Заседание продолжается!
Дежурную фразу О. Бендера знает каждый. Важно отметить, что нередко она появляется, когда здоровью или жизни героя угрожает опасность:
Дверь, снабженная могучим прибором, с натугой растворилась и дала Остапу под зад толчок в полторы тонны весом.
– Удар состоялся, – сказал Остап, потирая ушибленное место, – заседание продолжается!
(«Двенадцать стульев», гл. 8)
Раздался третий удар, земля разверзлась и поглотила пощаженный первым толчком землетрясения и развороченный людьми гамбсовский стул. (…)
– В конце концов, – сказал Остап голосом выздоравливающего тифозного, – теперь у нас осталось сто шансов из ста. (…) Заседание продолжается.
(«Двенадцать стульев», гл. 42)
– Заседание продолжается! – молвил Остап как ни в чем не бывало. – (…) Подзащитный пытался меня убить.
(«Золотой теленок», гл. 22)
Юрий Щеглов, комментатор Ильфа и Петрова, в качестве возможного источника этой фразы назвал открытое письмо издателя «Сатирикона» Якова Корнфельда в редакцию «Нового Сатирикона» (1913, № 1, июнь). Аверченко, основавший «Новый Сатирикон», увел с собой лучших авторов; тем не менее в своем письме Корнфельд дважды повторил: «Заседание продолжается!», т. е. прежний «Сатирикон» жив.
Любопытен ответ новосатириконцев: «Для заседания мало одних стульев, хотя бы и очень хорошей работы, – необходимо, чтобы на этих стульях сидели люди». Здесь же давался рисунок: пустой ряд стульев. Ассоциация с «Двенадцатью стульями» напрашивается.
Однако к тому времени «Заседание продолжается» уже было знаменитой цитатой. Родилась она во Франции 9 декабря 1893 года, во время заседания Палаты депутатов в Бурбонском дворце. В 4 часа пополудни молодой анархист Огюст Вайян бросил с галереи бомбу. Хлопнул взрыв, запахло порохом, началась паника. Однако довольно быстро выяснилось, что ни убитых, ни серьезно покалеченных нет. Подавляющее большинство депутатов остались на своих местах, и двадцать минут спустя председатель Палаты Шарль Дюпюи с демонстративным спокойствием заявил:
– Господа, заседание продолжается (Messieurs, la séance continue). Дело чести для Палаты и для Республики, чтобы подобные покушения, откуда и от кого бы они ни исходили, не помешали бы законодателям. (…) Останемся и продолжим, верные своему долгу.
Через несколько дней Палата приняла законы о «подстрекательствах к преступлениям», направленные против анархистской печати, а 5 февраля 1894 года Вайян был гильотинирован. Позднее героическое хладнокровие Шарля Дюпюи было поставлено под сомнение. Стали говорить, что фразу «Заседание продолжается» ему подсказал секретарь Палаты депутатов Эжен Пьер, фанатик парламентской процедуры. А в левой печати утверждали, что полиция была причастна к подготовке покушения, так что оно и не могло иметь серьезных последствий.
Так или иначе, но фраза Дюпюи сразу же получила всемирную известность. Уже в 1902 году она была включена во французский справочник по цитатам, а затем и в английский.
С этой фразой связаны два важных эпизода русской истории. 10 июля 1906 года, на другой день после роспуска I Государственной думы, большая часть ее депутатов собралась в Выборге и приняла воззвание с призывом к пассивному сопротивлению. Многие газеты писали, что председатель распущенной Думы С. А. Муромцев открыл собрание словами:
– Заседание Государственной думы продолжается.
И хотя Муромцев этих слов не произносил, фраза стала знаменитой.
6 июля 1918 года, во время попытки левоэсеровского переворота, председатель V съезда Советов Яков Свердлов заявил (согласно «Правде» от 12 июля):
– Левые эсеры ушли. Заседание съезда продолжается.
В опубликованных стенограммах съезда этих слов нет; вероятно, они были сочинены специально для «Правды». Тем более что четырьмя месяцами раньше в той же «Правде» (18 февраля / 3 марта 1918) появилась статья В. В. Степанова «Заседание продолжается» с изложением, хотя и не вполне точным, обстоятельств возникновения фразы Дюпюи.
На рубеже 1920–1930-х гг. эта фраза была настолько хорошо известна, что попала в I издание «Большой советской энциклопедии»: т. 23 (1931), статья «Дюпюи». Только дата названа здесь неверно: 1884 год вместо 1893-го.
Можно полагать, что не только для авторов, но и для многих первых читателей «Двенадцати стульев» происхождение коронной фразы О. Бендера не было тайной. Теперь же она навеки связана с образом великого комбинатора.
