Каждая тварь печальна после соития
В 1997 году на экраны вышел французский фильм с латинским названием «Post coitum animal triste» – «После соития тварь грустна»; в русском прокате латынь выкинули и назвали фильм «Послевкусие страсти».
Годом раньше был опубликован роман немецкой писательницы Моники Марон «Animal Triste»; виднейший немецкий критик Марсель Райх-Раницкий назвал его «одним из лучших любовных романов года». Роману предпослан эпиграф: «Post coitum omne animal triste» («Каждая тварь печальна после соития»), со ссылкой на «Сатирикон» Петрония.
Это изречение чрезвычайно популярно на Западе, где латынь в гораздо большем почете, чем у нас. В нашу литературу его ввел Венедикт Ерофеев:
Не помню кто, не то Аверинцев, не то Аристотель сказал: «Omnia animalia post coitum opressus est», то есть: «Каждая тварь после соития бывает печальной», – а вот я постоянно печален, и до соития, и после.
(«Василий Розанов глазами эксцентрика», 1973; опубл. в 1989 г.)
Ерофеев – вероятно, не подозревая об этом, – шел по стопам американской писательницы Натали Клиффорд Барни. Барни жила в Париже и шокировала публику первых десятилетий XX века проповедью свободной любви, включая лесбийскую. В 1920 году она издала на французском «Мысли амазонки». Среди афоризмов сборника был и такой:
Говорят, мужчина печален после соития. Но женщина, возможно, печальна и до, и во время, и после.
Со ссылкой на Аристотеля цитировал знаменитое изречение Лоренс Стерн в «Жизни и мнениях Тристрама Шенди» (1760). В книге «отца сексологии» Алфреда Кинси «Сексуальное поведение самца человека» (1948) оно приписано Галену, великому греческому врачу II в. н. э.
Стерн и Ерофеев были ближе к истине, чем Кинси и Моника Марон. Латинское изречение о грусти после соития появилось в печати в 1514 году, в комментарии голландских ученых Иоанна Мурмелия и Рудольфа Агриколы к трактату Боэция «Утешение философией» (VI в.). А возникло оно из трактата «Проблемы», который приписывался Аристотелю, хотя был написан уже после его смерти кем-то из его учеников.
В IV книге «Проблем» рассматривается вопрос: «Почему человек в наибольшей степени из всех живых существ ощущает слабость после любовного сношения?» А в XXX книге утверждалось:
После любовного сношения большинство людей ощущают печаль.
Да и сам Аристотель говорил: «Результатом любовных наслаждений является скорее слабость и бессилие» («О возникновении животных», X, 18; перевод В. Карпова).
В древности это положение считалось медицинским фактом. Плиний Старший определяет специфику человека двумя свойствами:
Человек – единственное живое существо, которое рождается двуногим. Только человек испытывает сожаление после первого соития.
(«Естественная история», X, 83)
Лукреций, рассуждая о телесной любви, замечает:
Из самых глубин наслаждений исходит при этом
Горькое что-то.
(«О природе вещей», кн. IV, перевод Ф. Петровского)
В Новое время Лукрецию вторит Спиноза: «За удовлетворением чувственности следует наивысшая печаль» («Трактат об усовершенствовании разума» (1661), перевод Я. Боровского).
Согласно Демокриту, «совокупление – это кратковременный припадок эпилепсии: ибо человек вытряхивается из всего человека» (фрагмент; перевод С. Лурье).
Того же мнения был Марк Аврелий: «При совокуплении – трение внутренностей и выделение слизи с каким-то содроганием» («Размышления», VI, 13; перевод А. Гаврилова).
В Средние века имел хождение латинский стихотворный фрагмент, начинавшийся со слов:
Гнусно и коротко наслаждение соития,
И отвращение следует сразу за актом любви.
Эти строки приписывались Петронию; отсюда и появилась у Моники Марон ссылка на «Сатирикон».
Шекспир, вероятно, был знаком с этими стихами. В своем 129 сонете он говорит о «наслаждении, которое сразу сменяется презрением» (в переводе Р. Бадыгова: «За утоленьем следует презренье»).
После 1514 года изречение «Post coitum omne animal triste» стало обрастать дополнениями: «…кроме петуха», «…кроме петуха и женщины», «…кроме монаха, женщины и петуха», «…кроме петуха и попа, которого ублажили даром» (английский вариант), «…кроме петуха и школяра, которого ублажили даром» (немецкий вариант).
Истинность этого медицинского факта оспорил австрийский публицист Карл Краус в сборнике «Суждения и противосуждения» (1909):
Omne animal triste [Всякая животная тварь грустна]. Такова христианская мораль. Но даже животная тварь лишь post, а не propter hoc [после, а не вследствие этого].
Латинская мудрость «Post hoc, nоn est propter hoc» («После этого – не значит вследствие этого») заимствована из логики Аристотеля. Так что Аристотель в любом случае оказывается прав.
