81

Профессор сильно опаздывал. Габриель не привыкла ждать. Если она приглашала на утренний кофе, счастливчики прибегали заранее, выбирали лучший столик и приветствовали ее стоя. Хваленая вежливость венгров дала осечку. Уже пятнадцать минут Дьёрдь должен был угощать ее сплетнями и байками из антикварного мира. Место располагало: старинное кафе в стиле Австро-Венгерской империи рядом с Оперой. Атмосфера добротного шика: грушевидные хрустальные люстры, огромные зеркала, кресла с плетеными спинками.

На кофепитие было запланировано полчаса. Половина времени потрачена впустую. Вчера вечером по телефону профессор источал волны радости, что ему предстоит такое счастливое начало дня. Оставил выбор кафе за ним, как и оплату счета. Потому что истинные венгерские джентльмены не привыкли, когда дама платит. Здесь, конечно, Европа, но старые традиции важнее. Габриель согласилась принять условия маленькой игры. Надо доставить радость старому господину: пусть щегольнет воспитанием и хорошими манерами. Тем более что они очаровательны.

Но господина профессора не было.

Габриель посмотрела на часы: двадцать минут. Может, пора позвонить и узнать, что случилось: срочная лекция, не сработал будильник или подвернулась редкая фарфоровая безделушка? Любая причина принимается в качестве оправдания. Только забывчивость надо исключить. Профессор ничего и никогда не забывал.

Комиссар еще подумала: не случилось ли чего-то более серьезного, когда в начале зала появился Дьёрдь. Всегда сияющий и лощеный, он походил на старый башмак, который перестали чистить. Костюм помят, рубашка несвежая с расстегнутым воротом без галстука. Прическа такая, как будто профессор пригладил волосы пятерней на пороге кафе. Он мало походил на самого себя. Взгляд его был растерянный и блуждающий, как будто профессор не помнил, туда ли он попал. Наконец Дьёрдь заметил Габриель. Он двинулся прямиком к ней, по пути стукаясь о столы. Как будто был не вполне трезв.

Подойдя к столику, он рассеянно кивнул и шмякнулся на стул.

— Простите, госпожа Габриель, немного задержался.

Ни милой попытки поцеловать ручки, ни поклона, ни комплиментов комиссару. Ничего из привычного набора. Словно внешнюю оболочку натянули на другого человека, забыв научить, как себя вести. Со старыми знакомыми. Старыми не в смысле возраста, конечно. Произошедшие перемены так ее изумили, что Габриель забыла про опоздание и свою легкую обиду.

— С вами все в порядке, профессор? — спросила она.

— Да-да, все чудесно. — Дьёрдь протянул руку к бокалу с водой, опрокинул в рот и выпил до дна. И по-простому вытер рот рукавом пиджака. Чем окончательно озадачил комиссара.

— Мне кажется, вам надо к врачу, профессор.

— Что вы, я здоров, как бык Апис.

— Если у вас возникли проблемы, могу помочь…

Дьёрдь оглянулся, словно боялся слежки.

— Не стоит беспокойства, дорогой комиссар, жизнь чудесна и восхитительна…

Уговаривать взрослого мужчину, который отказывается от помощи, было не в привычках Габриель. Пусть ведет себя настолько странно, насколько считает нужным. Она принюхалась: спиртовых паров не ощущается. Кажется, не пил.

— Что будете пить, профессор? — спросила она, протягивая меню и не рассчитывая, что он вспомнит, кто кого пригласил.

— Благодарю вас, я сыт…

— Кофе? Утром он бодрит и возвращает силы…

— Я полон сил, как… как… — Дьёрдь не мог привести никакого примера.

Габриель заказала официанту эспрессо. И пирожное. Если успеет.

— В таком случае не стану беспокоить лишней заботой. Позвольте перейти к кое-каким вопросам…

Профессор не возражал. Сложно понять, осознает ли он, где находится и что происходит.

— Наверняка вы слышали о вчерашних убийствах в ювелирной лавке.

Дьёрдь сделал неопределенный жест, который мог означать все, что угодно.

— Не могли бы вы рассказать о хозяине и его бизнесе, — продолжила она. — Важные детали, которые никогда не войдут в протокол. Полная конфиденциальность. Прошу, как доброго и надежного друга. Который всегда может рассчитывать на мою помощь…

Яснее трудно было выразиться. Габриель предлагала немного сплетен в обмен на реальную поддержку. В случае необходимости. Обмен выгодный. Любой согласится.

— Что бы вы хотели узнать? — равнодушно спросил профессор.

— Чем на самом деле занимался господин Ройтман…

— Полпроцента…

— Что, простите? — Габриель не поняла, о каких процентах идет речь. Неужели профессор рассчитывает заработать на информации.

— Яша-Полпроцента, или просто — Полпроцента… Так его звали.

— Интересно…

— Разве вы не заглянули в его досье?

Габриель на стала объяснять, что венгерская полиция была расположена к сотрудничеству только на словах. Ее убеждали, что хозяин — мелкий владелец ломбарда. Не без тёмных делишек, но таких мелких, что и говорить не о чем.

— В его досье нет ничего интересного, — сказала она, прикрываясь чашечкой кофе.

Профессор был удивлен. Первая осмысленная эмоция на его лице за весь визит.

— Как странно… За ним столько всего… Как говорят, — быстро поправился он. — Вероятно, ваши коллеги не считают это достойным внимания.

Комиссар подумала, что ее коллеги, возможно, имеют некоторый интерес к бизнесу Полпроцента. Иначе с чего бы вдруг приехало чуть не все Управление полиции Будапешта.

— Чем он занимался?

Дьёрдь посвятил в тонкости деловых операций, которые проводились с помощью сейфа. Слушая, Габриель понимала, что Полпроцента мог быть крепко повязан с некоторыми офицерами полиции. Например, мог хранить нелегальные наличные в обмен на то, что его не беспокоят. Очень выгодное сотрудничество. Теперь понятно, почему ее не подпускали к закрытому, но вскрытому сейфу.

— Кто же мог его убить?

— Кажется, был сделан фоторобот? — спросил профессор.

— По описаниям свидетелей. Вам знакомо это лицо?

Он покачал головой.

— Нет, я не знаю и не хочу знать этого несчастного человека.

— Он счастливчик. Пережил взрыв и ушел невредимым.

— Это не счастье, а проблема. Лучше бы он погиб на месте. На него будут охотиться все, кто хранил ценности в сейфе Полпроцента. На его месте я бы прыгнул в Дунай… Во всяком случае, дорогой комиссар, скажу одно: он глупый человек. И не местный. Никто из местных такую глупость не совершит. Полпроцента был фигурой, которую уважали все…

— Надеюсь, ваших вещей в его сейфе не хранилось?

— К счастью, нет…

— Быть может, вор — Лунный Ветер?

Дьёрдь вымученно усмехнулся.

— Мой дорогой комиссар, Лунный Ветер, даже если он не призрак — мастер обделывать делишки в тишине… Он бы не попался на камеры так глупо.

— Как вы полагаете, что хотел украсть вор у Полпроцента?

— Это самая большая загадка, — ответил профессор. — Всем, кто знает Полпроцента, а его знают все, известно, что ключи от сейфа он хранит отдельно, в банковской ячейке. Чтобы забрать или положить, надо заранее договариваться с ним. Он назначает время… А красть побрякушки с витрин — это смешно.

— Тем не менее сейф был взломан. В нижней секции оказалось совершенно пусто.

— Удивительно.

— Быть может, украдена ценность, о который вы говорили?

Профессор повел себя странно: выпучил глаза и махнул так, будто отгонял злобное привидение.

— Что вы, комиссар. Об этом и подумать страшно…

— Почему?

Он замялся.

— Но это было бы слишком несправедливо…

— Антикварный мир пронизан жесткостью и алчностью, — Габриель улыбнулась.

Дьёрдь воспринял ее слова слишком серьезно. Нахмурился и сложил руки на груди.

— Пожалуй, вы правы, комиссар… Мы слишком большое значение придаем старым вещам. Они не заслуживает этого. Нашей жизни… Наших жертв… И страданий…

Габриель показалось, что он говорит о чем-то личном. Если не признается. Вот только в чем?

— Полпроцента имел обыкновение минировать помещение? — спросила она.

— Ужасное происшествие. — Дьёрдь не услышал вопрос, уйдя в себя.

Она подождала. Профессор сидел, уставившись в пол отрешенным взглядом. Габриель тихонько коснулась его плеча.

— Господин Дьёрдь…

Он вздрогнул, посмотрел на нее испуганно:

— Да-да, простите…

— Обычно я не предлагаю помощь дважды, вам сделаю исключение. Вы уверены, что вам не нужна помощь? Учитывая мои возможности?

— Ходят слухи, — он резко сменил позу, сел, выпрямив спину, — что князь Польфи, известный коллекционер, который собирает редкости по теме герметизма и алхимии, на днях проведет закрытый, если не сказать секретный аукцион. Предположу, только предположу, что Лунный Ветер, если он существует, не упустит такую возможность.

— Вы приглашены? — спросила Габриель, записывая информацию в смартфон.

— К сожалению, я не вхожу в круг друзей князя. Но мне шепнули.

— Когда аукцион?

— На днях, — Дьёрдь резко встал. — Как только смогу разузнать, сразу сообщу вам. Будьте наготове…

Он ушел, не простившись и не сказав, что «целует ее ручки». Как будто сбежал.

Габриель подумала, что в Будапеште, как в любом маленьком городе, намешано столько тайн и скрытых отношений, что чужому в них соваться не стоит. Слишком много всего завязано. Но информация была ценной. И такой важной, что ради нее можно было стерпеть странности профессора.

Габриель наметила план действий: после выяснения всей подноготной князя поставить за его домом круглосуточное наблюдение. Вдруг Лунный Ветер попадется в элементарную западню?