Мне нечего предъявить, кроме моего гения
2 января 1882 года в порт Нью-Йорка вошел океанский пароход «Аризона», прибывший из Ливерпуля. Одного из пассажиров с нетерпением ожидали журналисты – это был 27-летний Оскар Уайльд.
В то время имя Уайльда мало что значило в литературе: все, что он мог предъявить публике, – это тоненький сборник стихов, только что изданный. Зато он успел прославиться как лондонский денди и глашатай т. н. «эстетического движения». Суть движения состояла в культе эстетики («красоты»), не подчиненной каким-либо этическим или социальным целям. «Эстеты», и прежде всего сам Уайльд с его эпатажным поведением и манерой одеваться, были излюбленной мишенью знаменитого юмористического журнала «Панч».
В 1881 году Уайльд стал героем «комической оперы», а вернее сказать, пародийной оперетки Гилберта и Салливана «Терпение». Оперетка имела огромный успех, а Уайльд благодаря ей стал известен широкой публике, включая американскую, поскольку осенью 1881 года «Терпение» было поставлено на Бродвее. Тогда-то Уайльда и пригласили в США для чтения лекций. И пригласил его не кто иной, как продюсер «Терпения» Ричард Д’Ойли Карт. Он предвидел, что лекционное турне Уайльда будет хорошей рекламой для оперетки, а оперетка послужит лучшей рекламой Уайльду.
Пароход причалил слишком поздно, чтобы пройти таможенные процедуры, поэтому Уайльд сошел на берег только на следующее утро. Таможенники спросили, какие ценности он хочет указать в таможенной декларации. Уайльд будто бы ответил:
– Мне нечего декларировать, кроме моего гения (или, в другом переводе: Мне нечего предъявить, кроме моего гения).
В англоязычных странах эта фраза известна каждому читающему человеку; она приведена во множестве биографий Уайльда. Но откуда известны эти слова? Многочисленные журналисты, встречавшие Уайльда в нью-йоркском порту, не упоминают о ней. Это высказывание приведено в книге Фрэнка Харриса «Жизнь и откровения Оскара Уайльда» (1914), однако Харрис не присутствовал при встрече Уайльда в Нью-Йорке.
Первое известное упоминание об ответе Уайльда таможенникам обнаружено в книге английского литератора Артура Рэнсома «Оскар Уайльд: Критическое исследование» (1912). Рэнсом, родившийся два года спустя после прибытия Уайльда в Америку, пользовался помощью Роберта Росса, одного из ближайших друзей Уайльда. Однако и Росс не мог быть свидетелем этой сцены.
Искусная самореклама была частью жизненной стратегии молодого Уайльда, но в его текстах, включая многочисленные письма из Америки, нет ни малейшего намека на будто бы сказанную им знаменитую фразу. И, кстати сказать, в 1882 году он еще не говорил о себе как о гении. Так что историю об Уайльде и таможенниках можно практически с полной уверенностью считать легендой.
Более интересно другое: легенда эта (что осталось незамеченным английскими и американскими исследователями) – всего лишь вариант эпизода из биографии Вольтера, случившегося столетием раньше.
В 1754 году Людовик XV изгнал Вольтера из Парижа. Четыре года спустя Вольтер купил имение Ферней в Швейцарии, на самой границе с Францией, где жил почти до самой смерти. В 1778 году, уже при Людовике XVI, изгнаннику было позволено вернуться в Париж. 83-летний Вольтер отправился в путь вместе со своим секретарем Жаном Луи Ваньером. Ваньер рассказывал:
10 февраля, в три с половиной часа дня, мы прибыли в Париж. На городской заставе служители спросили, не везем ли мы чего-либо запрещенного указами короля. «Клянусь честью – ответил Вольтер, – я полагаю, что здесь нет никакой контрабанды, кроме меня самого». (…) Тогда один из стражников сказал своему товарищу: «Да это же господин Вольтер!» (…) Все уставились на Вольтера с величайшим изумлением и уважением и просили его продолжить свой путь.
Почти в той же форме передавали слова Вольтера парижские газеты: «Господа, здесь нет никакой контрабанды, кроме меня самого».
Восторженная встреча, устроенная Вольтеру парижанами, стала финальным аккордом его биографии. 30 мая 1778 года «фернейский патриарх» скончался, а его ответ таможенникам стал исторической фразой. Она была хорошо известна не только во Франции, но также в Англии и Америке. В частности, она попала в сборник «Краткие изречения великих людей», вышедшей в Бостоне в 1882 году и переизданной в 1887 году.
По всей вероятности, уже после смерти Уайльда эта фраза, в чуть переделанном виде, была приписана британскому остроумцу, в высказываниях которого слово «гений» повторяется постоянно.
Уайльд действительно был гением афоризма, но в данном случае следует воздать должное остроумию Вольтера.
