Окно в Европу
Строки из вступления к «Медному всаднику» (1833) известны каждому:
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
К этому стиху Пушкин дает примечание: «Петербург – окно, через которое Россия смотрит в Европу. Альгаротти».
Имелся в виду итальянский писатель и ученый Франческо Альгаротти (1712–1764). Пушкин читал французское издание его путевых заметок о России, изданное в 1769 году под заглавием «Письма о России». В письме IV, помеченным: «Петербург, 30 июня 1739» – говорилось: «…Этот новый город, это недавно открывшееся на Севере большое окно, через которое Россия смотрит в Европу».
Итальянское издание книги вышло в 1760 году под заглавием «Русские путешествия». Здесь этот фрагмент выглядел несколько иначе:
«…что Вам сказать (…) об этом Городе, об этом большом окнище [gran finestrone], скажем так, недавно открытом на севере, из которого Россия смотрит в Европу?» (перевод М. Талалая).
Согласно комментариям М. Талалая, этот образ, возможно, был результатом бесед Альгаротти с Чарльзом Калвертом, лордом Балтимором (1699–1751), на корабле которого Альгаротти совершил свое путешествие в Россию. Прусскому королю Фридриху Великому лорд Балтимор говорил:
– Петербург – это глаз России, которым она смотрит на цивилизованные страны, и если этот глаз закрыть, она опять впадет в полное варварство.
Эти слова приведены в письме Фридриха Великого к Вольтеру от 10 октября 1739 года.
Пушкинская метафора совсем не то же самое, что метафора Альгаротти. Петр – «и мореплаватель, и плотник» – не открывает, а «прорубает» окно в Европу, прежде отгороженной от России извне, если не железным занавесом, то крепкой деревянной стеной. И прорубает он всего лишь окно, а не дверь. В дальнейшем это обстоятельство не раз обыгрывалось в ироническом смысле.
В сатирическом очерке Салтыкова-Щедрина «Дети Москвы» (1877) Россия отгорожена от Запада изнутри цензурой:
– А в сущности, что такое Петербург? – тот же сын Москвы, с тою только особенностью, что имеет форму окна в Европу, вырезанного цензурными ножницами.
Дмитрий Мережковский в романе «Петр и Алексей» (1905) рассказывает историю, которую филологи назвали бы «этимологической легендой»:
Войдя в залу, где танцевали, [Петр] нашел, что жарко, и захотел открыть окно. Но окна забиты были снаружи гвоздями. Царь велел принести топор и вместе с двумя денщиками принялся за работу. (…) Наконец-таки добился своего, вынул раму. (…) …Ветер дул прямо с запада. (…)
– Ваше Высочество, – сказал австрийский резидент Плейер, большой любезник, – вы прорубили окно в Европу.
Этот «ветер, дующий с запада» возникает в статье Сергея Булгакова «Героизм и подвижничество», опубликованном в знаменитом сборнике «Вехи» (1909):
Она [интеллигенция] есть то прорубленное Петром окно в Европу, через которое входит к нам западный воздух, одновременно и живительный, и ядовитый.
В 1915 году Василий Розанов писал:
…это не столько окно в Европу, сколько размалеванный балкон, на который русские барчуки и барыньки «выпяливаются» перед Европой, – после сна, мордобитья, карт и водки «у себя дома», во внутренних апартаментах.
«На Европу смотрели» скорее из Москвы разные «архивны юноши», издававшие «Европейца» и занимавшиеся Гегелем. Из Петербурга же русские ни на что не «смотрели», а «казали себя», – «насколько мы образованны».
(«Мимолетное. 28.VI.1915»)
После большевистского переворота окно в Европу закрылось. Однако 25 февраля 1920 года Ленин с гордостью заявил:
– Теперь мы имеем окошко в Европу благодаря миру с Эстонией и в состоянии получать оттуда основные продукты. Наше международное положение представляет действительно огромный прогресс…
(Речь на III Всероссийском совещании заведующих внешкольными подотделами губернских отделов народного образования.)
Предположительно в 1930-е годы появился анекдот, начинавшийся так:
Помер Ленин и прибыл в рай, а его туда не пускают. «Почему?» – спрашивает, а Петр I ему отвечает: «Я открыл окно в Европу, а ты его закрыл».
Затем тот же анекдот был переадресован Сталину.
Николай Устрялов, основатель «национал-большевизма», не без некоторой доли сочувствия говорил о славянофилах: «Они ненавидели Петербург (…), это своеобразное окно в Европу, смотреть в которое можно лишь обратившись спиною ко всей остальной России и к русскому народу» («Политическая доктрина славянофильства», 1925).
Если Достоевский называл Петербург «самым фантастическим» и «самым отвлеченным» городом, то для Андрея Битова нереальна Европа, видимая через прорубленное Петром окно: «…Камера-обскура, окно в Европу, в которое вместо стекла вставлен воображаемый европейский пейзаж…» («Пальма первенства», 1978).
В начале XX века появилось выражение «форточка в Европу». Журналист Федор Трозинер, обращаясь к Дягилеву, писал:
«Ты распахнул в Европу форточку и впустил в нее русское искусство и русскую музыку, – писал. – И потому будешь назначен вице-директором императорских театров». («Планиды», «Петербургская газета», 15 июня 1908 г.)
С 1990-х годов это выражение стало обычным:
«Мы закрыли последнюю форточку в Европу и рубим большие ворота в Азию».
«…В Киеве решили войти в Европу через форточку».
«Захочет ли Лукашенко лезть в Европу через форточку, будучи до этого спущенным с парадной лестницы?»
