63

Внутри оперативной комнаты не было ничего особенного. Стена из мониторов и узел оперативной связи. Комнату использовали, когда за проведением операции необходимо было следить в реальном времени. Такая необходимость случалась нечасто. Без нужды никто каналы связи не занимал. Сегодня нужда была. На мониторах выходили изображения трех камер. Оперативники передавали картинки, находясь рядом с вероятным местом контакта, заодно давая позиционирование аналитикам. На мониторах площадь Вёрёшмарти была видна с трех сторон.

— Не хватает квадрокоптера, с ним была бы точнее привязка к местности.

Очалов был крайне серьезен. Начальник оперативного отдела вообще шутить не умел и шуток не понимал. Шутки могли обойтись ему слишком дорого.

— И роты морпехов, — добавил Алдонин.

Адмирал сидел за командным столом вместе со своими замами.

— Неплохо бы.

— В следующий раз — обязательно. Иван Тимофеевич, что у тебя?

Начальник аналитического отдела вывел на монитор набор картинок.

— Мы подготовили примерное изменение внешности, исходя из естественных возрастных изменений… Если он не делал пластических операций… В бороде, в разных типах прически, с залысиной… — Мошкович указывал ручкой.

Алдонин смотрел на компьютерные портреты. Тот человек, которого он помнил, воспитывал, учил и верил в него, как в самого себя, был другим. Программу обмануть невозможно, она не думает, а действует по алгоритму. Это был совсем не тот человек. Даже через двадцать пять лет он не мог стать таким. Мальчишку искусственно состарили, примерили бороду и усы. Это не Мечик. Алдонин был уверен, что, если ученик действительно выжил и хочет выйти на связь, он сильно изменился. Так, как не сможет просчитать ни один компьютер. Если бы адмирал сам оказался на площади, то узнал бы его даже в гриме. Узнал, потому что слишком хотел увидеть еще раз. Чтобы задать только один вопрос: как он мог стать предателем? Ради чего? Ответ был важен не только чтобы внести еще одну крупинку в копилку знаний разведки. Ответ был нужен Алдонину. Предательство Мечика было его личным поражением. С которым он не смог смириться.

— Портреты переданы оперативникам?

— Так точно, товарищ адмирал. Инструктаж проведен.

— Если он появится, мои не упустят, — сказал Очалов, разглядывая гуляющих туристов. — Рост, вес и комплекция у него не сильно должны поменяться.

— Сергей Николаевич, из чего ты делаешь такой вывод?

Очалов сосредоточенно рассматривал монитор, как будто хотел заметить первым.

— Если предатель…

— Перестань! — резко оборвал Алдонин.

— Так точно… Если бывший агент через двадцать пять лет помнит, как дать сигнал оперативного вызова, он не валялся на диване, жуя гамбургеры. Сам факт его выхода на контакт говорит о том, что он находится в активной интеллектуальной и физической форме…

— Согласен.

— Благодарю, товарищ адмирал… Один вопрос: на кого он работает.

— Сейчас не время это обсуждать.

— Так точно…

Включился четвертый монитор. Оперативник шел по узкой улице мимо витрин сувенирных магазинов.

— Четвертый на подходе, — сказал Очалов. — Ведет Освальда.

— Где они находятся? — спросил Алдонин.

Мошкович постучал по клавишам.

— Улица Ваци, примерно триста метров до площади.

— Помню такую улочку… Иван Тимофеевич, какие предположения о точном месте контакта?

Мошкович вывел на соседний монитор трехмерную карту площади.

— Вот здесь… — карандаш уткнулся в центр площади, — зеленые насаждения и скамейки… Уличное кафе… Еще одно уличное кафе… Это летние столики того самого «Жербо». Мест много, где можно находиться скрытно.

— Зачем ему находиться скрытно?

Мошкович взглянул на Очалова, словно прося поддержки.

— В том случае, если это западня, товарищ адмирал…

Алдонин ответил не сразу.

— Построим логическую цепочку. Мечик завербован, он вышел на контакт, чтобы провалить нашего агента. Он предполагает, что, если мы ему поверим, пошлем кого-то, кто может лично опознать его. Из его курса в активной работе только Освальд. Допустим, вся работа идет по Освальду. Зачем же такой сложный путь: выманивать его из Брюсселя в Будапешт, чтобы взять с поличным и предложить перевербовку? Разве не проще это сделать на месте? Не проще подвести к нему Мечика в брюссельской пивнушке? Не проще взять его жену и детей? Сергей Николаевич, что скажешь?

Очалов предпочитал молчать. Эти аргументы за последние сутки были проработаны не один раз. Четких ответов против не имелось. Очалов просто не верил, что такое возможно: чтобы агент вернулся из небытия через двадцать пять лет. А раз невозможно, значит, здесь что-то скрывается. Чего не может вычислить анализ. Алдонин сам не до конца верит, что Мечик выходит к ним с чистыми намерениями. Самого себя пытается убедить. А приказа на контакт до сих пор и не отдал.

— Товарищ адмирал, мне нечего добавить. И нечего возразить, — наконец сказал начальник оперативного отдела.

— Иван Тимофеевич, замечены малейшие признаки подготовки к захвату?

— Никак нет…

— Пеленг частот?

— Чисто…

— Хорошо… — Алдонин не хотел накалять обстановку, и так натянутую, как канат. — Из его личных предпочтений, какую диспозицию выберет?

— Мечик любил, чтобы перед ним было открытое пространство, — ответил Очалов. Недаром подробно изучил личное дело предателя. Или неизвестно кого…

— Где на площади лучше обзор?

— Я бы выбрал здесь… — Мошкович показал на столики «Жербо».

— Принято. Передайте оперативную ориентировку…

Очалов тихо отдал команду в микрофон, торчавший перед ним кривым журавлем. Все три камеры как по команде нацелились на столики под белыми козырьками.

— Пять минут до контакта, Освальд и Четвертый перед площадью, — доложил Мошкович.

На крайнем левом экране приближалась площадь, уже виднелись крайние дома улицы Ваци. Больше тянуть нельзя. Очалов обязан был задать трудный вопрос.

— Товарищ адмирал, прошу разрешения…

Алдонин выбрал монитор и неотрывно смотрел в него.

— Да, Сергей Николаевич…

— Ждем ваш приказ.

Сейчас он должен принять окончательное решение. Еще не поздно скомандовать отмену. Увести людей и не рисковать Освальдом. Алдонин смотрел на знакомую площадь. С тех пор как он был в Будапеште, место сильно изменилось. Многолюдно, гуляют туристы, фотографируются. Где-то там могла притаиться опасность. Или ее не было. Только кто может это знать наверняка? Кто поручится, что под всеми камерами они не потеряют ценнейшего агента? Кто гарантирует, что не случится самый грандиозный провал в истории их службы?

— Три минуты до контакта… — сказал Мошкович.

— Товарищ адмирал, будет приказ?

Очалов ждал. И Мошкович ждал. Заместители готовы были выполнить любое решение. Только у Алдонина его не было. В самый последний момент он испытал нечто вроде страха. Хотя давно ничего не боялся.

— Две минуты до контакта…

Адмирал молчал.

В Будапеште стоял чудесный солнечный день.