Глава 26

– Сорок четыре, сорок пять… сорок шесть…

Лицо быстро приближалось к полу, удалялось и снова приближалось.

– Сорок семь… сорок восемь… сорок девять и пятьдесят. Плотно сжатые от физических усилий челюсти расслабились, громила пружинисто вскочил на ноги, сделал глубокий вдох и поиграл железными мускулами, отчего дьявол, вытатуированный у него на правой лопатке, принялся корчить рожи.

Подхватив полотенце, висевшее на умывальнике, громила вытер засохшую на предплечье кровь. Оказывается, долбаный новичок, которому он за обедом слегка почикал щеку лезвием, в отместку набрызгал крови не только ему в тарелку с чили. А надзиратели, как обычно, все ушами прохлопали. Удовлетворенно осклабившись при мысли об уроке покорности, преподанном очередному щеглу, здоровяк растянулся на койке и вперил взгляд в верхний матрас, провисший под тяжестью сокамерника. Этот чудила сутками напролет валялся у себя на втором ярусе, нацепив наушники. Ну натуральный чудила, вот кому врезать бы в табло со всей дури…

Но татуированный заключенный не сдох в тюрьме до сих пор только потому, что умел различать, кому можно врезать, а кого лучше не трогать в целях собственной безопасности.

– Уильям Хоткинс! – рявкнули вдруг из коридора, отделенного решеткой.

Татуированный нахмурился и не шелохнулся – звали не его, – но с интересом ждал, рискнет ли надзиратель в одиночку сунуться в камеру. Не рискнул – рядом выросли еще два мордоворота, и татуированный презрительно хмыкнул.

Загремел засов, решетка с металлическим скрежетом отъехала в сторону. Порог переступил главный надзиратель, похлопывая по бедру дубинкой.

– Встать!

Громила нехотя поднялся с койки, отошел к дальней стене и, широко расставив руки, уперся в нее ладонями на уровне головы.

– Хоткинс, ты оглох? На выход! Только что получен приказ о твоем досрочном освобождении за хорошее поведение. Приказ вступает в силу с этой минуты. Похоже, у ангелов-хранителей есть связи даже в аду. – Не глядя на татуированного, застывшего у стены, надзиратель шарахнул дубинкой по остову койки и сердито проворчал: – Не заставляй себя упрашивать, Хоткинс. Мало тебе десяти лет тюряги? Неохота на волю? Тут, что ли, будешь ночевать?

Только после этого одеяло на верхней койке откинулось и показалось худое лицо человека лет сорока с бритым наголо черепом и круглыми, как шарики, бесстрастными черными глазами. Сняв наушники, он ловко соскочил на пол. В отличие от своего сокамерника, Хоткинс не мог похвастаться раздутыми мускулами, но был высок и явно обладал большой физической силой. Прихватив плеер с наушниками и достав из-под матраса карманное издание Библии, он под настороженными взглядами надзирателей двинулся в коридор.

Татуированный сокамерник дождался, когда за Хоткинсом закроется решетка, и выдохнул с облегчением.

Уильям Хоткинс наслаждался каждым шагом, приближавшим его к выходу. Он ступал легко и неспешно, с презрительной улыбкой, адресованной другим заключенным, которые впервые осмелились так откровенно его разглядывать.

Ему выдали справку об освобождении, вернули бумажник – 56 долларов 75 центов были на месте, – связку ключей, документы, металлическое распятие величиной с ладонь и одежду, в которой его арестовали, даже куртку с эмблемой морской пехоты. Он переоделся, расписался где велели и уже через несколько минут оказался на вольном воздухе.

Оставляя за спиной стены тюрьмы Стиллуотер, Хоткинс знал, что за десять лет в его душе ничего не изменилось. Он не раскаивался в попытке убийства, его религиозные убеждения не пошатнулись, а тело, которое он все эти годы неустанно тренировал, было готово к новым битвам.

По Пикетт-стрит, ярко освещенной фонарями, бывший морпех вышел на 95-е шоссе, к автобусной остановке.

Мимо проходила молодая пара с младенцем в коляске. Младенец пристально уставился на незнакомца огромными голубыми глазами.

– Вы ей понравились, – горделиво сообщила мамаша.

– Много она понимает, – пожал плечами Хоткинс, направляясь к раскрытым дверям автобуса.

Мамаша слегка опешила, но не стала выяснять, что этот странный человек имел в виду.

Почти пустой в поздний час автобус довез его до маленькой церкви в северном предместье Миннеаполиса. Во всем городе только здесь принимали прихожан и по ночам, поскольку местный священник считал, что двери дома Божьего всегда должны быть открыты, как сердце Спасителя.

Хоткинс вошел в храм, чувствуя себя астронавтом, впервые вдохнувшим кислород Земли после долгого пребывания в космосе. Наполнив легкие свежим воздухом с легким ароматом ладана, он опустился на колени, осенил себя крестным знамением и возблагодарил Всевышнего за то, что не оставлял его в трудные годы. За молитвой пролетел час, под конец Хоткинс дал обет продолжать борьбу во имя Господа и зашагал к своему дому, который находился в паре кварталов от церкви.

В квартирке на шестом этаже старого жилого здания все было на своих местах: кресло перед телевизором, спортивные тренажеры, фотография бывшей жены и схемы огнестрельного оружия в рамках на стене. В спертом воздухе пахло пылью, толстым слоем покрывшей все вокруг.

Хоткинс закрыл за собой дверь и впервые с тех пор, как вышел за ворота тюрьмы, расслабился. Именно поэтому шок от внезапного нападения оказался еще сильнее: его неожиданно огрели сзади железным прутом по бедру. Упав на одно колено, он получил еще один удар по спине, собирался врезать нападавшему локтем, но в этот момент почувствовал, как в затылок уперлось ледяное дуло пистолета, и передумал.

– Это тебе за то, что ты сделал с Гласки! – прорычали сзади.

Хоткинс резко крутанулся на месте, сменив колено, поймал ствол, молниеносно вырвал оружие у противника и, перехватив рукоятку, нажал на спуск. Раздался щелчок, выстрела не последовало.

– Ты чё, думал, я буду угрожать тебе заряженной пушкой, зная о твоих способностях? – усмехнулся убийца, отступая на шаг и целясь в него из второго пистолета.

На этот раз Хоткинс был в неудобной позиции – слишком далеко, чтобы снова обезоружить врага. Он поднял руки, стараясь выиграть время. Однако, если Господу угодно, чтобы Его верный слуга умер здесь и сейчас, да будет так.

– На колени, – велел убийца.

Хоткинс послушался.

– Мой босс велел разобраться с тобой медленно и вдумчиво, да еще снять весь процесс на видео, чтобы он мог пересматривать эту киношку долгими зимними вечерами, – сказал убийца. – Но я, пожалуй, ускорю процедуру.

Он взвел курок, и в этот самый момент входная дверь с треском распахнулась. Убийца, стоявший к ней спиной, успел лишь обернуться – и был сразу отброшен назад ударом ноги в живот. Женщина, так эффектно ворвавшаяся в квартиру, тотчас оглушила его, шарахнув по уху рукояткой пистолета, сломала кулаком нос и, схватив за волосы, несколько раз приложила головой о стену. Когда убийца обвис в ее руках тряпичной куклой и перестал подавать признаки жизни, она бросила его на пол и как ни в чем не бывало пошла закрывать дверь.

Хоткинс, все это время простоявший на коленях, с легким недоумением наблюдал за спасительницей. У женщины была атлетическая походка; толстовка с капюшоном и мешковатые штаны надежно скрывали очертания фигуры. Когда она наконец повернулась к нему и удалось рассмотреть ее лицо, бывший морпех подумал, что в иных обстоятельствах нашел бы ее даже хорошенькой – черные волосы подстрижены аккуратным каре, а личико прямо как с обложки глянцевого журнала.

– Надо избавиться от тела, – сказала она, всаживая пулю из пистолета с глушителем в голову вырубленного незнакомца.

– Ты кто?

– Джоанна. Меня прислал Марк Дэвисберри. У него для тебя задание.

Хоткинс конечно же не забыл имя человека, который устроил ему перевод из страшной колонии строгого режима на острове Райкерс в местечко поспокойнее – тюрьму Стиллуотер. Возможно, тем самым Марк Дэвисберри спас ему жизнь; кроме того, бизнесмен все десять лет оплачивал его счета за квартиру.

– Ты лично знаешь Дэвисберри? – спросил Хоткинс.

– Мы сотрудничали, еще когда он служил в ЦРУ.

– Так ты работаешь на разведуправление?

– На Дэвисберри. В доме есть подвал? – Она кивнула на труп.

– Секундочку, принцесса, – помотал головой Хоткинс. – Ты сказала, Дэвисберри хочет поручить мне какое-то дело?

– Нам.

– То есть мы будем напарниками?

– А ты думал, я пришла весточку передать и прибраться тут у тебя?

– В чем состоит задание?

– Насколько я поняла, два человека поставили под угрозу его планы.

– Я не убиваю без разбора.

Джоанна сердито вскинула бровь. Но бизнесмен предупреждал, что бывшего морпеха на кривой козе не объедешь, и снабдил ее подходящим объяснением.

– Дэвисберри много лет занимается очень важным проектом, который должен вызвать религиозный бум во всем мире. Эти двое хотят ему помешать. А теперь, если здесь нет подвала, помоги мне затащить жмура в ванну.

Хоткинсу не нравились властные манеры этой дамочки, но ее слова о «религиозном буме» вызвали у него воодушевление, которого он давно уже не испытывал.

– Ладно. А что потом?

– Обсудим.

Они положили тело в ванну; Джоанна, выглянув из квартиры, удостоверилась, что в коридоре никого нет, и сделала Хоткинсу знак следовать за собой.

– Но нельзя же вот так просто оставлять труп, – обеспокоенно заметил он, запирая входную дверь.

– Если ты так хорош, как уверяет Дэвисберри, значит, вернешься сюда быстрее, чем жмур завоняет и всполошит соседей.

На лестнице Джоанна вручила ему «глок». Бывший морпех, молча проверив обойму, сунул оружие за брючный ремень на пояснице.

Господь только что снова указал ему путь, и никогда еще Уильям Хоткинс не чувствовал такой готовности повиноваться воле Его. Кем бы ни были люди, которых надлежит устранить, он выполнит задание ради возрождения славы Божьей.