Глава 4. Эмиль
Уже глубокой ночью я проснулась от того, что Каус перенёс меня на кровать. Сапфир старался не разбудить меня, заботливо укрывая тёплым пледом для лучшего сна. Я сразу же провалилась в сон, как только моя голова коснулась подушки, а утром…
Утром проснулась одна, но свежая, как огурчик. Интересно, а где похмелье? События прошлого вечера, а вернее его окончания нахлынули в воспоминаниях неожиданно ярко, заставив вспомнить меня о Шере, о разговоре с Каусом. О не-е-ет… Я его назвала сукиным сыном за кольцо, его режим дерьмократным… Обвинила во всех несчастьях, пусть и справедливо… Подтвердила свои опасения, что нахожусь в его руках, как птичка в золотой клетке… А ещё… Каус знает, что я собралась, как оглашённая скупать средства массовой информации. Наверняка, потребует объяснений…
Откинув покрывало, легко спрыгнула на пол и прошмыгнула в душ. Привела себя в порядок, оделась. Кауса не было. Затаился перед бурей? Интересно, что будет дальше? Мне осталось только позавтракать. С опаской спустилась по лестнице вниз на кухню, моля только об одном, чтобы не увидеть сапфира. Не сейчас. К разговору с ним я не готова.
На кухне встретилась с друзьями, выпила чашку чая. Спрашивать у друзей об императоре — бесполезно. Каус и мне-то не говорил где бывает. Стало быть, пора отправляться к Мари и спасать её от похмелья. Выдохнула с облегчением и переместилась в алкогольный вертеп, который оставила вчера так неожиданно с помощью Фациеса.
Моя подруга спала, раскинувшись на кровати, как звезда. В комнате стоял запах перегара, вокруг лежали подушки, коробки, тарелки. Одним словом — бардак. Налакались алкоголя как никогда раньше… Что ещё скажешь? Подошла к окнам и распахнула рамы пошире, впуская свежий воздух. Затем сходила на кухню и набрала воды.
— Машка, вставай!
— Не могу.
— Вста-авай! — и сдёрнула с неё одеяло.
Мари замычала в попытках натянуть его обратно.
— А ну-ка… Давай приходи в себя!
А мне похоже повезло. Чудо-аппарат спас меня от последствий пьянки, а вот подругу надо лечить. Я, всё-таки, влила в больное тело Мари стакан воды, а перед этим скормила таблетку, чтобы через пятнадцать минут увидеть проблески сознания и жизни. Синица начала приходить в себя. Ресницы дрогнули, и на меня уставились карие глаза, наполненные усталостью, но жутко довольные.
— Ты куда пропала вчера?
— Меня забрали. Выкрали… Увели, — искала я определение поступку Фациеса.
— Понятно… Хорошо вчера отпраздновали.
— Ну да, — я улыбнулась. Неисправимая подружка. Как всегда.
Мари поднялась на кровати, обвела взглядом комнату, а затем уставилась на меня. Серьёзная и деловитая.
— Твой любовник бессмертный?
— Давай не будем об этом, — я виновато улыбнулась.
Обсуждать свою личную жизнь сейчас, после ссоры с Каусом, не было никакого желания.
— Хорошо, не будем. А тот красавчик… — Мари мечтательно закатила глаза, видимо вспоминая Шера.
— Друг.
— Как-то я его… Неудобно.
Смущённый вид протрезвевшей подруги подсказал, что её настигло чувство вины также, как и меня. Хорошо погуляли. Раз есть о чём вспомнить не без стыда.
— Навряд ли он злопамятный, — я взяла её за руку, успокаивая скорее себя. — Учиться сегодня будем?
— Ох… — вздохнула Мари. — Наверно, будем… Только… Давай, авиан поведёшь ты.
— Хорошо, — я даже обрадовалась. — Собирайся побыстрее. Скоро начнутся пары.
Возвращение за интерактивную парту оказалось неожиданно скучным. Активный профиль с загруженными данными для учёбы, список предметов, преподавателей, библиотечные архивы с новой литературой для изучения. Будто и не было этого дикого времени беготни по измерениям, знакомства с сапфирами, линеров. Ничего. Лишь симпатичные кольцо на пальце и браслет напоминали мне, что всё случившееся не сон, а вполне себе реальность.
На левой панели парты вдруг высветился белый значок конверта. Кто это? Мари сидела в наушниках, явно погруженная в процесс обучения. Я нажала картинку, открывая текст:
«Привет, Женя. Сегодня ты особенно красива.»
Мои пальцы забегали по буквам.
«Ты кто?»
Через несколько секунд пришёл в окне чата ответ:
«Так печально осознавать, что твой профиль неизвестен той, которую любишь.»
Нехорошие подозрения закрались мне в душу:
«Если не назовёшь себя — внесу в чёрный список».
«Не спеши. Я хотел тебе сообщить, что у меня до сих пор лежат ключи от твоей квартиры».
Эмиль.
«Оставь себе. Я сменю замки.»
«Не нужно. Я оставлю их тебе сегодня же.»
Что ты задумал?
«Не хочу тебя видеть», но сообщение ушло в никуда и зависло в непринятых.
Скука тут же исчезла, как растворимый кофе в чашке с кипятком. И этот туда же? Следит за мной? Табло интерактивного чата погасло, а на меня уставился Фациес собственной персоной. Конечно, кто бы сомневался. Любимая заставка всех учебных учреждений. Знайте люди своих повелителей… Сапфировый взгляд выглядел, ну, совсем, не настоящим. Рисунок, и рисунок. Уж мне было с чем сравнивать.
Еле дождалась конца урока, чтобы поговорить с Мари. Кто как не она лучше всего поможет мне разобраться и отвести опасность. Но… Мари выглядела усталой и больной. Действие таблетки прекратилось, и похмелье продолжилось.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила я, глядя на позеленевшее лицо Мари. — Помочь?
— Голова болит, пить хочется, настроения нет, — заныла Синица. — Поспать бы.
— Поехали, я тебя домой отвезу.
— Ещё одно предупреждение, и в следующий раз отчислят.
— Не отчислят. Схожу к ректору… Они не посмеют…
— Ну да… — Мари улыбнулась через силу. — Видишь? Уже начала ловить преимущества от дружбы…
В ответ на это, я подхватила сумку Синицы и её саму, разворчалась, выводя из аудитории:
— Уж конечно, хоть в чём-то Каусу спасибо, — нечаянно вылетела мысль, не предназначенная для чьих-либо ушей.
— Каусу? — взгляд Мари прояснился, и в нём зажглись огоньки любопытства. — Твоего сапфира зовут, как императора?
— Видимо так, — я попыталась перевести разговор со столь щекотливой темы. — Смотри, сегодня особенно много народу в универе…
— Погоди, — не отступала Синица. И откуда в ней только силы появились?
— Ты что? С ним?
— Мари, пошли…
— Да не может быть!
Шум и гвалт в холле, множество снующих людей не позволили продолжить разговор, но я слышала сопение подруги за спиной и вдруг её возглас разрезал пространство, заставляя меня инстинктивно осмотреться по сторонам, отмечая несколько десятков любопытных взоров.
— Ах вот почему пришёл другой!
— Мари! — взмолилась я.
— Ну ладно… Молчу-молчу, — недовольно буркнула она.
Без лишних разговоров мы добрались до дома Синицы, где я её и оставила приходить в себя и отсыпаться. Свой авиан Мари одолжила мне, несмотря на все возражения. Ведь обратно припарковать его может и не получится. И…
Я осталась наедине со своей тревогой об Эмиле. Или за Эмиля. Злости на него не было, скорее недоумение, что он может придумать. В размышлениях добралась до дома, и приложив магнитный ключ к замку, открыла двери своей квартиры.
Прислушалась к тишине, но переступив порог уловила запах ароматных свечей. Это меня несказанно напрягло. Это ещё что за сюрпризы? Каус наконец объявился? Или Эмиль явился с ключами?
Каково же было моё удивление и разочарование, а это было именно оно, когда в своей студии в полумраке на столе, я увидела горящие свечи, фрукты и бутылку вина с двумя бокалами. И полуобнажённого босого Эмиля с цветами, смиренно ожидающего моего прихода. На нём были только брюки и галстук в белый горошек на голое тело. Он улыбался, глядя на меня. Приготовил, мать его, сюрприз! Галстук-то зачем? Хочет, чтобы я поводила его как собачку на поводке? А если бы я не пришла? Сидел бы здесь сутки, двое, трое?
— Что ты тут делаешь? — я прошла в комнату и присела на подлокотник кресла, даже не зная, что предпринять.
— Тебя жду.
— Зачем?
— Подумал, что из-за этих групп крови… — Эмиль выдержал паузу, усиливая значимость слов, но и придавая нашей встрече театральность… — тебе не нравились ограничения прав и свобод… И мы никогда не уделяли много внимания чувственной стороне наших отношений и делали ошибку.
— Какой стороне? — я, действительно, не понимала, куда он клонит.
— Давай, мы просто посидим с тобой, пообщаемся, потанцуем, почувствуем друг друга, как в первый раз?
Это о каком почувствовании он намекает? Ох, и ищет же его пятая точка неприятности.
— Эмиль, — выдавила из себя. — Тебе нужно отсюда уходить, и желательно побыстрее.
После ночи я не видела Кауса, не знала, что он думает, что делает. В каком настроении сапфир тоже было неясно. Его внезапное исчезновение и молчание было странным, и в то же время, вспоминая его на острове в ревности, на Растабане, моя интуиция подсказывала, что без его внимания встреча с Эмилем не останется.
А в это время, Эмиль сделал пару шагов ко мне, щёлкнул пальцами, и в комнате тихо разлилась мелодичная романтичная музыка. Основательно приготовился…Даже вспомнил наш любимый трек… Когда только успел?
— Когда тебя забрали, я места себе не находил очень долго! — проникновенно начал говорить Эмиль.
— Несколько дней? — я ухмыльнулась, вспоминая слова Мари.
— Я натворил много ошибок от отчаяния, но готов их все исправить!
Эмиль подошёл к столу, взял бутылку и разлил вино по бокалам. Взял их, один протянул мне со вздохом:
— Жень, ну неужели я настолько моральный урод, что не заслуживаю простого разговора и объяснений?
В его глазах я увидела столько грусти и сожаления, что сдалась. В конце концов, один бокал и разговор по душам. Любопытство грызло меня всё сильнее — где Фациес?
Я смотрела на бывшего парня… и на его тело. Хорошо сложенное тело подготовленного спортсмена. Но очевидная разница с Каусом или любым другим сапфиром бросалась в глаза. Я начала понимать, почему тогда, на острове, Фациес сказал, что земные женщины всегда хотят от них детей. Сапфиры божественно красивы и притягательны. И это было непререкаемой правдой. Всё равно, что сравнивать естественную природную грацию и силу с её подобием. Сравнивать тело мужественного воина с накачанным телом спортсмена.
— Рубашку надень для начала.
— Сию минуту, — улыбнулся Эмиль, выполняя просьбу.
Я отпила глоток кисловатого вина, испытующе глядя на Эмиля. Он продолжил, пристально глядя мне в глаза:
— Когда увидел тебя вчера в университете, моё сердце едва не остановилось. Вдруг вспомнил всё, что ты говорила мне, пока мы встречались… Живу, как в инкубаторе, серость вокруг…
Я молчала. Мне нечего было ему сказать. Ну не рассказывать же о всех своих приключениях?
— Скажи, неужели у меня нет ни единого шанса всё исправить?
Эмиль поставил бокал на стол и подошёл ко мне. В его глазах горело желание, которое меня начало пугать. Коснувшись пальцами моей руки, он забрал мой фужер и убрал в сторону, чтобы в следующее мгновение обхватить меня и поднять с места. Я даже не успела возразить, как оказалась в его крепких объятьях.
— Ты такая сексуальная и аппетитная, — хриплым голосом заговорил он, внимательно всматриваясь в моё лицо. — От тебя так хорошо пахнет. Поверь, наша разлука пойдёт нашим отношениям только на пользу…
— Отпусти меня.
— Я стал опытней, поверь, — Эмиль пытался найти во мне отклик, — я смогу сделать тебя счастливой и доставить много минут удовольствия.
Эмиль начал шарить руками по моему телу, поглаживая спину, бёдра и ягодицы. Я упёрлась руками в плечи бывшего, в попытках оттолкнуть обнаглевшего мужчину.
Где этот чёртов Каус? Уже давно должен был оторвать надоедливого Эмиля от меня… А я… Я ничего не чувствовала. Совсем ничего. Вся ситуация попахивала какой-то пафосностью и лицемерностью.
— Отпусти меня! — потребовала я, вкладывая в голос как можно больше недовольства.
Мои попытки оттолкнуть Эмиля ни к чему не приводили… И это беспокоило. Бывший был силён. Мне очень хотелось отодвинуться… Хоть чуть-чуть… от его набухшей плоти в штанах, похоже надетых на голое тело.
— Только после того, как поцелую тебя, — горячо шептал Эмиль, пытаясь захватить мою голову в свои руки, чтобы отыскать губы. Всё же, уворачиваться у меня получалось неплохо.
Что же это такое происходит? Везёт мне на озабоченных самцов! Будто я мёдом намазана, с какой активностью они пытаются уложить меня в постель! Что во мне такого, что все они хотят доказать свою неотразимость? То Рас Фард, теперь Эмиль…
— Она же попросила тебя отпустить её! — как гром среди ясного неба раздался спокойный голос Кауса в комнате, у Эмиля за спиной.
От неожиданности бывший выпустил меня из рук и развернулся. Я сделала шаг в сторону, чтобы увидеть Фациеса, сидящего за столом и наливающего вино в чистый бокал, невесть откуда взявшийся. Когда он успел его найти в моей квартире? Как ни странно, но Каус был абсолютно спокоен. Невозмутим.
— Э-э-э-э, вы кто такой? — ничего не понимая, задал вопрос Эмиль.
— Да так, — усмехнулся Каус, — ухажёр Женькин. Новый. — сапфир специально сделал акцент на словах ухажёр и новый, заставляя меня сразу вспомнить вчерашнюю пьянку с Марией. Он отпил вина и поморщился. — Ну ты и пойло притащил. Разве такое вино любимым женщинам наливают?
— Какой ещё такой ухажёр? — Эмиль явно тормозил.
— Такой вот. Нашёлся, пока ты с другой общался…
— У меня нет денег на дорогое вино, — надул губы Эмиль, оскорблённый в лучших чувствах.
— Тогда лучше его вообще не пить, — посоветовал Каус, закусывая виноградом. — А вот фрукты вроде ничего… Вкусные…
Казалось, Каусу доставляла несказанное удовольствие эта импровизированная игра в кошки-мышки. Эмиль же… Это было по меньшей мере странно, но он явно находился в ступоре, не понимая с кем разговаривает.
— Как вы здесь оказались? — вдруг начал наступление Эмиль.
— С неба свалился. Нечаянно.
А тут бывший сделал глупость и произнёс то, что не должен был произносить никогда и ни при каких обстоятельствах:
— А может вы обратно на небо свалите, и оставите нас с Евгенией наедине?
Каус молча поставил бокал на стол и медленно встал, как-то очень бесшумно отодвигая стул.
— Мальчик, — тихо зазвучал его голос. — Я мог бы назвать тебя отчаянно смелым, но не могу, потому что знаю, что это не так. А раз это не так, значит, ты непроходимо глуп.
Угроза, исходящая от его слов, тембра, энергетики исходила от императора волнами, причём амплитуда этих волн с каждым новым словом увеличивалась всё больше.
— Еня. Милая. — Каус разделял слова, придавая им больше веса. — Что прикажешь с ним сделать? Казнить или отпустить на все четыре стороны?
И начался цирк. Глаза Кауса вспыхнули синим пламенем. Нет, он не злился. Зная, какой он в ярости, я понимала — сапфир забавляется. А Эмиль… Эмиль попятился к стене, вдруг в одно мгновение осознав, с кем имеет дело. Прозрел…
— Вы… э-э-э… о-о-о… Пппростите…
— Угу, — кивнул Фациес. — Прощаю.
— Этого бо-о-ольше не пповториться… — начал заикаться мой бывший.
— Конечно не повторится, — ласково согласился с ним Фациес. — Так что? Сам уйдёшь или тебя попросить надо?
— Са-а-ам, — каким-то тонким голосом протянул Эмиль, пятясь к входной двери.
— Ключ оставь, — попросил Каус, и бывший в ответ на это, показал пальцем на столик в прихожей, на котором уже лежал магнитный ключ.
Дверь захлопнулась в мгновении ока. Эмиль выскочил на улицу босиком как был, в расстёгнутой рубашке, брюках и галстуке.
— Он обувь забыл, — поморщилась я и рассмеялась.
— Ничего. Новую купит, — улыбнулся Каус. Его взгляд потерял синеву, приобретая серьёзность. Он приблизился ко мне и привлёк к себе так, словно соскучился. — Как насчёт острова?
— Море — это хорошо, — согласилась с ним, вмиг растеряв всё своё равнодушие.
— Предлагаю сегодня поужинать на яхте.
— Хорошо, — тихо ответила ему, отвечая на пронзительно нежный поцелуй в сомкнутые губы.
Белоснежная красавица, на которой я оказалась вместе с Каусом, пришвартовалась в небольшой бухточке около острова. Судно практически не качалось, спокойно отдыхая на водной глади. На верхней палубе в каюте-столовой с видом на безбрежный океан мы удобно расположились на диванчиках, расположенных вдоль стен перед распахнутыми витражными окнами, открывающими выход на широкий балкон.
Яхта качнулась, раздался тихий гул заработавших двигателей, и мы тронулись с места.
— Это будет небольшая прогулка, — улыбнулся Каус, не сводя с меня глаз. — Не возражаешь?
Кто в своём уме будет возражать от романтичного путешествия? Пожалуй, хорошо было всё, кроме мыслей о возможном разговоре. Хоть бы он стал портить чудесный вечер выяснением отношений… В каюту вошёл стюард-дифдианец со спиленными рогами. Он принёс поднос с салатами и бутылку вина. Быстро накрыл на стол и ретировался точно безмолвный призрак.
— Каус, почему у него спиленные рога? — это был уже второй представитель расы, кого я встретила в таком обличии.
— Культура Дифды. Его изгнали с позором из общества. Скорей всего за какую-нибудь незначительную провинность.
— Это какую?
— Ну, например, загулял с чужой женой.
— По-твоему, измена — это незначительно?
— Мужчина изначально полигамен, и не всегда ему достаточно одной женщины.
Ну ничего себе! Хорошее оправдание для адюльтеров! И Каус это поддерживает?
— Ну уж нет, — с достоинством ответила я. — Если мужчина или женщина любят, им не нужны другие партнёры. Никогда!
Уж что-что, но это я знала наверняка. Мои родители стали примером таких отношений. Отец уже долгие годы не представлял рядом с собой никого кроме матери. Их отношения оставались яркими и свежими, как в первый день. А тут…
Наш разговор прервался появлением стюарда. Вышколенный слуга появился с блюдом в руках. На нём, в листьях зелени, лежала аппетитная рыба. От одного взгляда на неё потекли слюнки.
— Когда любят, — произнёс Каус с нажимом, наблюдая за тем, как я накладываю себе еду. — Но этот стюард не познал любовь.
— А что такое любовь, по-твоему? — я прищурилась, ожидая ответа.
— Для каждого она разная.
— Хорошо. Что для тебя любовь?
— Быть рядом, защищать, исполнять желания, — он взял меня за руку, поглаживая пальцем расчётное колечко, не сводя ласкового взгляда.
Я задумалась о его чувствах ко мне. И, конечно, вслух.
— Ты всегда рядом…
— Продолжай, Еня, — наклонился ко мне мужчина.
— Защищаешь меня… — взглянула ему в глаза. — А как насчёт желаний?
— Я делаю всё, что ты хочешь. Разве нет?
— Не всё.
Вот дёрнул чёрт его за язык об этих желаниях… И мне, ослице неразумной, шлея под хвост попала. Закусила удила, упёрлась. В этом я вся. Пока не добьюсь своего, не успокоюсь. Чем, спрашивается, он думает при общении со мной, если уже второй раз на словах поймался? Я даже слегка разозлилась. То ли на него, то ли на себя.
— Продолжай, — в голосе сапфира слегка прорезались стальные нотки. Его проницательность была выше всяких похвал. Она вызывала уважение и едва ли не страх… Он предупреждал события до момента их возникновения… Интересно, а удастся ли у меня мой план?
— Амнистируй линеров, — сказала «А», говори «Б». — Разреши им жить среди других людей.
— Нет.
— Так просто? — усмехнулась я.
— Так просто, — парировал спокойно он.
— Но это моё желание, — надавила я.
— Это не желание, а каприз женщины, которая делает всё, что ей заблагорассудится. Скажи, — голос сапфира зазвучал глуше, вкрадчиво, — зачем тебе средства массовой информации? Девочка моя, ты должна понимать, что играешь с огнём. Может, зря я тебе дал неограниченный денежный лимит?
— Да нет, не зря, — ответила ему, понимая, что если он сейчас заберёт расчётное кольцо, моя задумка накроется медным тазом, и улыбнулась. — Хочу поиграть в большой бизнес. Понять, какое влияние оказывает медиа на массы, и как это работает внутри системы.
Да… Мои объяснения были притянуты за уши. Нет, я не лгала, но и недоговаривала. Дело было не только в моём плане рассказать миру о жестокости по отношению к линерам и межрасовым бракам, чтобы через волнения изменить ситуацию к лучшему. В меньшей степени здесь присутствовал и интерес к социальным инструментам власти. Сам же предоставил деньги, сам же предложил делать с ними всё, что захочу по умолчанию. Ребёнок решил поиграть.
— Поиграй, Еня, — черты лица императора всё же смягчились, несмотря на угрожающие нотки в голосе. — Только не заиграйся.
А желание-то не исполнил. Легче лёгкого списать на каприз. Но одно обещание ему придётся выполнить.
— Когда родители увидят Эльзу? — требовательно спросила его, неожиданно даже для себя.
Тёмно-синим цветом полыхнули глаза Кауса. Он отпустил мою руку, встал и вышел из-за стола. Развернулся. На его лице сквозило раздражение и недовольство. Противостояние между нами усилилось. Мне очень-очень хотелось, чтобы он понял, как неприятно давление на личность, как неприятны ограничения.
Но очередная фраза сапфира заставила меня напрячься от неожиданности. Так обдали холодом меня его официальный тон и холодный блеск в глазах.
— Сегодня же займусь этим вопросом, чтобы ты, наконец, перестала мне надоедать с этой ерундой и… — Фациес прищурился, — после того, как порадуешь… своего… императора.
Он специально сделал акцент на слове «император»? Вот тебе, Женя, и любовь, с горьким разочарованием констатировала я непреложный факт, вскрывшийся на «романтическом ужине». А я то думала… А тут условие. Интересно, что хочет Фациес? В несколько глотков я допила вино, чтобы потом улыбнуться ему нежнейшей улыбкой. Надеюсь, он захлебнётся от сладости.
— И что пожелает МОЙ император?
Его глаза сверкнули синим, когда он потянул, расстёгивая, брючный ремень.
— Порадуй меня своими ласками, Евгения.
Дверь начала распахиваться. Видимо, стюард решил проверить всё ли в порядке, и нужно ли убрать со стола. Каус сделал одно движение рукой, чтобы дверное полотно резко захлопнулось, будто от веяния ветра, видимо хлопнув дифдианца по носу. По ту сторону раздался негромкий стон, и в секунду всё затихло. Жёсткий намёк был усвоен. Обоими.
— Я жду, — голос резал сталью. — Предложение действительно только здесь и сейчас.
Я поднялась с дивана. Женя всё поняла. Он хочет, для начала, чтобы я встала перед ним на колени? Хорошо… Ради Эльзы я сделаю это. Решил проучить и наказать за манипуляции, ткнуть меня носом в символ своей власти в прямом и переносном смысле? Хорошо. Я сделаю это ради неё.
Откажись я сейчас, и у него появится повод отказаться от своего обещания. А к Расу я не хочу. Чёрт… Птица в золотой клетке, пока Каус в любовь не наиграется. Настроение от осознания ситуации, в которой оказалась я, испортилось окончательно. Я разозлилась, но улыбалась. Разберусь с этим позже. И найду… Чёрт возьми, найду способ выбраться…
Ну и как поступить? Мне хотелось верить, что происходящее лишь часть нелепой игры. Я не против, если это поможет, наконец, добиться желаемого. Пусть станет толчком или пинком. Не на такую напал…
Не спеша, я приблизилась к мужчине, заметив, как сапфирами разгорелись его глаза. Радуйся Фациес, начинай. Сегодня твой день. Расстегнула ширинку, а затем спустила брюки, опускаясь перед ним на колени, не сводя с него взгляда. Злость сменилась любопытством. Я никогда раньше не делала минет, хотя и имела представление о том, как доставить удовольствие мужчине. В нижнем белье Кауса старался вырваться на волю настоящий монстр. Я высвободила его мужское достоинство наружу, заметив, как Фациес слегка напрягся. Он молчал и пристально смотрел на меня синими глазами.
Сначала я прикоснулась губами к мошонке, лизнула её, намеренно обходя вниманием его пенис. Затем захватила одно яичко в рот и, придерживая его внутри, прошлась по нему языком. Ответом на моё действие явился мужской, едва сдерживаемый, стон. Тогда я проделала тоже самое со вторым, а потом провела пальцем по стволу, начиная от основания до самой головки, разглядывая вздутые от вожделения вены.
В секунду мы оказались на низком диване. Вернее на нём расположился он, поудобнее. Мне же иной позы предложено не было. Я обхватила рукой ствол и прикоснулась языком к обнажённой головке, слизывая прозрачную выступившую каплю, и заметила, как чаще задышал мужчина от нарастающего возбуждения. Любопытно будет узнать, когда наступит предел его вожделения. Мои острые ногти коснулись кубиков на его животе, а пальцы скользнули вниз, вычерчивая полоски, спускаясь к паху. Язык в это время чертил такую же, вылизывая его снизу вверх, увлажняя его. Ещё пара движений в обе стороны, и мои губы накрыли головку, погружая её глубже в рот. Язык порхал внутри по кругу, мягко лаская возбуждённую плоть, всё больше утяжеляя мужское дыхание.
Его настроение передалось и мне. Непередаваемое ощущение власти над мужчиной, когда он сгорает от страсти, полностью подчиняясь моему ритму, моим желаниям, моему руководству. Рука скользила по стволу, крепко, но нежно сжимая его. Ртом я вбирала его в себя, глубже, насколько могла, стараясь проглотить его целиком. Пытала его своими ласками и потеряла счёт времени, пока не почувствовала перемену. На миг он замер, слегка прогнулся. Его стон и сладкие судороги наслаждения, которые ощущались языком и руками явились наградой мне за труд. Я чувствовала его пряный вкус и запах, безмерно довольная от своего первого опыта.
И в тот момент, когда я встретилась с ним взглядом, отрываясь от него, то увидела в его глазах не столько удовольствие от оргазма, сколько удовлетворение от моей покорности. Что-то похожее на самодовольство и высокомерие. Император получил свою жертву, а моя радость сменилась резким отвращением и злостью. Я увидела его истинное к себе отношение.
Медленно поднялась с колен и сказала ему, лаконично чеканя каждое слово, сухо, по-деловому:
— Теперь твоя очередь выполнить… давнее… обещание. Если не возражаешь, вернусь на виллу. Ты получил, что хотел.
А потом развернулась и пошла на выход. Захотелось увидеть море с кораблика. Думала будет романтичный вечер, секс на палубе, счастье… Получила горькое разочарование. Я узнала цену его словам. Глупая… Так хотела верить, что он играет… Сама себя успокоила и жестоко поплатилась за это.
— Еня, — услышала я Фациеса и повернулась к нему.
Увидела, как рванулся он ко мне. Не знаю, что отразилось в моих глазах, но его лицо исказила гримаса сожаления, вины. Он остановился на полдороге и отвёл взгляд, отпуская меня восвояси.
Ветер бил в лицо, равно, как на него попадали солёные морские капли, смешиваясь с моими слезами. Я настроилась на перемещение, понимая, что если не уйду, то останусь здесь дальше. Сейчас придёт в себя и не отпустит, а общения с ним не хотелось. Ни в каком виде.
Я закрыла глаза и переместилась в пространстве, надеясь, что сегодня он меня более не побеспокоит.
