60

Полпроцента всегда сам открывал магазин. Он приходил минут за десять и ждал, чтобы охрана ровно без пяти минут девять включила подъемники. Полпроцента следил, как ползут вверх стальные рейки жалюзи, раскрывая витрины. Охранник открывал дверь и впускал хозяина.

В это утро Полпроцента мучился дурным настроением. Что случалось редко. Он и сам не знал, отчего ему все не нравится. Погода был чудесная, начался туристический сезон, сейф забит выгодными заказами. Дела шли хорошо, если не сказать отлично. Но на сердце Полпроцента было неспокойно. Он привык доверять своей интуиции. За годы сложного бизнеса она выручала не раз. Полпроцента выходил сухим из воды после таких проблем, какие отправляли его коллег кормить карпов на дно Балатона. Полпроцента всегда везло, он это знал и побаивался, что однажды везение отвернется. Кого за это благодарить и кому молиться, он не знал. Полпроцента слишком верил в себя.

…Хозяин спросил, как прошла ночь. Охранник, сменившийся час назад, доложил, что все спокойно. Этого показалось мало. Полпроцента лично просмотрел запись камер наружного наблюдения. Около магазина никто не терся. Ничего подозрительного.

Быть может, причина беспокойства в другом. Ему не давала покоя вчерашняя посетительница, которая чуть не провела его вокруг пальца. Полпроцента понял, что это была проверка. Только кто и что проверяет? Полиция так действовать не стала бы. С полицией Полпроцента умел дружить. Тогда кто? Кому понадобился человек, который должен прийти за посылкой? Полпроцента не знал и раздражался. Несколько раз прокрутил запись плачущей девицы. Ни одна камера не показала ее лицо целиком. Или шляпка прикрывала, или платок. Охранники смотрели на картинку во все глаза, но не узнали, кто такая. Раньше в магазине ее не видели.

Полпроцента хмуро сказал охранникам, чтобы были особенно бдительны, и вышел в зал. Как раз тогда, когда заглянул первый посетитель. Полпроцента с одного взгляда понял, что это немецкий турист. Заблудился, бедняжка. Карту развернул, а ничего понять не может в сплетении улиц.

Полпроцента широко улыбнулся и сказал по-немецки: «Добро пожаловать!». В ответ турист широко улыбнулся и спросил, может ли он рассчитывать на помощь. Говорил он с баварским акцентом. Вида простоватого: довольно густые усы, черные очки за пять евро, на шее дешевая фотокамера. Явно не богач, в путешествии экономит каждый евроцент. Полпроцента знал, что турист не оставит ему ни форинта, но помочь потеряшке — долг каждого будапештца. Он спросил, куда надо попасть. Немец стал тыкать в карту, говоря, что не может найти улицу Ваци. Что бы он еще искал в Будапеште! Добродушный хозяин развернул карту, показал, где на ней находится магазин, и провел по ней пальцем через несколько кварталов до главной туристической улицы.

Немец стал бурно благодарить, схватил Полпроцента за руку, стал трясти. Услуга не стоила таких восторгов. Полпроцента терпел и улыбался. Этого немцу показалось мало. Выставив камеру на расстояние вытянутой руки, он вцепился в локоть, крепко прижался. Чего только не приходится терпеть от этих туристов. Полпроцента терпел. Камера щелкнула, и ничего не произошло. Немец издал удивленный звук. Потряс камеру, снова сжал Полпроцента в дружеском объятии, и нажал кнопку.

— Батарейки сели, — сказал Полпроцента, еле сдерживая улыбку.

— Конечно, батарейки! — вскрикнул немец. Сорвал с плеч рюкзак, сунул в руки Полпроцента и стал копаться. Запасные батарейки, к счастью, нашлись.

— Проклятые китайцы! Не умеют делать настоящее качество! — сказал он, выбрасывая на пол старые батарейки и впихивая в камеру новые. Разорванная упаковка отправилась к ботинкам Полпроцента. Даже венгерское гостеприимство имеет пределы. Больше улыбаться Полпроцента не мог.

— Прошу простить, магазин должен работать…

— Один момент!

Схватив за плечи, немец прижал его. Камера нацелилась на селфи.

— Таранга!

— Что-что?!

Турист нажал кнопку.

Полпроцента услышал странный звук: как будто автоматическая блокировка двери отключилась. И сигнализация витрин отключилась. Из подсобного помещения донесся голос охранника:

— Что происходит?

Он еще не до конца понимал, что случилось. Нужно было несколько секунд, чтобы среагировать.

Немец бросил камеру, Полпроцента инстинктивно поймал ее. Следующим движением немец выхватил из карманов шорт травматические пистолеты в четыре ствола, свел руки и выстрелил прямой наводкой. Полпроцента увидел, как охранника откинуло к стене. Еще секунду он наблюдал, как второй охранник получил два заряда в грудь и свалился за витрину. И еще секунду Полпроцента потратил на то, чтобы наблюдать, как третий охранник, выскочив с автоматическим пистолетом, повалился, подкошенный выстрелами в голову. Ствол нацелился в Полпроцента. С такого расстояния выстрел может быть смертельными. Немец не стрелял.

— Привет!

Только тут торговец выронил камеру. Закашлялся и стал бить себя в грудь. Должна была завыть сирена, должен был сработать экстренный вызов полиции. В магазине было тихо. Если не считать стона раненых.

— Системы блокированы, можно не стараться.

Полпроцента еще раз нажал на грудную клетку, где был спрятан тревожный брелок. Ограбления он не боялся. Интуиция была права.

— Бери что хочешь и уходи, — сказал он по-венгерски.

Сунув травматик в карман, немец раскрыл ладонь.

— Ключи от сейфа.

Полпроцента улыбнулся.

— Даже если бы ключи были у меня, лезть туда не советую. Тебя найдут, и ты будешь молить о смерти. Поверь мне, мальчик. Это не мои побрякушки. Там секреты серьезных людей. Схвати, что успеешь с витрин, и беги. Обещаю не заявлять на тебя в полицию.

Он был уверен в себе.

— Не будем тратить время.

Короткий удар согнул Полпроцента. Мечик помог скрюченному телу устроиться на полу, подошел к двери, приоткрыл створку. Ребекка проскочила так быстро, как будто ждала за углом.

— Почему так долго?

— Батарейки сели, — ответил он. — Займись…

Дальнейшие пояснения были не нужны. Ребекка прыгнула на лежащего охранника, умело завела руки за спину и скрепила пластиковым жгутом. После чего стреножила ноги у щиколотки. Работала она быстро и жестко.

Мечик ждал. Пуонг вошел неторопливо, как в гости. Лицо его прикрывал козырек бейсболки.

— Давно не бывал здесь, — тихо сказал он, отправляясь к открытому проему в подсобное помещение. Ребекка как раз закончила связывать третьего охранника и занялась обработкой Полпроцента. Теперь он кашлял по-настоящему.

— Я тебя запомнил, девочка.

Ребекка даже бровью не повела. Бровей-то у нее не было. Ей было все равно.

Повернув табличку на «Закрыто», Мечик взялся за барашек замка, но створка распахнулась. На пороге стояла Катарина. Чрезвычайно довольная собой.

— Уходи, — тихо сказал Мечик.

— Ни за что! — она была настроена решительно. — Я тоже хочу грабить ювелирный ломбард. Это великое приключение.

— Не делай глупости.

— Уже сделала, — сказала Катарина, протискиваясь мимо него. — А не то закричу на всю улицу!

Мечик посторонился. Катарина юркнула и остановилась, пораженная зрелищем. Под ближней витриной Ребекка усадила охранников плечом к плечу. Хозяина магазина пристроила рядышком. Все были живы, только не могли пошевелить ни рукой, ни ногой. Из звуков им оставалось мычание: рты были заклеены скотчем.

— Ух ты!

Быть может, возглас относился к татуировкам маори, которые Катарина увидела впервые. Взгляд Ребекки не сулил ничего хорошего.

— Кто это? — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил Мечик, поднимая фотокамеру и пряча в рюкзак.

— Что с ней делать?

— Убей на всякий случай…

Катарина сжала на груди сумку:

— Только попробуй, у меня перцовый баллончик.

Ребекка проверила, как туго стянуты жгуты, и похлопала по щеке охранника, который никак не мог очухаться. Полпроцента кровожадно улыбнулся:

— Ты сильно пожалеешь.

Его не удостоили ответом. Ребекке было интересно, что происходит в дальнем помещении.

Сейф был огромным. Настолько огромным, что попасть сюда мог только одним способом: если вокруг него построили дом. Пуонг приник ухом к гладкой стальной поверхности, выкрашенной в благородный зеленый цвет. Кончики его пальцев упирались в металл, как щупальца. Другая рука еле заметно двигала поворотное колесико замка. Мечик затаил дыхание. Он знал, как работает кореец. Со стороны казалось, что ничего не происходит. Ребекка ждала равнодушно и спокойно. Прикрыв за собой дверь, как будто кто-то мог подсмотреть, Катарина закусила палец. С этой привычкой она боролась с детства. Но волнение победило.

Пуонг слился с сейфом. Щупальца переместились чуть ниже, он замер. Что-то щелкнуло. Старик повернул массивную бронзовую ручку до упора, и потянул на себя. Толстая дверь, которую не прошибить артиллерийским снарядом, медленно поползла в сторону.

— Потрясающее чувство, — сказал Пуонг, отворачиваясь от побежденного монстра.

Это было настоящее чудо. Великий, непобедимый сейф сдался чутким пальцам старика. Без всяких инструментов.

— Великолепно, — только сказал Мечик. — Ты гений, Пуонг.

Кореец скромно не возражал. Ребекка показала ему большой палец. А Катарина издала звук наподобие: «Вау!». Что тоже было приятно.

…Входная дверь ломбарда была не видна. К ней подошел человек в джинсах и короткой куртке. К замку он пристроил универсальную отмычку и дважды нажал. Несложный механизм поддался. Натянув на голову резиновую маску, он вынул из наплечной кобуры Walther P99 с глушителем, переложил в правую руку. Тихонько толкнув дверь, вошел. На него уставились охранники. Человек в резиновой маске Наполеона три раза нажал на курок. Он почти не целился. Охранники дергали головами и замирали. Во лбу чернели багровые отверстия. Крайний из мертвых съехал на пол.

Полпроцента понял, что везение в этой жизни у него кончилось.

Наполеон приложил палец к резиновым губам.

Внутренность сейфа делили узкие полки, заставленные коробками и свертками. Что в них, лучше было не знать. В нижней части, довольно просторной, стоял армейский рюкзак, по виду полный. Мечик опустился на корточки, расстегнул ремешки и откинул клапан. Показалось глиняное горлышко с черной затычкой.

Пуонг насторожился.

— Там кто-то есть, — одними губами сказал он.

Мечик не успел его остановить. Пуонг приоткрыл дверь. Раздался тихий хлопок. Старик повалился на спину. Мечик бросился вперед, захлопывая створку и затыкая засов. В дверное полотно ударило три коротких стука. Мореный дуб выдержал пистолетную пулю.

— Господин Карлос, как я рад вас видеть!

Толстое дерево искажало голос. Мечик не узнавал его. Это было не так важно.

— Выходите, я вас не обижу!

Он огляделся. Сейф стоял в помещении без окон с одним выходом: в торговый зал. Другого не было. Они попали в ловушку.