Доказывай, что ты не верблюд
В 1975 году зрители очередного выпуска «Кабачка 13 стульев» увидели сценку, в которой пан Гималайский привозит верблюда для местного цирка, вместе с сопроводительным письмом: «Направляем в ваш цирк двугорбого верблюда и с ним Гималайского…» После чего от Гималайского стали требовать справку, что он не верблюд.
К тому времени формула «доказывай, что ты не верблюд» успела стать идиомой, и далеко не каждому была известна ее родословная.
Как поясняет литературовед Александр Жолковский, это «концовка популярного анекдота сталинских времен»:
Бегут лисы (зайцы) через границу СССР. Их спрашивают:
– Почему вы убегаете?
– Потому что будут арестовывать всех верблюдов.
– Но вы же не верблюды?
– Так поди докажи НКВД, что ты не верблюд!
(«Пицунда-57, далее везде», «Новый мир», 2012, № 12)
Анекдот восходит к персидской басне XII века. Считается, что впервые она была изложена поэтом Анвари (1126–1189) (цитирую по английскому прозаическому переводу):
Лисица бежала в смертельном страхе. Другая лисица, увидев, как она мчится, спросила: «(…) Что случилось?» Та ответила: «Царь велел забрать всех ослов». [Вторая лисица] сказала: «Ты не осел, чего тебе бояться?» [Первая лиса] сказала: «Верно, но люди (…) неспособны отличить осла от лисицы. (…) Я боюсь, что они [заберут] и оседлают нас как ослов».
Другой персидский поэт, Джалаладдин Руми (1207–1273), изложил эту басню дважды, в стихах и прозе; у Руми убегает не лисица, а человек, боясь, что его примут за осла.
Верблюд появился в версии еще одного персидского поэта – Саади, автора сборника поучительных историй «Гюлистан» (1258).
Вот «рассказ о лисице» из «Гюлистана» (кн. I, рассказ 16) в переводе Р. Алиева (1957):
Видели ее, как она металась вне себя, падая и подымаясь. Кто-то сказал ей:
– Какая беда приключилась с тобой (…)?
– Я слышала, что ловят [всех] верблюдов для принудительной работы.
[Тот] сказал:
– О дура, какое же отношение имеет верблюд к тебе и что общего у тебя с ним?
– Молчи, – возразила она, – если завистники по злобе скажут, что я – верблюд, и меня заберут, то кто же позаботится о моем освобождении, чтобы выяснить положение [дел], и пока привезут противоядие из Ирака, ужаленный змеей подохнет!
(«Пока привезут противоядие из Ирака…» – примерно то же, что «после дождичка в четверг».)
Эта басня в различных вариантах была хорошо известна у восточных народов, населявших Российскую империю. Хотя у Саади главный персонаж – лисица, в русских анекдотах ее заменяет заяц, который в русском фольклоре наделен особенной боязливостью и склонностью к бегству.
Но интересней другое: политический анекдот о верблюдах и зайце появился еще до революции. Наметим хотя бы пунктиром путь от басни Саади до «анекдота сталинских времен».
Первый перевод «Гюлистана» на русский язык появился уже в XVI веке. В XIX веке «Гюлистан» издавался на русском трижды; в последний раз – в 1882 году в переводе И. Холмогорова. Мотив бегства лисицы у Холмогорова смазан: она лишь «слышала, что ловят верблюда», и пустилась бежать.
Василий Величко переложил рассказ Саади в стихи. Вероятно, он воспользовался переводом Холмогорова, поскольку и тут речь идет о бегстве одного-единственного верблюда, и почему он сбежал – непонятно:
Избавившись от крепких пут,
Бежал из лагеря верблюд.
Узнав о том, лисица всполошилась
И, хвост поджав, бежать пустилась.
«…Ты ж не верблюд!» – заметил ей прохожий:
«Друг с другом даже вы не схожи!»
«…Поди, доказывай потом,
Что неповинна я ни в чем:
Ведь прежде, чем все выслушать и взвесить,
Успеют тридцать раз повесить!»
(«Из Саади. II», в сборнике «Восточные мотивы», 1890)
Оборот «Поди доказывай потом» – буквально или с изменениями – стал обязательной частью анекдота, вошедшего в обиход, по-видимому, в годы Первой русской революции.
В 1909 году в Петербурге состоялся I Всероссийский съезд издателей и книгопродавцев. 2 июля на нем выступил московский книготорговец С. И. Варшавский. Он жаловался на то, что полицейские власти приравнивают книгопродавца «к какому-то агитатору», и пояснил свою мысль «известным анекдотом»:
– В некоей стране был издан закон о том, чтобы подковывать верблюдов. Узнав об этом, заяц пустился бежать. На границе встречает он другого. Тот с удивлением его спрашивает, зачем он бежит. «Да как же не бежать, – говорит беглец, – когда вышел закон подковывать верблюдов, подкуют еще и тебя, а потом поди доказывай, что ты не верблюд».
Именно эта форма анекдота – с подковыванием верблюдов – надолго стала основной.
Вскоре этот анекдот прозвучал с самой высокой трибуны – трибуны Государственной Думы. 15 марта 1913 года его рассказал глава фракции меньшевиков Николай Чхеидзе, закончив словами зайца: «…того гляди цап, возьмут и подкуют, а потом доказывай, что ты не заяц, а верблюд».
Год спустя Сергей Гернет изложил анекдот стихами:
Закон, вишь, нынче вышел новый:
Верблюдов всех поставить на подковы.
– Так нам-то что? – Как что?! Возьмут да подкуют,
Потом доказывай, что я-де не верблюд!
(«Опытный заяц. Восточная басня», журн. «Лукоморье» от 6 апреля 1914 г.)
Гернет едва ли думал писать сатиру против властей: он был членом правления ряда акционерных обществ и по убеждениям консерватор. Однако, судя по его стихотворному творчеству, чиновничество он недолюбливал.
Накануне Февральской революции осведомитель столичной охранки сообщал, что в газете «Русская воля» под видом корреспонденции «из Ново-Николаевского хутора Саратовской губернии» помещена сатирическая заметка «Обилие зверей». «Зайцы, – говорилось в заметке, – попадают матерые, большие, чуть ли не с верблюда. Отсюда и пословица: заяц, беги, не то подкуют под верблюда…»
Осведомитель комментирует: «“Пословица”, сколько известно, гласит иначе: “Арестуют, – а потом доказывай, что ты не верблюд, а заяц”». (Донесение в петроградское охранное отделение 4 февраля 1917 г.; опубликовано в сб. «Буржуазия накануне Февральской революции», 1927.)
В советской печати 20-х годов и сам анекдот, и его ключевая фраза, успевшая стать поговоркой, встречается в разных контекстах. Но можно предполагать, что в устной речи анекдот сохранял политическую окраску. Князь Сергей Голицын, вспоминая о перипетиях «лишенцев» в конце 1920-х годов, замечает: «Тогда появилась расхожая поговорка: “Докажи, что ты не верблюд”» («Записки уцелевшего», 1980–1989).
В 1925 году на XIV съезде ВКП(б) громили левую оппозицию. Один из оппозиционеров, Петр Залуцкий, на заседании 20 декабря начал свое выступление словами: «– Мне придется, не знаю, удастся ли это, доказывать, что я ни в коем случае не верблюд, верблюдом сделал я себя не сам, а меня сделали, я не знаю, сколько у меня горбов. (Голоса: “Не меньше двух”.)». Потом Залуцкому пришлось еще не раз доказывать, что он не верблюд, но дело кончилось все же расстрелом по обвинению в «контрреволюционной террористической деятельности».
Анекдот уже самых настоящих «сталинских времен» – судя по всему, довоенный, – приведен в сборнике Е. Соловьева «Кремль и народ: Политические анекдоты» (Мюнхен, 1951). Здесь верблюдам грозит уже не подковывание, а нечто похуже:
Встречаются два зайца в поле:
– Отчего ты так бежишь, запыхался даже?
– А ты разве не слышал, объявили, что всех верблюдов будут кастрировать?
– Так ты же не верблюд!
– Ну да… Поймают – кастрируют, а потом доказывай, что ты не верблюд.
Эта версия дожила до наших времен.
В «Воспоминаниях» Никиты Хрущева приведена байка из эпохи Большого террора о некоем деятеле с басенной фамилией Медведь:
Рассказывают, что (а был он раньше, кажется, заместителем начальника областного отдела здравоохранения то ли в Киеве, то ли в Харькове) на партийном собрании какая-то женщина выступает и говорит, указывая пальцем на Медведя: «Я этого человека не знаю, но по глазам его вижу, что он враг народа». (…) Но Медведь (как говорится, на то он и Медведь) не растерялся и сейчас же парировал: «Я эту женщину, которая сейчас выступила против меня, в первый раз вижу и не знаю ее, но по глазам вижу, что она проститутка». Только употребил он слово более выразительное. (…)
Если бы Медведь стал доказывать, что он не верблюд, не враг народа, а честный человек, то навлек бы на себя подозрение. [Курсив мой. – К.Д.]
В 2002 году в издательстве «Наука» вышел первый выпуск историко-литературного альманаха «Восток – Запад». Предисловие к нему написал редактор альманаха, академик-китаист Владимир Степанович Мясников. Здесь – с виду как будто на полном серьезе, а на самом деле в стиле «ученые шутят» – утверждалось, что слово «альманах» восходит к арабскому слову, означавшему место остановки верблюдов. «Не случайно поговорка дервишей гласит: “Коль в альманахе тебя подкуют, потом не докажешь, что ты не верблюд”. Кстати, в жизни никто никогда не видел подкованного верблюда, ибо “корабль пустыни” не подковывается. Просто глагол подковать в просторечии имеет второй смысл: обмануть, надуть».
Из всего этого верно одно: верблюдов, в отличие от лошадей, действительно не подковывают.
Анекдот о верблюдах и зайце неизвестен на Западе, но имел хождение в странах соцлагеря. В Румынии он, по датировке румынских фольклористов, появился еще до создания соцлагеря – около 1937 года. Здесь убегает не заяц, а человек, услышавший, что всех верблюдов будут расстреливать.
В 1981 году польские лексикографы отметили появление новой идиомы: «объяснять, что ты не верблюд», т. е. «доказывать свою очевидную невиновность, опровергать абсурдные обвинения». Легко догадаться, откуда попал этот оборот на берега Вислы.
