– Мун, Мун, проснись!

Мун вздохнула; она все еще спала на теплой золе любовного костра.

– Еще не пора… – Она не открывала глаз, немного боялась открыть их.

– Пора. Да проснись же! – Спаркс уговаривал ее нежно, но требовательно. – Нам больше нельзя оставаться здесь. Бал скоро закончится. Мы должны успеть до того, как Ариенрод явится сюда. – Страх звучал в каждом его слове. – Впрочем, меня и полиция тоже ищет…

– Я знаю. – Мун открыла глаза. – Но мы найдем такое место, где ты сможешь переждать, пока не наступит Смена Времен Года.

– Смена Времен Года! – Спаркс окаменел. – Боги! – Кулаки у него сжались сами собой.

– В чем дело? – Мун села, вдруг совершенно проснувшись. Ей стало страшно.

Он посмотрел на нее, бледный от отчаяния.

– Не будет никакой Смены Времен Года, если Ариенрод успеет осуществить свой план. Она намерена устроить что-то вроде эпидемии, в которой погибнет большая часть островитян, находящихся в Карбункуле…

Мун не верила собственным ушам.

– Как? Зачем?

– Она нашла одного мерзавца, инопланетянина, по кличке Сурс. Он многие ее гнусные поручения выполнял, например, прежнего комиссара полиции отравил наркотиками… Сегодня я отнес ему плату: «живую воду»… – Спаркс кусал губы. – Ариенрод хочет остаться королевой и навсегда сохранить власть Зимы на Тиамат!

Мун зажмурилась; она старалась не думать о той роли, которую сыграл Спаркс в ужасной затее Снежной королевы, и тщетно пыталась найти какой-нибудь выход.

– Мы должны остановить ее!

– Да, конечно, – он отбросил покрывала прочь. – Знаешь, Мун, ты иди прямо к легавым и все расскажи им. Они еще могут успеть… – Он скомкал простыню. – Клянусь глазами Хозяйки! Как я мог?!

Мун почувствовала, как ужас сдавил ей горло – стало трудно дышать: она вспомнила, почему и сама тоже не может пойти в полицию.

– Спаркс, я побывала на другой планете… И в полиции это известно…

Он резко вскинул голову.

– Они же тебя депортируют!

Она кивнула и откинула волосы с лица.

– Но их как-то нужно предупредить…

– Тогда мы пойдем вместе. Может быть… они хотя бы позволят нам не разлучаться. – Рука его бессильно скользнула вдоль ее спины. По телу Мун пробежали мурашки.

– Хорошо. – Она быстро соскочила с постели, понимая, что если дрогнет сейчас, то никогда уже не сможет отделить себя от него. – А теперь, пожалуй, нам действительно пора. – Она вдруг вспомнила, что БиЗед ждет ее, и на мгновение зажмурилась, отбрасывая все раздумья и сомнения прочь.

Они молча оделись и вышли из комнаты с зеркальными стенами и потолком; уже на пороге Мун еще раз глянула через плечо: отраженный зеркалами свет подмигнул ей. Они быстро и по-прежнему молча пошли по пустому коридору; вокруг стояла тишина – бал давно закончился, огни в зале были погашены. Мун видела, как лицо Спаркса становится все более мрачным и замкнутым.

– Спаркс… помни, что это наш мир!

Она накинула на голову капюшон, прикрывая остатки своей роскошной прически, и постаралась идти ровным шагом.

Он быстро посмотрел на нее и кивнул, но в глазах его была тревога. Они спустились по лестнице, незаметно проскользнув мимо зала Приемов, где кружили усталые слуги, убирая со столов. Вскоре они добрались до зала Ветров; он был полон неясных теней и стонов – точно такой, каким она его запомнила, с трепещущими в вышине полотнищами – парусами призрачных кораблей, пребывающих в вечном плавании…

– Как тебе удалось пройти над Колодцем? – Он прошептал это еле слышно, и она тоже прошептала в ответ:

– С помощью вот этого. – И показала ему черную коробочку с кнопками. Он вдруг остановился.

– Только Ариенрод…

– Это Герне. Герне научил меня управлять ветром…

– Герне? – Он явно не верил. – Каким образом? Где ты с ним познакомилась?

Она покачала головой.

– Я потом все расскажу тебе – все потом. – Воспоминание о том зове, который тогда донесся до нее из Колодца, вновь ожило в ней. – Ты только помоги мне сейчас… через него перебраться… не позволяй мне останавливаться – что бы ни случилось! – Она глубоко вздохнула.

– Хорошо. – На его лице отразилось сильнейшее беспокойство и полное непонимание причин ее теперешнего страха.

Они подошли к самому краю Колодца, и Мун своим пылающим лицом почувствовала дыхание моря, холодное и влажное. Она нажала первую кнопку, и прозвучала первая нота успокаивающей ветры секвенции. Но Спаркс вдруг оглянулся, словно прощаясь с тем, что оставлял позади, во тьме, и Мун тоже потянулась к нему, пытаясь отогнать обуревавшие его душу сомнения, и вдруг… дрожащая от ветра, звенящая полутьма сменилась ярким светом! Зал совершенно преобразился. Они прижались друг к другу, испуганно моргая и прикрывая глаза руками.

– Ариенрод! – Голос Спаркса сорвался.

Мун увидела женщину, стоявшую там, где только что стояли они сами, у входа в зал. И вокруг нее – толпу богато одетых придворных. И дворцовую стражу. И еще она заметила какие-то человеческие фигуры по другую сторону моста…

Снежная королева. Та женщина, которую Спаркс называл именем Ариенрод. Она медленно подошла к ним, медленно вплыла в их поле зрения. Мун увидела волосы – белые, как молоко, в точности как и ее собственные, уложенные в причудливую высокую прическу, увенчанную диадемой… увидела лицо Ариенрод – свое собственное лицо; словно навстречу ей двигалось ее зеркальное отражение…

– Это правда…

Спаркс не ответил; на Снежную королеву он не смотрел – озирался по сторонам в поисках спасения, пути к бегству.

Ариенрод остановилась прямо перед ними, и Мун перестала видеть что-либо еще, кроме ее восхитительно прекрасного лица и глаз цвета мохового агата. Однако во взгляде Снежной королевы не было ни искры удивления, и Мун поняла, что ловушка была устроена заранее.

– Значит, ты все-таки добралась сюда, Мун! Мне следовало бы знать, что уж ты-то выживешь непременно и не позволишь помешать тебе достигнуть поставленной цели. – Снежная королева улыбнулась, и в улыбке ее сквозила гордость, однако странным образом замешанная на ревности.

Мун выдержала ее взгляд спокойно, словно не понимая намека. Но где-то в глубине души знала, что Ариенрод просто сбивает ее с толку… Она ждала меня… Откуда она могла знать, что я должна прийти?

– Да, ваше величество. Я пришла за Спарксом! – Она сказала это так, будто бросала вызов, инстинктивно понимая, что только такой тон будет оценен этой женщиной по достоинству.

Королева засмеялась высоким резким смехом – так под ветром звенят обледенелые листья на деревьях, но все же и тембр голоса, и смех удивительно напоминали Мун ее собственные.

– Ты пришла, чтобы забрать у меня моего Звездного Быка? – Спаркс вскинул на нее глаза, потом посмотрел в сторону придворных – ведь Ариенрод только что выдала его тайну, – но те стояли слишком далеко и вряд ли могли сквозь вздохи, доносившиеся из Колодца, расслышать ее слова. – Что ж, ты единственная, кто может это сделать. – И снова Мун послышалась боль затаенной ревности. – Но долго ты его возле себя не удержишь. Ты заметила, как он колебался? Ты ведь не можешь быть по-настоящему уверена, что Спаркс будет счастлив с тобой на Летних островах – после стольких-то лет жизни в столице, верно? И вряд ли он удовлетворится тобой после того, как принадлежал мне. – Это прозвучало почти печально. – Нет, дитя моего разума… ты пока всего лишь дитя… ты еще не настоящая женщина, а уж любовница – и вовсе несостоятельная!..

– Ариенрод! – Голос Спаркса от отчаяния звучал хрипло. – Не надо…

– Надо, любовь моя. Я весьма тронута: ты был с ней так нежен, с нашей маленькой Мун. – Она улыбнулась. Мун почувствовала, как от ярости и унижения вспыхнули щеки, словно содержавшийся в словах Ариенрод яд попал ей в кровь. – Вот видишь, я действительно знаю все, что происходит в моем городе. Но я разочарована тобой, Звездный Бык. Хотя и не слишком удивлена. Впрочем, пожалуй, я тебя прощаю… – Она сказала это почти нежно, без тени сарказма, и протянула к нему руку. – Ты поймешь со временем, что совершил довольно глупую ошибку. – Она вдруг подняла руку, и стража моментально расположилась полукругом вокруг них, прижав Спаркса и Мун к краю Колодца. – Проводите Звездного Быка в его апартаменты… и проследите, чтобы он пока оставался там.

Спаркс буквально остолбенел.

– Но ведь все кончено, Ариенрод! И ты это прекрасно понимаешь. Я свободен и мне все равно, как ты будешь пытаться удержать меня. Я никогда уже не стану прежним, и ты больше никогда не посмеешь прикоснуться ко мне… – он глубоко, судорожно вздохнул, – если немедленно не отпустишь Мун. Отпусти ее, и я сделаю все, что ты хочешь…

Мун шагнула вперед и уже открыла рот, чтобы возразить, но Спаркс остановил ее взглядом. И она подчинилась, прочитав в его глазах приказ: ступай через мост, предупреди их…

– Хорошо, я отпущу ее, но сперва мы с ней немного побеседуем с глазу на глаз. И если после этого она по-прежнему будет выражать желание уйти, то обещаю тебе: я ее задерживать не стану. – Ариенрод протянула к ним руки ладонями вверх, как бы показывая, что никакого подвоха нет.

– Что бы она тебе ни сказала, не слушай ее, Мун. Обещай мне это! Обещай, что не поверишь ни одному ее слову! – Кольцо стражников сомкнулось вокруг Спаркса. Мун почувствовала, что руки ее сами тянутся к нему. Но Ариенрод стояла рядом. И смотрела на них – как смотрела, наверное, и тогда, сквозь зеркальные стены… Спаркс тоже протянул было руки к Мун, но, видимо, подумал о том же, и руки его бессильно упали. Стражники увели его.

Мун осталась перед Снежной королевой одна. За спиной вздыхала пропасть. Ветер обнимал ее холодными руками, усиливая боль утраты, заставляя дрожать всем телом; она старалась скрыть дрожь, кутаясь в плащ.

– Мне нечего сказать тебе. – Слова падали как камни. Она повернулась к королеве спиной и сделала шаг к мосту. Не думай, не думай об этом. У тебя нет выбора.

– Мун… дитя мое, подожди! – Голос королевы впился в нее словно острый рыболовный крючок. – Да, я все видела, но тебе нечего стыдиться – это ведь все равно, что увидеть свое собственное отражение в зеркале.

Мун в гневе обернулась к ней.

– Я не твое отражение! Мы совершенно разные!

– Ты ошибаешься. К тому же женщинам не так уж часто представляется возможность увидеть себя со стороны, да еще во время любовных утех… – Ариенрод снова протянула к ней руки – этот жест был исполнен тоски. – Разве он не сказал тебе, Мун? Неужели не смог? – Мун непонимающе уставилась на нее, заметив на ее устах призрак улыбки. – Что ж, даже лучше, если я сама объясню тебе… Ты принадлежишь мне, Мун. Ты рождена от меня. Я знала о тебе со дня твоего зачатия, следила за тобой всю твою жизнь. Когда-то, несколько лет тому назад, я хотела, чтобы ты приехала в Карбункул, ко мне, и послала тебе письмо… от Спаркса… Но по дороге ты вдруг исчезла, и я подумала, что потеряла тебя навсегда. Но в конце концов ты все-таки ко мне вернулась!

Мун даже чуть отступила назад – так настойчиво звучал голос Ариенрод – и тут же почувствовала, что ветер предупреждает ее… О, Хозяйка, неужели она безумна?

– Откуда ты столько знаешь обо мне? Да и какое тебе, собственно, дело до меня? Я для тебя никто!

– Никто для меня – островитянка по имени Мун. – Ариенрод говорила вкрадчиво, спокойно. – А ты сама – почти хозяйка Тиамат. Ты знаешь, что такое клон?

Пытаясь вспомнить, Мун покачала головой.

– Это… это почти близнец?.. – Она чувствовала какое-то странное покалывание по всему телу. Но ведь тебе давно известно, что ты могла бы стать королевой!

– Это больше, чем близнец; ближе, чем близнец. Клон – это частица моей плоти, набор моих хромосом, моя яйцеклетка, стимулированная на воспроизведение точно такого же человека, как я…

– Частица твоей плоти?.. – прошептала Мун, касаясь своего тела, оглядывая себя, словно чужую. – Нет! – Она резко вскинула голову. – У меня есть родная мать… и моя бабушка сама видела, как я родилась на свет! Я – дочь Лета!

– Разумеется, – сказала Ариенрод. – Ты дочь Лета… согласно моему желанию ты выросла среди островитян. Ты была имплантирована в чрево твоей матери во время прошлого фестиваля; тогда же другим женщинам были имплантированы остальные мои клоны. Но ты единственная, кто остался в живых, потому что с рождения была практически безукоризненна… Отойди, пожалуйста, от края… – Ариенрод взяла Мун за руку и отвела подальше от края Колодца.

Мун попыталась вырваться, но не сумела: ведь ее тело принадлежало Снежной королеве… и подчинялось Снежной королеве, а не ей самой. Ее тело теперь стало неуправляемым и словно размякло; и сама она не родилась, а была создана благодаря высочайшей технологии и волшебству… Мы так похожи… Все видят это, этого невозможно не видеть…

– Но зачем… зачем тебе понадобилось столько… собственных копий? И почему ты выбрала детей Лета, а не Зимы? – Мун не хотелось думать, что и сама она из их числа.

– Мне нужна была только одна. Когда-то я мечтала заменить себя тобой – во время Смены Времен Года. Заменить себя как бы самой собой, только выросшей среди островитян, отлично понимающей их души и умеющей манипулировать ими. Я бы непременно сумела все объяснить тебе… несколько лет назад, и у тебя хватило бы, времени приспособиться к новой роли и законному наследию. Но потом я сочла, что потеряла тебя навсегда… К тому же вместо тебя я обрела Спаркса… – Мун окаменела, но Ариенрод была слишком поглощена воспоминаниями и ничего не замечала. – И я решила, что мне вовсе не обязательно умирать, что я могу еще жить – сама! – предоставляя Зиме возможность править Тиамат. И у меня возник иной план; и ты больше не была нужна мне. Но повидать тебя все-таки хотелось – мне всегда хотелось, чтобы ты была рядом со мной, ведь ты мое единственное и прекрасное дитя! – Она приподняла лицо Мун за подбородок.

Мое единственное дитя… Мун чувствовала, что не может отвести глаз от Ариенрод, душа ее то взлетала ввысь, то падала в пропасть, и голос Снежной королевы, что говорила с ней, словно мать, ее юное лицо, ее глаза, манившие куда-то в прошлое… Кто я? Кто я такая?

– Я дочь Лета! А ты задумала уничтожить мой народ!

Ариенрод вздрогнула, время словно раскололось…

– Он рассказал тебе?.. Дурак! Он не способен понять даже, что ни он, ни ты не имеете к островитянам никакого отношения! Ты, как и я сама, душой принадлежишь Зиме! А Спаркс, мой Звездный Бык, – инопланетянин! – Она указала на небеса. – Ты побывала на иной планете, ты знаешь, как эксплуатирует нас Гегемония – ты видела собственными глазами, какие замечательные вещи они таят от нас. Разве ты не понимаешь этого? – Она требовала ответа.

Мун подняла голову.

– Да, я знаю. И это отвратительно. – И снова среди сияющих звезд ей предстала иная картина: множество мертвых меров, груды истерзанных тел… – Смена Времен Года должна происходить иначе!

– Значит, ты понимаешь, как абсурдны суеверия детей Лета, ненавидящих технику, заставляющих нас оставаться в оковах невежества и после ухода инопланетян! И мы никогда не освободимся от этих оков, пока не начнем создание собственной технологической и научной базы, пока не попытаемся сохранить и приумножить хотя бы ту малость, которую оставят нам инопланетяне после отлета с Тиамат. Вот потому изменить ритуал Смены Времен Года совершенно необходимо…

– Но не путем уничтожения своего народа! – Моего народа! Это мой народ! И лицо Ариенрод вдруг заслонило перед ее мысленным взором лица матери и бабушки, воспоминания о детстве, о родных островах…

– Но тогда – как? – В голосе Ариенрод отчетливо звучало нетерпение. – Как иначе? Неужели ты надеешься убедить их или обратить в свою веру? – Можно было подумать, что она действительно ждет от Мун гениального решения.

– Я сивилла. – Сердце Мун ушло в пятки: не шутка – признаться в этом королеве Зимы! Но она понимала, что Ариенрод уже, наверное, знает об этом. – И, когда я расскажу своему народу правду о предсказателях и о том, чем они владеют, меня станут слушать.

Ариенрод нахмурилась, стараясь скрыть разочарование.

– Я думала, что ты отказалась от своих дурацких фантазий насчет могущества сивилл, побывав в иных мирах… Нет никакой Хозяйки, способной наполнить твой рот священной слюной, дающей знания, как нет в других – всех этих бесчисленных богов Гегемонии; есть лишь соломенные болваны для битья, созданные инопланетянами специально… – Ледяной вздох донесся из Колодца; пахнуло морем и водорослями; Мун невольно задрожала от холода, несмотря на плотно запахнутый плащ. Однако Ариенрод, одетая в полупрозрачные, похожие на туман, тонкие одежды, лишь рассмеялась, заметив на лице своего двойника выражение ужаса.

– Сивиллы вовсе не… – Мун заставила себя умолкнуть, Она не знает правды. Не может знать… Ей вдруг стало ясно, что у нее есть тайное оружие против Ариенрод, которое она только что чуть добровольно не отдала ей в руки. Она чувствовала, что к ней возвращается уверенность, и изо всех сил старалась ничем не выдать себя, не показать Снежной королеве, что именно ей известно, и опасаясь, что та сумеет как-то прочесть все в ее глазах.

Однако на сей раз Ариенрод попалась в собственную ловушку.

– Я знаю, почему ты так хотела стать сивиллой! Только потому, что не могла стать королевой! Но теперь-то ты можешь ею стать, теперь… – В прозрачных зеленоватых глазах вспыхнул какой-то свет. – Забудь свои Летние острова! Ты можешь разделить со мною весь мир и всю власть Зимы – навсегда. Забудь свой трилистник, надень королевскую корону. Пусть порвутся те нити, что связывают тебя с этими узколобыми недоумками, освободи свой разум и свои мечты! – Снежная королева почти незаметно шевельнула рукой, и Мун почувствовала, как ветер из Колодца точно острием меча ударил ее в спину. – Они никогда не примут тебя как свою, не поверят в то, кем ты стала. Слишком поздно спасать их! Колесо уже крутится… Судьбу ты остановить не сможешь… Прими же свою судьбу и правь со мною вместе, как правила бы после моей смерти. Мы вместе построим новый мир – мир нашей мечты! Вместе мы сумеем построить его, сумеем разделить власть… – Она простирала к Мун руки и вся светилась в страстном порыве. Мун тоже простерла к ней руки, зачарованная ее близостью, ее неопровержимой реальностью, ее удивительным сходством с нею самой…

– О, Ариенрод! – сказала Ариенрод.

И Мун отшатнулась, испытывая жгучую боль: она поняла, что Снежная королева видят в ней только себя и совсем не понимает, почему ее слова, благодаря которым она рассчитывала одержать победу над Мун, ранят так больно. Ариенрод в своем эгоцентризме вздела только то, что желала увидеть… Только себя… Но ты ошиблась, Снежная королева! Глубокая и неколебимая уверенность проснулась в душе Мун, словно она, сама того не ведая, с честью прошла некое суровое испытание и доказала, что чего-то стоит.

– А как же Спаркс? – Мун услышала свой собственный ледяной голос, вполне, видимо, соответствующий ожиданиям Ариенрод. – Мы и его тоже разделим?

Что-то мелькнуло в бесстрастных глазах Снежной королевы, но она спокойно кивнула.

– А почему бы и нет? Разве я могу по-настоящему ревновать к… самой себе? Разве я в чем-то могу самой себе отказать? Он любит нас обеих – и ничего ему с этим уже не поделать! Почему, собственно, он должен от нас отказываться? – Ариенрод говорила так, словно убеждала себя самое.

– Нет.

Голова Ариенрод как-то странно дернулась.

– Нет? Что – нет?

– Этого не будет. – Мун вскинула голову, чувствуя в себе безграничные силы, точно освобожденные этим словом. – И я не Ариенрод!

– Ну конечно же, ты тоже Ариенрод! – спокойно возразила Снежная королева, будто уговаривая упрямого ребенка. – У нас один и тот же набор хромосом, одно и то же тело… один и тот же мужчина, одна и та же мечта. Я понимаю: тебе, должно быть, трудно принять все это сразу, ведь ты даже не подозревала… я бы никогда не допустила такого, разумеется… Но раз уж это случилось, нельзя же отрицать истину?

Мун лишь небрежно махнула рукой; уверенность ее почему-то только окрепла.

– Но я уверена в твоих дурных намерениях, Ариенрод. В том, что все нужно делать не так!

– Почему же? Ведь у меня есть власть и возможность изменить мой мир к лучшему. Я могу переменить здесь все, все создать заново – однако, ты же знаешь, что рождение нового всегда связано со смертью старого. Таковы законы природы и такова природа власти… В этом проявляется ее безжалостность, аморальность, равнодушие…

– Настоящая власть, – Мун коснулась своего трилистника – это прежде всего умение властвовать собой, понимание того, зачем именно тебе даны безграничные возможности… Но нельзя пользоваться этим даром без особой на то нужды… Тысячи меров умерли из-за твоего стремления к власти, и теперь тысячи людей должны погибнуть только для того, чтобы ты могла продолжать властвовать, когда инопланетяне покинут Тиамат! Я, Мун, не стою тысячи чужих жизней, не стою и сотни, десятка, двух… И я к тому же вовсе не ты! – Мун покачала головой, видя перед собой, собственное лицо, видя перед собой Ариенрод. – Если я поверю в то, что, будучи твоим двойником, я должна уничтожить Спаркса и тех людей, которые дали мне все, то лучше бы мне вовсе не рождаться. Но я в это не верю, я не чувствую, что это необходимо. Я совсем не такая, как ты, не такая, какой ты меня считаешь, не такая, какой ты хочешь сделать меня! Мне не нужна твоя власть… У меня есть своя. – Мун снова коснулась трилистника на горле.

Ариенрод нахмурилась; ее гнев был подобен тяжелой снеговой туче.

– Значит, все-таки неполноценными были вы все!.. Даже ты… Я всегда была уверена, что смогу восполнить некоторые твои недостатки… но я ошибалась; этого тебе никто дать не сможет. Ты всего лишь безмозглый утенок – слава богам, мои планы более никак не зависят от тебя…

Мун, опустив голову, молча разглядывала свои руки. Потом проговорила тихо:

– В таком случае, нам больше нечего сказать друг другу. Теперь я могу уйти? – Она сделала шаг в сторону моста; сердце ее рвалось вперед.

– Погоди, Мун! – снова окликнула ее Ариенрод. – Неужели ты можешь просто взять и уйти от меня? Так скоро, так легко? Неужели у нас действительно нет ничего общего, кроме упрямства и гордости? Ведь именно тебе дано было достучаться до моего сердца, взять у меня то, что я никогда не могла дать другим. – Ее голос звучал тихо, почти нежно. – Погоди, может быть, со временем и я научусь понимать то, что для меня сейчас непостижимо в тебе?

Сердце Мун дрогнуло; голос Ариенрод был точно у ребенка, оплакивающего свое вечное одиночество… Но тут ей вспомнился Спаркс, и шрамы, покрывавшие его тело – и душу; и его молчаливый призыв перед расставанием…

– Нет. Нет, это невозможно. – Мун потупилась. – Времени у нас уже не осталось.

Ариенрод вспыхнула; нежность мгновенно исчезла из ее глаз и голоса – теперь там звенел беспощадный металл. Рука Снежной королевы взметнулась, словно она хотела ударить Мун по лицу, однако она лишь сорвала с ее шеи ожерелье, скрывавшее трилистник.

– Ты рассчитываешь остановить меня? Тогда уходи – если сможешь! Мои придворные знают, что ты сивилла. – Ариенрод указала ей на группу ярко одетых людей, по-прежнему терпеливо ждавших чего-то в стороне от моста. – Им известно также, что ты обманом проникла во дворец, намереваясь совершить преступление против своей королевы. Если ты сумеешь убедить их, что это не так, то уйдешь свободно – и по-прежнему будешь частью меня. – Она резко обернулась и, сделав знак придворным, в полном одиночестве удалилась в свои покои.

Придворные расступились, кланяясь ей вслед, а затем окружили Мун, стоявшую у самого моста. Она смотрела на уходящую Ариенрод, пока все перед ней не заслонили лица, на которых была написана одна лишь ненависть.