– Слушай, может, подождём с возвращением?

Не насмотрелся, ещё хочешь? Так выйди во двор, поинтересуйся! Там есть, на что посмотреть: трупы, руки-ноги отрубленные, кровища! – перед Витькиным взором стояли кошмарные сцены резни на Курганной батарее. – Нет уж, хватит с меня, пора сматываться…

– Ну… нехорошо ведь так! Поснимали и бегом домой, в сеть выкладывать? Сам же говорил про хомячков с айфонами! Вокруг люди воюют, дело своё делают, а мы, вроде как на экскурсии! Пошли, поможем чем-нибудь…

– Вот именно – своё дело! – заорал Витька. – Тебе что, мало этого гусара, хочешь ещё что-нибудь замутить? Приключений ищешь на свою… и на мою…? Нет уж, слезаем с чердака и валим отсюда, пока целы!

Вообще-то Мишка прав, подумал он. До чего не хочется драпать вот так, тайком» Они через час будут сидеть дома, пить чай, рассматривать записи, а здесь люди кровью умываются? Противно, прав мишка…

Стоп, оборвал он себя. Да стоп же! Всё это уже БЫЛО – и произошло больше двухсот лет назад. Они при всём желании, не могут ничего изменить, да и нельзя вмешиваться…

Но ведь они уже вмешались? Вот и разбирайся теперь…

На чердаке любом случае больше делать нечего – осталось упаковать ноутбук и прочее барахло в вещмешок и слезать. Лестница предательски скрипела, Витька то и дело испуганно замирал – сейчас услышат, подойдёт, спросят: «а что это вы, молодые люди, делаете на режимном объекте?»

Но окружающим было не до них. Раненые всё прибывали, и во дворе разъездного госпиталя творилось настоящее столпотворение. Всюду бегали ополченцы и санитары: кто с носилками, кто с ведрами, полными воды, кто с охапками окровавленного тряпья. Суетился, отдавая распоряжения, полный человек в пенсне и кожаном фартуке поверх форменного сюртука – военный лекарь. Рукава его рубахи закатаны выше локтей; фартук, руки густо заляпаны красным. Одуряюще, резко пахло свежей кровью, болью, человеческим страданием. Витькины ноги вдруг сделались ватными, подкосились, к горлу подкатила тошнота. Он пошатнулся, но устоял – не хватало ещё хлопнуться в обморок на глазах у предков!

Навстречу бодро рысили трое ратников, катя перед собой тележки с ранеными. Ребята посторонились.

– Всё, Мих, не могу больше, мутит… – с трудом выдавил из себя Витька. – Пошли, колодец разыщем…

Колодец нашёлся в глубине двора, за аптекарской повозкой со снятыми передним колёсами. Возле него толпились люди – санитары, ратники ополчения с вёдрами и манерками Ребята выпросили у обозного солдата ведро и наполнили бутыль. Колодезная вода оказалась ледяной, и от неё сразу заломило зубы.

Рядом с колодцем, на коновязи, на кучах прелой соломы ожидали перевязки десятка полтора легкораненых, из числа тех, что пришёл своими ногами. Возле одного из них, рослого драгуна с разбитым лицом, валялось в пыли ружьё.

Мишка, увидав бесхозный ствол, оживился:

– Это ваше, дяденька? Можно посмотреть?

«Нашёл время!» – хотел одёрнуть Витька, но не стал. Они столько времени провели здесь, а до сих пор в руках не держали ни мушкета, ни сабли, ни даже завалящего тесака. Куда это годится?

А Мишка, похоже, обо всём забыл: вкак глаза разгорелись! Ружьё ему…

– Не, не моё. – поморщился драгун. – Мы его заместо носилок приспособили: намотали шинелишку и понесли товарища нашего. Не донесли, кончился – в живот был пораненый, картечью. Так-то мучился… А ружьецо это – хранцузский мушкетон. Видишь, погон слева, штоб на перевязь цеплять? Кавалеристы ихние с таким ездят. Только негодящий он, ложа пулей стукнута. Кому такая дрянь нужна?

Драгун сильно шепелявил разбитыми губами, то и дело сплёвывая в пыль кровавой слюной. Мишка поднял мушкетон и повертел в руках. Раза в два короче егерских ружей; на ложе сбоку привинчена длинная железная скоба – то самый «погон». Приклад и правда, расщеплен вдоль, изрядный кусок дерева напрочь вырван пулей. Интересно, спасло это владельца? Крови на ложе не видно…

– Если вам не нужно, можно я его себе возьму?

– Да бери, – великодушно разрешил драгун. – мне этого барахла не жалко!

И расхохотался, широко разевая щербатый рот. Другие раненые ему вторили.

Мишка подобострастно хихикнул. Ну и что, пускай разбит! Зато настоящий антиквариат, вещественное доказательство их приключений.

Драгун отсмеялся и принялся показывать, как обращаться с подарком:

– Во, гляди-кось, малец – энто ружейный замок хранцузской батарейной системы. Умеют они, нехристи, военную справу мастерить. Это, значить, курок. Сюды кремень ввинчен…

Он с натугой оттянул пальцем стальной молоточек. Тот встал на стопор со звонким щелчком.

– И что, теперь можно стрелять?

Мишка уже забыл обидный смех и заворожённо глядел на смертоносную игрушку. Он помнил, как ополченец-брадобрей сетовал на ружейную премудрость и старался запомнить каждое движение.

– Стреля-я-ть! Экой ты торопливый! Сначала, следовает открыть полку, вот эдак, – он откинул вперёд блестящую металлическую крышку замка, – потом сдуть, а там уже скуси патрон…

Мишка не понял:

– «Скуси патрон» – это как? Разве патрон укусишь, он же из металла?

Драгун привстал и потянулся к патронной сумке на широченном белом кожаном ремне, висящей на жердине. Порылся, достал скрученный из жёлтой бумаги цилиндрик длиной в полтора пальца.

– Вот он, патрон! Порох и пуля в гумагу завёрнуты, а гумага та салом пропитана, от сырости. А скусывать – энто чтобы пороху натрусить на полку. Затравка называется. Её искра от кремня зажигает, а от того ужо и заряд в стволе выстрел даёт. Пороху на затравку потребно самую малость…

Драгун сунул бумажный патрон в рот и скривился от боли – забыл про выбитые зубы.

– Брось, Федос! – недовольно буркнул другой раненый, судя по мундиру, артиллерист. Правая его нога, распухшая, как бревно, была аккуратно обложена дощечками и замотана лыком. – Не настрелялся, што ль? Кавалерия, одно слово! Неосновательный вы народ, несурьёзный!

– Зато вы, пушкари, сурьёзный, хоть святых выноси! – не остался в долгу драгун. – Жалко тебе? Пущай малец воинскому делу обучится, наука на вороту не виснет. На его век войн, небось, хватит.

Артиллерист пожал плечами и отвернулся. Драгун, кривясь от боли, кое-как отодрал уцелевшими зубами бумажную закрутку:

– Значит, скуси патрон, натруси затравку, полку закрой. Теперя порох надоть сыпать в ствол, да смотри – патрон-то в пальцах разомни, чтобы всё, до крупинки высыпалось! Потом гумагу с пулей в дуло, и шомполом – вот он, под стволом пристроен! – прибиваешь. Да смотри, лёгко, а то зёрна пороховые в мякоть подавишь, выстрела доброго не будет. Фукнет, зашипит, и всё!

Объяснения он сопровождал наглядными действиями: щелкал крышкой полки, ставил оружие вертикально на разбитый приклад, прибивал пулю. Закончив, засунул шомпол на место и протянул заряженный мушкетон Мишке.

Тот с опаской взял смертоносную штуковину.

– И что, можно стрелять?

– Нет, ишшо рано, – покачал головой драгун. – Курок стоит на полувзводе, кремень искры не даст. Надо оттянуть до упора, а как встанет на полный взвод – вот тогда жми собачку, пали. Тока не здесь, баловство это, верно пушкарь говорит. Отойдёшь подальше, там стреляй вволю!

– Только смотри, не угоди в кого, – прогудел, не оборачиваясь, пушкарь. – И без ваших забав крови сколько пролилось, и ещё прольётся.

– Да, конечно, я осторожно! – заверил Мишка. – Мы пойдём тогда, стрельнём, а вы выздоравливайте, Бог вам в помощь!

Ребята засобирались – и правда, пора было и честь знать. Витька распрощался с ранеными и пошёл прочь от коновязи, а Мишка, воровато оглянувшись, спросил щербатого драгуна:

– Дядя Федос, а вы мне не дадите патронов, сколько не жаль? Хочу поупражняться, а нечем!

– Держи, чего их жалеть, чай не свои, казённые. – и сыпанул в подставленные ладошки десяток бумажных цилиндриков. – Учись, дело доброе. И смотри, постерегись, Аника-воин!

Мишка мотнул головой – «спасибо, дядечка!» – и кинулся вслед за Витей. И остановился, не сделав и трёх шагов.

– Забыл чего, малец? – поинтересовался хмурый артиллерист.

– Я дядечка… вот, держите! – Мишка сунул ему упаковки стерильных бинтов. – Перевяжете, а то когда ещё до вас очередь дойдёт! А это – мазь, заживляющий бальзам.

И добавил к бинтам «Спасатель».

– Чудно как-то… – артиллерист повертел в заскорузлых пальцах полосатый тюбик. – А мазь где же?

Ну конечно, сообразил Мишка, здесь, у них нет даже самой обычной зубной пасты, вот драгун и не понимает, что делать с подарком.

– Смотрите, – он открутил крышечку и выдавил на палец каплю остро пахнущей мази. – Понемногу выдавливаете и намазываете на рану. Это очень хорошее средство против заражения. Только надо сразу, пока не загноилось.

– Спасибо, сынок! – растроганно прогудел артиллерист. – оченно пользительно, ежели помогает от антонова огня. Сколько раненых от этой напасти помирает – не счесть. Дай Бог тебе здоровья, поспешай, а мы уж тут как-нибудь подлечимся!

– Выздоравливайте! – крикнул Мишка и побежал вслед за Витькой, на ходу рассовывая по карманам подаренные патроны.

Витя ждал приятеля в паре сотен шагов от забора.

– Ну что, куда теперь? – спросил Мишка, тяжело дыша. Бежать с сумкой и мушкетоном было неудобно.

– Вррыце-то, надо бы вернуться на бивак егерей и поискать хронопробой. Только кто его знает, что там сейчас творится? Наши ведь отступили и с флешей и с Утицкого кургана – а бивак как раз посередине! Если Брестский полк не удержал позицию, то сейчас там неприятель.

– Что же нам теперь ещё и к французам лезть? – встревожился Мишка. – Нет, я на это не подписывался! Пристрелят и фамилии не спросят.

Витька закусил губу.

– Да, пожалуй, не стоит. Тем более, они сейчас злые, из за больших потерь. Могут и шлёпнуть, не особо разбираясь, что к чему.

– Может, ночью? – предложил Мишка. – В темноте легче укрыться, да и не до того будет – после сражения наверняка примутся по всему полю раненых собирать. Сделаем вид, что мы тоже санитары, как-нибудь доберёмся!

Витя представил, как они в темноте пробираются по полю, заваленному мёртвыми телами, и поёжился.

– Что-то неохота. Да и заблудимся в темноте…

– Не заблудимся – уверенно заявил Мишка. – Детектор выведет, как вчера. Посмотри, кстати, что он там пишет?

Чёрная коробочка пискнула и ожила, на экране засветилось окошко:

Ух ты! – обрадовался мальчик. – Вовремя! Ну что, поехали? Мишка переминался с ноги на ногу.

– Слушай, а куда торопиться? Давай ещё тут побудем! Прикинь, этого же кроме нас никто не видел, и теперь уже не увидит.

– Это почему не увидит? Машина времени – вот она, работает. Найти хронопробой, и вперёд!

Ну, мало ли… – пожал плечами Мишка. – Может, она в то же самое время больше не забрасывает?

– Может и не так, а может, и нет. К тому же, как ты собираешься смотреть? Квадрик мы расколотили…

– Можно просто так походить! Вон сколько всего мы видели своими глазами, без камеры? Ополченцы, Брестский полк, мушкетон, вот, подарили! А домотаются, кто мы – снова наврём про папашу-англичанина. Два раза уже прокатило!

Витька помотал головой.

– А в третий может и не прокатить. Нарвёмся на штабного, который точно знает, что при ставке Кутузове нет никакого англичанина – что тогда? СМЕРШа тут, конечно, нет, а вот жандармы найдутся. Нет уж, погуляли, и будет. Возвращаемся!

– Постой! – Мишка схватил его за руку. – А ты не боишься?

– Чего бояться? Написано ведь – «Доступно экстренное возвращение». Машинка умная, пока нас не подводила…

– Да я не о том! Сам же рассказывал про бабочку, помнишь? А если мы вернёмся, и там всё по-другому? Как в том фильме, забыл, как называется… там ещё профессор такой прикольный?

– «Назад в будущее». – кивнул Витька. – Ну да, вполне может и такое быть, мало ли чем эта история с гусаром обернётся?

– А я ещё раненым «Спасатель» отдал – нехотя признался Миша. – Неудобно, понимаешь, нам всё объяснили, мушкетон подарили, а мы – «до свидания, нам пора!» Вот и решил хоть чем-нибудь помочь…

Да ладно, понимаю. – махнул рукой Витя. – Я и сам, честно признаться хотел… Только что же, нам теперь здесь оставаться? Что-то меня не тянет жить в девятнадцатом веке.

– А что, забавно было бы. Мы же столько всего знаем – могли бы большие дела делать! Читал я одну книжку, так там мужик попал к Сталину и стал советовать, как войну выиграть. А Сталин его…

– Всё, хватит! – Витька решительно пресёк опасные идеи. – Возвращаемся! Не хватало ещё попаданцев из себя строить! Тоже мне, янки при дворе царя Александра…

И поспешно, пока сам не передумал, ткнул пальцем в зелёную галочку.