в сторону непонимающе смотревших на них врагов. Те даже расступились, пропустив беглецов, разом попадавших в сомнительное укрытие за небольшим бугром. И только Шива всеми тремя головами продолжал смотреть в сторону наполненного газом пузыря. И вдруг до него дошло.

– Ты что задумал, чувак?..

Вспыхнуло маленькое солнце. Какие-то мгновения пламя клубилось в тесных границах ледяного пузыря. Мгновением позже долетел приглушенный грохот.

И все кончилось. Лишь из сетки разбежавшихся трещин повалил густой дым. И в три глотки расхохотался Шива. Он неторопливо направился в сторону дымящегося пузыря, разглядывая его как какую-то жуткую диковину. За ним потянулись остальные «братья».

Глядя из своего укрытия, Змей с ужасом подумал: Полковник пожертвовал своей жизнью напрасно! Он не любил этого человека, более того – он был врагом. В эти секунды Змей ощутил необъяснимую, почти вселенскую тоску.

Шива продолжал хохотать, и его робко поддержали последователи. Чувство юмора у них было своеобразное, но стоило сделать скидку на многолетнее действие дурманящего газа.

Все это веселье оборвалось оглушительным треском. Шива перестал смеяться, настороженно огляделся.

– Назад! Быстро! – выглянув из укрытия, сдавленно приказал Старый.

Все поняли мгновенно и торопливо отползли еще дальше от эпицентра взрыва. Далеко отойти не успели. С грохотом, разрывающим барабанные перепонки, участок ледяного свода вокруг «пузыря» рухнул, погребя под собой большую часть Братства во главе со своим трехликим, но чересчур самонадеянным лидером.

И вспыхнуло солнце.

На этот раз – самое настоящее.

Потому что границы между ним и измученными людьми больше не было.

И это настоящее солнце было настолько невероятным, что даже представить такое было невозможно. Как невозможно было представить себе такое синее небо. Потому что есть вещи, перед которыми фантазия бессильна. Они и созданы для того, чтобы ими любоваться вживую и будоражить воображение.

Потом пришла волна воздуха. Настолько свежего, чистого, сочного, что от него закружило голову сильнее, чем от галлюциногенного газа. Хотя это лишь в первые секунды. Потом стало медленно приходить прояснение в сознании – они больше не дышали отравой.

Все залило таким светом, что с непривычки людям казалось: они ослепли. Почти на ощупь искали по карманам темные очки, которые нашлись не у всех. Впрочем, Горец мгновенно нашел решение, прикрыв глаза черной тканью тюрбана, Игнат натянул на глаза вязаную армейскую шапку.

Выбирались осторожно, не быстро по грудам расколотого на огромные кристаллы льда. И вскоре оказались на склоне гигантского ледника – теперь уже с его внешней стороны.

Потрясенные, они молча наблюдали картину, которую до этого бледными человеческими словами пытался описать им видящий. И хоть Змей видел все это уже не раз, реальность все равно оказалась сильнее.

Весь Кавказ был у них под ногами. Огромное, бесконечное море ослепительно-белых, подсвеченных солнцем вершин. И величественные вершины Эльбруса за спиной.

Но главное – здесь можно было дышать. Более того, здесь можно было жить – что бы ни говорили адепты Директории. Может, это и было одной из причин, почему Полковник пошел на мученическую смерть? Ведь так тяжело признать: то, за что ты боролся, ради чего столько людей обрек на гибель, – все оказалось ложью. Но как бы там ни было – именно Полковнику они обязаны жизнью и тем, что сейчас видят.

Они еще долго шли вверх по сверкающему, припорошенному снегом леднику, но это были легкие шаги, несмотря на всю накопившуюся усталость. Ведь их ждал великий Мудрец с ответами на все вопросы.

Их ждала заветная цель.

Подходя к седловине между вершинами, они уже ощущали, как сердца наполняют благоговение и восторг. Правда, Старый утверждал: так проявляется действие разряженной атмосферы.

И вот, выйдя в седловину, они остановились. На лицах появились недоумение и растерянность.

– А где Мудрец? – тихо спросила Тана.

Змей молчал.

– Может, он отошел куда-то? – предположила Ксю.

– Я не знаю, о ком вы говорите, – сказал Старый. – Но здесь просто некуда отойти. Разве что на ту сторону седловины.

Новичок вдруг сел на снег как подрубленный – и затрясся в тихих рыданиях. Тана осторожно присела рядом:

– Ну что ты? Все же в порядке. Мы живы, здоровы, зачем плакать?

Новичок поднял на девушку изумленный взгляд. Он не плакал. Он смеялся до слез.

– Он же просто псих! – давясь смехом и тряся перед Таной руками, бормотал он. – Он развел нас как лохов! Потащил сюда, чтобы просто воплотить в жизнь свой бред! Бред, понимаете?! Никаких ответов нет! Нет никакого Мудреца на вершине! Ничего нет! И все было зря!

И теперь уже его смех действительно перешел в рыдания.

Это было странно. Все, кроме Змея, собрались вокруг рыдающего бандита, неуклюже пытаясь его утешить. Пока Ксю не посмотрела в глубину седловины.

– Смотрите! – указала она.

В тени одной из вершин, посреди ровной снежной площадки сидел человек в бесформенной одежде с накинутым на голову капюшоном.

– Мудрец… – проговорил Игнат.

– Где? – встрепенулся Новичок. Быстро поднялся на ноги. – Мудрец…

Как зачарованные, они пошли в сторону одинокой фигуры. И только когда были совсем близко, Тана обернулась:

– А где Змей?

Все принялись озираться, звать пропавшего. Старый прищурился, недоуменно приподнял брови:

– Да вот же он.

И указал на одинокую фигуру, сидевшую на снегу.

Уже сидя на этом мягком и на удивление теплом снегу, Змей ощутил, как уходит глупое беспокойство, а паника уступает место пониманию. Ему не нужно было новое «выпадение», чтобы увидеть то, что он должен был увидеть гораздо раньше.

…Он снова ощутил на плече руку таинственного Мудреца и на этот раз сумел обернуться.

И увидел.

На него смотрел он сам.

Иначе и быть не могло. Дело не в том, что он достиг какого-то просветления. Он оставался самим собой. Просто теперь стало кристально ясно: никто не даст тебе ответов на все вопросы.

Кроме тебя самого.

А остальное… Остальное приложится. Не сейчас, так после. Уже скоро. Потому что они дошли. И увидели не просто красивые горы, не просто ослепительно синее небо.

Они увидели надежду.

Здесь нет тайных знаний. Достаточно одного-единственного, явного знания: на поверхности можно жить, можно дышать, несмотря на то, как это кажется там, внизу. Люди могут выйти, наконец, из своих нор – и жить под настоящим, голубым небом, под живым, теплым солнцем.

Сначала – на чистых горных вершинах, затем, по мере того как черной водой стечет с земли грязь войны, будут спускаться в долины и снова заселять Землю.

Новое человечество может начаться здесь, под новой Крышей мира.

Если только не помешают те, кто мечтает навсегда запереть людей в каменном мешке ради своей призрачной власти.

Но это дело будущего, дело всех остальных людей, которым они, вернувшись, принесут свою светлую весть. А они свое дело сделали.

Главное – вернуться и принести эту весть.

Главное – вернуться.