Глава 46

Дождь будто обрушил шквальный огонь на залив.

Фрост с пистолетом в руке вылез из «Субурбана», и ветер едва не сбил его с ног. Сзади остановились полицейские машины. Над водой поднимались стены длинного, заново покрашенного и отремонтированного пакхауза с контейнерными воротами. Справа стояла старая пожарная часть форта.

Истон жестом велел одному из полицейских обследовать пирс, а сам вместе с другим офицером пошел за пожарную часть. Вдали, в полутора милях от берега, были видны остров и тюрьма Алькатрас. На ржавом ограждении форта сидели чайки, изредка поднимаясь вверх и паря в мощных потоках воздуха. За пожарной частью территорию форта ограничивал пологий лесистый склон, спускавшийся к воде и к огромным валунам.

Истон не увидел ни Каттера, ни Табби, но откуда-то из-за деревьев раздался женский голос.

Произнес одно слово. Его имя.

– Фрост!

Он бросился вперед. Другой полицейский был лет на десять старше его, поэтому детектив легко оторвался от него. Пробежав через дырку в ограде, он оказался среди деревьев. Влажную землю покрывал слой опавшей хвои. Отсюда идти можно было только вверх по склону, к тому же голоса раздавались сверху. Фрост убрал пистолет в кобуру и стал взбираться. Оскальзываясь и падая, он преодолел тридцать футов, пока не оказался на ровной и широкой асфальтированной велодорожке. Отсюда залив с Золотыми Воротами на дальнем плане был виден как на ладони.

Путь указали два ряда грязных следов на асфальте. Следы вели в противоположную от форта сторону. Фрост побежал. Велодорожка спускалась вниз, и после поворота перед ним открылся вид вдаль.

Там он их и увидел. Они были в конце велодорожки, которая упиралась в просторную площадь под Фишерманз-Уорф. От площади в залив уходил полукруг пирса. Табби оглянулась и заметила Фроста. Она позвала его, но Каттер обхватил ее за шею и потащил за собой. В руке у него был нож.

Фрост бежал изо всех сил. Он слышал приближающийся вой сирен со стороны Ван-Несс и Верфи. Каттер загнан в ловушку, ему некуда деться, но загнанному зверю нечего терять. Фрост достал из кобуры пистолет. То и дело оборачиваясь, Каттер тащил Табби к полукруглому пирсу.

Это был путь в один конец, обрывавшийся в воде. Возврата не было. И оба это знали.

Истон добежал до входа на пирс. Каттер и Табби боролись на середине широкой бетонной полосы в пятидесяти ярдах впереди. А позади светили фары полицейских машин. Фрост бежал за Каттером. Ветер подгонял его вперед, а в лицо хлестал дождь. Пирс тянулся на четверть мили, но Руди мешала бежать Табби, поэтому Фрост быстро сокращал расстояние между ними.

Они были уже у конца пирса, когда Каттер вдруг остановился и повернулся к Фросту лицом. Волны залива разбивались о пирс и осыпали его веером брызг. Вокруг них были вода и холмы, на фоне пасмурного утреннего неба виднелись нечеткие очертания города. С одной стороны над водой тянулся мост Золотые Ворота, с другой – Оклендский. На всем пирсе они были втроем. Больше никого. Истон поднял руку, жестом останавливая бежавших вслед за ним полицейских. Он не хотел еще сильнее нервировать Каттера.

– Отпусти ее, Руди.

Ему пришлось кричать, чтобы его услышали. Он сделал шаг вперед, потом еще один. Его пистолет был нацелен в голову, но стрелять он не мог. Каттер выставил перед собой Табби. Стрелять невозможно было еще и потому, что он все время терял цель из-за толкавших его сильных порывов ветра. Он напоминал самому себе лодку, ставшую игрушкой волн.

– Не приближайся, Истон, – сказал Каттер. – Стой.

Фрост остановился, но пистолет не опустил.

– Все кончено, Руди. Ты сам это знаешь. Выхода отсюда нет.

Табби билась в руках Каттера, как пчела в стеклянной банке, но ей все не удавалось вырваться. Левой рукой он держал ее за талию, а правой сдавливал ей шею, прижимая нож к сонной артерии. Ему было достаточно одного движения, чтобы перерезать ей горло. И чем больше Табби боролось, тем сложнее было Фросту взять на мушку Каттера.

– Ну, Истон, и что собираешься делать? Будешь стрелять? А ветер-то сильный. Можно промахнуться. Что, если ты своей рукой убьешь ее? Сможешь потом жить с этим?

У Фроста шумело в голове. И это не был шум ветра. Это были гнев и отчаяние, бушевавшие в нем.

– Отпусти ее. Зачем тебе это? Убив ее, ты ничего не изменишь.

– Для себя – нет, зато для тебя – все, ведь так?

Фрост понял: Каттер хочет, чтобы он все увидел. Да, Фрост нашел тела Кейти и Джесс, да, у него на руках истекла кровью Мария Лопес. Однако он не видел, как лезвие скользит по шее, не видел, как фонтаном бьет кровь, не слышал крик боли. Каттер собирается убить Табби у него на глазах. Теперь Фрост в этом не сомневался. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, убийца не изменит своего намерения.

– Руди, чего ты хочешь?

Он продолжал обращаться к Каттеру по имени, пытаясь установить с ним связь, хотя знал, что никакой связи быть не может.

– Я ничего не хочу, – ответил Каттер. – И ты это знаешь.

Фрост спешил всадить ему пулю между глаз, но сделать точный выстрел мешала Табби. Он мог попасть в нее, если бы нажал на спусковой крючок. А если бы он выстрелил Каттеру в руку, то пуля прошила бы грудь Табби. Выстрелить и не попасть в женщину можно было бы только в том случае, если бы ему удалось прицелиться в голову убийцы, однако такой возможности не было.

Тем временем Табби продолжала вырываться, яростно и ожесточенно. Каттер держал ее крепко. Фрост пытался прицелиться, но ветер толкал его руки. Да и дождь заливал глаза. Вокруг них в заливе властвовала стихия.

– Брось нож! – закричал Истон, словно мог одной силой голоса проникнуть в мозг Руди и заставить его передумать; словно хотел изменить будущее. Словно мог переписать прошлое.

Но ничего из этого он не мог.

Неожиданно лицо Каттера изменилось. Оно стало таким же жутким, как белесые, закрытые пленкой глаза акулы перед нападением. На пирсе его уже не было. Он находился в крохотной спальне, стоял над тельцем своего ребенка в луже крови рядом с женой, убившей себя. Время было три сорок две ночи. Мышцы его руки непроизвольно напряглись. Под действием ярости и глубочайшей скорби его губы сложились в жесткую линию. Наступил ключевой момент; надвигался ужас.

Инспектор будто увидел ближайшие десять секунд своей жизни. Быстрое движение лезвия. Крик. Еще одна женщина у его ног, еще одна женщина, которую он не спас. Кейти. Джесс. Мария. И теперь Табби. Умирающая у него на руках.

Все это случится. Прямо сейчас.

– Фрост.

Голос заставил обоих вздрогнуть. Истон замер. Замер и Каттер. Голос принадлежал Табби, она звала его. Она больше не вырывалась. Она не двигалась, была абсолютно спокойна, стояла, расставив ноги на ширину плеч. В ее зеленых глазах не было ни капли страха. Только мокрые рыжие пряди, поднимаемые ветром, напоминали всполохи лесного пожара. Каттер позади нее тоже не двигался, и прицелиться ему в голову было невозможно, его невозможно было убить. У Фроста оставалась одна цель, и это была рука Каттера, которой он удерживал Табби за шею и в которой поблескивал нож.

Табби сказала ему всего три слова. Большего от нее и не требовалось.

– Заткнись и танцуй, – произнесла она.

Фрост не колебался ни секунды. Он выстрелил. Выстрел получился идеальным. Пуля преодолела разделявшее их расстояние быстрее, чем Каттер успел полоснуть по шее ножом, быстрее, чем его ушей достиг звук выстрела. Пуля попала именно туда, куда была нацелена; круша кость, мышцы и нервы предплечья, она парализовала запястье Каттера, и нож, став уже безвредным, со звоном упал на бетон.

Табби закричала. Пуля задела ее. Она прошла через руку Каттера и застряла чуть ниже ее левого плеча. Несмотря на боль, на льющуюся кровь, Табби вырвалась и побежала к Фросту. Руки были связаны за спиной, она спотыкалась, но старалась сохранять равновесие. Каттер ошеломленно попятился, его правая рука безвольно висела вдоль тела.

Истон оглянулся и крикнул собравшимся на пирсе полицейским:

– Несите аптечку и вызовите «Скорую»! Быстрее, быстрее, быстрее!

Левой рукой обнял Табби, и она, привалившись к нему, положила голову на плечо, а лбом уперлась ему в щеку. Он почувствовал, что она дрожит от холода и шока. В правой руке Истон держал пистолет и продолжал целиться в убийцу.

– Каттер, на колени, – велел он.

Тот быстро заморгал. Из его раны текла кровь и капала на бетон, но ее тут же смывал дождь. Он обернулся, но бежать было некуда. Позади него был только залив. Его заливал дождь, ветер набрасывался на него, словно пытался столкнуть в воду. Каттер сделал неуверенный шаг вперед, к Фросту и Табби. Теперь их разделяло не более десяти футов.

– На колени! – повторил Фрост.

Руди медленно и неуклюже опустился на колени. Нож лежал на бетоне прямо перед ним. Он наклонился и взял его здоровой рукой, пальцы крепко обхватили рукоятку. Неспешно поднял нож вверх. Взгляд был прикован к Фросту.

– Прекрати. – Фрост прицелился Каттеру в грудь. – Брось его.

На пирсе слышался топот ног по пирсу, но полицейские были еще далеко.

– Брось его, – повторил Фрост.

Каттера шатало, но он попытался подняться. Выпрямившись, он с трудом устоял на ногах – так сильно его качало.

– Еще шаг, и я стреляю.

Убийца остался на месте. Он поднес нож к лицу и стал крутить его то в одну сторону, то в другую, словно изучая странный, непонятный предмет. Затем он прижал острое лезвие к шее. Он отлично знал, где надо делать разрез.

Фрост покачал головой.

– Не надо этого делать, Руди, – с угрозой в голосе произнес он.

Каттер его не слушал. Он посмотрел вверх, на небо, на тучи, которые изливали из себя дождь. Слизнул воду с губ и проглотил ее. Его рот слегка приоткрылся, и он сделал глубокий и долгий вздох. На его лице появилась странная улыбка, и он закрыл глаза, отгораживаясь от мира.

– Интересно все-таки, каково это, – сказал он.

И резанул себя по шее.