Глава 48

Фрост, освещенный первыми лучами восходящего солнца, сидел на диване, когда Иден Шей спустилась из спальни вниз. На ней были атласные пижамные брюки и обтягивающий топ на тоненьких бретельках. Черные вьющиеся локоны были растрепаны. Увидев Фроста, она удивленно вскинула голову.

– О, вот ты где. Герой вернулся. И когда ты пришел?

– Поздно.

– Я надеялась, что ты присоединишься ко мне в постели.

– Я смотрел, как ты спишь.

– Серьезно? В этом есть нечто чувственное. Мне нравится.

Истон не ответил. Он был по горло сыт флиртом. И тем, что его против воли втянули в игру.

– Значит, Каттер мертв, – сказала Иден. – Об этом говорят во всех новостях.

– Да, мертв. Ты должна испытывать облегчение.

Иден устремила на него странный взгляд.

– Облегчение?

– Ты сможешь закончить свою книгу.

– О. Конечно. – Она повернулась к кухне, что была позади нее. – Я могу приготовить завтрак?

– Я не голоден.

– Это тебе так кажется, потому что ты не пробовал мой острый омлет.

Босая, она прошла на кухню. Фрост наблюдал за ней, не в силах пошевелиться. Она достала из холодильника яйца, нахмурилась, когда увидела дату годности, но все же стала разбивать их в миску. Затем, открывая и закрывая полки и ящики, она нашла перец чили – старый, оставшийся, вероятно, еще от прежней хозяйки Шака, – и открыла баночку. Нашла сковородку и налила на нее немного масла.

– Хочешь поговорить о вчерашнем? – предложила она. – Я пойму, если ты не готов. Тебе нужно время.

Когда Фрост не ответил, Иден обернулась к нему.

– Все в порядке? – спросила она.

Фрост встал с дивана и, пройдя на кухню, остановился на пороге.

– Помнишь Робби Любина?

Заинтересовавшись, Иден вопросительно изогнула брови.

– Конечно. Он брат Наташи.

– Насколько я помню, ты рассказывала, что ездила к нему в Миннесоту, когда начала свое исследование для создания книги.

– Правильно, – сказала Иден. В ее голосе промелькнула легкая тревога. – Я же говорила тебе, что всегда хорошо делаю домашнюю работу. А что?

– И во время того же исследования, когда ты приезжала к Гильде Флорес, она показывала тебе спальню Нины, верно?

– Конечно. Ты сам это знаешь. А в чем дело?

Фрост старался не обращать внимания на гул в голове. Ему хотелось, чтобы внутри у него все умерло; им владело дикое желание ничего не чувствовать. Но это было невозможно. Женщина пришла к нему, и он впустил ее в свою жизнь. Он дал ей все, что она просила. И увлекся ею. Даже переспал. А она все это время манипулировала им. Все это время скрывала правду.

С самого начала интуиция подсказывала ему, что ей нельзя доверять. Надо было прислушаться к внутреннему голосу.

– В том, что ты раскрыла «Убийства у Золотых Ворот» еще семь лет назад, – сказал Фрост. – Ты знала, что убийца Руди Каттер, еще до того, как об этом узнали все остальные.

Заинтересованность, игривость, простодушие – все это исчезло с ее лица, и оно превратилось в маску ледяного спокойствия. Но, несмотря на маску, Фрост знал, о чем она думает. В одно мгновение она осознала, что он все понял. И она прикидывала, насколько много он знает и сможет ли все это доказать.

– Ты о чем, Фрост? – спросила Иден, решив не раскрывать себя.

– О рисунках Хоуп. С мамами и дочками. Это то самое звено, что объединяет все жертвы. Ну за исключением Кейти, но ты и так это знаешь, верно? Джесс так и не разобралась в схеме Каттера, потому что видела только один рисунок Хоуп. Я думал, что их вообще никто не видел, но это оказалось неправдой. Их видела ты. Ты увидела один на стене в спальне Нины, потом еще один, когда приезжала к Робби в Миннесоту.

Иден пожала плечами.

– Ну даже если и видела, то, совершенно очевидно, не обратила на них внимания. Или не придала им значения.

– Ты? Нет, ты бы не упустила такой детали. Ни за что. Представляю, какой всплеск адреналина ты ощутила. И как, трудно было утаить правду? Не выдать своего ликования, чтобы Робби ничего не заподозрил? Ты увидела тот рисунок и поняла, что у тебя есть улика, которая в одно мгновение поможет раскрыть все дело.

Иден выключила плиту. Она вымыла руки, повернулась спиной к прилавку и привалилась к столешнице. Ее лицо ничего не выражало. Никаких угрызений совести.

– Фрост, ты повредился рассудком?

– Я все понял. Не знаю, смогу ли я доказать это. Может, не смогу. Но я уверен, что даже ты, такая умная и хитрая, все равно оставила след. Сначала я не мог взять в толк, почему ты со всем этим не пришла к Джесс. Такой поступок был бы правильным, но на нем особой истории не сделаешь, правильно? Для писателя настоящей историей было бы самостоятельно найти убийцу. Именно это ты и сделала. Думаю, ты говорила с людьми в больнице, чтобы до конца изучить Хоуп. Ты лгала и говорила, что у тебя есть такой же рисунок? Или что у тебя недавно умерла мама и для тебя очень важно узнать, кто нарисовал этот маленький портрет? Наверное, установить связь было легко. Ты говорила с медсестрами, ушедшими на пенсию? Или подкупила кого-нибудь в отделе кадров, чтобы они для тебя собрали материал? Наверняка кто-то вспомнит, как ты задавала вопросы, Иден. Очень на это рассчитываю. Еще у нас будет твоя электронная почта и список вызовов. Не знаю точно, как ты сделала свое открытие, но рано или поздно ты выяснила фамилию Хоуп. А потом, проведя маленькое исследование по Хоуп, ты, естественно, подошла к Руди Каттеру. В тот период он уже нацелился на Хейзел Диксон. Ну а ты нацелилась на него.

Сейчас Иден уже не могла скрывать свою враждебность. Она была загнана в угол, и ей это совсем не нравилось.

– Если бы я выяснила имя Руди Каттера, я бы сообщила его полиции, – сказала она.

Фрост покачал головой.

– Нет. Только не ты. Для тебя как для писателя это был исключительный шанс. У тебя появился шанс встрять в жизнь серийного убийцы. Залезть ему в голову, пока он совершает свои преступления. Даже твой брат никогда не опускался до такого.

– Зря ты не стал писателем, – отрезала Иден. – Из тебя получился бы великолепный сказочник.

– Мне вот интересно, как ты все это устроила? – продолжал Фрост, игнорируя ее. – Пришла к Руди и сказала, что все знаешь? Заключила с ним сделку? Что будешь все держать в тайне, если он позволит тебе идти рядом с ним? Ведь ты как-никак заключила именно такую сделку со мной. Иден, до каких пределов ты дошла? Как далеко? Ты вместе с ним преследовала Хейзел Диксон? И была там, когда он перерезал ей горло? И он позволил тебе смотреть на это?

Фрост заглянул ей в глаза и понял, что он во всем прав. Она точно была там. И участвовала в убийстве. И после этого дороги назад у нее уже не было. Она превратилась в соучастницу.

– Думаю, мне стоит уйти, – сказала Иден.

– Никуда ты не пойдешь. Во всяком случае, пока не расскажешь мне о Кейти.

– Прости, Фрост. Я понимаю, что в последнее время на тебя многое навалилось, но ты несешь полный бред.

– Я тебе когда-нибудь рассказывал о почерке Кейти?

– То есть?

– У нее был ужасный почерк. Жуткий. Она сама не могла прочитать то, что написала.

– И что?

Фрост подошел к обеденному столу и вернулся с квитанцией из «Вкусной Пиццы», уже уложенной в прозрачный пакет для улик.

– Узнаешь?

Шей узнала. Шок был настолько сильным, что у нее даже расширились глаза, правда, всего на долю секунды, потому что она быстро овладела собой.

– Что это? Где ты это взял?

– Сегодня ночью нам нанес визит Фил Каттер. Очевидно, какое-то время назад Руди решил, что если его возьмут, то он прихватит с собой и тебя. Так что Фил подбросил мне эту квитанцию. Ту самую квитанцию, на которой Кейти записала заказ Тодда Клэри с доставкой на Паркер, четыреста пятнадцать. Проблема в том, что, когда пицца уже была готова, адрес она успела забыть, а свой почерк прочитать не смогла. Видишь название улицы? Из пиццерии она поехала не на запад, не на Паркер, четыреста пятнадцать. Она поехала на восток, на Бейкер, четыреста пятнадцать.

Иден ничего не сказала. Совсем ничего.

– Отгадай, кто тогда жил по этому адресу? – продолжал Фрост. – Ты.

Наклонившись, он взял с прилавка из-за Иден экземпляр ее мемуаров, который он специально принес из гардеробной. Он поднял книгу и показал ей фотографию на переплете, которую она так хорошо знала.

– Иден, это твой дом на Бейкер. Вот здесь ты жила. Если приглядишься, ты увидишь номер дома. Четыреста пятнадцать. Так почему же ты не хочешь рассказать мне, как все случилось? Руди был с тобой в доме, когда заявилась Кейти со своей пиццей? Она увидела вас вместе? Она наверняка узнала тебя. В тот период тебя знали в каждой семье. Ты участвовала во всех ток-шоу. Кейти прочитала твою книгу. Она бы потом долго всем с восторгом рассказывала, как встретилась с тобой. Она спрашивала тебя, над чем ты работаешь? Она просила, чтобы ты познакомила ее с Руди? Ты, наверное, запаниковала. Ты же не могла допустить, чтобы она просто ушла, правда? Она бы всем раззвонила, что видела тебя.

Иден выдавила из себя фальшивую улыбку.

– Предполагается, что в этом месте я должна разрыдаться и признаться во всем?

– Можешь делать что хочешь. Я уже знаю правду. Я хочу узнать только одно. Кто конкретно убил Кейти? Кто конкретно полоснул ножом? Руди? Или ты?

Шей сделала глубокий вздох. Фрост видел, что она взвешивает варианты. Прикидывает, как выбраться из лабиринта.

– Ну а теперь послушай, что хочу знать я, – сказала она. – Думаешь, я полная дура? Я могу определить, когда блефуют. Квитанции из пиццерии? Совпадение адреса доставки? Да черт с ними. У тебя нет никаких доказательств.

– Между прочим, Иден, ты сама все уже доказала.

– Интересно, и как же?

– В своей новой книге.

Фрост увидел, что она колеблется.

– В каком смысле?

– Я знаю, что ты за писатель. И я знаю, против какой подробности ты не смогла устоять.

– И какой же?

– Девушка из Сан-Франциско с цветами в волосах, – ответил Истон.

На этот раз скрыть беспокойство у нее не получилось. Она поняла, что совершила ошибку. Только не знала, в чем именно.

– Я прочитал ту главу, где ты пишешь о Кейти, чтобы проверить, упоминаешь ли ты цветочную диадему, что была на ней в день убийства. Как выяснилось, упоминаешь.

– А что это меняет? Я видела фотографии с места преступления.

– Тебе бы надо было повнимательнее рассматривать их. На фотографиях диадемы нет. Я снял ее с головы Кейти, когда нашел ее тело. И она лежит у меня. Это моя тайна. Никто не знал, что она была на Кейти. Никто, кроме меня и тех двоих, что убили ее. Руди Каттера и тебя.

Шей расхохоталась.

Это был жестокий, горький хохот. Хохот отвращения к себе. Хохот полной капитуляции. Фросту следовало бы быть готовым к тому, что она сделала в следующий момент, но его захлестывали эмоции. Он был слишком сильно поглощен собственной яростью и горем, чтобы остановить ее. Шей действовала быстро, а он опоздал. Она схватила баночку с перцем чили, приготовленную для омлета, и швырнула в него. Он даже не успел моргнуть. Его глаза словно пронзили тысячи ножей. Боль была адская. Фрост тут же ослеп и машинально закрыл ладонями лицо. Ничего не видя, он попятился, а Иден схватила с плиты сковороду и со всей силы ударила его по голове. Удар диким взрывом отозвался в черепе. Иден шагнула вперед и обеими руками толкнула его в грудь. Он повалился на пол.

Попытался подняться, но голова так сильно кружилась, что его начало мутить. Опаленные глаза воспринимали склонившуюся над ним Иден как размытое пятно. Она вращалась вместе с комнатой, и он никак не мог остановить ее и сфокусировать взгляд. Шей обоими коленями встала ему на грудь. Он выбросил вперед кулак, но промахнулся. Она наклонилась вперед. В руке был кухонный нож, и она прижала лезвие к его шее. Прижала настолько сильно, что он почувствовал, как лопается кожа и течет теплая кровь.

– Раз тебе, Фрост, так интересно, то это я, – сказала она.

Истон пытался собраться с мыслями и прояснить взгляд. Ему нужно было всего лишь несколько секунд.

– Руди говорил, что я никогда не пойму, каково это – убивать человека, пока сама не полосну ножом. И он был прав. Если я собиралась писать об этом, я не могла оставаться сторонним наблюдателем. Я была вынуждена сама сделать это. И знаешь что? Это дико возбуждает. Когда ты держишь в руке жизнь и смерть. Чувство было настолько мощным, что я даже испугалась. Поэтому-то я и сбежала в Австралию. Мне нужно было отгородиться от того, что я совершила.

Фрост продолжал моргать, и слезы, стекая по лицу, вымывали из глаз огонь. Вращение мира замедлялось. Голова раскалывалась, зато видеть он стал более-менее четко. По обе стороны от лица склонившейся над ним Иден тугими пружинками торчали ее черные волосы; шрам на шее извивался, когда она говорила. Одной рукой она опиралась на пол, а другой держала нож у его горла.

– Плохо, что я не смогу все это описать, – заявила она. – Это был бы потрясающий конец.

Фрост заметил, как ее пальцы еще сильнее сжались на рукоятке. Их взгляды встретились – взгляды любовников, взгляды убийцы и жертвы. Эта женщина и в самом деле собиралась перерезать ему глотку, а потом смотреть, как он умирает.

И в это мгновение произошло неожиданное.

Истон услышал звук, не похожий ни на какие другие звуки. Это был утробный рык дикого, первобытного зверя. От такого рыка у любого человека по коже бежали мурашки. Такой рык мог бы издать леопард, охотящийся в ночи. Иден тоже услышала рык и замерла в замешательстве. Фрост услышал стук по полу. Потом увидел, как промелькнула черно-белая молния.

То был Шак.

Кот пролетел через всю комнату и вцепился Шей в голову. Его передние лапы оказались на ее скулах. Полностью выпущенными почти на дюйм когтями он проделал восемь глубоких ран на ее лице и рассек глазные яблоки. Иден издала горловой вопль и изогнулась. Брызнула кровь. Женщина, не выпуская нож, замахала руками. Резким движением головы она сбросила с себя Шака, но Фрост в тут же секунду кулаком сбил ее на пол. Теперь он был свободен.

Он попробовал встать, но комната опять закружилась, и он упал. Иден замахнулась на него ножом и полоснула по голой икре, торчавшей из задравшейся брючины. Фрост не мог дотянуться до нее рукой, поэтому пустил в ход ноги и ударом пятки в челюсть отшвырнул Шей от себя. Она отлетела в консоль у стены, и когда на нее свалилась стоявшая на консоли лампа, она выронила нож.

Фрост, отчасти ползком, отчасти на четвереньках, устремился к обеденному столу. До него было всего несколько футов. На столе лежал его пистолет.

Но Иден уже снова вскочила на ноги.

И уже замахнулась ножом.

Истон приподнялся и стал шарить по столу. На пол посыпались бумаги. Вслед за ними слетел и ноутбук. И тут он нащупал ее. Металлическую рукоятку. Он схватил пистолет, и рукоятка легко легла ему в руку. Фрост взвел оружие, а потом рухнул на пол, быстро перекатился на спину и прицелился.

– Стоять!

Иден занесла нож над головой. Ее лицо было исполосовано когтями Шака, глаза из-за скопившейся в них крови стали красными и напоминали глаза дьявола. Фрост выстрелил в потолок, и на него посыпалась штукатурка.

– Стоять, Иден! – снова закричал он.

Но она наступала.

Он услышал голос Руди Каттера.

Иден прыгнула. Ее рука резко опустилась; нож устремился в грудь Фроста. Тот увернулся от лезвия, но прежде успел дважды выстрелить в падающее на него тело, выстрелить практически в упор.

Одна пуля прошла через шею. Другая попала точно в лоб.

Она была уже мертва, когда упала.