Часть IV

Истинно синий

Глава 11

Первокурсник

Болельщики команд соперничающих школ со всей Конференции атлантического побережья всегда, казалось, концентрируют свое внимание на чертах лица Дина Смита: его нос виделся им огромным, а глаза – крошечными, как бусинки. Для них он был карикатурой, воплощавшей в себе дух едкого, желчного превосходства. Однако его публичный образ был радикально далек от того, как его воспринимали в самом Университете Каролины, где к нему относились с почитанием, какое редко можно встретить. В глазах игроков самоунижение Смита подчеркивало важность для него командной игры, на которой он неустанно делал акцент.

«Одно я всегда буду о нем помнить – это его честность, – сказал однажды в интервью Sports Illustrated знаменитый баскетболист NBA Бобби Джонс. – Мы все знали, что у него были проблемы, как и у каждого из нас, но большинство тренеров никогда не признало бы их наличие. Он также признавался, что не знает ответов на все вопросы». Эта честность стала фундаментом для глубочайшего уважения и любви, которые игроки часто выражали по отношению к Смиту, особенно после того, как переставали у него играть, после того, как он переставал быть для них тренером и начинал упорно трудиться, словно их друг. Майкл Джордан будет называть Смита своим вторым отцом, и сантименты такого рода эхом повторяли почти все, кто играл под его началом.

Иногда усилия Смита были направлены на разрешение каких-нибудь серьезных вопросов, таких, например, как арест Джеймса Уорти за приставания к проститутке в дни его выступлений за «Лос-Анджелес Лейкерс». «Тренер Смит был вторым человеком, позвонившим мне, – признавался Уорти, – и он сказал: «Мы все люди. Я знаю, что ты – славный парень. Просто разберись со всем этим, как подобает мужчине». Имя Смита соотносили и с менее драматичными историями, связанными, к примеру, с жизнью и карьерой бывших подопечных. Он обладал феноменальной памятью и зачастую мог вспомнить имена друзей и родственников игроков, людей, которых видел раз или два в жизни. Генеральный менеджер «Лейкерс» Митч Купчак, игравший когда-то за Каролину, был однажды поражен телефонным разговором со Смитом, в котором тот упомянул, что сестра Купчака, Сэнди, родила мальчика. «Он познакомился с моей сестрой в 1972-м, – говорил Купчак. – Как он запомнил ее имя?»

Пит Чилкатт, другой подопечный Смита, говорил, что часто встречал игроков NBA, которые с горечью вспоминали свою учебу в колледже и своих тогдашних тренеров. С Северной Каролиной все было иначе. Чилкатт как-то раз объяснил: «Всех игроков «Тар Хиллз» объединяет одно – гордость». На практике это означало, что игроки Смита часто возвращались летом в Чапел-Хилл, чтобы поиграть в баскетбол на досуге или собраться на ежегодный пикник с игрой в гольф, который устраивали участники программы. Такая семейная атмосфера приносила дивиденды Смиту в виде связей и помогала ему вербовать новичков. Его программа задавала стандарт в то время, когда АСС считалась сильнейшей студенческой баскетбольной Конференцией страны.

Люди со стороны, однако, не испытывали благоговения перед Смитом. Во время жарких баталий в очень конкурентной конференции его часто поносили студенты и болельщики других команд. Отчасти такое негодование было вызвано тем, что Смит применял четырехугольную атаку – атакующую схему, ставшую фирменной чертой его каролинской программы. Рик Мур, бывший баскетболист, игравший на уровне школ, и баскетбольный фанат из Виргинии, вспоминал невероятное отвращение, которое испытывал, когда в подростковом возрасте смотрел матчи команд Смита по телевидению. «Моя ненависть к Дину Смиту не знала границ, – говорил Мур. – У тебя по паркету бегают блестящие игроки, одни из лучших, а ты заставляешь свою команду тянуть время. Это было проклятием баскетбола». Смит обычно отвечал, что четыре угла давали его команде наибольший шанс на победу, но мало кто из фанатов баскетбола верил в это. То же касалось и руководства Конференции атлантического побережья, которая первой ввела правило 24 секунд в студенческом баскетболе во многом потому, что оно должно было стать ответом на применение четырехугольной атаки.

По мнению его недоброжелателей, четыре угла были далеко не только командной стратегией.

Оппоненты Смита жаловались на его самодовольство и чопорность – те же претензии высказывались в адрес Джона Вудена из «УКЛА». Как и Вудена, Смита считали исключительным манипулятором, обрабатывавшим каждый уголок соревновательного пространства. Джим Вальвано из «НК Стэйт» однажды пошутил, что если Дин лестно высказывался в адрес какого-либо арбитра ACC, то остальные тренеры в лиге тут же вносили этого парня в черный список. Раздраженный манипуляциями Смита (или по крайней мере тем, что виделось ему манипуляциями) тренер Дьюка Билл Фостер однажды сказал, кипя от злости: «Я думал, что Нейсмит изобрел игру, а не Дин Смит».

«Существует большая разница между человеком и имиджем, который он пытается проецировать», – объяснял как-то раз тренер Виргинии Терри Холланд. В 1980-е по Шарлотсвиллу ходил анекдот, мол, у Холланда была собака, сука, которую он назвал Дин.

Порой складывалось впечатление, что Смит чувствовал себя тем, кому дозволено пренебрегать правилами. Холланд вспоминал такой инцидент: «В матче ACC в 1977-м он вдруг решил, что один из моих игроков, Марк Айаварони, слишком жестко обошелся с Филом Фордом, и в перерыве, когда команды ушли с площадки, он вступил в конфронтацию с Марком – толкал, пихал его и говорил всякое. По этой части, считаю, у Дина всегда были проблемы. Он полагал, что у него есть право вступать в конфликт с игроками других команд, чтобы защитить своих подопечных. Это очень опасно и явно выходит за всякие рамки нормальности».

«Все мы, наверное, творили такое, чем нельзя гордиться, когда поддерживали кого-то из своих игроков, – говорит соперник Смита, тренер Дьюка Майк Кшишевски. – Но я не могу вспомнить ни одного случая, когда слышал бы от него критику собственных игроков, ни разу он не обвинил и не унизил их, и взамен получал от этих ребят невероятную преданность. Такая верность не появляется сама собой. Отношения такого рода развиваются на фундаменте каждодневной совместной работы».

Билли Пэкер немало дней провел в наблюдениях за тренировками Смита, на которых часто стояла устрашающая тишина, пока игроки суетились, проходя четко структурированную последовательность упражнений. Каждое упражнение и каждый эпизод с мячом тщательно фиксировались, замерялись и оценивались, и у всего этого была одна-единственная цель – подчинить талант и удаль каждого индивида интересам команды.

«Даже в розыгрышах с мячом мы применяли этот стандарт, – объяснял как-то Смит. – Если игрок совершал неудачный бросок с отклонением, но все равно попадал, я говорил менеджеру: «Запиши ему ноль очков». Если же игрок делал лэй-ап, менеджер записывал +3. Нам хватило всего нескольких раз, чтобы ребята поняли, чего мы хотим и какую цель преследуем».

Каждый день вывешивались детальные тренировочные планы. Пока игроки проходили упражнения, менеджеры стояли у боковой линии с поднятыми вверх пальцами, указывая игрокам, сколько минут осталось в каждом периоде. Структура программы Смита сделала возможным командный успех, который сопутствовал Джордану потом в профессиональном баскетболе, объяснял Текс Уинтер, много лет работавший ассистентом Фила Джексона в «Чикаго Буллз». «Если бы Майкл не поиграл у Дина Смита, он бы не стал таким великолепным командным игроком, каким он был», – сказал Уинтер в интервью 2008 г.

Часто легенда Джордана упускает такой немаловажный факт, как присутствие рядом с Майклом Билла Гатриджа, десятилетиями работавшего ведущим ассистентом Смита и поигравшего у Уинтера в «Канзас Стэйт», а после работавшего у него же ассистентом. Уинтер разработал сложную треугольную атаку, которую применяли команды «Канзас Стэйт», а позже «Буллз» с Джорданом в составе – уже в NBA. И хотя «Тар Хиллз» не прибегала к использованию треугольной атаки Уинтера, она применяла то, что Уинтер любил называть «системным баскетболом» – подход, базировавшийся на фундаментальных философских принципах игры. Уинтер объяснял, что многие тренеры не пользовались подобными системами, предпочитая опираться на свободно заменявшие друг друга амальгамы разных стилей и стратегий, зачастую изолированных и никак не связанных между собой.

В программе Смита «система» была важнее индивидуального таланта. Химия взаимоотношений тоже вытесняла талант на второй план. «Думаю, что весьма недооцененный фактор в механизме команды – это химия отношений и уверенность игроков друг в друге, – объяснял однажды Смит Пэкеру. – А отсутствие эгоизма, альтруизм в нашей игре колоссально важны. И конечно же, игроки обязаны играть до последнего, выкладываясь полностью. Мы всегда говорили: «Играйте усердно, играйте умно, играйте вместе». А играть умно означает, что нужно очень упорно оттачивать на тренировках игровые элементы, повторяя их снова и снова, чтобы отреагировать даже тогда, когда окружающие обстоятельства будут дезориентировать и сбивать с толку, когда болельщики будут орать на тебя, но несмотря на это, ты будешь знать, что нужно делать».

«С Дином команда опробовала все возможные средства и способы как на площадке, так и за ее пределами, – говорил Пэкер. – А если взять в расчет его тотальную вовлеченность в работу как тренера – причем касалась она и младших менеджеров, и такого игрока, как Майкл Джордан, – то, на мой взгляд, вы получите самый ценный и важный актив Дина Смита». Смит контролировал и ситуации, возникавшие во время игр, многозначительно инструктируя своих игроков не затевать излишне красочные розыгрыши, способные унизить соперника. Когда однажды в концовке легко выигранного матча против Джорджии Джимми Блэк кинул мяч на аллей-уп Джеймсу Уорти, после чего тот сделал звонкий данк, Смит пришел в ярость и на следующей тренировке наказал игроков, позволивших себе подобную вольность. Игроки Каролины не могли просто стоять и смотреть на такое поведение.

В то же время он мог с той же легкостью оскорбить других своей одержимостью и стремлением к совершенству. «Я работал матч между «НК Стэйт» и Каролиной, большой матч, – вспоминал Пэкер. – Речь идет о двух командах первой пятерки, я был готов выходить на паркет объявлять стартовые составы. Команды уже заняли каждая свою скамейку, и вдруг Дин, проходя мимо меня, говорит: «Мне не по душе твой галстук». Я опускаю голову и вижу, что галстук красного цвета. В тот момент я впервые осознал, что надел красный галстук. Я подумал: «Этот человек никогда не отключается. Тут команды собираются на паркет выходить, матч играть. Какого черта его беспокоит то, какого цвета мой галстук?»

Пэкер признавал, что его часто раздражало то, что Смит хитростью превращал свои послематчевые пресс-конференции не в честное обсуждение игровых моментов и деталей борьбы, а в площадку для распространения посланий своим игрокам, даже арбитрам, а порой и тренерам соперничающих команд и их игрокам. «Я всегда пытался оценить то, что он говорит об игре после того, как она закончится, – вспоминал Пэкер. – Он что-нибудь говорил, а я в этот момент думал: «Господи, как же тупо. Не это стало ключом к игре». Меня это раздражало настолько, что я даже не обсуждал его слова в эфире по ходу матчей». Он делал заявления, у которых был скрытый смысл. «Со временем приходишь к пониманию, насколько умен был он и насколько глуп был ты, что не понял его слов».

Таким образом, Майклу Джордану, прибывшему в кампус Северной Каролины осенью 1981 г. предстояло обнаружить, что теперь он будет играть под началом совершенно другого тренера. Если Поп Херринг стал благословением, осветившим этап его раннего развития, то следующая стадия путешествия Джордана характеризовалась тотальным погружением в дисциплину баскетбола. «Когда ты выпускаешься из старшей школы, то обладаешь врожденными, еще сырыми способностями, – объяснял однажды Джордан. – Никто не воспитывает этот талант в тебе. Когда я покидал старшую школу, то был весь соткан из природных талантов, и больше ничего. Прыгучесть, быстрота. Когда я пришел в команду Северной Каролины, в моей жизни начался новый этап. Познание баскетбола от Нейсмита и далее… подборы, игра в защите, техника, штрафные броски».

Даже при том, что у него в команде был Джордан, Смит не останавливался на этом и в 1981-м собрал одну из лучших своих команд, в которой были также Уорти, защитник Эл Вуд и центровой Сэм Перкинс. В том сезоне Виргиния дважды обыграла Северную Каролину, и в полуфинале национального первенства в Филадельфии две команды встретились вновь. Холланд намеревался привести свою команду к победе над системой Каролины. Но Смит перехитрил «Кавальерс», неожиданным образом сместив акцент в атаке на атлетичного Вуда, чья динамичная манера игры помогла добыть его команде победу.

Этот выход в Финал четырех стал для Смита шестым. С 1962-го по 1981-й его команды одержали более 460 побед, добыв девять титулов ACC. Единственным признанием, которого ему не хватало, был выигрыш национального чемпионата. В тот первый понедельник апреля 1981 г. его команда проиграла еще одну игру за титул и со стороны наблюдала, как тренер Университета Индианы Бобби Найт и разыгрывающий Айзейя Томас забирают домой трофей, еще на сезон продлевая печальную серию Каролины. После поражения его игроки собрались и поклялись, что в следующем сезоне положат конец трофейной засухе. Майкл Джордан смотрел за игрой по телевизору и впервые в жизни почувствовал глубочайшую преданность Смиту и «Тар Хиллз». Также он был разочарован тем, что не смог помочь команде в игре против Индианы.

«Похоже, что мы можем стать как футбольная команда Пенн Стэйт, – размышлял вслух Смит после поражения от Индианы. – Все время вторые». Сравнивая свою программу с программой легендарного Джо Патерно из Университета Пенн Стэйт, Смит своеобразно просил у болельщиков Северной Каролины еще немного терпения. И Патерно, и Смит имели крепкую репутацию людей, делающих свое дело как надо, умеющих поддерживать великолепный баланс между чемпионскими амбициями и академическими успехами своих спортсменов.

«Он ожидал, что ты будешь ходить на лекции, – объяснял Уорти, – а если ты был первокурсником, то обязан был посещать церковь, только если у тебя не было разрешения родителей не делать этого. Он обещал тебе, что через четыре года ты закончишь университет с дипломом. Это было просто, а его философия семейности была очень кстати».

Однако было трудно игнорировать грызущее неудовлетворение среди болельщиков Северной Каролины и представителей прессы, освещавших жизнь университетской команды. Было ощущение, что баланс, который Смит привнес в циничный бизнес студенческого спорта, был недостаточным условием успеха, что его настойчивое стремление все делать правильно не давало ему возможности масштабного выигрыша. Ни Смит, ни его ассистенты, ни даже игроки не заикались о все чаще и чаще раздававшихся насмешках людей над Северной Каролиной, но после шестого выхода в Финал четырех они ощущали эту ауру сильнее, чем когда-либо.

По правде говоря, Смит выстроил самую лучшую и стабильно работающую баскетбольную программу в стране. Она выпускала лучших игроков, которые вдобавок заканчивали школу с куда лучшим пониманием самих себя как личностей. Никто не понимал это лучше самих игроков.

«Тренер Смит научил нас ладить с людьми, – объяснял Уорти. – Когда существует определенный набор правил, когда ты вынужден взаимодействовать с людьми, учиться соглашаться или не соглашаться, когда тебе приходится подчиняться авторитету, не теряя собственной честности, ты обретаешь социальные навыки, которые тебе помогают в жизни. Его работа, таким образом, учит взаимодействию с людьми, а потом показывает, как научиться им доверять и полагаться на них». Как говорил Уорти, структурированная «система» Смита фокусировалась на том, чтобы игроки даже в мелочах привыкали поступать правильно: делились мячом, ставили заслоны, помогая друг другу, и чтобы невозможно было переоценить замечательное отношение Смита к менеджерам команды и резервным игрокам.

«Все эти нюансы игры потом применимы и в жизни», – говорил он. В свою очередь, преданность игроков Смиту и его наставническим методам, по словам Уорти, сделала задачу выигрыша чемпионата жизненно важной для них.

Некоторые наблюдатели, следившие за успехами команды длительное время, увидели в поражении в Филадельфии проблеск надежды. Смит продемонстрировал свою готовность немного раздвинуть рамки системы для того, чтобы на площадке стало комфортнее Элу Вуду – обладателю особенных талантов. Это событие показало, что тренер готов подстраиваться под меняющийся ландшафт студенческого баскетбола. Огромное количество денег и более возросший уровень общественного внимания возвестили о начале процесса изменений. В следующие несколько лет такому игроку, как Джордан, со всеми его талантами, было бы почти невозможно пробиться в систему, которая управлялась так строго и жестко, как программа Дина Смита в Северной Каролине.

Джордану тем временем многое понравилось из того, что он увидел в исполнении игроков Каролины в Финале четырех, который смотрел по ТВ. Ему понравился дух товарищества и талант команды. Он счел, что, несмотря на свой статус новичка-первокурсника, непременно найдет способ вылезти со скамейки запасных. Если ему удастся попасть в основной состав, думал Джордан, он найдет возможность помочь «Тар Хиллз».

Помочь в действительности. Тридцать лет спустя, незадолго до того, как его самого ввели в Зал славы баскетбола, Ральф Сэмпсон размышлял о Майкле Джордане, этой силе, что спутала ему все тщательно просчитанные планы и разрушила большие надежды, которые он связывал с баскетболом. Никто не смог предугадать его появления. Сэмпсон отмечал, что беспрецедентный взлет Джордана стал возможен благодаря невероятно удачному стечению обстоятельств: Джордан смог плавно войти в готовую брать чемпионский титул команду Северной Каролины, словно сам Господь Бог зарезервировал ему местечко в ней. «Ему очень повезло оказаться в такой ситуации», – отмечал Сэмпсон.

Как первокурснику, оказавшемуся в системе Дина Смита, Джордану нужно было лишь подчиниться правилам, по которым система работала. За все годы существования программы Смита лишь троим первокурсникам – Филу Форду, Джеймсу Уорти и Майку О’Корену – удалось пробиться в состав Каролины. Как и в большинстве программ той эпохи, в системе Смита акценты были сильно смещены в сторону возрастных игроков. Он позволял своим ветеранам определять правила поведения для всех игроков за пределами площадки. По ходу их последних сезонов он планировал расписание игр так, чтобы матчи проходили поблизости от их родных городов. Он поощрял их всеми мыслимыми и немыслимыми привилегиями и почестями, потому что именно благодаря их усердной четырехлетней работе и преданности делу программа поддерживала свое существование.

Новички, в свою очередь, были в иерархии Смита даже ниже менеджеров команды и инструкторов-ассистентов. Первокурсники таскали сумки и экипировку и занимались другими лакейскими хлопотами. Именно первокурсники, а не менеджеры команды, бегали за ускакавшими мячами каждую тренировку. Они обязаны были заслужить место в программе. В числе обязанностей Джордана в тот первый год была, к примеру, перевозка тяжелых кинопроекторов и другого оборудования с одной арены на другую. Но даже в этом проявлялась благосклонность судьбы к нему: будучи первокурсником, он не испытывал никакого сильного давления и не нес тяжелый груз высоких ожиданий.

Сэмпсон, высокий (224 см) и молчаливый наблюдатель, следил за происходящим с немалым испугом. Битвы 1981 г. между Виргинией и Каролиной были прелюдией к тому, что станет называться потом «эрой Джордана в Чапел-Хилл». В 1979-м Сэмпсон перешел в Виргинию, школу ACC, из родного штата со слабыми баскетбольными традициями, а в 1980-м, будучи первокурсником, привел «Кавальерс» к национальному титулу. Его видели следующим великим гигантом баскетбола, часто сравнивали с Каримом Абдул-Джаббаром, и подобные сравнения становились бременем, потому что притягивали внимание СМИ и подогревали ожидания болельщиков. Поражение в 1981-м в Финале четырех от «Тар Хиллз» стало большим провалом и разочарованием, но многие представители национальных СМИ предсказывали, что Сэмпсон непременно приведет «Кавальерс» к выигрышу на чемпионате в 1982-м. Единственным и самым серьезным препятствием на этом пути для него был Университет Северной Каролины, даже несмотря на потерю талантливого выпускника Эла Вуда.

Серьезным вопросом, который предстояло решить Дину Смиту той осенью 1981 г., был вопрос: кем заменить Вуда в команде. Было очевидно, что Уорси с ростом в 205 см был готов стать ведущим снайпером команды, а Перкинс, тоже двухметрового роста, сам по себе был грозным оружием. Смит нуждался в винге, который бы умел играть на высоких скоростях, питать энергией защиту и забивать прямыми бросками из зон, которые будут образовываться вокруг Уорти и Перкинса. Ранней осенью подходящим кандидатом на эту роль выглядел Джим Брэддок. Он был студентом третьего курса, прекрасным снайпером и толковым защитником. Двумя другими кандидатами были первокурсники Питерсон и Джордан. Питерсон умел бегать, прыгать и обладал приличной скоростью. Да и бросал недурно. С тех пор как Смит посмотрел и оценил перформансы талантливого, но еще сырого Джордана в старшей школе, он стал обдумывать возможные варианты. Но болельщики, помнившие, как развивались события по этому сценарию, еще долго будут закатывать глаза от негодования. Как мог тренер Каролины потратить столько времени впустую на поиск ответа, когда он был так очевиден? Ответом был Джордан.

Смит, однако, был во многом человеком процесса, и ему нужно было многое учесть той осенью. Он получал отчеты о Джордане по итогам его тренировочных игр с новыми партнерами и другими ребятами из кампуса. «Интернатура» Джордана, коей для него стали игры в уилмингтонском Эмпи-парке, сослужила ему хорошую службу, равно как и детские битвы с братом Ларри. Как позже отметил психолог «Буллз» Джордж Мамфорд, те горячие вербальные и физические бои с Ларри установят формат взаимоотношений Джордана со всеми его будущими партнерами. Корни его игры уходили к баталиям между братьями на дворе. Новые партнеры Джордана понятия не имели о его брате, зато быстро почуяли дух соперничества. Как объяснял Уорти, Джордан, казалось, стремился «задирать» старших игроков Каролины, и составляющей этих хулиганских выходок был трэш-ток.

«Я тогда это увидел в нем, – говорил Уорти. – Он обладал природным талантом. В этом Майк был весь. Он пришел очень самоуверенным, стал выискивать лучших и пытаться атаковать их».

Первокурсник начал рассказывать новым партнерам, что будет делать через них данки.

Казалось, что больше всего это раздражало Уорти. Остальные в основном смеялись, слыша его слова, но поведение новичка вызвало беспокойство среди ветеранов команды. Они поклялись вернуться в Финал четырех в 1982-м и выиграть титул для своего тренера. Для них эта задача имела колоссальную важность. Последнее, в чем они нуждались, это нагловатый новичок с длинным языком, способный навредить внутрикомандной химии взаимоотношений, которой они так дорожили. Дело было не в том, что Джордан забыл о желании команды выиграть национальный титул чемпиона. Он чувствовал себя участником программы Каролины и вспоминал, какое разочарование и расстройство принесло ему поражение «Тар Хиллз» той весной. Но все же осенью 1981-го он был всего лишь первокурсником, и его агрессивность получала смешанную реакцию.

«Помню, что многие люди считали его чрезвычайно наглым или говорили, будто он много треплется, – вспоминал Арт Чански. – А еще он хотел, чтобы его называли Мэджиком. Люди в Уилмингтоне начали называть его Мэджиком. Дин Смит сказал ему: «Зачем тебе становиться Мэджиком? Это имя уже носит кто-то другой». Если вы взглянете на брошюру, посвященную сезону Каролины 1982 г., то увидите, что в ней он просто Майк Джордан. «Как ты хочешь называться?» – «Меня называют Майклом». Дин сказал: «Ну что ж, с этого момента мы будем звать тебя Майклом Джорданом». Это был самый умный ход, на какой можно было только решиться, – так он стал просто Майклом. Называть его Мэджиком – да это ерунда какая-то. Дин умно поступил в этом вопросе».

Каким бы ни было его имя, довольно скоро старшим игрокам стало ясно, что внутри Джордана бурлил горячий источник, питавший его нужду доминировать и побеждать. Они увидели, что Джордан наделен сложным и многогранным характером; с одной стороны, трэш-ток казался глупым и безобидным, с другой – он показывал его твердое намерение бросить им всем вызов. Но вскоре его партнеры начали осознавать, что трэш-ток он использует для того, чтобы подтолкнуть самого себя к чему-то большему. Чем больше он болтал, тем больше ему приходилось делать, чтобы подтвердить свои слова. Джордан не был первым молодым игроком, избравшим такую тактику. Разница была лишь в том, что у него хватало таланта и мастерства делом подтверждать все, что он говорил. Таким образом, Джордан незамедлительно стал фигурой, способной перевернуть мир баскетбола Каролины вверх дном. По крайней мере, таким он виделся Уорти.

Новичок решил бросить Уорти вызов во время тренировки, сыграть с ним один на один, чтобы помериться силами. Уорти почувствовал, что Джордан пытается таким образом укрепить свой статус, и отказался участвовать в психологических играх первокурсника. Во многих отношениях эти двое были диаметральной противоположностью друг друга. Вместо того чтобы болтать языком, Уорти держал все в себе. Ему потребуются годы на то, чтобы научиться выражать свои дикие, необузданные чувства так, как Джордан делал это уже в 18-летнем возрасте. Так что Джордан во многом смысле был серьезным вызовом для игроков-ветеранов.

«В физическом плане он был худощавым малым, но уверенным в себе и сильным психологически, – вспоминал Уорти. – Он уже превзошел многих людей гораздо более старшего возраста. И уже тогда достиг определенного уровня веры в себя».

Значение имела не только их личная конфронтация. Во всех баскетбольных командах существует иерархия, а в командах Смита в особенности. Желание молодого Джордана бросить вызов ветеранам потенциально могло разрушить выстроенную командную динамику Каролины еще до того, как университетская команда впервые вышла на игру нового сезона.

«Ой, да ладно тебе, здоровяк», – говорил Джордан Уорти, пытаясь побудить его сыграть.

Ему потребуется какое-то время, чтобы утомить третьекурсника своими просьбами сыграть один на один. «Когда его успехи стали улучшаться, он принялся дразнить меня и Сэма Перкинса, – вспоминал, слегка улыбаясь, Уорти в интервью 30 лет спустя. – Он говорил: «Давай сыграем один на один». Наконец я согласился. Мы сыграли три игры, и я выиграл две, насколько помню». Победа Уорти укрепила существующую иерархию в команде, хотя явно оставила Джордана неудовлетворенным, что, наверное, было только к лучшему. Уорти отмечал в интервью, данном для специального выпуска HBO, посвященного исторической вражде между Дьюком и Северной Каролиной, что Джордану потребовалось почти 30 лет, чтобы признать свои поражения.

В то время, впрочем, было по меньшей мере несколько человек, сомневавшихся в том, что дерзкому первокурснику есть место в Чапел-Хилл. «У него был характер человека, который, как казалось, не слишком подходил под образ игрока Каролины, потому что игроки Каролины говорят мало, но все готовы слушать, – объяснял Уорти. – А Майкл пришел и начал показывать, что он готов много болтать, но не очень охотно слушать. Он знал, кто такой тренер Смит. Он знал о Филе Форде и Уолтере Дэвисе, он знал, куда попал и что его ждет».

«Он был хамоватым младшим братом, – вспоминал молодого Джордана Арт Чански. – В то время никто и не думал, что Майкл Джордан станет величайшим… Никто и не думал, что ему суждено стать королем мира. Первокурсником он был еще той занозой… Но тренерам нравилась его уверенность, дерзость, которая отличала его на первом курсе. Им это было по душе, и они хотели направить эту энергию в правильное русло. Так что они не отваживали его от этой привычки задираться. Он много говорил, но думаю, что он говорил все меньше по мере того, как развивалась его карьера, поскольку всеобщее внимание становилось все пристальнее».

Вне паркета Джордан был обычным первокурсником, пытавшимся найти свою дорогу в жизни. Стюарт Скотт из телекомпании ESPN, тогда бывший участником каролинской футбольной программы, вспоминал, что Джордан в то время был простым парнем, рассекавшим на велосипеде по окрестностям Чапел-Хилл. Не витать в облаках Джордану помогало присутствие в кампусе его любящей младшей сестры. Осторожная и сдержанная Розлин прилагала усилия к тому, чтобы домашняя жизнь ее брата протекала легко и гладко. Она не брезговала убираться в его комнате, прежде чем там установится бедлам. Джеймс и Делорис тоже регулярно приезжали в Чапел-Хилл, чтобы проверить, как живут их дети. Розлин в особенности была близка с матерью, да и Джордан был в какой-то степени маменькиным сынком. Как только начался сезон, он, казалось, не мог заставить себя играть до тех пор, пока родители не доедут благополучно до арены и не займут свои места на трибунах.

Кларенс Гейнс-младший, сын знаменитого тренера – члена Зала славы баскетбола из Уинстона-Сейлема, в тот год выпускался из УНК (позже он станет скаутом «Чикаго Буллз») и жил в Грэнвилл Тауэрс, в кампусе, где кроме него квартировали еще несколько спортсменов. Гейнс знал почти всех игроков Каролины.

«Я помню, как ветераны, особенно Джимми Блэк, поговаривали об этом наглом новичке, который собирался стать частью программы, – вспоминал Гейнс. – Так что я знал Майкла Джордана еще до того, как его имя стало известно всем».

Он вспоминал, что Джордан частенько играл на площадках под открытым небом в Грэнвилл Тауэрс со случайными людьми. «У Майкла всегда была особая аура, – говорил Гейнс. – Некоторые люди внушают одним своим видом, и он явно был из их числа».

И все же многие размышляли, что же станет с новичком, безумно любившим соревноваться, когда он столкнется с системой Смита на практике. Как оказалось, все сложилось удивительно легко и удачно. Безудержный атлетизм, который Майкл показывал осенью на тренировках и в играх на досуге, испарился практически за одну ночь. Много позже, после того как Джордан станет звездой профессионального баскетбола, публика начнет осознавать, насколько глубоко он был погружен в каролинскую программу и как сильно его игра была замаскирована системой. Однако сдерживала его не только система Дина Смита. В его жизнь приходили и другие ограничительные силы.

Первая тусовка

Два лета, предшествовавших его приходу в колледж, Джордан находил время на то, чтобы съездить в баскетбольный лагерь Университета Кэмпбелла в Бис Крик, Северная Каролина. Лагерь стал довольно популярным местом на баскетбольной карте Юга, тут часто появлялись ведущие игроки и тренеры. Джордан играл в Кэмпбелле и работал там консультантом – эту связь с лагерем он будет поддерживать на протяжении всей учебы в колледже. Там он познакомился с Фредом Уитфилдом, который сильно на него повлиял и стал Майклу другом на долгие годы. Уитфилд был родом из Гринсборо и в Кэмпбелле был одним из ведущих снайперов всех времен. Окончив университет, он устроился работать в школу ассистентом тренера и одновременно продолжал учебу, стремясь получить степень магистра делового администрирования.

Тогда Уитфилду было слегка за 20, и он, будучи консультантом в лагере, обратил внимание на Джордана и Базза Питерсона, так между ними завязалась дружба. Консультантом Уитфилд был дружелюбным и смышленым, это был человек, на которого Джордан мог равняться. Уитфилд на себе испытал все взлеты и падения студенческого баскетбола и мог поделиться с Джорданом мнениями и наблюдениями, которые часто казались Майклу толковыми.

Уитфилд был одновременно наставником и другом. «Майкл пришел в нашу баскетбольную школу перед выпускным годом в старшей школе и оказался в моей группе, – вспоминал Уитфилд. – Мы быстро спелись и стали друзьями. В то время я там либо играл сам, либо тренировал, короче, работал в лагере. Когда он поступил в колледж Северной Каролины, я был ассистентом тренера в Кэмпбелле. Если по выходным у нас не было игр, я отправлялся в Чапел-Хилл посмотреть его матчи, а потом мы зависали с ним и Баззом Питерсоном. Одной из моих обязанностей как ассистента тренера был поиск игроков ACC с тем, чтобы потом привести их в летний лагерь. Когда Майкл уже играл в Каролине, я позвал его на один день, чтобы он поговорил с детьми. Наша дружба только начала крепнуть».

«Думаю, что он и я просто нашли что-то общее в Бис Крик, чем бы оно ни было, – говорил Уитфилд о раннем этапе своих взаимоотношений с Джорданом. – Но что более важно, мы установили дружеские и доверительные отношения между собой, и полагаю, что с того момента стали мотивировать друг друга стать настолько успешными, насколько это было возможно».

Те поездки по выходным были первыми шагами Джордана по формированию узкого круга друзей не из команды, который позже станет сплоченной тусовкой из нескольких конкретных людей. «Именно в колледже у него появилось окружение из людей вроде Фреда Уитфилда, очень приятного парня, – объяснял Арт Чански. – Майкл окружал себя только теми, кому мог доверять». Помимо Уитфилда в Чапел-Хилл был и Адольф Шивер. Дружба с Джорданом помогла Шиверу вовремя попасть в резервную баскетбольную команду «Тар Хиллз», которую тренировал Рой Уильямс. Шивер долгое время будет главой «развлекательного подразделения» приближенных Майкла Джордана, а вот Уитфилд был куда более приземленным человеком.

Джеймс и Делорис Джордан одобрили дружбу сына с Уитфилдом. Он был молодым человеком со светлой головой и умело обращался с мячом. Влияние Уитфилда явно помогало урановесить дурачества Шивера и других менее зрелых молодых людей, которые могли повлиять на первокурсника Джордана. У Шивера был язык без костей, но он редко говорил что-то в адрес Джордана и его необузданного эго. Уитфилд мог болтать так же, как и любой другой из них, но он был занят развитием в себе утонченности и служил Джордану чем-то вроде моста из подросткового возраста в большой мир взрослых.

Взаимоотношения с Уитфилдом были еще одним исключительно важным, но редко обсуждавшимся фактором успеха и везения Джордана. Его родители, братья и сестры, тренерский штаб Каролины, сосед по комнате Базз Питерсон, Уитфилд и даже Адольф Шивер – все эти люди стали неслабой командой поддержки, которая сформировалась вокруг него в тот момент, когда он готовился влиться в студенческий спорт серьезного уровня. Казалось, что эта впечатляющая компания людей, каждый из которых влиял на него по-своему, была нужна Джордану, чтобы направлять себя, гиперактивного 18-летнего юношу с большим эго и зашкаливающим уровнем тестостерона, в правильное русло.

Слушатель

С легкостью можно утверждать, что причина, по которой Джордан был успешен в первые месяцы в Чапел-Хилл, крылась в его способности слушать, эта черта, приобретенная им из отношений со своей матерью, сдерживала его невероятную жизненную силу. Начиная с самых первых своих появлений в фокусе общественного внимания, Майкл следовал наставлениям Делорис Джордан, пытавшейся провести своего сына мимо многих препятствий и ловушек, которые она видела на его пути, и он слушал ее советы, что в итоге окажется главнейшим составляющим элементом его успеха. Это был дар матери сыну, который она дала ему во многом в силу того, что в переломный момент своей молодости Делорис Джордан не прислушалась к предупреждениям своих родителей и вскоре заплатила за это высокую цену. Даже в трудные моменты, даже тогда, когда друзья и приятели тянули его в противоположном направлении, Майкл прислушивался к матери. Часто ему требовалось время, чтобы обдумать ее слова, пропустить их через себя, особенно если ему не нравилось то, что он слышал. Но он четко понимал с раннего возраста одну истину: она – его путеводная звезда.

«Мой характер и мой смех у меня от отца, – объяснял он однажды. – Моя серьезная, деловая сторона – от матери». Делорис была его самым придирчивым критиком, но умела озвучить даже самые жесткие критические замечания таким образом, чтобы он принимал их и соглашался. Джордану, особенно в годы взросления, было непросто отодвинуть в сторону собственные инстинкты, чтобы прислушаться к ней. Но именно отношения с матерью сделали его таким восприимчивым к тренерским указаниям, что, в свою очередь, гарантировало ему многие крупные успехи в жизни. Годы спустя он скажет, что мать была его «тренером».

Эта способность слушать была в числе самых ценных его качеств, как бы ни утверждал обратное Джеймс Уорти. Для тренеров его способность воспринимать информацию и учиться была важнейшей и самой впечатляющей чертой, по ценности превосходящей даже его потрясающие для 18 лет физические данные. Дин Смит утверждал: «Я никогда не видел другого игрока, который так внимательно слушал бы то, что говорили тренеры, а потом выходил и делал в точности то, о чем они просили».

Но даже при этом подход Джордана был неидеальным.

В какой-то момент, на раннем этапе пребывания в команде, он мог иногда небрежно относиться к делу, что было тревожным сигналом для окружающих. Когда Рой Уильямс потребовал его объяснить свое поведение, Джордан ответил, что он работает так же усердно, как и остальные, на что Уильямс сказал, что, если он планирует добиться выдающихся результатов, ему нужно работать вдвое усерднее остальных. Впоследствии Уильямса поразило то, что ему потребовался всего один разговор с Джорданом, чтобы убедить его в необходимости выкладываться по максимуму. После этого никто не работал на тренировках усерднее, чем он.

Это умение слушать в Джордане подтолкнула Смита к осознанию того, что первокурсник, несмотря на все беспокойство окружающих в связи с особенностями его характера и привычкой огрызаться, был наилучшим кандидатом на замену Элу Вуду. «Моим величайшим навыком была способность к учению, – позже отметит Джордан. – Я был словно губка. Даже если я считал, что мои тренеры не правы, я старался слушать и чему-то учиться».

Это будут упускать из виду легионы имитаторов, которые пытались подражать ему в баскетболе. Они считали, что их выдающееся мастерство и физические данные поднимают их на уровень выше остальных. Джордан так никогда не считал. В тот первый год в колледже этому отношению предстояло пройти первую серьезную проверку.

Обложка

Сезон приближался, а прогресс Джордана замедляли травмы, но он все равно оставался очевидным лучшим кандидатом на стартовой позиции. По опросам, Северная Каролина начала сезон как лучшая команда, а потому журнал Sports Illustrated захотел выпустить номер, посвященный студенческому баскетбольному сезону со стартовой пятеркой УНК на обложке. Слухи о Джордане, подогреваемые отчетами о его подвигах на площадках, продолжали распространяться. Той осенью на тренировках он творил такое, что его партнеры по команде наравне с тренерами приходили в трепет и раскрывали рты от удивления, особенно когда он бросил вызов «сдвоенной» команде Уорти и Перкинса. Поскольку в штабе работал общительный и неугомонный Рой Уильямс, подобные новости неизбежно утекали из команды, становясь достоянием публики. Когда эти разговоры дошли до фоторедакторов Sports Illustrated, они захотели, чтобы Джордана включили в состав игроков, которые должны были попасть на обложку издания, но Смит отказался от этого. Ни за что в жизни он не дал бы попасть на обложку журнала тому, кто еще ни минуты не сыграл за Северную Каролину.

«Он не был важным фактором промоушена и всей той подготовки, что обычно предшествует началу сезона, – вспоминал Билли Пэкер. – Вероятно, так получилось по указке Дина. В настоящее время новички обрели очень значимый статус в студенческом баскетболе, но в те годы все было не так».

Появление на обложке Sports Illustrated и активная рекламная кампания по раскрутке таланта, начатая прессой в ходе предсезонья, могли бы взволновать любого молодого спортсмена. Джордан был глубоко оскорблен тем, что не смог вместе с остальными попасть на обложку журнала. Это было его первым столкновением с системой Смита и его подходом к работе.

Однако каким бы разъяренным таким поворотом событий ни был Джордан, он никогда не выказывал нетерпения и не позволял себе раздражаться ни на секунду. Казалось, что обиды уходят куда-то глубоко внутрь, в огромную черную дыру его души, где сливаются с остальной чистой энергией его существа. Никого другого эта особенность характера Майкла не поражала так сильно, как соседа по комнате Базза Питерсона. С тех пор как двое парней повстречались в летнем лагере, они стали весьма близки. В последний год обучения в школе Питерсон колебался, не решаясь дать согласие Северной Каролине. Казалось, что он всерьез настроен поступить в Университет Кентукки и играть там. Джордан позвонил ему и выразил глубокое разочарование и досаду в связи с тем, что Питерсон, казалось, забыл об их договоренности вместе выступать за «Тар Хиллз». В конце концов Питерсон поддался его уговорам и выбрал Каролину.

Будучи соседями по комнате, двое молодых баскетболистов продолжали укреплять свои дружеские отношения, даже несмотря на то что конкурировали друг с другом за место в стартовой пятерке Каролины. Лишь по прошествии времени Питерсон осознает, что, несмотря на дружбу, Джордан горел желанием доказать ошибочность присуждения Питерсону титула Мистер Баскетбол Северной Каролины, который тот получил в их выпускной год в школе. Не забыл Джордан и слова своих земляков и даже учителей из Лэйни, утверждавших, что в Каролине его ждет сидение на скамейке. «Многие мои друзья осуждали меня за решение перейти в Каролину, – вспоминал он. – Мне говорили, что новички там никогда не играют. Даже парочка моих учителей твердила мне об этом, несмотря на то что они были болельщиками «Стэйт».

Вся осень ушла на поиск ответов на все эти обиды, мнимые и настоящие. Доказывая всем свое право играть, Джордан вскоре завоевал симпатии ветеранов команды. «Когда ты приходишь в Каролину, тебя ждут суровые беговые тренировки, – объяснял Джеймс Уорти. – Существует деление на три группы: А, B и C. Обычно в группе А – быстрые защитники, группа B зарезервирована для таких ребят, как Майкл, среднего уровня, а в группе С – самые крупные и рослые ребята. И каждая группа должна показать определенное время при беге». Более низкорослые защитники начали поддразнивать Джордана, намекая на то, что ему приходилось легче, чем им, поскольку в группе B скоростной норматив был на 3 секунды больше, чем в группе А. «Он попросил тренера Смита определить его в группу А, и когда это случилось, он просто порвал этих парней, – говорил Уорти. – Так я тогда это видел».

Джордан не хотел, чтобы его считали «всего лишь первокурсником». Сэм Перкинс, который в тот год был на втором курсе, вспоминал: «Майкл быстро подтянулся к остальным. Он был новичком, но даже несмотря на то что первокурсники обычно не играют регулярно, этому парню из Уилмингтона непременно надо было играть».

И хотя той осенью он пропустил две недели тренировок из-за проблем с кровеносными сосудами в лодыжке, он продолжал лелеять надежду. Смит ломал голову над решением и прождал до самого последнего момента, прежде чем объявить имя пятого игрока стартового состава. Тренер знал, что конкуренция всегда полезна для командного развития и способствует вовлеченности игроков в процесс, так зачем прекращать ее раньше времени? «Тар Хиллз» открывала сезон игрой против Канзаса в Шарлотт, этот матч транслировала недавно появившаяся молодая кабельная сеть ESPN. Джордан счел, что не попадет в состав, так как из-за травмы было потеряно много времени. Он рассчитывал стать шестым или даже седьмым игроком команды по ранжиру.

«Я был потрясен, когда тренер Смит написал мое имя на доске рядом с именами других игроков старта на первый матч сезона», – вспоминал Майкл.

«За 10 минут до игры к нам подошел один из тренеров и сказал, что Майкл выйдет в старте, – вспоминал Джеймс Джордан в интервью, данном спустя три года после событий. – Мы не могли поверить».

В тот день Джордан набрал первое очко в своей студенческой карьере и первое для Каролины в том сезоне, попав в корзину коротким броском в прыжке с лицевой линии по левой стороне от щита. Комментатор ESPN Бакки Уотерс заметил, что первокурсник, попавший в старт «Тар Хиллз», вызвал немалое возбуждение в рядах болельщиков, сравнивавших его одновременно и с Дэвидом Томпсоном, и с Уолтером Дэвисом.

В каждой из первых шести игр Джордан набирал двузначное количество очков. Он сразу начал демонстрировать стабильную результативность бросков в прыжке и беспримерную ловкость, с которой он проскальзывал сквозь бреши в разных зонах, открывавшихся перед игроками Каролины. Команды Смита были известны своим умением хорошо перемещать мяч, и первокурсник сразу показал, что он способен поддерживать общекомандный уровень в этом отношении. Если кто-то и начал его незамедлительно критиковать, то по большей части за то, что он предпочитал броскам проходы в зоны с целью продвинуть мяч ближе к корзине. Однако это было фирменной чертой команд Смита, они всегда пытались отыскать возможность для более меткого и легкого броска вместо того, чтобы полагаться на джамперы.

Будучи первой по рангу студенческой командой Америки, команда «Тар Хиллз» в буквальном смысле объяла всю страну в начале того сезона. После игры в Шарлотт и матча с командой Университета Южной Калифорнии в Гринсборо она провела два скоротечных подготовительных матча в Аудиториуме Кармайкла. Затем отбыла в Нью-Йорк на праздники, где сыграла с «Ратгерс» в Мэдисон-сквер-гарден за неделю до Рождества. Там Джордан сумел развлечь толпу болельщиков двумя данками после контратак, набрав в общей сложности 15 очков. Через два дня после Рождества «Тар Хиллз» сошлась с классной командой Кентукки на площадке «Мэдоулендс». И вновь Майкл, казалось, позабыл о всяком давлении большого матча против высоко котировавшегося соперника и не обращал никакого внимания на телекамеры: Северная Каролина легко выиграла, укрепив уверенность в своих силах. После этого «Тар Хиллз» махнула на западное побережье, чтобы принять участие в турнире Cable Car Classic в Санта-Кларе, Калифорния, на котором обыграла Пенн Стэйт в овертайме и разгромила хозяев турнира Санта-Клару.

Джеймс и Делорис Джордан, всерьез настроенные своими глазами увидеть каждый матч сына, следовали за головокружительным водоворотом каролинского баскетбола. Расходы на путешествия наносили существенный урон финансам семьи, но отец и мать Майкла так завороженно наблюдали за развитием сказочной истории жизни своего ребенка, что не обращали на это никакого внимания. Впрочем, они, как и всегда, держали необходимую дистанцию. «Дин Смит действительно умело управлял кораблем команды, особенно по части общения с родителями, – объяснял Арт Чански. – Если кто-то из них начинал выдаваться, Дин тут же брал ситуацию под контроль. Джеймс Джордан был известен всем как приятный малый, искренне поддерживавший стремления сына. После матчей его всегда можно было найти в раздевалке».

Некоторые наблюдатели, следившие за развитием программы Каролины как изнутри, так и снаружи, заметили, что Джеймс и Делорис не всегда на одной волне друг с другом, но тогда никто не акцентировал на этом внимание, потому что не видел в этом проблемы. «Делорис была словно кремень, – объяснял Арт Чански. – Все говорили это с самого первого ее появления». Точно так же все видели, что Джеймс Джордан далеко не святой. Чански говорил: «Майкл равнялся на отца. Он следовал по его стопам. Свою несдержанность он в некотором смысле унаследовал от Джеймса и большую ее часть направлял в русло спорта, превращаясь в самого конкурентоспособного игрока на площадке. Там он был настоящим убийцей, чтоб вы знали».

Родители Джордана посмотрели 32 из 34 игр, что он провел в том сезоне; иногда они брали на матчи дочь Розлин. На домашние матчи из Технического и сельскохозяйственного университета Северной Каролины в Гринсборо, в котором он учился, приезжал Ларри.

Несмотря на все возраставшее возбуждение и трепет в голосах комментаторов, освещавших эти первые игры Джордана за университет, представление Майкла миру студенческого баскетбола вышло относительно невзрачным. Было очевидно, что Джордан – скороспелый талант, но страхи, вызванные его дерзким поведением вначале, уже были развеяны. Его внедрение в команду проходило гладко, так как доверие тренеров и партнеров к нему возрастало с каждой игрой. Как позже отметит Ральф Сэмпсон, причины этого следовало искать в складывающейся обстановке. «Прийти в команду, где уже играют такие ветераны, как Джеймс Уорти, Сэм Перкинс, Мэтт Доэрти и Джимми Блэк? – рассуждал центровой Виргинии. – На том этапе эти парни были игроками чрезвычайно высокого уровня. Они были голодны, жаждали стать очень-очень крутыми игроками. И тут к ним приходишь ты, первокурсник, и что тебе делать? Нужно вливаться и начинать учиться у этих ребят. Знаете, я думаю, что он взял понемногу от каждого».

Команда и правда была готова к свершениям, но тренерский штаб в том сезоне собрал состав, которому удивительно не хватало глубины. Но тогда удача весьма благоволила команде. Каким-то образом вышло так, что сезон ей удалось пройти без серьезных травм. В прошлые годы, когда в составе было больше талантливых игроков, Смита частенько упрекали в излишнем стремлении часто заменять игроков по ходу игр, что убивало ритм командной игры. В этом сезоне глубина состава почти сняла этот вопрос. Игроки старта – Джордан, Перкинс, Уорти, разыгрывающий защитник Джимми Блэк и двухметровый форвард Мэтт Доэрти – в среднем проводили 35–40 минут за игрой. Перкинс, еще один баскетболист, которому суждено будет попасть в первый раунд драфта NBA, был высоким и гибким второкурсником, отличавшимся спокойным темпераментом. Блэк считался эффективным разыгрывающим, очков он набирал мало, но был связующим звеном команды. Доэрти фигурировал как игрок амплуа, полезный в защите и стабильно набиравший по девять очков за игру. Все они реализовывали более 50 % своих бросков.

Джим Брэддок, Базз Питерсон и Сесил Экзам вносили свой вклад, выходя со скамейки, но ни одному из них не удавалось набирать в среднем даже два очка за игру. По традиции много внимания было приковано к игрокам из Нью-Йорка в лице Блэка, Доэрти и Перкинса. Уорти и Джордан были уроженцами Каролины, происходившими из очень разных по своей сути культур, пустивших корни на противоположных друг от друга концах штата.

Уорти был великолепным лидером команды, впитавшим в себя любовь к Каролине с младых ногтей. Уважительное отношение к тренерам и авторитетным фигурам он перенял от набожных матери и отца, выходцев из Гастонии, Северная Каролина, местечке недалеко от Шарлотт. Уорти посещал летние лагеря Смита начиная с подросткового возраста и был целиком солидарен с целями команды на сезон. При росте в 205 см он обладал редкими для таких габаритов быстротой и скоростью на дистанции площадки. Ни один другой игрок такой комплекции среди студентов не мог угнаться за ним. Он был из тех форвардов, кто умел добавить команде остроты в half-court атаке, а кроме того, великолепно завершал быстрые контратаки точными бросками за счет своей скорости и ловких рук. Системный подход Смита оставлял его команде пространство для контратакующего маневра, вдобавок «Тар Хиллз» была скоростной командой, умевшей успешно обороняться против практически любой контратаки соперника.

Больше всего баскетбольные пуристы любили наблюдать за тем, как Уорти работает под кольцом. Оказываясь там, он обычно решал эпизод за считаные секунды. «Его первый шаг был изумительным», – делился наблюдениями Морис Лукас, впоследствии частенько опекавший Уорти в профессиональном баскетболе.

«Он делал два-три ложных движения перед соперником, ступал, а потом исполнял бросок с разворота, – объяснял однажды тренер «Лейкерс» Пэт Райли. – Это не было спланировано».

Уорти и Перкинс, второй из игроков передней линии, притягивали к себе много внимания защитников в плане игры в зонах и двойной опеки. Перкинс тоже был ростом в 205 см, но его руки, казалось, имеют бесконечную длину, что позволяло ему исключительно эффективно исполнять роль центрового в колледже. Он был немногословным человеком с сонным выражением лица, из-за которого в профессиональной лиге его окрестят прозвищем Big Smooth. Но уже в бытность игроком Каролины он демонстрировал многие эти повадки.

Блэк и Доэрти были игроками амплуа. «Чтобы команда была сильной, нужно иметь в составе игроков, которые не будут пытаться набирать персональные очки, – объяснял Смит. – Если бы Джимми и Мэтт думали о своих очках, мы бы никогда не стали великой командой. Мы были бы хорошей командой, но не чемпионской командой. Они знали свои роли и хорошо их играли. Как, впрочем, и все остальные».

Доэрти, родом из Хиксвилла, Нью-Йорк, в старшей школе был результативным снайпером. Блэк был родом из Бронкса, там он играл в мяч в католической школе и в 1979-м уже собирался ехать в Айону к Джиму Вальвано, но попался на глаза Биллу Гатриджу и привлек его внимание. Тренеры Каролины видели, что он не умеет толково бросать, но им нравилось то, как он обращался с мячом, как стабильно реализовывал штрафные, они любили его за скорость, хитрость, умение принимать верные решения и навыки прессинга. Смит не мог скрыть свою любовь по отношению к Блэку. Из раза в раз тренеры Каролины повторяли, что сезон 1982 г. не вышел бы таким волшебным, если бы не их разыгрывающий защитник.

«Я не знаю, насколько важной частью команды я был, – скажет позже Блэк. – Мы все хорошо играли вместе, получали удовольствие друг от друга, хорошо взаимодействовали. Я по-прежнему считаю успех результатом общекомандных усилий».

На втором курсе университета Блэк потерял мать, умершую в 39 лет от остановки сердца. Потом, спустя несколько месяцев, попал в автоаварию, после которой едва не остался парализованным. Он боролся за свое здоровье, пытаясь восстановиться к началу третьего курса, и той осенью начинал тренировки с шейным корсетом. Именно решимость Блэка привела команду к успеху в 1982-м. Было трудно даже представить другого игрока Каролины, который пользовался бы большим уважением, чем Блэк.

Что же до Джордана, то он не выстрелил в том сезоне так, как этого можно было ожидать, но смог показать, что имеет серьезные перспективы. В среднем он набирал по 13,5 очка за игру и реализовывал 53,4 % бросков с игры. Даже при этом Арт Чански отмечал, что в той ветеранской команде Джордан «был исключительно игроком амплуа. Только посмотрите на тех, с кем он играл».

«Многие люди уже не помнят, что даже тогда Майкл был нестабильным игроком и в свой первый год выступал неровно», – вспоминал Смит. Тренеры постоянно подстегивали Джордана работать над улучшением контроля мяча и паса. Кроме того, они давали ему советы по игре в защите и пытались научить его игре без мяча, которой в старшей школе он занимался не очень часто.

Никаких фейерверков в его исполнении в тот первый сезон Билли Пэкер не увидел. «Когда он был первокурсником, у нас не было ни малейшего представления о том, насколько он хорош, вплоть до Финала четырех, – вспоминал Пэкер. – Он показывал хорошую игру, но не контролировал ход матчей. Он не взрывался в атаке. Он делал то, что ему говорили делать в рамках системы. Он, по сути, был винтиком системы, я никогда не видел, чтобы при прорывах он делал то, что выделяло бы его потом на профессиональном уровне. Я ни разу не видел в его исполнении ничего такого, что могло бы заставить меня крикнуть: «Святые угодники!» Очевидно, теперь мы знаем, что ему суждено было стать хорошим игроком. Но когда мы начинали обсуждать Майкла Джордана в те времена, мы никогда не рассматривали его как игрока, который станет лучшим в истории. Теперь, когда история уже сотворена, люди говорят: ««Что? Вы что там, совсем рехнулись?» Но он играл в рамках системы, и когда они атаковали зону, он делал ровно то, что должен был. Когда они убегали в прорыв, он бежал туда, где должен был находиться».

Разумеется, случались и разные «моменты», обычно они становились результатом выученного урока.

После праздников «Тар Хиллз» возвратилась с западного побережья, чтобы сыграть дома тренировочный матч с колледжем Уильям энд Мэри, затем она отправилась в Мэриленд открывать календарь игр ACC и сделала это в аппетитном стиле, обыграв команду Лефти Дриселла с разницей в 16 очков. Домой она вернулась, чтобы развлечь Ральфа Сэмпсона и Виргинию, вторую по силе студенческую команду страны. В тот день Северная Каролина начала игру очень агрессивно, прессинговала соперника на его половине и рассчитывала взвинтить скорости. Такая тактика имела отрицательные последствия, так как молодые защитники Виргинии Отелл Уилсон и Рики Стокс помогали своей команде комфортно чувствовать себя в игре. Впервые вышедший против Сэмпсона Джордан был поражен размерами центрового Виргинии и его выступлением в тот вечер: 30 очков и 19 подборов. В первой половине матча Джордан совершил три промаха с игры и оробел, начал избегать бросков с дистанции в 15–20 футов, и Виргиния плотно осела. В первые 20 минут игры ему удалось реализовать четыре штрафных броска. Тем не менее, когда после перерыва команды выходили на паркет, Уорти отвел его в сторону и дал наказ не стесняться делать броски, когда будет оказываться в зоне Виргинии.

«В начале матча я все искал варианты получше, – объяснял он репортерам после игры. – Мы хотели ближе доставлять мяч и, может, вынудить Ральфа Сэмпсона пару раз сфолить». Несмотря на больное плечо, Майкл последовал совету Уорти и во второй половине набрал 12 очков, доведя свой счет до 16 очков за игру. «Я не хотел силой принуждать его к чему-либо, – сказал позже репортерам Уорти. – Но я заметил, что в первой половине он не рисковал бросать оттуда, откуда умеет попадать. Нам нужно было атаковать».

И все же Виргиния, казалось, владеет инициативой: у нее было восьмиочковое преимущество в счете за 7 минут до конца матча. И в этот момент Джимми Блэк исчерпал лимит своих фолов. Брэддок вышел вместо него и зажег Северную Каролину, сумевшую сотворить камбэк и добиться победы 65: 60. Этот внезапный поворот событий будет иметь большую важность в конце сезона. Сэмпсон тем временем даже не пытался скрыть своего раздражения исходом матча. «Я по-прежнему считаю нашу команду первой в стране, – сказал он. – Им просто везло с прорывами в конце игры. Им, знаете ли, еще предстоит приехать к нам в гости».

Далее «Тар Хиллз» обыграла «НК Стэйт» с разницей в 20 очков, потом сошлась с более слабым Дьюком в Дареме и там испытывала серьезные трудности вплоть до последней пятиминутки второй половины, когда Джордану удалось реализовать три подряд броска в прыжке, а потом добрать еще очков (он подправил мяч в корзину после неточного броска партнера). Во второй половине он набрал 13 из 19 своих очков. Но в следующей игре набрал всего шесть, а Северная Каролина потерпела первое поражение в сезоне, уступив дома не кому-нибудь, а Университету Уэйк Форест.

«Мы сильно ограничили их время с мячом, – вспоминал в 2012-м игрок Уэйка Энтони Тичи. – Я просто пытался контролировать щит. С Майклом нам приходилось играть один на один, потому что в команде у них были и Уорти, и Сэм Перкинс, и другие ребята. Мы не могли сконцентрировать свое внимание на нем одном из-за состава, который у них был». Как говорил Тичи, команда у Каролины была великолепная, блестящая.

Следующие три матча Каролина выиграла, но потом «Тар Хиллз» пришлось ехать в Шарлотсвилл на игру с «Кавальерс», которую так предвкушал Сэмпсон. В этот раз Смит предпочел отказаться от своего прессинга. Вместо того чтобы вынуждать соперника терять мяч, игроки «Тар Хиллз» отошли назад в свои зоны и уповали на промахи хозяев. Их набралось немного. «Кавальерс» реализовала 64 % своих бросков и одержала убедительную победу 74: 58. Столь серьезная разница в счете настораживала. По возвращении в Чапел-Хилл Джимми Блэк собрал командное собрание, на котором напомнил партнерам об их чемпионских амбициях.

Должным образом настроившись, команда выиграла восемь оставшихся матчей регулярного сезона и пробилась в плей-офф ACC, который должен был состояться в Гринсборо Колизеум. По традиции турнир причудливым образом смешал очарование юга с ожесточенной враждой команд, длившейся три напряженных дня. Но в 1982-м все сводилось к противостоянию «Кавальерс» и «Тар Хиллз». Северная Каролина легко убрала с пути Технологический институт Джорджии и «НК Стэйт» и сошлась с Виргинией в битве за чемпионский титул.

На долю команды Терри Холланда в конце сезона выпало несколько битв: в упорной борьбе были добыты тяжелые победы над «Клемсон Тайгерс» и Университетом Уэйк-Форест, но по ходу турнира травму получил основной защитник команды Отелл Уилсон. Оба тренера знали, что победитель турнира Конференции станет первой сеяной командой в восточном региональном турнире NCAA. Проигравшему же придется ехать в другой регион, что обычно ставит команду в проигрышное положение.

Обе студенческие команды были великолепны, под стать друг другу. Обе завершили сезон ACC с показателями 12 к 2. Каролине удивительным образом удалось выиграть у Сэмпсона первое касание в матче, что тут же привело к слэм-данку в исполнении Уорти. С того момента «Тар Хиллз» захватила лидерство, ведя 8: 0, а потом развила его, доведя счет до 24: 12. Взяв тайм-аут в начале матча, Смит сказал своим игрокам, что Виргиния может отыграть дефицит и нужно быть готовыми к ответному натиску. Как по команде «Кавальерс» сократила отставание и даже получила преимущество, когда Джордан меньше чем за 3 минуты до конца первой половины матча совершил свой третий фол. Северной Каролине удалось удержать трехочковый гандикап к перерыву, но в начале второй половины Виргиния сделала шесть точных бросков подряд, чем вынудила Смита прежде времени брать тайм-аут, поскольку тренер ожидал, что Холланд сейчас даст своим игрокам указание играть плотнее в зонах.

«Кавальерс» вела в счете и продолжала наседать. Именно в этот отрезок, когда давление начало стремительно повышаться, Джордан взял дело в свои руки и четырьмя подряд точными бросками в прыжке вернул свою команду в игру. Его первый бросок из левого угла площадки сократил отставание «Тар Хиллз» до одного очка. Холланд взял тайм-аут, но сразу после этого его команда совершила свой первый промах во второй половине, позволивший Джордану исполнить справа еще один бросок с 18 футов. Поведя в счете в одно очко, Смит дал указание своим игрокам растягивать игру в попытке выманить Виргинию из ее зоны. Холланд, впрочем, отказался. Вместо этого он дал команду своим защитникам неплотно защищать периметр, чего было как раз достаточно для того, чтобы избежать нарушения правила 10 секунд. После этого игра сползла в трехминутное удержание мяча Каролиной, пока Джордан наконец не ушел от двух заслонов и не забросил свой третий джампер.

Затем Сэмпсон сократил отрыв Каролины, доведя его до одного очка, но Смит ответил на это призывом к своим повторить предыдущий розыгрыш, по итогам которого Джордан вновь вырвался из-под двух заслонов и попал в корзину в четвертый раз подряд, Каролина повела 44: 41.

«Майкл совершил несколько невероятных решающих бросков в чемпионском матче ACC против Виргинии, – вспоминал Арт Чански. – Если бы он не сделал эти броски, бесстрашные, отважные броски с углов трехсекундной зоны, куда не выходил Сэмпсон… эти углы были самым близким к корзине местом, на котором ты мог оказаться, ближе было не подобраться. Если бы он не сделал те броски, они бы не выиграли игру. Вот тогда стало видно, что он начинает играть напористее, увереннее».

«У него была эта склонность совершать решающие броски уже тогда», – соглашался ветеран среди баскетбольных авторов Дик Вайсс.

Играть оставалось еще почти 9 минут. Каролина ушла в плотную оборону, на что Виргиния ответила точным броском Джеффа Лэмпа с 20 футов, чем вновь сократила преимущество «Тар Хиллз» до одного очка.

Без промедления Смит поднял вверх четыре пальца и перевел команду в режим четырехугольного нападения, и этот ход привел в ярость самые широкие прослойки наблюдателей: от зрителей на трибунах до комментаторов и даже судей лиги. Но он себя оправдал. Виргиния не могла совершить бросок вплоть до самого конца второй половины матча, пока «Тар Хиллз» тянула время. Холланд отказывался фолить на игроках Каролины вплоть до того момента, пока в игре не осталось 28 секунд. Доэрти реализовал лишь один из двух штрафных бросков, но Виргиния не смогла этим воспользоваться. Джимми Блэк совершил в концовке еще два штрафных броска, а Сэмпсон вколотил последний данк уже с сиреной. Значения он не имел. Каролина стала первой сеяной командой с Востока, победив в матче 45: 43.

Игра транслировалась на всю страну телеканалом NBC и вызвала бурные протесты в среде болельщиков и представителей прессы. Считается, что она подтолкнула судей к эксперименту, начавшемуся в следующем сезоне: в ACC стало действовать правило 24 секунд и появились трехочковые броски.

Во всеобщем шуме и гаме незамеченной осталась состоявшаяся своего рода коронация Майкла Джордана. Однако Джеймс Уорти ее увидел. «В тот год на турнире ACC Майкл Джордан расцвел, – вспоминал форвард. – Видеть, как он говорит «Это мой мяч, моя площадка» было невероятно и удивительно». Уверенность Джордана росла по мере приближения концовки сезона. Оказавшись в безопасном окружении ветеранов команды, он теперь мог мечтать о чем-то большем.

Турнир NCAA «Тар Хиллз» начала в статусе первой команды страны и сохранила его несмотря на то, что пару раз была на волоске от его потери. На руку ей было и то, что каждая игра регионального турнира проходила в родном штате. В своей первой игре в Шарлотт против маленького виргинского Университета Джеймса Мэдисона у «Хиллз» были проблемы, но все же ей удалось победить 52: 50. В региональном полуфинале, проходившем в Роли, команда Университета Алабамы заставила команду Смита изрядно попотеть, прежде чем окончательно уступить 74: 69. Финал регионального турнира свел Каролину с Виллановой Ролли Массимино и Эда Пинкни. Каролина вновь оказалась слишком сильна для соперника в тот день, но один незначительный эпизод игры стал настоящим откровением. Игроки «Тар Хиллз» вынудили соперников потерять мяч, затем тут же бросили его вперед несшемуся к корзине Джордану. Большой центровой Виллановы Джон Пиноне стал отступать назад к корзине, чтобы защитить ее.

«Наш тренер всегда учил нас, что, если ты попал в беду и дела плохи, хватай парня руками и не дай ему сделать легкий лэй-ап, – объяснял Пинкни. – Я знал, что Джон собирается фолить на нем. И вот он прыгает, а Джон, у которого было прозвище Медведь – он был довольно сильным парнем, – хватает его. Уже в воздухе Джордан выкручивается у него из рук, и судья свистит фол. Казалось, что это невозможно сделать, но он сделал… Мы проигрывали им. И после этого момента мы все закачали головами, мол, «вы, наверное, шутите». Он не мог сделать данк, потому что Пиноне схватил его двумя руками за талию. Ему в буквальном смысле нужно было поднять 240-фунтового игрока, чтобы сделать данк. Для нас Пиноне был чуть ли не сильнейшим человеком в мире. Но Джордан выпрыгнул у него из рук. Он должен был упасть на пол. Он не должен был сохранить равновесие и освободиться для завершения броска. Эпизод вышел очень, очень странным».

Приобретя ценный опыт в противостояниях с Кенни Гаттисоном, Клайдом Симмонсом и Энтони Тичи на площадках Прибрежной равнины, Джордан не испытывал ни страха, ни сомнений, когда атаковал кольцо, и ему было не важно, кто его защищает.

После победы над Виллановой в региональном финале с разницей в десять очков «Хиллз» почувствовала, что вскоре может принести Смиту столь желанный трофей. Проходивший в новоорлеанском Супердоуме Финал четырех получился захватывающим зрелищем. Северная Каролина. Джордж-таун. Луисвилл (с четырьмя игроками чемпионской команды образца 1980 г. в старте). И Хьюстон. Все команды входили в число доминирующих в последнее десятилетие: на четверых у них было 11 появлений в Финале четырех, а в ростерах блистали одни из лучших игроков современного баскетбола: Майкл Джордан, Джеймс Уорти, Хаким Оладжувон, Патрик Юинг, Сэм Перкинс, Клайд Дрекслер.

Собравшиеся перед финалом представители прессы уже заготовили большой вопрос для Смита: как он чувствует себя, имея за плечами шесть выходов в Финал четырех и ни одной победы? «Я хорошо справился с этой ситуацией, – ответил он. – Я не ощущаю пустоты внутри».

В полуфинале Северная Каролина сошлась с Хьюстоном. К 1983-му «Кугарз» станет известна как Phi Slama Jama, братство данкинга. В 1982-м, впрочем, она была лишь еще одной командой-золушкой.

Бесстрашно встретивший рев толпы, заполнившей пещероподобный Супердоум, Джордан сделал первые два попадания своей команды в матче с Хьюстоном. С этого момента игру в свои руки взял Перкинс, набравший за «Хиллз» 25 очков и совершивший десять подборов, тогда как Роб Уильямс из Хьюстона, сдерживаемый защитой Каролины, продолжал бегать по паркету вхолостую. Каролина ни разу не уступала сопернику в счете по ходу игры и по ее итогам пробилась в следующий раунд в чемпионском стиле – 68: 63. «Помню, какой блестящий матч Сэм Перкинс провел в полуфинале против Хакима Оладжувона, – вспоминал Билл Гатридж по случаю 20-летнего юбилея той игры. – Если бы Сэм не сыграл с Хьюстоном так, как сыграл, велика вероятность, что мы не участвовали бы в игре за чемпионство».

«Хойас» из Джорджтауна с центровым-первокурсником Патриком Юингом и защитником Эриком «Слипи» Флойдом, попадавшим в символическую сборную лучших американских баскетболистов среди студентов, обыграли в другом полуфинале Луисвилл (20-ю по рангу команду страны) 50: 46 и тем самым воплотили в реальность мечту спортивных журналистов: финал Дин Смит против Джона Томпсона. Два друга и тренера американской сборной на Олимпиаде-1976 должны были сойтись лицом к лицу в борьбе за чемпионство, которое оба страстно желали выиграть. И Смит, и Томпсон намеренно преуменьшали свою значимость. Играть предстоит не им, говорили они, а командам. Как бы то ни было, битва Северной Каролины против Джорджтауна в финале NCAA 1982 г. многими считается самой драматичной в истории студенческого баскетбола. Комментатор-ветеран Курт Гауди считал, что эта игра больше, чем любая другая, ответственна за подъем Финала четырех на уровень зрелищности Мировой серии и Супербоула. Толпа, заполонившая Супердоум в Луизиане, побила рекорд посещаемости матчей студенческого баскетбола, на игру пришли 61 612 зрителей. Еще 17 млн человек смотрели игру по телевидению.

«Я испытывал смешанные чувства по поводу игры против Дина, потому что питаю к нему огромное уважение и симпатию», – говорил позже Томпсон. Потом он признался: «Поскольку я противостоял Дину, огонь во мне горел еще сильнее». Будучи друзьями, они хорошо знали трюки друг друга. СМИ ухватились за их противостояние и выжимали эту тему до последнего, хотя в сюжете финала были и другие интересные завязки. К примеру, Уорти и Флойд из Джорджтауна входили в символическую сборную лучших американских игроков, оба были уроженцами Гастонии, Северная Каролина, и оба считались стойкими, последовательными приверженцами своих команд. Атмосфера перед игрой была такой густой, что можно было ножом резать. «Души Дина, души!» – скандировал сектор студентов, поддерживавших Джорджтаун.

Девятнадцатилетний Юинг начал игру с того, что смахнул с корзины мяч четыре раза после бросков игроков Каролины, два из них сделал Уорти. Все четыре попытки судья классифицировал как помеху попаданию мяча, так же он отреагировал и на пятый блок Юинга в первой половине игры. Так «Хиллз» набрала свои первые восемь очков в игре, ни разу не забросив мяч в корзину.

«Патрик блестяще умел делать блок-шоты, – сказал Томпсон в интервью Пэкеру пять лет спустя. – Мы хотели по максимуму утвердиться под корзиной. Я до сих пор сомневаюсь в правильности некоторых судейских решений по помехам».

Другие тренеры могли начать волноваться, что блокированные броски могут сбить уверенность Уорти в себе, но только не Смит.

«Я знал, что это нисколько не беспокоит Джеймса, – говорил тренер Каролины. – Некоторые ребята ненавидят, когда их броски блокируют соперники, но Джеймс был много выше этого». С того момента игра превратилась в тренерские кошки-мышки. «Хойас» повела в счете, затем Каролина сравняла его: 18: 18. Уорти ожил, набрав 18 очков в первой половине игры. Лидерство в счете переходило из рук в руки. Джорджтаун удержал перевес к перерыву: 32: 31.

«Джорджтаун был просто неутомим, – вспоминал Уорти. – Игроки стремились заставить нас сломать все зубы об их защиту, и им это почти удалось. Настал момент, когда они повели в три-четыре очка, а в те времена это была серьезная разница. Тогда Джимми Блэк промахнулся в попытке сделать лэй-ап, и Майкл подлетел и подправил мяч в корзину – коснулся мяча кончиками пальцев прямо над Юингом, трюк в стиле Айсмена Гервина». Все заключительные 20 минут команды продолжали поочередно захватывать инициативу. За 6 минут до конца Каролина вышла вперед на одно очко – 57: 56, благодаря паре точных штрафных бросков в исполнении Уорти. После этого темп игры взлетел, началась агония. Джордан, разумеется, прославится «броском» в концовке матча, но, с точки зрения тренеров Каролины, ключевой момент случился за 3 минуты 26 секунд до конца, когда Джордан оформил еще одно попадание броском с левой. «Один из лучших бросков в игре, – вспоминал Билл Гатридж, – случился несколькими минутами ранее, когда он исполнил лэй-ап почти от самого верха щита, перебросив Юинга».

«Я подумал, что он блестяще довел мяч в том эпизоде, – сказал Смит на праздновании 20-летнего юбилея той игры, – а потом я увидел выпрыгивающего Патрика, и в голове пронеслась мысль: «Сейчас он заблокирует». Бросок вышел сенсационным».

«Я не знаю, почему я сделал лэй-ап с левой тогда, – говорил Джордан журналу Tar Heel Monthly в 2002-м. – Я терпеть не могу бросать левой рукой. Моя левая рука – слабейший элемент моей игры. Но в тот конкретный момент я ею воспользовался. Поверить глазам не мог. Бросок переломил ход игры. Я забросил почти нереальным броском, попав чуть ли не в самый верх щита, и мяч влетел в корзину прямо над Юингом».

Попадание вывело Каролину вперед, 61: 58, но «Хойас» устроила ответный натиск. За 2 минуты 37 секунд до конца Джорджтаун довел счет до 61: 60, когда Юинг высоко подбросил мяч с дистанции в 13 футов. Когда Каролина, завладев мячом в следующем эпизоде, не реализовала ключевой штрафной бросок, юный центровой Джорджтауна оказался первым на подборе. «Слипи» Флойд забил после короткого броска в прыжке, и «Хойас» захватила лидерство – 62: 61. До конца оставалось меньше минуты.

За 32 секунды до конца Смит взял тайм-аут, чтобы перестроить свою команду и подготовить ее к отходу Джорджтауна в тыловую зону. «Обычно я не люблю брать тайм-ауты, – говорил Смит. – Мы и так должны знать, что делать. Но я ожидал, что Джорджтаун вернется в свою зону и будет тормозить игру. Я сказал: «Доэрти, посмотри на Джеймса или Сэма и Джимми, пас через площадку должен идти Майклу». Вышло так, что весь фланг, на котором оказался Майкл, был полностью открыт, потому что соперники в это время гонялись за Джеймсом. Если бы Майкл не попал, героем стал бы Сэм, потому что он был первым на подборе».

В этой сутолоке Смит проявил себя наилучшим образом, он настолько успокаивающе говорил с игроками, что его ассистент Рой Уильямс даже посмотрел на табло, полагая, что Смит, по всей видимости, перепутал счет. Учитывая то, как спокойно говорил Смит, можно было решить, что Каролина ведет в счете, вспоминал Уильямс свои тогдашние ощущения. Когда команда стала расходиться после тайм-аута, Смит шлепнул Джордана и сказал: «Забрось этот мяч, Майкл».

Тридцать лет спустя Пэкер, который вел репортаж об игре с паркета для канала CBS, по-прежнему сомневался в «показаниях» каролинской делегации и не был уверен, что обстоятельства сложились именно так, как рассказывают участники. «Мне всегда казалось, что подобный бросок Дин Смит спланировать не мог, хотя он и до сих пор утверждает, что мяч в корзину забросила сама судьба, – делился мнением комментатор. – У тебя в команде Уорти и Перкинс, но они далеко от корзины. О чем мы вообще тут говорим? О том, чтобы отдать мяч Майклу? Сегодня, конечно, каждый скажет: «Ну разумеется, отдать Майклу». Но тогда… отдавать его ему? Сначала надо было искать Уорти, потом Перкинса, а потом делать проход и пытаться как-нибудь забросить мяч в корзину. Я не собираюсь ставить под сомнение знания и опыт Дина в баскетболе. Но точно могу сказать, что, когда я вел репортаж об этой игре, об таком варианте я не подумал ни в первую, ни во вторую, ни в третью очередь».

Каролине удался отличный бросок, и за 15 секунд до конца Блэк отдал мяч Джордану, которому удалось произвести 16-футовый джампер с левого фланга.

«Условно говоря, бросок был сделан без помех, никто не мешал ему, – говорил Пэкер. – Но штука в том, что все выглядит четче, когда ты оглядываешься в прошлое и вспоминаешь этот момент… Мне все равно, кто планировал получить мяч, Майкл его хотел, и Майкл знал, что попадет в корзину. Этот бросок положил начало одной из величайших историй нашей эпохи. Некоторые ребята получают возможность бросить без помех, но не попадают в цель. Другие, оказываясь в такой ситуации, не хотят бросать. Майкл хотел бросить, именно это вы и увидели. Не было никаких колебаний, никаких лишних финтов. Все было примерно так: «Эй, дайте-ка мне мяч, и я отправлю его в корзину». Вот насколько крепок в нем был соревновательный дух».

Большинство игроков бежит от таких моментов, но узкий круг избранных устремляется им навстречу, говорил Пэкер. «Он не прятался где-то в углу. Он стоял и ждал там мяч». Позже Джордан скажет, что представлял в своем воображении подобный момент, когда его команда ехала на игру в автобусе.

На дальнем конце площадки фигуры, сидевшие на скамейке запасных Джорджтауна, скручивала агония. Стоявший всего в футе от Джордана тренерский штаб Каролины стоически присел, когда Майкл подпрыгнул для броска. Смит едва заметно поджал губы и нахмурил брови в легкой гримасе. Подобные моменты прошлых Финалов четырех, случавшиеся в его карьере, не принесли ему никакой радости. Джордан оторвался от земли, его язык инстинктивно высунулся взять пробу воздуха Супердоума. Достигнув высшей точки, он позволил мячу изящно скользнуть по кончикам пальцев своей правой руки, пока левая отпускала мяч в свободный полет.

Над землями «Тар Хил» пронесся свист, подобный легчайшему небесно-голубому бризу, и вызвал взрыв громоподобного рева, охватившего все здание. «И вот мы сидим там, в Супердоуме, и Майкл делает свой бросок», – вспоминала Делорис Джордан. Она огляделась вокруг в поисках мужа и дочери Розлин, но они уже умчались вниз, в сторону паркета. «У меня была только одна мысль: «Нет, только не первокурсник».

В интервью 2011 г. Дик Вайсс вспоминал, что был поражен этим розыгрышем Каролины и тем фактом, что Дин Смит доверил право последнего броска новичку-первокурснику. «На тот момент эта игра была важнейшей в карьере Дина», – дивился Вайсс.

«Это было предопределено, – сказал Джордан в 2002-м. – Это была судьба. В тот момент, как я совершил этот бросок, все звезды сошлись так, как надо. Если бы мяч не попал тогда в цель, не думаю, что я был бы там, где нахожусь сейчас».

На самом деле эту судьбу скрепил еще один заключительный незабываемый эпизод. Проигрывая 63: 62, но имея достаточно времени на последнюю атаку, Джорджтаун тут же ринулся вперед, мяч оказался у Фреда Брауна, оказавшегося у переднего края защиты Каролины. Он подумал, что увидел краем глаза «Слипи» Флойда, но призрачная тень в белом оказалась Джеймсом Уорти. Уорти был ошарашен, когда Браун по ошибке отдал ему мяч. Форвард Каролины схватил его и рванул к кольцу, где на нем сфолил соперник.

Томпсона незамедлительно раскритиковали за то, что он не взял тайм-аут перед тем, как его команда получила владение. Но Смит поддержал коллегу, согласившись с подходом Томпсона. «Джон поступил мудро, не взяв тайм-аут, – сказал он, отмечая то, что защитные действия Джордана вынудили Брауна принять ошибочное решение отдать мяч. – Майкл приложил чрезвычайно много усилий, чтобы закрыть Флойда, а Джеймс пошел на перехват и не вернулся. И по сей день я считаю, что, если бы Джорджтаун играл в своей привычной белой униформе, которую команда носила на всем протяжении турнира, а не в темной, Браун не отдал бы мяч Джеймсу. Джеймс секундами ранее уже пошел на перехват при ложном движении соперника и потерял позицию. Он не должен был находиться там, где он был, это и смутило Брауна».

Томпсон счел пас Брауна чисто рефлекторным действием. Пытаясь совершить перехват, Уорти выбежал из защиты и потерял позицию. «Мы играли впятером против четверых, – говорил Томпсон. – Уорти шел оттуда, откуда обычно выбегает игрок атаки, и я считаю, что Фредди просто рефлекторно на это среагировал. Думаю, что это был старый добрый трюк дворовых игр, когда игрок защиты встает туда, где должен быть форвард, и просит мяч. Но Уорти не просил, он просто вышел не с той стороны, и Фредди рефлекторно бросил ему мяч».

За 2 секунды до конца Уорти выпала возможность забить два штрафных броска, но он промахнулся. Впрочем, это уже не имело значения, «Тар Хиллз» улетели в свою голубую нирвану – 63: 62. Своей победой Каролина обязана не только броску Джордана. Томпсон говорил: «Мы считали, что Уорти был нашей самой главной проблемой. Вы часто слышите о том броске Майкла Джордана. Он, конечно, здорово нас подкосил, но Уорти доставлял нам уйму хлопот. Он был достаточно быстр, чтобы создавать проблемы нашим большим парням, и достаточно силен, чтобы устроивать проблемы нашим маленьким парням».

Обычно бесстрастный Уорти, признанный самым выдающимся игроком турнира, сбросил с лица привычную маску стоика и начал исступленно праздновать победу. Смит и Каролина добрались до вершины.

«Я в особенности рад за тренера, – сказал после игры Джимми Блэк. – Теперь мне не придется читать статьи журналистов о том, что он всегда заваливает большие матчи».

«Не думаю, что как тренер я стал лучше, выиграв национальный чемпионат, – сказал Смит репортерам, обступившим его в комнате для интервью. – Я все тот же тренер».

После игры Джордан разулся и тихонько присел на свое место в раздевалке, принявшись отвечать на вопросы от одного-единственного репортера NBC. Джеймс Джордан сидел в своем костюме-тройке позади него, слегка склонившись к свету телевизионных ламп, пока его сын, плотно сжав губы, ждал вопроса от репортера о волнующем моменте.

«Я не ощущал никакого напряжения, – сказал он спокойно. – Это был просто очередной джампер из неприкрытой зоны».