На следующее утро можно было отоспаться – выходить на смену только к пяти вечера, но Маша встала пораньше и первым делом позвонила в отделение:

– Лариса Фёдоровна, а спросите Артур Гагиковича, он до которого времени будет сегодня на месте? Только не говорите, кто спрашивает, ладно?

Выяснив, что будет хирург аж до шести, Маша включила планшет и нашла нужный сайт. Сделав все необходимое, она довольно хихикнула и пошла одеваться. Перед длинным зеркалом в коридоре Маша задержалась дольше обычного, вглядываясь в отражение. Неудивительно, что её не узнает Алёша, она сама-то себя узнает с трудом. В джинсах, спортивной куртке и кроссовках, с коротенькой стрижкой она была похожа на худого мальчишку-подростка. Похоже, Артур Гагикович своими приставаниями отдал дань её прошлому амплуа или ему нравятся мальчики, – ухмыльнулась Маша.

Она натянула шапочку и вышла на улицу. Ей нравилось бродить по Краснодару, ничуть не похожему на Москву, в основном, малоэтажному в центре, с уютными, засаженными деревьями улицами и односторонним движением. Засунув руки в карманы, Маша вдыхала холодный, не морозный воздух. На улицах уже продавали ели и сосны к празднику, а на газонах ещё зеленела травка – юг. Витрины магазинов сверкали гирляндами, украшениями, кричали о распродажах.

Маша шагала по улочкам и переулкам, разглядывая город, людей. Когда она вышла на широкий проспект, в глаза бросился забор, обклеенный афишами. Маша всмотрелась с интересом: София Ротару – у неё она была на подтанцовке; Валерия – и у неё тоже; Киркоров – а с ним они перешучивались перед концертом в Кремле, Макс Кромвель – вот с ним ещё не встречалась. О! Далан! – хмыкнула Маша и взглянула на даты – уехал полтора месяца назад. В самом конце ветерок трепал остатки постера, Маша прочла: «Танцевальный баттл в Краснодаре – финал». 26 ноября – тоже уже прошёл. При словах «танцевальный баттл» побежали по спине мурашки: Боже, и здесь люди танцуют! И Маше вдруг захотелось, так захотелось сделать хоть какое-нибудь па, отдаться ритму, почувствовать гибкость собственного тела. Она с волнением обернулась вокруг. Вдали возвышалось оправленное колоннами белое здание, похожее на Дворец культуры. Маша направилась к нему. Не ошиблась – Дом молодёжи и творчества. Она с волнением взбежала по ступенькам к колоннаде, просочилась за тяжёлые деревянные двери с массивными ручками и оказалась внутри. Маша вдохнула запах паркета с таким же наслаждением, с каким моряк после долгой побывки на берегу ощущает на лице капли солёного моря.

За стойкой неспешно ковырялась в бумагах чинная старушка, склонив над столом голову со старательно уложенной причёской.

– Извините, – отвлекла её Маша. – У вас есть какие-нибудь танцевальные курсы, занятия?

Старушка сморщила лицо под очками, усиленно соображая, и закивала:

– Да. Много. Расписание смотрите. – Она показала на разлинованный график занятий под стеклом. – Там всякие есть: восточные, современные, бальные. Выбирайте.

Маша пробежала глазами по красным маркированным строкам, сверилась с часами – один вот-вот начнётся. Хип-хоп? Без разницы. Она с нетерпением поднялась в зал на второй этаж. Огляделась. Те же белые балясины на балкончике наверху, три подпирающие тучные меловые колонны, зеркало во всю стену, светлый, подвытертый паркет – почти всё, как дома, как в «Годдесс». Маша затрепетала от радости при виде ноутбука и больших, бывалых динамиков. В зале толпились человек пятнадцать разновозрастных ребят и девчонок в футболках и полуспущенных спортивных штанах. Танцоры. Маше хотелось кинуться им на шею, как родным. Высокий парень лет восемнадцати важно спросил:

– Кого ищешь?

– Позаниматься хотела, – улыбнулась Маша.

– Мы уже не берём. У нас набор в сентябре. – Он поправил бандану на шее. Остальные молчали. Сразу понятно: он – местный гуру.

– Я не новичок, в принципе, но перерыв был. Мне б хоть раз потанцевать, вспомнить.

– Умеешь что-нибудь?

– Умею, – просто ответила Маша.

– Ну, покажи, может, возьмём, – снисходительно ответил парень. – Что тебе поставить?

– Что угодно, – пожала плечами Маша и стянула тёплую куртку и свитер.

Из динамиков понеслись ударные и хлопки. Маша приготовилась. Ага, Дженет Джексон. Привет, родная. Раз, два. Поймала ломаный ритм. Тело включилось. Маша будто слышала, как Анка ведёт: пошли руки, плечи, голова. Наклон, упала на колено, прокатилась по полу, поднялась с волной. Шаг. Ещё. А теперь прыжок. Поворот. Точка. Батман. Прыжок. Снова на пол. Выгнулась… Нижний брейк. Точка. Маше хотелось, чтобы музыка не заканчивалась. Но она всё-таки оборвалась. Парень с банданой и остальные обалдело смотрели на неё:

– Опа, – наконец произнёс «гуру». – Ты где училась?

Маша поднялась с пола, чувствуя себя снова живой, словно рыба, выпущенная обратно в воду:

– Да так, в «Годдессе».

– В нашем, краснодарском, что ли?

– Не-а, в московском. – Маша вытирала платком испачканные о паркет руки.

– Ё-моё, – протянул парень. – А на фиг тебе учиться?

– Да я просто танцевать хочу, – сияла Маша. – Соскучилась.

Парень помолчал минутку и спросил:

– Слышь, а может, ты нам мастер-класс дашь?

– Я? – удивилась Маша. – Я ж не в форме.

– Фига се… – возмутился парень. – А чё ты тада в форме творишь?

Следующие два с половиной часа были для Маши бесконечно радостными: танец, ритмы, музыка. Её тело двигалось и жило, радовалось и пело, будто все эти месяцы она сама, как Алёша, лежала прикованная к кровати. Маша с удовольствием бы протанцевала до утра, но пришлось уйти. Весёлая, она не шла, а летела, остановившись только возле «Новогоднего базара», чтобы купить крошечную пушистую ёлочку и украшения – в палату Алёше. Пусть ему тоже будет хоть чуточку приятно!

Она пришла раньше своей смены, как и собиралась. Стянув пропахшую потом футболку, обмылась в прохладном душе и облачилась в привычную униформу. Под общие улыбки и восклицания Маша пронесла по коридору ёлку и водрузила её на свободную тумбочку – так, чтоб Алёше было видно. Он пока дремал. Тихонько переговариваясь с Глебом и Михалычем, Маша нарядила зелёное деревце синими и красными шарами. Ёлочка распушилась, распахлась, попав с холода в тепло. Глеб угостил Машу мандарином. В воздухе парили ароматы праздника: хвои и мандаринов. Маша заметила, как Алёша зашевелился, начал просыпаться. Счастливая как никогда, она подошла к нему, поцеловала в лоб и погладила светлые волосы:

– Привет, соня.

Сонный Алёша, ничего не понимая, смотрел на неё, на ёлку, и вдруг в его взгляде что-то изменилось. Он дёрнулся, зажмурил глаза, застонал чуть слышно, сцепив зубы. Маша встревожилась:

– Больно? Надо укол?

– Н-нет, н-нормально, – шепнул он, потом посмотрел как-то странно и пробормотал: – Я п-посплю ещё.

– Спи-спи, – умиротворяюще сказала Маша и чмокнула его в щёку. – А я побегу.

Около шести часов, когда почти вся дневная смена разошлась, за окнами потемнело, из коридора донеслись удивлённые возгласы. Маша поторопилась туда. Перед ординаторской двое здоровых, накачанных рабочих в синих униформах собирались пропихнуть в дверь огромную коробку в половину их роста. Наконец кто-то догадался и распахнул вторую створку. С хитрой улыбкой на лице Маша прислушалась. Из кабинета донёсся голос:

– Вы же Артур Гагикович?

– Ну, я? Это что?

– Вам подарок.

– От кого?!

– Скоро узнаете.

Весь медицинский люд и ходячие пациенты столпились перед ординаторской, пытаясь разглядеть, что там происходит. Рабочие аккуратно сняли верхушку коробки, под которой оказался бело-розовый торт. Издалека казалось, что верх настоящий, а низ уж больно блестит – будто из ткани. Что происходило дальше, зевакам увидеть не удалось: рабочие старательно прикрыли двери, да и старшая медсестра, уже уходящая домой, разогнала любопытных. Но кто-то под разными предлогами остался – в больнице мало событий, и всё происходящее вызывает интерес.

Один рабочий сразу покинул ординаторскую, а второй задержался на секунду, но как только зазвучала расслабляющая музыка, тоже вышел. Прислонившись спиной к дверям, оба здоровяка стояли со скучающим видом, не обращая внимания на больных и медсестер, у которых любопытство сворачивало шеи и вытягивало носы. И только Маша более-менее представляла себе, что происходит внутри ординаторской: как, распахнув рот, сидит Артур Гагикович, а из торта плавно и эротично выбирается девушка. В рыжем парике с длинными локонами, одета весьма условно, зато на ногах высоченные шпильки и платформа. А потом…

Хирург не выбегал с криками ужаса и не кричал о помощи, да и самая дорогая в городе девушка по вызову долго не покидала ординаторскую. Значит, приват-танец пошёл на пользу, – хмыкнула про себя Маша.

Когда спустя достаточное время из ординаторской появилась рыжая дива, накинувшая на голое тело махровый халат, её сопровождающие вытащили основу торта, бережно сложили в коробку. Затем троица с видом честных тружеников, вышла за пределы отделения.

Маша выждала немного и зашла в ординаторскую с большим пакетом в руках. Артур Гагикович сидел ублажённый и ошалевший. Маша подмигнула:

– Ну, как? Понравилось?

Артур Гагикович уставился на неё, а Маша протянула ему фирменный пакет с массивной бутылкой:

– Вы успокоились? Руки не дрожат? Вам же надо снимать стресс. Утром было две операции, конец недели. Мне Таня всё объяснила: нужен секс и алкоголь. С сексом не знаю, как вышло, но я заказывала лучшую девочку по вызову, а вот алкоголь точно хороший – «Реми Мартен».

– Ты?! – хлопал глазами Артур Гагикович.

– Вы Алёшу оперировали. Я не могу быть неблагодарной, – расцвела невинной улыбкой Маша. – Спасибо вам большое!